Когда в 1246 году Карпини проезжал здесь, направляясь в ставку Батыя, он видел "бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавших на поле". От большого и многолюдного города оставалось "едва... 2000 домов", и людей здесь татары держали "в самом тяжелом рабстве".
(Продолжение темы, поднятой ув.paulus'ом)
* * *
Отрицая факт нашествия и страшного опустошения Руси, Л. Гумилев, естественно, должен отрицать и факт многолетнего золотоордынского ига. Оказывается, что дальнейшее произошло по инициативе Александра Невского, который "договорившись сначала с Батыем, потом подружившись с его сыном Сартаком, а затем и со следующим ханом - убийцей Батыя и Сартака - мусульманином Берке, добился выгодного союза с Золотой Ордой". Самого беднягу Батыя, у которого и воинов-то было всего 4 тысячи (столько, сколько Батый потерял только под Козельском), спас Александр Невский, послав своему другу "свои дополнительные войска, состоящие из русских и аланов". А вскоре, когда немцы намеревались нанести решительный удар по Новгороду, "в Новгород явились боевые порядки татарских всадников", в результате чего (цитируется летопись) "немцы замиришася по всей воле новгородской, зело бояхуся и имени татарского".
"Дружба" русского князя и с жертвами, и с убийцей либо не делает ему чести, либо не предполагает для него выбора. О какой "гражданской войне" говорит в данном случае Л. Гумилев - не ясно, тем более что скрытые и открытые усобицы, вроде упоминаемой автором (Берке - брат Батыя), шли постоянно. А вот "дополнительные войска" из аланов у Александра Невского, видимо, из того же источника, что и татарская конница на льду Чудского озера, о которой автор писал в одной из публикаций.
Нет никакого сомнения в том, что "дополнительные войска" татары требовали от русских князей постоянно, и есть основания считать, что таковые использовались уже в походах на запад в 1240-1241 годах, да и ранее. Русские князья, конечно, всегда стремились воспользоваться трениями в стане завоевателей. Но больше это удавалось татаро-монголам. Политика на разделение и противопоставление князей и епископских кафедр проводилась изначально и последовательно (этому посвящена добротная книга А.Н. Насонова "Монголы и Русь", вышедшая в 1940 году).
И она была более эффективна хотя бы потому, что русские князья и епископы от татар решающим образом зависели, тогда как на усобицы в монгольских улусах они повлиять не могли. В 40-50-е годы Русь считалась зависимой и от Орды, и от далекой Монголии, причем последняя признавалась (в том числе Батыем) главной инстанцией. За утверждением прав на княжение русским князьям приходилось ездить и к Батыю, и в далекий Каракорум.
Батый, естественно, стремился не допустить объединения сил всех русских князей, противопоставляя Юго-Западную Русь Северо-Восточной. Уже в 1243 году, сразу после возвращения Батыя из похода на запад, к нему отправился отец Александра Невского Ярослав Всеволодович с изъявлением покорности, и Батый объявил его "старшим" в роде русских князей, передав ему, в частности, Киев, на который претендовали Даниил Галицкий и ориентировавшийся на галицкого князя Михаил Черниговский. В том же году сына Константина Ярослав отправил "к кановичам". Хотя в Монголии было междуцарствие (делами заправляла старшая жена Угедея), окончательное утверждение осуществлялось там.
После почина Ярослава русские князья потянулись в Орду и "к кановичам" за подтверждением своих прав на княжения. Возвратиться удавалось не всем. В 1246 году в ставке Батыя были убиты черниговские князья Михаил и Андрей Мстиславичи, а в ставке Великого хана отравлен Ярослав. Тогда же вдова Угедея Туракина направила вызов в Монголию Александру, обещая утвердить его в правах на отцовские земли. Но Александр не поехал и потому, что не без оснований опасался расправы, и потому, что это противоречило бы завещанию Ярослава и неизбежно вызвало бы противодействие других, старших князей. В 1247 году сначала Андрей, а затем Александр направились к Батыю, который отправил их "к кановичам". Вернулись они оттуда зимой 1249/50 года, когда Великим ханом был уже Менгухан. Ни в какой "гражданской войне" в правление Гаюка, следовательно, Александр вообще не мог участвовать.
Батый передал Владимирский стол Андрею, а Александру, княжившему в Новгороде, определил "Киев и всю Русскую землю" (то есть Киевщину, Поднепровье). "Русская земля" в это время ничего не стоила. Когда в 1246 году Карпини проезжал здесь, направляясь в ставку Батыя, он видел "бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавших на поле". От большого и многолюдного города оставалось "едва... 2000 домов", и людей здесь татары держали "в самом тяжелом рабстве". В Переславле и Чернигове закрылись епископские кафедры. Владимирский стол в этих условиях был предпочтительней. Батый явно сталкивал братьев. К тому же Андрею пришлось отстранять дядю Святослава, занимавшего Владимирский стол по завещанию Ярослава.
Осенью 1250 года в Суздальскую землю приехал митрополит Кирилл. Помимо желания найти более спокойное пристанище, нежели разоренный Киев, он, по-видимому, имел и дипломатическое поручение. Вскоре он венчал князя Андрея с дочерью Даниила Романовича. Намечался союз двух важнейших земель. В 1252 году Андрей со своими боярами объявил об отказе "цесарем служити". Против князя была направлена "Неврюева рать". У Переславля князь был настигнут татарами, но сумел избежать пленения и бежал через Новгород, Псков, Колывань "в Свейскую землю". Татары "россунушася по земли", схватили и убили вдову Ярослава, пленили его детей "и людей без числа падоша, до конь и скота, и много зла створше Отъидоша". В этих условиях Александр поехал из Новгорода "в Татары", где на сей раз получил "старейшинство" и Владимирский стол.
"Неврюева рать" была наслана "другом" (и даже "братом") Александра "христианином" Сартаком. Другой "друг" - Берке - заставил Александра в 1257-1258 годах обеспечить проведение переписи населения с целью получения татарами систематической дани. В 1262 году в ряде городов Северо-Восточной Руси произошло восстание против перекупщиков дани. Поскольку насильники прибыли из далекой Монголии, а Берке готовился к войне с улусом Хулагу (монгольские владения в Иране), Русь избежала нового разорения. Но Александр был вызван в Орду к Берке, где "удержа и Берка, не пустя в Русь, и зимова в Татарех, и разболеся". Лишь осенью следующего года совершенно больным он был отпущен и не доехал до Владимира.
В ряде летописей прямо говорится о том, что "бе же тогда нужа велика от поганых и гоняхуть люди, веляхуть с собою воиньствовати". Не исключено, что речь шла о посылке русских людей даже и не против иранских монголов, а против Византии, которая в это время поддерживала Хулагу и против которой ордынцы совершали набеги. Согласиться на это князь не мог хотя бы потому, что вошел бы в конфликт со своим духовенством. Но и Берке, судя по всему, не склонен был сделать какие-то послабления.
Упоминание Л. Гумилевым о событиях 1269 года, когда немцы испугались "и имени татарского", опровергает его же версию о слабости и малочисленности Батыева улуса. Но дело и не только в этом. О каких татарах идет речь? Для обеспечения сбора дани и контроля над русскими землями татары размещали в ряде княжеств и городов отряды баскаков. По просьбе новгородцев владимирский князь Ярослав Ярославич собрал силы для отражения немецкой угрозы, "и великий баскак Володимерский Иаргаман и зять его Айдар со многими татары приидоша". А на следующий год князь просит помощи у татар против новгородцев, направив в Орду новгородца Ратибора. В 1273 году Иаргаман с Айдаром "и с многими татарами царевыми" (то есть пришедшими из Орды) "воеваша новгородцкие власти, и возвратишася со многим полоном в Володимерь".
Два года спустя "ходиша татарове и русстии князи на Литву, не успевше ничтоже, възвратишася назад. Татарове же велико зло и велику пакость и досаду сътвориша христианом, идуще на Литву, и паки назад идуще от Литвы того злее сътвориша, по волостем, по селам дворы грабяще, кони и скоты и имение отъемлюще, и где кого стретили и облупивше нагого пустять, ...и всюды и все дворы, кто чего отбежал, то все пограбиша погани, творяшеся на помощь пришедше, обретошася на пакость". Летописец добавляет: "Се же написах памяти деля и ползы ради".
Так выглядела "помощь" в действительности, и летописец предостерегает незадачливых правителей от приглашения подобных "помощников". Но у князей часто и не было возможности уклониться от "помощи": баскаки и ханские "послы" и сами могли решить, когда и кому оказать "помощь".
( А.Г. Кузьмин, "Пропеллер пассионарности", с небольшим сокращением) Начало здесь:
https://cont.ws/post/248201
Оценили 15 человек
20 кармы