Битва при Молодях стала величайшей из русских побед XVI века и одной из важнейших наших побед в русской истории.
Русское централизованное государство, получившее название «Великая Русь» почти полностью сложилось во второй половине XV века, при великом московском князе Иване III Васильевиче. Почти тогда же, в первой половине XV века, прекратила свое существование и распалась на отдельные полусамостоятельные ханства ненавистная русскому народу Золотая Орда, в которых утвердились свои ханские династии.
Однако с исчезновением Золотой Орды спокойствие не пришло на русскую землю, её роль по отношению к Москве попыталась исполнить Турецкая империя, к концу XV века контролировавшая всю Малую Азию и Балканы, а с 1475 года, Крымский полуостров и значительную часть Северного Причерноморья. Именно тогда турецкий султан Мехмед II стал вмешиваться в дела восточноевропейских государств, в частности Молдавии и Валахии, в дела Казанского, Астраханского и Крымского ханств, которые должны были стать исполнителями его воли в Юго-Восточной Европе.
Следует иметь в виду, что во время правления Ивана Грозного, положение Руси на «южном фронте» значительно осложнилось, в связи с тем, что основная часть русских сил была задействована в Ливонской войне. В результате чего, созданная в предыдущие десятилетия достаточно эффективная система обороны южных рубежей, оказалась в значительной степени ослаблена, чем естественно воспользовался крымский хан. Непоследовательная и зачастую ошибочная политика правящего класса Московской Руси по отношению к Крымской Орде привела в конечном итоге к интенсивной и непрекращающейся конфронтации. Русские сами разворошили палкой осиное гнездо.
XVI век для России был веком кровопролитной борьбы русского народа, отстоявшего свою государственную независимость в ходе многочисленных войн. В течение XVI века Россия семь раз воевала с Ливонией, Польшей и Литвой, трижды со Швецией. Но основной проблемой, вставшей перед Россией в XVI веке, была проблема Турции, Казани, Астрахани и особенно Крыма. Тем более, что теперь от решения этих проблем напрямую зависела судьба не только русского государства, но и существование русского народа. Крымские татары которых сейчас пытаются представить жертвами русского геноцида, совершали постоянные разорительные набеги на Русское Царство, угоняя в плен мужчин, женщин и детей, которых крымские евреи и греки перепродавали в Стамбул, в Египет и в Европу.
По стечению обстоятельств высшая точка русско-татарского противостояния пришлась на начало 70 года XVI века. Она характеризовалось бескомпромиссной борьбой двух непримиримых противников, Ивана IV и Девлет-Гирея I, растянувшейся фактически на четверть столетия. Они сошлись в решающей схватке за господство в Восточной Европе. С потерями теперь никто не считался, так как победителю доставалось всё.
Тем более, что в первые имело место начало длительной и упорной борьбы русского народа с турецким нашествием на русскую землю, с нашествием, которое шло со стороны Черного и Азовского морей. Турецкое наступление на Русское государство в XVI веке проходило по трем основным направлениям: через Молдавию и Валахию на украинскую землю, через Крым, в лице крымского хана, на центральные районы государства, и через Черное море, устье Дона и Азов на Поволжье и юго-восточные окраины государства. Хотя турецкое нашествие на Астрахань и закончилось полным провалом, однако это не заставило Стамбул и Бахчисарай отказаться от собственных планов по отношению к Москве. С начала 70 годов Крым ещё более усиливает «натиск на север», преследуя далеко идущие цели.
Следует иметь в виду, что к этому времени, положение Руси на «южном фронте» очень сильно осложнилось, в связи с тем, что основная часть русских сил была задействована в Ливонской войне. В результате этого, созданная в предыдущие десятилетия достаточно эффективная система обороны южных рубежей, оказалась в значительной степени ослаблена, чем естественно воспользовался крымский хан. Любые построенные укрепления лишь тогда хороши, когда их защищает сильный гарнизон усиленный артиллерией. Увы, здесь этого не было по причине резкого сокращения людских ресурсов на Московской Руси.
Тем более, что в течение 25 летней Ливонской войны татарские орда 21 раз совершали набеги на русские земли, 12 из которых возглавлялись непосредственно Девлет Гиреем или его сыновьями. Московская Русь попала в непрекращающийся цейтнот с цугцвангом. Серьезное выступление против Турции и Крымского ханства было практически невозможно, но защищать южные границы России было необходимо, так как не прекращающиеся массированные набеги кочевников на русское порубежье приносило колоссальные разрушения и убытки, а так же массовую убыль населения.
В мае 1571 года ненасытная и кровожадная орда Девлет Гирея, благодаря подлючему предательству своих же иуд, сумело нанести серьезное поражение войскам Ивана Грозного, при этом испепелив Москву и основательно разорив центральные районы Московской царства. Одухотворённые небывалым успехом крымчаки с победой вернулось домой, уводя с собой десятки тысяч пленных. Последствия нашествия были ужасными: сгорела Москва, была уничтожена боеспособная армия, при этом погибло большинство русского населения центральных районов Московии. Были основательно разорены 36 городов, убито и угнано в рабство более 100 тысяч человек. Одновременно с крымчаками, в качестве их союзников, Большие ногаи совершили нападение на казанские места, Тетюши и Алатырь, нанеся и здесь русским большие потери, разорив до основания их.
Иван Грозный, чье государство было основательно ослаблено внутренними неурядицами, мором, голодом и многолетней войной, утратил к тому времени уверенность в себе и в своих силах, и казалось, был готов пойти на серьезные уступки, вплоть до фактической передачи хану территорию Нижнего Поволжья и не только. По всей видимости понимая, что справится с врагом в условиях ведения бесконечной Ливонской войны, будет трудно, пытался откупиться от хана завоеванной им Астраханью. Однако это предложение никак не устроили Девлет-Гирея, теперь желавшего большего. Крымский хан полагал, что находится всего в шаге от достижения этой столь желанной для него и его предшественников цели, порабощения Руси, и решает довести начатое дело до логического конца.
В Москве относительно намерений кровожадного крымского хана не имели никаких иллюзий, особенно после знаменитого приема татарских послов в селе Братошино в июле 1571 года. Не прикрытая грубость Девлет-Гирея по отношению к русскому царю и непомерные желания его были более чем очевидны. Ободренный успешным набегом на Русь и уверенный, что она еще долго не оправится от такого удара, Девлет-Гирей выдвинул беспрецедентный ультиматум. Помимо уничтожения русских укреплений на Сунже и Тереке, он стал требовать у Ивана Грозного теперь и возвращения Казанского и Астраханского ханств. Теперь русским было предельно ясно, что следующим летом предстоит жаркая схватка. И речь шла уже не о территориях, не о взятых или потерянных городах. Речь шла о самом существовании Российской державы и её народа.
Прибывшие к русскому царю татарские гонцы с вызывающей дерзостью вручили царю наглою ханскую грамоту, где говорилось: «Жгу и пустошу все из-за Казани и Астрахани, а всего света богатство применяю к праху, надеясь на величество божие. Я пришел на тебя, город твой сжег, хотел венца твоего и головы; но ты не пришел и против нас не стал, а еще хвалишься, что-де я московский государь! Были бы в тебе стыд и дородство, так ты б пришел против нас и стоял. Захочешь с нами душевною мыслию в дружбе быть, так отдай наши юрты, Астрахань и Казань; а захочешь казною и деньгами всесветное богатство нам давать, ненадобно; желание наше, Казань и Астрахань, а государства твоего дороги я видел и опознал».
Стремясь выиграть столь важное для России время, русский царь показывая покорность и унижения, продолжает поддерживать дипломатические контакты с крымским двором, демонстрируя готовность идти на определенные уступки. Русские были вынуждены срыть укрепления на Кавказе, а царь послал в Крым дорогие подарки. В это же время, Иван Грозный и его советники едва ли не сразу после майской катастрофы начали готовиться ко второму акты драмы. Тем более, что Девлет-Гирей повелел воинам «не расседлывать коней». А вслед за ним и турки намеревались двинуть свои армии, стремясь закрепить владычество над Россией.
Беспокойной и хлопотливой выдалась зима 1571–1572 годов в Москве. На северо-западе зашевелились свеи, и давно вызревавший нарыв наконец прорвало. Малая война на русско-шведском пограничье переросла в большую и русский царь хотел разгромить шведов до прихода крымчаков. Добавим к этому посольские хлопоты, когда один за другим в разорённую татарами Московскую Русь приезжали послы с многочисленной прислугой от окрестных государств, и всех их надо было принять должным образом, разместить, накормить-напоить, выслушать и дать должный ответ.
Между тем на южных границах события развивались своим чередом. Россия была опустошена голодом и чумой. Пострадали хозяйства, большинство крестьяне умерли от эпидемии, разошлись из-за голода или были угнаны татарами. Погибли основные силы сразу двух русских армий, одна под Ревелем, другая в Москве. Теперь сожжённая русская столица казалась татарам весьма лёгкой добычей. В такой благоприятной для себя военно-политической ситуации, хан рассчитывал в наступившем 1572 году отторгнуть от России Среднее и Нижнее Поволжье, подчинить себе Москву.
В Стамбуле так же были настроены воинственно, но только ещё более решительно. Держать Русское государство в окружении своих вассалов представлялось крайне заманчивым для султанской Турции в период ее наивысшего военного расцвета в XVI веке. Вот почему султан и решил путем вооруженной силы не только вытеснить русских с территории Поволжья, но и подчинить себе Московскую Русь.
Прибывших в Турцию русских дипломатов встретили весьма грубо и заносчиво. Так всегда поступают с проигравшей страной и Россия здесь не была исключением. Теперь Селим II соглашался на мир только в том случае, если царь уступит Казань и Астрахань, а сам признает себя вассалом султана. Одухотворённый небывалой победой крымского хана, он считал, что не зачем брать часть, если можно взять всё. Прошлый поход показал ему , как можно легко громить ослабленную и разобщённую Русь. Значит, теперь оставалось её добить совсем, а не разговаривать с её послами
Алчные и жадные евреи-работорговцы, своим непревзойдённым чутьём почуявшие баснословные прибыли из намечающегося мероприятия, теперь наперебой вызывались спонсировать следующий поход, а за это получали от хана ярлыки на беспошлинную торговлю в русских городах. В свою очередь османский падишах Селим просит у Сигизмунда сделать Киев, своей промежуточной базой для операций на севере против русских. Молдавский господарь получил приказ султана строить мосты на Дунае и запасать продовольствие для войск.
Неспокойно было и в недавно завоёванной казанской земле. Военные неудачи поколебали русское владычество в Поволжье и Прикаспии, где уже давно полыхали широкомасштабные антирусские восстания местного населения, поднятые с помощью крымских агентов. К тому же Ногайская орда окончательно порвала союзные отношения с Москвой и примкнула к антирусской коалиции, совершая набеги на русское пограничье. Союзниками крымского хана выступили многие адыгейские князья с Северного Кавказа, так как горячие горские князья тоже захотели поучаствовать в намечавшемся грабеже. Тем более, что за спиной у них стояла крупнейшая в Европе военная держава, Османская империя, вставшая в позу охотничьего пса. Запах добычи делает с хищниками невероятные преобразование в их сознание, что влечёт за собой радикальные изменения в их поведении.
Если в предшествующие годы татары действовали только в качестве союзников польского короля, то теперь они ставят перед собой самостоятельные цели. Именно после набега-нашествия и сожжения Москвы 1571 года, Девлет Гирей немножко запоздало решил стать новым Батыем. В такой ситуации хан надеялся не только отторгнуть от России Среднее и южное Поволжье, но и захватить Москву и тем самым восстановить давнюю зависимость Руси от татар. По планам Крымского Хана его огромная армия должна была войти в русские пределы и остаться там навсегда, для того чтобы управлять Русью. Он угадал, так как она и осталась там навсегда.
Его вельможи захлёбываясь слюной, с помощью турецких кураторов, распределили области Русского царства, которыми они должны были руководить, скрупулёзно составляя схемы административного управления покоренной, как им казалось землёй. Накануне вторжения Девлет Гирей приказал расписать между мурзами уезды и города России. Увлечённый таким перспективным предприятием, турецкий султан направил в Крым крупный отряд янычар для участия в завоевательном походе на Русь. Они все шли на Русь не просто воевать, он шли царствовать на Руси. Им убогим и в голову не могло прийти, что кто-то осмелится выступить против такой силы, шутка ли, 120 тысяч воинов.
Во всей Европе того времени не было ему достойного противника. Против них царь Иван Грозный смог бы выставить около 40 тысяч человек, стрельцов, опричников, казаков и немецких наёмников. Об этом знали прекрасно как в Бахчисарае так и в Стамбуле от своих агентов среди русской правящей верхушки. Судя по численности войск и их боевому потенциалу шансов у русских в этой войне было катастрофически мало.
В 1572 году над Русью нависла реально смертельная угроза. Последствия проигрыша Иваном Грозным в этой кампании могли быть самыми неожиданными, вплоть до потери своей независимости. В этих условиях обязательства русского государя выплачивать крымскому «царю» не только богатые поминки, но и «Магмет-Кирееву дань» были лёгкой забавой. Не трудно догадаться, что Иван Грозный опасался потери Москвы, и пытался сохранить государство, находясь за её пределами. От исхода противостояния с Девлет-Гиреем зависело, сохранит ли Русь свою свободу или вернутся страшные времена иноземного ига.
Исходя из этого в Москве также готовились к новым сражениям. К концу 1571 года наконец-то прекратился мор, два года свирепствовавший по стране. Открылось свободное сообщение между различными районами, перевозки продовольствия, товаров. И государь решил использовать зиму, для переброске войск на южном направлении.
На Руси не хватало людей для набора в царскую рать. Сил было так мало, а их еще требовалось разделять. Усиливать войска нужно в Поволжье, а так же гарнизоны крепостей на западе. На рубеж Оки ратников собирали с «миру по нитке». Однако на этот раз удалось перебросить силы из Ливонии и Карелии на юг. В опрично-земской армии на южном фронте было около сорока тысяч человек, в том числе и немецкие наемники. Как ни странно и породоксально, но спасать целостность и независимость Московского государства пришлось тем самым земским дворянам-военачальникам, которых великий государь однозначно считал изменниками и потенциальными врагами. Так и мой дед, сын врага народа, в 1941 году погиб под Москвой защищая свою Родину.
Зимой были составлены планы ведения кампании и подготовлены предварительные росписи полков и воевод. Русское командование расположило основные силы под Коломной, надежно прикрыв подходы к Москве со стороны Рязани. Но оно учло также возможность повторного вторжения татар с юго-запада, из района Угры. На этот случай командование предполагало выдвинуть на крайний правый фланг в Калугу воеводу князя Дмитрия Хворостинина с передовым полком. Посему, вопреки традиции, передовой полк по численности превосходил полки правой и левой руки. Хворостинину был придан подвижный речной отряд, состоящий из ратников с Вятки, для обороны переправ через Оку.
В апреле в Коломне был проведен смотр собранным войскам, во главе которых царь поставил князя М.И. Воротынского, прославившегося участием во многих походах и битвах того времени. Русским командованием была проведена «роспись» полков по наиболее опасным направлениям татарских набегов «крымской украины». Уже весной 1572 года Иван Грозный направляет три полка под началом боярина князя И.А. Шуйского на «берег», в ожидании набегов крымских татар. Хотя ещё в конце декабря Иван Грозный приказал князю Петру Волконскому и Елизарию Ржевскому ехать в Перемышль, делать засеку там, где в мае Девлет-Гирей переправлялся через реку Жиздра.
Главными опорными пунктами-крепостями на укрепленной засечной черте, защищавшей южные границы Московского государства и охранявшей почти все переправы через Оку, были Таруса, Серпухов, Кашира и Коломна. Сюда же вошли построены в 1514–1530 годах крепости в Туле и Зарайске. Главной крепостью, защищавшей Москву с юга, был Серпухов. Берега Оки у города защищал тройной ряд свай с заостренными концами. Крепости имели постоянные военные гарнизоны, а служилые люди, свои усадьбы.
Помимо этого, сторожевые посты русских образовывали 12 цепей, сетью тянувшиеся от реки Суры до реки Сейма и отсюда поворачивавших на реки Ворсклу и Северный Донец. Сторожевые пункты отстояли один от другого на день, чаще на полдня пути, чтобы возможно было постоянное сообщение между ними. Сторожи были ближние и дальние, называвшиеся по городам, из которых они выходили. Сторожа стояли на своих местах неподвижно, "с коней не сседая", преимущественно оберегая речные броды, перелазы, где татары лазили через реки в своих набегах.
В Диком поле была создана постоянная сторожевая служба с центрами в Путивле и Рыльске, действовавшая с весны до зимы. Русские полевые разъезды по разработанным воеводами маршрутам одновременно находились вдоль всей южной границы России. Отдельные сторожи уходили для разведки далеко в степь.
Главные силы русской рати, что должны были принять основной удар неприятеля, включали в себя пять полков. В 1572 русское командование согласно новой росписи указывает войскам места дислокации. При этом всю артиллерию забирает из Коломны и из Серпухова и распределяет между полками. Этот же документ предусматривал выдачу натурального и денежного жалования немецким наемникам Юргена Францбека и Карлуса из Нарвы. От посылки Воротынскому служилых татар было решено отказаться в виду опасения их перехода на сторону единоверцев, как это было в Кашире в 1571 году.
Полк правой руки, князь Н.Р. Одоевский и воевода Ф.B. Шереметьев, находился в Тарусе. В нем было 3 590 человек, дети боярские, опричники, наемники-немцы, стрельцы, «казаки конные с пищалями», отряды из «украинных мест». Орла, Чернигова, Стародуба.
Передовой полк, воевода А.П. Хованский, князь Д.И. Хворостинин, располагался в Калуге. Он насчитывал 4457 человек, среди них дети боярские, опричники, казаки, отряды «из окраинных мест», Новосиля, Смоленска, Рязани, Епифани.
Сторожевой полк, князь И.П. Шуйский, окольничий В.П. Умный-Колычев, был размещен в Кашире. В нем было 2063 человека, дети боярские, опричники, казаки.
Полк левой руки, князья А.В. Репнин и П.И. Хворостинин, располагался по селам на реке Лопасне. В нем было 1651 человек, дети боярские, опричники, казаки. Кроме того, был образован при передовом полку особый речной отряд «в струзех» специального назначения из Вятки. Общая численность всех полков достигала 20 034 человека.
Впервые под единым командованием военачальника из «земщины» находились и земские, и опричные войска. Воеводы «окраинных» городов: Дедилова, Данкова, Орла, Новосили, Ряжска, Епифани, Шацка, Пловы и Соловы получили приказ, при появлении врага с частью своих сил немедленно отойти назад, к Оке и соединиться здесь с главными силами, усилив их перед решающей схваткой с татарами. В полном составе остались лишь гарнизоны Михайлова, Зарайска и Одоева, находившиеся на самом опасном направлении.
Главой пограничной стражи в Коломне и Серпухове, составлявшей всего 20 тысяч воинов, был назначен царём князь Михаил Воротынский. Под его началом были объединены опричные и земские войска численность 50 тысяч человек. Вместе с казаками и другими формированиями, привлеченными к обороне «берега», ее количественный состав можно определить в 73 тысячи человек. Кроме них, к силам Воротынского примкнул посланный царём отряд из 7 тысяч немецких наёмников, в том числе конные рейтары из Нарвы во главе с ротмистром Юргеном Фаренсбахом, а также донские казаки. Прибыл нанятый отряд из тысячи запорожских казаков, под командованием Михаила Черкашина.
Психологический шок от катастрофы 1571 года у русского царя и его воевод постепенно прошёл. Москва внедряла в жизнь чрезвычайные меры по восстановлению обороны на юге и боеспособности армии. Что вскоре дало свой эффект. Тем более, что после потери самообладания к русскому царю вновь возвращается присущая ему твёрдость в принятие решений и воплощений их в жизнь. И уже вскоре, на приёме очередного татарского посланника, Иван Грозный проигнорировал прямой вопрос о возвращение Девлет-Гирею не только Казани но и Астрахани. Саму точку зрения повторил в грамотах, что были посланы с гонцом в Крым. Всем стало понятно, что такой ответ не мог удовлетворить кровожадного крымского хана. И потому военные приготовления на Московской Руси были форсированы.
Большое значение было уделено русским царём укреплением крепостей и постройки новых засечных черт. Прежде всего поспешно строились укрепления вокруг Москвы. Однако главное внимание было обращено на Окский рубеж обороны, где проходила главная линия обороны государства. Особенно тех мест где была возможность переправы через реку.
Ока была укреплена более, чем на 50 вёрст вдоль по берегу: один против другого были набиты два частокола в 4 фута высотой. Частоколы сооружались людьми князей и бояр с их поместий. Стрелки могли укрываться за обоими частоколами и стрелять из-за них по татарам, когда те переплывали реку. За этими укреплениями русские воеводы рассчитывали оказать сопротивление крымскому хану. Это были тройные ряды свай, заостренных кверху.
В Москве не сомневались в том, что главной целью готовящегося похода Девлет-Гирея будет русская столица. Однако какую дорогу он выберет, было никому неясно. Если крымский хан снова, как и в прошлом году, Оку в в верховьях перелезет, то оттуда он пойдёт на пойдет на Болхов старой дорогою, то «плавная» рать из набранных на Вятке ратных людей вместе с наемными конными запорожскими казаками-пищальниками должны были спешно выдвинуться к Жиздре, стать там в укреплённых местах и препятствовать противнику форсировать реку, сдерживая татар до подхода главных сил. При этом составители наказа неоднократно подчеркивали, чтобы воеводы ни в коем случае не стремились «на походе со царем на полех без крепостей однолично не сходитися», берегли наряд и пехоту и выбирали место сражения, таким образом, чтобы стрельцы успевали «поиззакопатися по крепким местом».
В качестве второго варианта действий русским командованием была изучена возможность наступления хана непосредственно на Москву, кратчайшим путем, к реке Оке, прямо между Колугой и Олексиным, или меж Олексиным и Серпухова, или меж Серпухова и Каширы, или меж Каширы и Коломны». И снова «плавная» рать и запорожские казаки должны будут поспешать к месту предполагаемой переправы неприятеля с тем, чтобы помешать ему беспрепятственно «перелезть» через Оку.
Основные же силы в это время выдвигались бы к месту выхода татар к Оке. И опять в наказе было прописано «накрепко»: «…как у реки станут против царя, а будет в ыном месте люди иные перелезут, и у бояр бы и у воевод, что было заранее расписано, которым пешим людем с пищальми и конным стояти против тех людей, которые учнут за рекою стоять, а ещо не перелезут; и которым полком от тех людей стояти и береженье держать, которые в ыном месте перелезут, чтоб, приговоря про то заранее, розписати, чтобы в то время ведал, кому где промышляти».
То есть воеводы должны были заранее попытаться предусмотреть возможные варианты действий неприятеля, обдумать контрмеры и довести их до начальных людей с тем, чтобы «всякий воин знал свой маневр».
Рассматривался в Разрядном приказе и тот случай, если татары попытаются форсировать Оку под Рязанью и выйти к Коломне по левому берегу реки. Тогда воеводам предписывалось «итти убережною дорогою, да выбрати крепкое место, да тут стати от реки до лесу и на лесу крепости поделати, да тут полки стати, чтоб, царя из крепких мест на поле не выпущая, его встретить, чтобы стрельцы и с казаки с пищальми в крепком месте при лесе стать и крепости наряду и стрельцом поделати, где какова пригоже, посмотря по месту, и промышляти государевым и земским делом со царем, сколько Бог помочи подаст».
Наконец, не исключался вариант действий крымского хана и его сыновей, когда они откажутся идти по уже известному маршруту к Москве, а направятся восточнее столицы, во владимирские земли. Последние давно, еще со времен нашествия Мухаммед-Гирея I в 1521 года, не подвергались неприятельским вторжениям и в случае успеха татары могли рассчитывать на богатую добычу и большой полон.
В таком случае наказом предписывалось «бояром и воеводам итти к Володимерю да ко Клязме, под Володимерем или где пригоже царя и великого князя делом и земским промышляти со царем». Однако действовать они должны были осторожно и аккуратно, в особенности опасаясь того, что неприятель предпримет попытку ввести русское командование в заблуждение, вынудить его бросить свои полки с «берега» на северо-восток, и тогда хан главными силами прорвет оборонительный рубеж по Оке. Особенно подчеркивалась составителями наказа значимость хорошо налаженной системы дальней разведки.
Главным минусом в планах русского командования была прежде всего, чрезвычайно растянутый характер их расположения, от Калуги до Каширы, а это по прямой, немногим менее 150 км. Это создавало серьезные проблемы в управлении всей группировкой и налагало большую ответственность на воевод, командовавших отдельными полками, которым приходилось принимать решения на свой страх и риск.
Кроме того, концентрация полков на направлении главного удара противника была затруднена и поэтому огромное значение приобретала разведка. Чем ранее будет обнаружен неприятель, чем раньше станет возможным более или менее точно определить его намерения, тем больше времени будет у русских воевод для принятия адекватных ответных мер. Этим и объясняется внимание, с которым при составлении наказа отнеслись в Разрядном приказе к проблемам изучения и подготовки будущего театра военных действий, организации взаимодействия полков и разведки в Поле, что было отмечено выше.
Вместе с тем, три полка из пяти находились достаточно близко друг от друга. Речь идет о полках большом, что был в Серпухове, левой руки, что встал, очевидно, близ места впадения Лопасни в Оку, и сторожевом, в Кашире. Их разделяло по 25-30 км вдоль левого берега реки, то есть несколько часов скорого марша.
Царь и Разрядный приказ подошли на этот раз к выбору воевод «береговой» рати чрезвычайно ответственно. Ставки в игре были высоки, и недостаток людей можно и нужно было компенсировать не только техническим преимуществом, но и превзойти неприятеля в качестве командования. К счастью толковые воеводы на Руси всегда были, и на этот раз с назначениями, как показали последующие события, в Москве не ошиблись. Главные воеводы, М. Воротынский и И. Меньшой Шереметев, отслужившие не один десяток лет на самых разных должностях, были опытными и заслуженными полководцами. Воротынский всю свою жизнь провел на «берегу», сражаясь с татарами, и из старших военачальников того времени был, пожалуй самым искушенным в хитростях степной войны. Его «товарищ» Меньшой Шереметев, хотя и отслужил на десяток лет меньше, но имел более разнообразный боевой опыт, ходив походами не только на татар, но и на литву, и на «немцев».
Расстановка воевод в остальных полках также наводит на мысль о том, что прежде чем вынести окончательное решение, при царском дворе долго размышляли над этой проблемой. Во всяком случае, чередование знатных, но недостаточно опытных воевод, с менее родовитыми, но зато хорошо зарекомендовавших себя на полях сражений и в походах, говорит о многом. Обращает на себя внимание и возраст большинство воевод береговой рати, между 30 и 40 годами. А это был самый лучший возраст любого мужчины.
Итак, в течение поздней осени 1571 — начала весны 1572 года Иван Грозный, Боярская дума и Разрядный приказ проделали огромную работу по подготовке новой кампании. На местах были проведены смотры служилых людей с целью выяснить, сколько их может выступить в поход весной 1572 года «конно, людно и оружно», затем по итогам смотров по городам были разосланы государевы грамоты, «чтоб дети боярские были готовы и запас себе пасли на всю зиму и до весны и лошади кормили, а были б по тем местом, где которым велено бытии…»
Но несмотря на принятые меры, у царя Ивана Грозного не было полной уверенности в возможности русской армии остановить вторжение татар на Окском рубеже. Поэтому после апрельского смотра сосредоточенных в Коломне войск, он уехал в Новгород, куда зимой 1571-72 года отправил 450 возов с государственной казной. В Новгороде Иван Грозный написал духовную грамоту, завещание, отметив факт своего «скитания по странам» и изгнанничества «от бояр», которых он обвинял не только в самовольстве, но и в тайном пособничестве татарам.
Вместе с численностью войска возросли и аппетиты хана. Девлет-Гирей не скрывал, что едет «в Москву на царство». К этому времени колесо войны уже было раскручено. Избежать войны Девлет-Гирей не мог, даже если бы и захотел, как и у Ивана Грозного, у него не было пути назад. После громогласных заявлений, сделанных после сожжения Москвы, позволить русскому государю и дальше оттягивать разрешение вопроса о Казани и Астрахани означало признать, что хан переоценил свои успехи и размеры того поражения, которое он нанес Ивану. На карту была поставлен не только репутация самого Девлет-Гирея, но и престиж Крымского ханства, его претензии на роль защитника и покровителя всех татар и ислама в Восточной Европе.
Крымский хан тем временем неспешно собирал свои силы и тоже готовился к походу. В начале июня 1572 года, в свете своего величия, Девлет Гирей с огромной ордой вышел из Перекопской крепости и направился на Север, когда ещё зеленела в Диком поле новая трава. Перед набегом он пообещал своему хозяину в Стамбуле, что приведет плененного русского царя как собаку на аркане в Бахчисарай, а всю Русь покорит за один год. Поэтому под бунчуки собралось все дееспособное мужское население ханства. Как им хотелось несметного русского богатства и много русских рабов. Московский летописец писал о том, что «…иде царь крымский гнев божий над Рускою землею попущением божиим за грехи наша. И прииде царь с великими похвалами и с многими силами на Рускую землю, и росписав всю Русскую землю, комуждо что дати, как при Батые…»
Во вторжении участвовало до 100 тысяч всадников из Крымского ханства, Большой и Малой ногайской орды, северокавказских племен, с ними шли до 20 тысяч турецких янычар. Хан имел в своем распоряжении турецкую артиллерию. Татары, вооруженные луками, кривыми саблями и ножами, пиками и щитами, на своих малорослых, но сильных и выносливых степных лошадях, без обоза, питаясь небольшим запасом сушеного пшена или сыра да кониной, легко переносились через эту необъятную степь, пробегая чуть не тысячу километров пустынного пути. Частыми набегами они прекрасно изучили эту степь, приспособились к ее особенностям, высматривая наиболее удобнейшие дороги.
В марте Девлет-Гирей дождался прихода ногаев и затем, собрав большую часть своих людей, примерно во второй половине мая вышел из Крыма и встал на Молочных водах, дожидаясь отстающих. Уверенный в своей победе Девлет-Гирей, так же полагаясь на многочисленность своей армии, предполагал идти не скрываясь прямо к главным «перелазам» через Оку. Поскольку и конечная цель похода была хорошо известна, и силы, собранные ханом, позволяли расчитывать на успех, то, видимо, Девлет-Гирей и его лучший военачальник Дивей-мурза, не слишком озадачивались вопросом, по какому маршруту идти на Москву, выбрав к тому времени хорошо изученный татарами путь, Муравский шлях. Двигаясь медленно, так как быстрому маршу мешал большой обоз и верблюды, которые отнюдь не являлись быстроходными скакунами. В первых числах июля огромное ханское войско достигло верховьев рек Мжа и Коломак, где и остановились на отдых.
В этом районе они были обнаружены русскими сторожами. Немедленно гонцы помчались с вестью в Путивль и Рыльск. Оттуда тамошние наместники отписали на «берег», князю М.И. Воротынскому, и в Москву, князьям Ю.И. Токмакову, об обнаружении неприятеля. 17 июля об этом уже узнал Иван Грозный.
Воеводы окраинных городов узнали о том, что из «Дикого Поля» в очередной раз надвигается на Русь крымское войско, не позднее 9—11 июля . Сразу после этого они поднялись со своими людьми и, оставив в пограничных городах-крепостях небольшие гарнизоны, пошли на соединение с главными силами русской армии согласно заранее составленной диспозиции. В назначенные полки они прибыли к середине июля, тем самым завершив развертывание русской армии.
Воевода Воротынский и подчиненные ему воеводы усилили разведку, пытаясь как можно точнее определить главное направление удара неприятеля и успеть стянуть туда все свои силы. Противник облегчил им решение этой сложнейшей проблемы. 25 июля татарские отряды сожгли тульский посад, но поскольку осада и штурм Тулы, мощной крепости с сильной артиллерией, в планы Девлет-Гирея не входили, мимо хорошо знакомых стен и башен русской крепости неприятель проследовал дальше к северу, к Оке.
Тем самым крымские татары готовы были нанести главный удар вдоль Серпуховской дороги, по кратчайшему направлению прямо на Москву. К этому времени, занимавшие позиции на флангах оборонительной линии по Оке передовой, сторожевой полки и полк правой руки уже завершали концентрироваться на подступах к Серпухову, оставив на прежних местах на всякий случай небольшие арьергарды. Риск, на который пошёл Воротынский, оправдал себя, и это стало очевидно уже на следующий день.
При приближении степняков крестьяне повсеместно угоняли свой скот и сами прятались в лесных чащобах, или спешили укрыться в городах-крепостях, гарнизоны которых затворяли перед врагом ворота. Но татарва не отвлекалась на пограничные города, так как их целью была столь желанная Москва.
Татары имели несомненное преимущество в коннице, тогда как русские, в пехоте и артиллерии, к тому же русское войско опиралось на заблаговременно возведенные полевые укрепления. Это позволяло компенсировать определенное численное превосходство татар, однако у них было серьезное преимущество. Девлет-Гирей наступал, а Воротынскому приходилось держать оборону, таким образом татары владели инициативой, по крайней мере, на первой фазе операции, и могли выбирать время и место боя. Поэтому крымский хан мог держать свои отряды в кулаке, тогда как Воротынский, не зная точно, где враг нанесет свой удар, волей-неволей должен был растянуть свои силы «тонкой красной линией» вдоль берега Оки от Калуги до Каширы.
Приближение татарских орд не было неожиданностью для главного русского воеводы. Он по нескольку раз в день выслушивал вести от дозорных, скакавших в Серпухов с разных сторожевых застав. Ни одного движения врагов сторожа не выпускали из поля своего зрения.
Город Серпухов был центром обороны. В крепости расположился воевода большого полка, князь Михаил Иванович Воротынский. На берегу Оки заняла позиции русская рать, выставив артиллерийские батареи на берегу. Вдоль реки были вбиты ограждения из кольев, являвшимися непроходимым препятствием для конницы. Однако Девлет-Гирей и его полководцы заблаговременно получили важные сведения от пленных, а так же перебежчиков, заранее собрали сведения о местности и дислокации русских войск.
В субботу 26 июля 1572 года татарский авангард вышел к Оке в районе Серпухова и с хода упёрся в русские укрепления на левом берегу реки. Грохот русской артиллерии вперемешку с пищальным огнём, заставил крымчаков остановится. Главная позиция русских войск, укрепленная гуляй-городом, находилась у самого Серпухова. Гуляй-город представлял собой обычные телеги, укрепленные дощатыми щитами с прорезями для стрельбы и составленные кругом.
Русские воеводы детально разработали план боевых действий, особое внимание уделив отрядам казаков, которые, курсируя на стругах по Оке, должны были не пропустить врага на Московскую землю или нанести ему при переправе как можно больший урон. Князь Воротынский сумел подтянуть к Серпухову все свои силы.
Борьба на берегу проходила очень напряженно. Татары не смогли с ходу преодолеть укрепления, и в течение двух дней конные отряды крымчаков вели бои с русским войсками на берегу, сковывая их действия. В ходе многочисленных и кровопролитных стычек с русскими войсками, они с большими потерями были отброшены повсюду. Русские пушкари готовились к большой канонаде, но татары притормозили, дожидаясь подхода основной массы конницы. После чего татары по приказу хана тоже выставили пушки на берегу и завязали перестрелку, показывая, будто они готовятся форсировать здесь Оку.
Убедившись в невозможности с ходу переправится через Оку Девлет-Гирей и его главный полководец Дивей мурза вынуждены были изменить изначально разработанный план дествий. Они решили связать боем русские войска , а самим с флангов обойти армию Воротынского, вынудив русских покинуть не преступные укрепления у Серпухова. После чего предпологалось навязать сражение русской армии в открытом поле, где у татарской конницы обладающей к тому же численным превосходством имелось колоссальное преимущество.
Но крымский хан всё таки сумел перехитрить русских. Несмотря на принятие мер по прикрытию окского рубежа, татарам, по подсказке иуд-предателей, всё-таки удалось найти слабое место в русской обороне «берега». Крымский хан оставив для отвлечения внимания московских воевод двухтысячный отряд у Серпухова, а силами двух крыльев нанёс удар у «Сенькиного перелаза» и села Дракино, что стояли на берегу реки Ока. Главной своей задачей он считал окружение русской армии у Серпухова и её последующие уничтожение.
С этой целью часть татарского войска во главе с Дивей мурзой скрытно двинулась по правому берегу реки вверх по течению, а ногайский отряд под командованием Теребердей мурзы должна была стремительно выйти на берег к «Сенькиному перевозу», где глубина на перекате не превышала полутора метров.
До этого ногайская конница по приказу крымского хана устремившаяся к Туле, пожгла весь городской посад. Девлет-Гирей этим ложным манёвром пытался отвлечь русских от истинных задач поставленных им перед ногайцами. На третий день после погрома Тульского посада, Девлет-Гирей основные силы ногайцев направил для переправы в районе перелаза, что в 21 киллометре от Серпухова и в 5 километрах выше впадения в Оку реки Лопасни, где не было в это время значительных русских сил.
Теребердей мурза с 20 тысячным ногайским отрядом ночью совершив манёвр, пришёл на «Сенькин перевоз». Здесь переправу охранял небольшой сторожевой полк под командованием Ивана Шуйского, состоявший всего из 200 воинов и 1500 человек из ополчения, с артиллерией. На него обрушился многотысячный ногайский авангард крымско-турецкого войска под командованием Теребердей-мурзы.
Используя своё численное преимущество перед русскими ногайцы с диким визгом и воем устремились через брод на противоположный берег. На русских обрушился ливень стрел. Но прикрываясь густым частоколом русские воины не испугавшись бешеного натиска кочевников, встретили врага залпами из пищалей и сомострелов. Тому кто всё же успел дойти до берега была уготована смерить от русских топоров и стрелецких секир. Не добившись успеха ногайцы вынуждены были отойти, усеяв мелководье «Сенькиного перелаза» множеством трупов убитых соплеменников. Но взбешённый неудачей Теребердей-мурза вновь погнал своих воинов на штурм укреплений.
Несмотря на такое чудовищное превосходство, никто из русских не дрогнул и не обратился в бегство, а вступил в неравный бой. Только на следующей день, по истечению нескольких часов ожесточённого боя, и понёся большие потери, сторожевой полк был рассеян, успев, однако, нанести большой урон ногайцам. После этой первой значительной победы ногайский отряд Теребердей-мурзы стремительным броском достиг окрестностей Подола у реки Пахры, тем самым перерезав все дороги ведущие в Москву, остановился в ожидании главных сил. Но на большее он, изрядно потрёпанный в бою у Сенькиного брода, был уже не способен.
Тем временем, другая часть татарского войска, во главе с главным военным советником хана Дивей-мурзой, «перелезла» через Оку у села Дракино, там, где их никто не ждал. Но у Дракино крымцы наткнулись на отряд воеводы Н. Одоевского спешившего к перелазу через Оку, числом около 1200 человек. В ходе кровопролитного сражения, русский отряд был разбит. Одоевский с уцелевшими воинами ушел к Воротынскому.
После того как Дивей мурза со своими татарами сумел переправится через Оку, воевода Воротынский срочно подтягивает из Тарусы в район Серпухова полк правой руки для ликвидации прорыва, а передовой полк занял место его место.
Стремясь связать боем русские войска, Дивей мурза отправляет часть своих войск в район Тарусы, где в ходе ожесточённого сражения наносит поражение авангарду передового полка в 300 человек, в живых остался один командир отряда, опричник Штаден.
Таким образам к 27 июлю линия обороны русских на Оке была татарами прорвана сразу в двух местах. Главные силы русской армии стоящей возле Серпухова были с обоих флангов глубоко охвачены татарами. Всем казалось, что участь русской армии, да и всей России была уже предрешена. Ничего не могло остановить всесокрушающий татарский каток.
М. Воротынский был готов и к такому варианту развития событий. Он не стремился любой ценой удержать неприятеля на позициях по Оке и сбросить татар обратно в реку вернув утерянные ранее позиции по берегу. Главным для него было не дать противнику переправиться с ходу, сбить темп его наступления, нанести как можно большие потери и самое главное, выяснить точно, где же все-таки он будет наносить главный удар.
Эти задачи в целом были выполнены, а полки удалось стянуть поближе к Серпухову. К тому же, как стало видно к вечеру, успех, достигнутый Дивей-мурзой и Тягриберди-мурзой, был не так уж и велик. Ногаи вообще не стали пытаться продвигаться дальше к Москве, да и Дивей-мурза тоже не продолжил развивать наступление в северо-восточном направлении, заходя в тыл полкам, стоявшим под Серпуховом. Сторожевой полк, и полк правой руки хотя и были вынуждены отойти от берега Оки, тем не менее, не были разбиты и отступили в полном порядке, контролируя каждый шаг противника.
Хан, проанализировав ситуацию и убедившись, что в районе Серпухова переправиться не удастся, русская оборона здесь была слишком прочна, а Воротынский, несмотря на угрозу с флангов, пока не собирался оставлять свои позиции, решил снова изменить свой план. В воскресенье, по полудню, Девлет-Гирей приказал стрелять артиллерии по русским войскам, расположенным в трех верстах от Серпухова. Девлет-Гирей решился на переправу, но не здесь, а в районе «Сенькиного перелаза». Оставив двухтысячный отряд вести перестрелку с русскими, он со всем войском ночью совершил стремительный манёвр и скрытно переправился через «Сенькин брод», а затем продолжил наступление в направление на Север. С этого момента начались многодневные бои на подступах к русской столице.
Во время переправы главных сил татарского войска на левый берег Оки, Девлет-Гирей отдал приказ Тягриберди-мурзе и его ногайцам выдвинуться к северу и отрезать русское войско под Серпуховом от Москвы. Конные потоки крымчаков после переправы через Оку стали растекаться по дорогам, ведущим к столице, особенно далеко на север продвинулась ногайская орда Теребердей-мурзы. Ногаи начали продвигаться на север рано утром, и двигаясь скорым маршем, во второй половине дня, преодолев порядка 70-80 км, вышли к Пахре, переправились через нее в районе нынешнего Подольска и рассыпались вокруг русской столицы, прервав сообщение с русским войском и южными городами.
Под утро к месту переправы подоспел князь Дмитрий Хворостинин с передовым полком попытался перехватить наступающие силы крымцев в верхнем течении реки Нары.
Но в ходе ожесточённого боя с превосходящими силами татар был отброшен. Большие массы конницы со всех сторон набросились на немногочисленный полк русских, несмотря на залпы пищальников и огонь артиллерии. Но воевода Хворостин искусным манёвром, под прикрытием огня, сумел выскользнуть из западни и оторваться от татар.
В свою очередь князь Воротынский, находившийся с большим полком в 8 тысяч человек в Коломне, узнал о переправе главных сил крымской орды утром 28 июля. Дальше удерживать укрепления по берегу Оки теряло всякий смысл, так как это могло в конечном итоге только привести к уничтожению всей русской армии. Несмотря на глубокий охват, русская армия не была разбита и отступила в полном порядке контролируя каждый шаг противника.
Вскоре войска двинулись на Север по серпуховской дороге, вслед за крымским ханом. Русским теперь нужен был новый план войны. Сопротивление русских войск в ходе этой войны не оставляло татарам времени на грабеж.
Князь Воротынский, в это весьма сложное время принял единственное правильное решение сопряжённое с немалым риском, так как согласно царскому приказу воевода должен был перекрыть хану Муравский шлях и торопиться к реке Жиздре, где предстояло воссоединиться с основным русским войском.
Сам Воротынский после долгих раздумий рассудил иначе . Он решает сняться с «Гуляй-города» и отправился в погоню за татарами, атаковать крымцев с тыла, если те начнут осаду Москвы, которую в этот раз защищал сильный гарнизон, стремясь завести кровожадных татар в заготовленную им ловушку. Кремль в то время был передовой крепостью в фортификационном отношении, и для его обороны не требовалось большого войска. Прикрываясь от татарской конницы непроходимыми чащёбами подмосковных лесов, воеводы пошли на Москву разными дорогами. Они знали куда и зачем ведут полки.
Издревле, из Москвы на юг вели четыре дороги. Главной была дорога на Серпухов, называвшаяся Крымской дорогой, кратчайший путь в Крым. У селения Подол , крымская дорога пересекала реку Пахру и шла через погост Воскресения на Молодях к первому яму, находившемуся у реки Лопасни.
Русские полки выходили к деревне Молоди, где заранее была обозначена воеводами оборонительная позиция с которой предполагалось вести активные действия против татарских войск. Этому решению способствовал большой опыт Казанских войн, где казанские татары неоднократно создавали в тылу русских войск укреплённые крепости. Опираясь на которые они успешно вели войну против русских войск.
Вскоре в лесу застучали топоры. Тысячи воинов, отложив в сторону пищали и иное оружие, рубили и забивали в землю колья, рубили ветви и заплетали плетень, копали ров. Вскоре, на холмах, где недавно стояли скирды скошенного хлеба, быстро выросла походная крепость,Гуляй-город. К ночи все русские войска, кроме сторожевого и передового полков, сошлись у готовой крепости. Воеводы использовали передышку, полученную за счёт оборонительных боёв возле « перелазов», чтобы стянуть к месту сражения все имеющиеся в их распоряжении силы.
После того как Девлет-Гирей переправившись через Оку, вскоре вышел в тыл всей русской армии, и по серпуховской дороге стал продвигаться к Москве. Арьергардами, многочисленной конницей, командовали сыновья хана. На марше к Москве крымская орда сильно растянулась. Необычность ситуации заключалась в том, что хан опередил русских и двигался на Москву, в то время как русские двигаясь в плотную наседали на него с тыла. Русские воины были полны решимости расквитаться и уничтожить татар.
Авангард крымского войска был уже у реки Пахры, а арьергард, в 15 км позади, у села Молоди. Татары уверенные в победе путешествовали по русской земле беспечно, значительно растянувшись и утратив бдительность, пока не наступила роковая дата, 30 июля 1572 года. Передовой полк князя Хворостинина, усиленный «немцами» Ю. Фаренсбаха, вместе с донскими и запорожскими казаками, во главе с атаманом Черкашеным, скрытно следовал за крымскими царевичами, выжидая благоприятный момент для атаки.
Хворостин, перед которым Воротынский поставил задачу, должен был атаковать арьергард неприятеля и приостановить его продвижение навстречу ногаям Тягрибердея мурзы. Передовой полк отлично выполнил свою задачу.
Битва при Молодях стала необратимой реальностью для татар, когда отчаянный и смелый воевода Дмитрий Хворостинин, с отрядом в 5 тысяч человек, настиг расслабленных крымчаков и нанёс неожиданный удар по арьергарду ханской армии. Враги дрогнули, так как нападение русских оказалось для них неприятным и, что ещё хуже, был внезапным. Как пишет Соловецкий летописец: «И пришла нашим воеводам весть в понедельник рано, что царь на сю сторону Оки перелез. И князь Михайло Иванович Воротынской со всеми воеводами в понедельник пошел за царем. А в передовом полку пошел воевода князь Дмитрей Иванович Хворостинин».
Удар был настолько силен, что заставил хана остановить движение к Москве. Два крымских царевича, возглавлявшие разбитый арьергард, прямо заявили Девлет-Гирею, что следует остановить дальнейшее наступление из-за понесенных ими потерь: «Ты, государь, идешь к Москве, а нас московские люди сзади побили, а на Москве, государь, не без людей же будет».
Крымский хан не мог не испытывать сильного беспокойства за судьбу своего коша, оставленного на правом берегу Оки под Серпуховым. Русские, занимая позиции между его лагерем и вагенбургом, препятствовали сообщению и могли атаковать кош, повторив свой успех 1555 года, вновь взяв богатые трофеи.
На помощь татарскому арьергарду были срочно направлены 12 000 татар и ногаев. С подходом подкреплений перевес оказался на стороне неприятеля. И теперь уже Хворостинину пришлось, как показалось татарам, поспешно отходить. Однако они заблуждались, русские за много десятилетий противостояния прекрасно освоили тактические приемы татар и не раз с успехом использовали их против них. Дмитрий Хворостин своим ложным отступлением повёл врагов прямо к старательно подготовившимся войскам Воротынского. Он умело уклоняясь от атак крымцев, вывел к «Гуляй-городу» всю армию Девлет-Гирея . У «Гуляй-города» уже к этому времени уже стояла вся русская армия во главе с Воротынским, поджидая обезумевших от ярости татар. Но свинцовый ливень мгновенно остудил воинственный пыл степных хищников.
Шквальный pyжейный и артиллерийский огонь опустошил ряды татарской конницы и заставил ее повернуть вспять. Недооценивая укрепления русских, крымчаки несколько раз малыми силами атаковал «Гуляй-город», но все атаки были отбиты огнем из луков, пищалей, мушкетов и пушек. Тем временем к месту боя подходили всё новые и новые татарские силы, и сразу же попадали прямиком в мясорубку, организованную русскими. Завязался страшный кровопролитный бой, который закончился с наступлением темноты. Вся местность перед Гуляй городом была завалена горами трупов, среди которых были как русские воинов так и степняки.
Татары были крайне удивлены , когда обнаружили перед собой такой не преступный гуляй-город, созданный по всем правилам военной науки того времени. Толстенные щиты были установлены на телегах, надежно защищая расположившихся за ними русских воинов. Поскольку русские отнюдь не торопились покидать свою укрепленную позицию, а татары не стремились штурмовать её, памятуя об уроке, который им был преподан накануне, то к вечеру они прекратили этот кровавый бой.
Девлет-Гирей после того как переправился через реку Пахру и встал всем войском в семи верстах от нее, выбрав себе защитой непроходимое болото. Но чувствуя у себя за спиной грозную силу, побоялся остаться на прежнем месте и снова переправился через Пахру, теперь уже в обратном направлении, и встал неподалеку от лагеря воеводы Воротынского. Он осознавал, что в Москве его ждут многочисленные защитники, поэтому отряд преследователей, атаковавший татарский тыл, сильно портил тактику войны. Он не хотел рисковать, оставив у себя в тылу столь многочисленную и организованную силу врага. Хан решил развернув войско, быстро смять преследователей, а потом спокойно двинуться на Москву. Он рассчитывая на своё огромное превосходство бросил основные свои силы на укрепления русских, но результат был даже не нулевым, он был отрицательным.
Девлет-Гирей не мог ждать, и он должен был решать, или штурмовать русский лагерь, или же отступать несолоно хлебавши. Последний вариант его устроить никак не мог, после столь громогласных заявлений отойти просто так, не дав решительного, генерального сражения, хан не мог, что было чревато не только потерей лица, но и серьезными внутри и внешнеполитическими осложнениями. Его просто порвали бы его соплеменники и единоверцы. Ночью в татарском лагере состоялся военный совет, на котором было принято решение попытаться штурмом взять русский лагерь.
Князь Воротынский предвидел этот шаг противника и, оставив внутри гуляй-города большой полк, очевидно вместе с пехотой остальных полков, вывел прочие силы за город. Они встали на пологих южном и юго-восточном склонах холма. На следующее утро сражение с ещё большем ожесточением возобновилось вновь. Девлет-Гирей сразу ввел в бой свои основные силы, бросив их против Большого полка, укрывшегося в гуляй-городе. Татарскими войсками предводительствовал сам Дивей-мурза. Среди его воинов находились и ногайцы мурзы Теребердея.
Первым бросились на Гуляй-город спешенные ногайцы. Отряды их всадников с диким визгом и воем стремительно подъезжая к русским позициям, засыпали защитников гуляй-города ливнем стрел, пытаясь нанести им как можно большие потери с тем, чтобы потом, нащупав слабое место, разомкнуть линию гуляй-города и возов, ворваться в лагерь, и в рукопашном бою перебить его защитников.
Подбадривая себя дикими криками, стреляя на бегу из луков, они разъяренной толпой устремились к стенам. От множества летящих стрел рябило в глазах. Подпустив врага поближе, пушкари, укрытые за стенами, открыли сильную пальбу. Ошеломленные огневым ударом, потеряв многих убитыми, нападающие остановились. В это время из крепости полетели смертоносные стрелы и ливень свинца, нанося им чудовищные потери.
Ногайцы стали подбадривать себя криками и вновь устремились на штурм. Несколько последовательных атак, предпринятых Дивей-мурзой, не привели к видимому успеху, и тогда татарский полководец поехал около гуляй города с невеликими людьми проводить рекогносцировку, ища слабые места, где можно было пробить оборону русских и ворваться в этот городок, истребив русских. Мурзу в богатом доспехе, в окружении блестящей свиты, трудно было не заметить, и тогда Воротынский выслал из «Гуляй-города» воинов большого полка с приказом атаковать противника. Увидев наступавших на него русских воинов Дивей мурза стал своих татар отводить назад, но его конь споткнулся и он упал наземь. И тут его взяли и с аргамаком, и в нарядном доспехе.
Оправившись от первого шока, вызванного пленением Дивей-мурзы, к вечеру татары снова попытались атаковать русский лагерь. Но на этот раз татарский натиск стал слабее прежнего, а русские войска отразив атаку поганых огненным боем, сделав масштабную вылазку. В этом бою татар многих побили. Деревянные укрепления гуляй-города оказались не по зубам татарской коннице. В одном из боев погиб Тебердей-мурза, ногайский хан и трое крымских мурз и попал в плен астраханский царевич Хаз-Булат. Надо полагать, хан в этот день сильно пожалел о том, что с ним не было наряда, оставленного в старом лагере за Окой без артиллерии взломать «Гуляй-город» и окопанный обоз оказалось чрезвычайно сложным и сопряженным с большим потерями делом.
Поражение, которое Девлет-Гирей и его воины потерпели в среду, было весьма серьезным, два дня татары приходили в себя, а русские получили передышку. Однако ситуация в русском лагере тоже складывалась чрезвычайно сложная. Запертые на ограниченном пространстве внутри обоза и «Гуляй-города», русские испытывали нехватку фуража, провианта и воды.
К великому счастью для русских воевод, Девлет-Гирей не стал дожидаться, пока русские окончательно изнемогут от голода и жажды. Он взбешённый неудачей и огромными потерями решил ускорить развязку событий. Видимо, на это его решение повлиял целый ряд весьма веских причин. С одной стороны, он не хотел оставлять в беде Дивей-мурзу, которого чрезвычайно высоко ценил. С другой стороны, к решительным действиям побуждала и обстановка в татарском войске. Судя по всему, рядовые татарские воины глухо роптали, сетуя на малую добычу и большие потери. Мурзы же открыто критиковали действия хана.
Утром 2 августа Девлет-Гирей снова начал штурм «Гуляй-города». Этот бой оказался для армии Воротынского самым тяжелым, так как погибли 3 тысячи стрельцов и понесла большие потери кавалерия. В самом «Гуляй-городе» было много раненых, кончалась вода, из-за нехватки провианта начали убивать лошадей, передвигавших «Гуляй-город».
В полдень крымский хан предпринял последнюю меру, он приказал своим всадником спешиться и атаковать «Гуляй-город» наравне с пехотой. В бой было решено бросить главный «козырь», турецких янычар. До самого вечера, волна за волной, крымцы и янычары штурмовали «Гуляй-город», но всякий раз откатывались назад с огромными потерями. Русские воины и немецкие наёмники несмотря на жару, голод и жажду и не считаясь с потерями стойко обороняли свои позиции. Всё пространство перед крепостью было усыпана телами погибших. Всюду стоял нестерпимый смрад человеческого тления.
Спешенные татарские воины с невиданной храбростью и упорством, невзирая на большие потери от огня стрельцов и казаков, осыпаемые ядрами и «дробом» из пушек и затинных пищалей, раз за разом ходили на приступ. Из-за их спин конные лучники осыпали защитников гуляй-города во главе с Д. Хворостининым ливнем стрел. Однако русские воины держались, отбивая неприятельские атаки. Летописи и разрядные книги лишь в слабой степени отражают накал схватки. Как писал неизвестный автор «Повести…», «и как татаровя пришли к гуляю городу и ималися руками за стену у гуляя города, – и нашы стрельцы туто многых татар побили и рук бесчислено татарьскых отсекали.
Увлеченный штурмом «Гуляй-города» с одного фронта, Девлет-Гирей допустил роковую ошибку – он не окружил русское укрепление полностью. Поэтому с наступлением темноты, Воротынский скрытно вывел из «Гуляй-города» засадный отряд, и, обойдя холм по лощине, приготовился ударить в тыл крымской армии. Одновременно, из-за стен «Гуляй-города», под поддержкой огня пушек, в решающую атаку должны были устремиться все русское войско.
Поставив все на карту и потерпев неудачу, хан оказался бы в чрезвычайно сложном положении. Русские отнюдь не выглядели умирающими от голода и жажды, тем более, что с севера, как казалось, надвигалось большое царское войско,. Тем более, что ханская рать уже понесла большие потери, в особенности в командном составе.
По условленному сигналу русская артиллерия открыла массированный огонь по неприятельским боевым порядкам, гуляй-город раскрылся, и в схватку вступили воины передового полка во главе с Д. Хворостининым и немцы ротмистра Ю. Фаренсбаха. Одновременно с этим сам Воротынский во главе сотен большого полка, совершив обходной маневр по «долу», атаковал противника с тыла. Ошеломленный противник, оказавшись под одновременным ударом с тыла и с фронта, поначалу упорно сопротивлялся, однако недолго, слишком велики были его потери и слишком неожиданным оказалось введение в бой свежих русских сил. Разгромленные татарские «полки» отхлынули обратно в свой лагерь, неся хану горестную весть о смерти и пленении множества военачальников и рядовых воинов. Вскоре не выдержав одновременных ударов, крымская армия дрогнула и начала отступать.
К тому же на исход битвы повлиял захват татарскими разъездами гонца с грамотой, которую, согласно Пискаревскому летописцу, оставленный в Москве «для осады» князь Ю. Токмаков отправил в лагерь к Воротынскому послание. В этом послании князь просил воевод «сидеть безстрашно», поскольку идет де к ним на помощь «рать наугородцкая многая». Московский летописец к этому добавлял, что пленный под пыткой показал, «прибылым войском» командует сам Иван Грозный, а в авангарде его полков в Москву прибыл боярин И.Ф. Мстиславский с сорокатысячной ратью и что он сам был очевидцем прихода этого войска
Наутро, оставив в тылу 5-тысячный заслон, хан бросив лагерь и всё, что в нём было начали отступление, устремившись на юг. Вскоре отступление быстро превратилось в паническое бегство, крымчаки бросали обозы, оружие и награбленную добычу. На обратном же пути татарве было уже не до охоты за живым товаром и скотом, дай бог бы унести ноги и остаться живым. О том, что хан бежал с поля битвы, в русском лагере узнали так же утром 3 августа. Воротынский немедленно вывел свою конницу из лагеря и атаковал татарский 5 тысячный арьергард. После недолго сопротивления противник бежал к реке и по дороге был практически полностью перебит или пленен.
В течение дня русские гнали крымцев до самой Оки, где был полностью уничтожен также отряд, охранявший переправу. Несколько тысяч отступавших татар утонули в реке. Сам хан Девлет-Гирей бежал с поля боя. В сражении были убиты его сын, внук и зять, а так же множество его сановников. Погибли и все янычары, так мечтавшие о земле и русских рабах. Разгром орды был полный. Летописец говорит, что Девлет-Гирей «ушел с соромом», «пошел в Крым скоро наспех» — «не путьми, не дорогами, в мале числе», потому что большая часть его войска погибла. В родные степи вернулось всего 15 тысяч человек.
Русским досталось множество пленных и трофеев, шатры, знамена, обоз, артиллерия и личное оружие хана. Boеводы держали татар в таком напряжении от первого до последнего дня вторжения, что огромная ханская рать не причинила почти никаких разрушений пограничным областям, у нее просто не было на это времени.
Захватив ханский лагерь и богатые трофеи, «… бояря и воеводы, князь Михайло Иванович Воротынской с товарыщи пошли назад по старым местом в Серпухов, в Торусу, в Колугу, на Коломну, где стояли до государева приходу». В тот же день от посланцев Воротынского о грандиозной победе стало известно в Москве, «и бысть на Москве и по всем градом радость неизреченная, молебная пения з звоном. И с радостью друг со другом ликующе».
Находившийся в Новгороде Иван Грозный узнал о победе 6 августа, когда с «берега» от воевод прискакали гонцы. Царь приказал немедленно доставить их к нему. Посланцы, передали Ивану грамоту от Воротынского и его товарищей об одержанной над крымским ханом великой победе и представили доказательства этому, ханские два саадака, два лука и две сабли. Радости русского царя не было предела, наконец то в течение длительного времени неудач и поражений сверкнула яркая звезда. Смертельная угроза исходившая Московской Руси из Крыма была окончательно ликвидирована. Наступило сладостное время мщения и возмездия за всё, что натворил Девлет-Гирей со своими соплеменниками на Русской земле.
Под самый занавес Молодинской битвы произошли еще два события, как бы подводивших итог этому тяжелому и полному тревог году. В конце августа, Девлет-Гирей прислал Ивану Грозному своего гонца Шах-Али с грамотами от себя и своих сыновей Мухаммед-Гирея, Адыл-Гирея и Саадет-Гирея. В своём послании хан, пытаясь сохранить лицо после сокрушительного поражения, писал русскому царю, что он оказывается всего лишь хотел при личной встрече получить, наконец, ответ, даст Иван ему, крымскому «царю», Астрахань или же нет. В том, что под Москвой произошло многодневное кровопролитное сражение, Девлет-Гирей обвинял самого Ивана, который уклонился от личной встречи и послал воспрепятствовать благим намерениям хана.
Однако нелепые попытки ущемлённого и униженного хана приуменьшить размеры поражения, представить окончившееся для него сокрушительным разгромом многодневное побоище лишь незначительной схваткой, никак не влиявшей на расстановку сил, сложившуюся после московского пожара 1571 года, не имели никакого успеха. Ханский гонец встретил в Москве весьма холодный приём и полное презрение. А сами переговоры в конечном итоге свелись к обсуждению условий размена и выкупа пленных.
Несмотря на войну на два фронта Россия разгромила одного из своих давних и смертельно опасных противников и отстояла свою независимость. Вскоре после победы при Молодях была навсегда поставлена дипломатическая точка в переговорах с ханом поводу Астрахани и Казани. Угроза суверенитету страны была ликвидирована. Поволжье, территория бывших Казанского и Астраханского ханств, осталось за Россией.
Большие ногаи, убедившись в том, что Девлет-Гирею не удалось одолеть царя Ивана, поспешили отложиться от неудачливого крымского «царя» и начали искать милости московского государя. Сам же Девлет-Гирей до самой своей смерти, наступившей летом 1577 года, не пытался больше ходить на Москву.
Победою при Молодях князь Воротынский спас Московскую Русь от нового разгрома, утвердил во власти русского царя Астрахань и Казань и надолго обеспечил южные пределы государства от вторжения хищников.
Этот кровавый урок крымчаки запомнили хорошо и надолго. После Молодинской битвы Крымское ханство вынуждено было отказаться от многих своих притязаний к России. В следующий раз они собрались потревожить русские пределы лишь два десятилетия спустя, когда подросло новое поколение степных хищников.
О Молодинской битве стало известно далеко за пределами Русского государства, например в Папском Риме, в Священной Римской Империи, в Речи Посполитой. Эта грандиозная победа русского оружия вселила ужас и панику в их загаженные грехом души.
Эта великая победа русской армии никогда не сотрётся из памяти великого и непобедимого народа, даже несмотря на неуёмное желание расплодившихся негодяев из либерастов и националистов. Иван Грозный для русского народа всегда будет великим правителем и борцом с предателями своей страны.
Оценили 43 человека
61 кармы