Русские великие князья из рода Рюриковичей в течение сотен лет сумели собрать восточных славян в единое государство, Московское царство. Эта борьба была обильно оплачена кровью русских людей. Пришедший к власти Пётр I получил в руки от своих предшественников довольно сильным государством с сплочённым народом. Но стремясь сделать Московскую Русь современным и могущественным европейским государством, молодой царь стремился изо всех сил выйти к морскому побережью, тем самым освободив свой народ от тотальной изоляции весьма могущественных и кровожадных соседей.
В России после смерти Петра Великого началась эпоха безвременья, когда за резким подъемом деятельности, часто вызываемым сильной личностью, наступает определенное затишье и апатия. Тем не менее, не подтвердились ожидания тех, кто надеялся, что все, созданное Петром, преходящее, обязанное существованием воле одного человека. Россия, несмотря на некоторый спад, осталась великой державой, поскольку сила ее родилась не в одночасье, а была подготовлена всем ходом предыдущего развития.
В 1730 году российской императрицей становится племянница Петра I, Анна Иоанновна. Хотя эта правительница и не выдвинула цельной, конструктивной программы, но она укрепила центральную власть, продолжила развитие вооруженных сил, промышленности и освоение Сибири. Во внешней политике Анна Иоанновна возвращается к решению задач по выходу России к Черному морю, ещё поставленных Петром Великим.
Только завоевав столь долгожданный выход к морю Русь могла получить все данные для дальнейшего самостоятельного и полноценного развития. Что дало ей возможность в дальнейшем стать могущественной державой, доминирующей на Европейском континенте и в состояние ограждать свою независимость от различных посягательств алчных соседей . Только при исполнение этих незамысловатых условиях, Русское государство могло играть предначертанную свыше роль подобающую могучему и одарённому её народу.
Назревавшее в течение столетий решающие столкновение России с Турецкой империей и Крымским ханством в начале XVIII века стало неизбежным, более того, давно уже назревшим. Тем более, что в ходе предыдущих воин не одно из государств участвовавших в этом глобальном конфликте не достигло поставленных перед собой задач.
К тому же, с 1713 по 1735 год состоялось не менее 35 набегов крымских татар на южные территории России, жертвами которых только за пять лет, в 1713—1718 годах, когда, Россия находилась в состоянии мира с Крымом и Турцией, стали не менее 33 414 убитых и уведенных в плен русских и малороссиян и 10 300 подвластных России калмыцких семей, а общая стоимость сожженного и разоренного имущества составила более 1 млн рублей, а это не менее 15—20% тогдашнего годового бюджета страны.
В первой половине XVIII века из Крыма, по свидетельству католического миссионера К. Дюбаи, ежегодно вывозилось 20 тысяч рабов. Около 60 тысяч невольников из славян, грузин, валахов, молдаван, абхазцев, адыгов, венгров использовалось в самом ханстве в основном для сельскохозяйственных работ. В 1711—1713 году русская дипломатия с трудом отбилась от назойлевого ханского требования возобновить ежегодные «поминки», которые Россия перестала выплачивать с 1686 года.
Новая вспышка антитурецкой активности России вновь совпала с очередным ухудшением внутриполитического положения в Османской империи. Когда в 1730 году, вспыхнуло восстание янычар, среди правительственных кругов Петербурга уже ощущалось явное стремление, воспользоваться тяжёлой ситуацией соседа и отрезать от его огромной территории наименее защищённые части, а так же уничтожить ненавистное Крымское ханство, источник бед и разорения для России. Естественно, эта была истинная причина будущей войны с Османской империей, но она держалась в тайне. При этом, русская дипломатия декларировала совсем иные намерения, вроде попытки «освободиться от пут, наложенных Адрианопольский и Константинопольским договорами, вызванными неудачей Прутского похода, и получить выход к Чёрному морю".
Русские дипломаты в Стамбуле И.И. Неплюев и его помощник А.А. Вешняков, писали Анне Иоанновне, при этом уверяя недавно взошедшую на трон императрицу, что в противном случае военная опасность будет вновь грозить уже России, так как Франция прилагает колоссальные усилия по сколачиванию могущественной антирусской коалиции в лице Шведского королевства, Польши и Османской империи . «При таком благоприятном случае от Вашего Величества зависит смирить турецкую гордость, ибо они при вступлении хотя малого русского корпуса в их землю принуждены будут у Вашего Величества мира просить и постановить выгодные условия с переменою договора, если на конечную гибель свою не ослепнут... Если такого неприятеля при полезном случае не укротить и дать ему время поправиться, тогда надобно ожидать от него больших бедствий; неоднократно показали они, что при всяком, хотя мало полезном для них случае змеиный яд свой изблевать готовы».
Впервые со времен неудачного Прутского похода Россия решилась вступить с Османской империей в открытую схватку. Но в Петербург и принял решение развязать вооруженный конфликт не с Турцией, а с Крымом. Официально войну объявлять не стали. Напротив, российские дипломаты уверяли султана, что желают лишь наказать татар, а затем установить «вечный» мир.
Идею военной экспедиции в Крым, в ответ на действия крымского хана еще во время кризиса 1733 года, предложил командующий Украинским корпусом, киевский генерал-губернатор генерал-аншеф Иоганн Бернард Вейсбах, выставлявший на первый план «легкость сего предприятия» и самоуверенно отводя на крымский поход всего 10 суток.
Предполагалось, что дождавшись когда ханское войско в очередной раз уйдет в кавказском направлении, то после этого «учинить внезапное нападение на Крым и Перекоп и, ежели возможно, овладеть полуостровом, а дело это поручить Запорожцам и Украинским казакам с несколькими ландмилицкими и полевыми полками под руководством Вейсбаха». Вскоре прибывший на Украину генерал-фельдмаршал Б. К. Миних настоял на немедленном походе, отправив него генерал-майора М. И. Леонтьева, только неделю назад принявшего корпус и еще не оправившегося от болезни.
Кипучая энергия Миниха и его желание через военные победы возвысить свой авторитет, превзойти Остермана и Бирона побудили его принять пост главнокомандующего в этой войне. Его впечатлила та лёгкость с которой предпологалось разгромить Крымское ханство и овладеть полуостровом. Тем более, что для этого можно было обойтись малыми силами. Да и желание стать завоевателем Крыма не давала покоя амбициозному немцу.
Турки, видя неминуемую войну, искали помощи в продолжении, то есть в затягивании времени, показывая вид, что не хотят нарушить мир и в сем намерении, пользуясь советами Европейских Министров, в Стамбуле бывших, обещая татар Крымских наказать, с награждением убытков, ими причинённых, предпринимали тем временем действительные средства к обороне. Тем более, что намерение России продолжать наступление по направлению к Крыму не было секретом ни для Запада ни для османов и бахчисарайских политиков.
Готовясь к предстоящей войне, Россия в 1731—1733 году возводит южнее Изюмской Украинскую линию. Возобновив работы стратегической важности, связанные с совершенствованием уникальной, насчитывающей уже не одно столетие наступательно-фортификационной системы. Эта была цепь крепостей и засек, созданная как опора для продвижения полевой армии на юг, расположенных от устья реки Орели вдоль по её течению до притока реки Берестовой и далее по реке Береке, до самого её устья. Это огромное фортификационное сооружение, протянувшееся на 1000 вёрст, стоило огромного труда и денег,
С завершением русско-турецкой войны 1710—1713 года, Крымское ханство вступает в период мятежей и безвластия. В это время в Крыму царил полный хаос, источником которого стало очередное обострение отношений между ханским и бейскими родами. Их основными зачинщиками были ногайские группировки, для которых набеги оставались основным промыслом. Им было глубоко безразличны договора заключённые Стамбулом и Бахчисараем с Москвой. Поэтому одной из причин смут стала борьба клановых групп за раздел сокращающейся добычи.
Дошло до смещения нескольких Гиреев, а по полуострову прокатилась волна свирепых казней. Именно поэтому ханы не могли воспользоваться упомянутым ослаблением турок в собственных, крымских целях. В этих условиях, основная внешнеполитическая активность Крымского ханства перемещается на Северный Кавказ.
Когда к власти пришел Менгли-Гирей II, то он вновь присягнул на верность султану Ахмеду III. Ему нужно было заною налаживать всё в ханстве, пришедшее в запустение во время правления его ближайшими предшественниками, Каплан-Гиреем I, Девлет-Гиреем III и Саадет-Гиреем IV. Хан сам обязался идти со своим войском по призыву Порты, куда ей укажут из Стамбула. В свете тогдашних событий имелось в виду, за Кубань и далее, в горы, на персидский театр военных действий. Но к началу войны с русскими Менгли-Гирей II был смещён, хоть он на самом деле старался жить мирно со Стамбулом. Новый крымский властитель Каплан-Гирей I обладал, напротив, некоторой степенью самостоятельности от Порты.
В тоже время крымские ханы, в первой четверти XVIII века, со своей стороны делали всё от них зависящее, чтобы ослабить продвижение России на юг. Так, в 1722 году, когда началась российская агрессия вдоль западного берега Каспия в направлении Персии, Саадет-Гирей IV выступил на стороне Дауд-бека, лидера подвергшихся разорению лезгин. Хан буквально «оказал давление на султана», отчего тот и выступил на стороне жертв петровского похода. Этот шаг, сделанный под влиянием крымской дипломатии, оказался первым в приближавшемся очередном русско-турецком вооружённом конфликте.
Современен для Османской империи Крымское ханство перестает быть выгодным каналом работорговли. Интерес Стамбула к заморскому вассалу стал снижаться. Более того, крымские набеги становятся нежелательны для турок, которые опасались, что подобные действия могут вызвать конфликт с Россией. К такому повороту событий в Стамбуле вовсе не стремились. Среди турецкого руководства появилось даже мнение, что империи не стоит держаться за власть в Крымском ханстве. Так как оно приносит империи одни проблемы.
Когда в 1735 году передовой крымско-татарский отряд ушёл на восток, а затем к Дербенту двинулся и сам Каплан-Гирей с 80 тысячной армией, Петербург не упустил шанс, данный ему ханом. Русский посол в Турции Вешняков, успокаивая османов, одновременно засыпал Петербург призывами поспешить с войной. Тем более, что международная ситуация складывалась для российского нападения благоприятная. Российский Кабинет министров принял решение «...учинить незапное нападение на Крым и Перекоп и, ежели возможно, овладеть полуостровом». Конкретным предлогом для этого удара теперь уже было не столько «нарушение границы» на Кубани и в Кабарде, а возмездие за набег заперекопских ногайцев на украинские городки Левобережья.
Но истинной целью этого похода стало, вполне очевидно, не «усмирение» крымских татар и не месть им, а осуществление куда более значительной программы. Захват Крыма русскими войсками должен был сыграть роль запала в надвигавшейся большой войне с Турцией. Тем более, что в случае захвата полуострова, русские обеспечивали тылы во время наступления в дунайском направлении, а так же психологически нейтрализовали «Прутский синдром», то есть развеять миф о непобедимости крымско-турецкой армии. Само же овладение Крымом, как казалось в Петербурге, было задачей вполне достижимой силами украинского корпуса генерала И.Б. Вейсбаха.
15 мая 1735 года в Петербурге было получено известие, что 70 тысяч крымских татар прошли по русской территории в поход на Персию. Это было достаточным «казус белли». 23 июля этого года, Миних получил грамоту от кабинет-министров, в которой говорилось, что императрица желает предупредить турок, которые намерены будущей весной напасть на Россию со всеми своими силами. В то время как турки были крайне не заинтересованные в войне с Россией, пока не была улажена персидская проблема, всемерно стремились погасить конфликт, не доводя его до кровопролития.
В августе 1735 года, Миних получил указ, в котором ему было предоставлено право начать осаду Азова осенью или отложить её до весны, продержав всю зиму крепость в блокаде. Понимая, что для осады нужно собрать много провианта и боеприпасов, он избрал второй вариант действий. Вместе с тем, он счел необходимым немедленно приступить к подготовке похода в Крым, тем более что татары уже перешли Кубань для нападения на персов. Фельдмаршал Христофор Миних взялся осуществить давнюю российскую мечту, нанести Крымскому ханству удар в самое сердце.
Для этого фельдмаршал решил использовать значительную часть сил, первоначально предназначавшихся для действий на Азовском направлении. Был спешно сформирован корпус численностью около 40 тысяч человек, который возглавил генерал-лейтенант М. И. Леонтьев.
Но война вновь превращалась в войну с безводным пространством. Главным противником России по прежнему были не турецкие и татарские войска, а пространство, это обширный пояс девственных маловодных степей, лежавший между противниками на протяжении 200—300 верст. Здесь русские армии вынуждены были прижиматься к рекам и везти с собой все необходимое: степь была практически не заселена.
Естественно, что при таких неблагоприятных условиях, ни о каком завоевании Крыма с такими силами не могло быть и речи. Планировалось лишь карательная экспедиция против татар, причем именно в то время, когда основное войско противника находилось за пределами ханства. Миних не сомневался в успехе и в одном из писем заранее спрашивал императрицу, где следует расселять людей, освобожденных из татарского плена.
В течение сентября 1735 года шла передислокация войск, которые были стянуты к Царичанке, городку на реке Ореле. 1 октября корпус Леонтьева выступил в поход, имея 39 795 человек, из которых большинство было «нерегулярного войска», и 46 орудий, и двинулся на юго-восток, в направлении реки Самары. После летней засухи вода в реках и озерах стояла очень низко, так что переправы затруднений не вызывали. Тем не менее, на случай разлива воды во время отступления солдаты строили мосты.
6 октября Леонтьев стоял на речке Вороне, а на другой день достиг речки Осакоровки, где местами степь летом была выжжена татарами, но уже поднялась молодая трава, и армия в дровах, воде и корме для лошадей недостатка не имела. От Осакоровки Леонтьев повел корпус к реке Конские Воды, где напал на кочевья ногайских татар. В произошедших схватках русские убили свыше тысячи ногайцев и
захватили более 2000 голов рогатого скота, 95 лошадей, 47 верблюдов. Миних писал: «Причем наше войско со всякою бодростию поступило, и никому пощады не было».
От Конских Вод Леонтьев направился вниз по Днепру, но этим успехи Леонтьева и ограничились. 13 октября он достиг урочища Горькие Воды, но здесь должен был остановиться из за начавшихся ранних холодов и снегопадов. Резкое изменение погоды принесло с собой болезни среди солдат и массовый падеж лошадей. До Перекопа оставалось еще десять дней пути, пленные татары сообщали, что далее идет только «голая степь», а число погибших лошадей уже перевалило за три тысячи. Тем более, что больных приходилось возить с собой, так как в степях не было городов, где бы можно было устроить госпитали и оставить людей там. Армия начала терпеть различные лишения, а ей предстояло сделать еще десять переходов до крымских оборонительных линий.
16 октября в урочище Горькие Воды Леонтьев собрал военный совет, на котором поставил вопрос: идти ли далее или возвращаться. Ответ был единогласным, что надо возвращаться, потому что уже пало около трех тысяч лошадей и до Перекопа еще десять дней пути, и при такой погоде все лошади перемрут. Леонтьев решил повернуть назад.
Однако отступление оказалось очень тяжелым. Из-за болезней и холодов умерло гораздо больше казаков и солдат, чем погибло в схватках. В начале ноябре корпус Леонтьева вернулся к Царичанке. За короткий поход он потерял 9 тысяч человек, а это почти четверть своего состава. За эти промахи генерал-лейтенант Леонтьев был предан военному суду, но сумел оправдаться, поскольку идея похода в Крым осенью принадлежала самому Миниху, а Леонтьев лишь выполнял приказ.
Во вторых, Леонтьев имел неосторожность воспользоваться расчетами Вейсбаха, который на весь переход до Крыма отводил всего десять суток. Соответственно взятые им запасы продовольствия оказались недостаточны, что и привело в дальнейшем к катастрофе. Немалую роль в сыграла и самонадеянность Миниха, не представлявшего себе толком специфики этого «степного барьера».
На турок даже такой, весьма скромный, демарш произвел сильнейшее впечатление. Вести о походе Леонтьева достигли Стамбула в конце октября. Сразу же был собран диван, а от русских дипломатов потребовали объяснений. Вешняков попытался убедить султанских вельмож, что речь идет только о наказании татар за набеги. Турция стала принимать спешные меры для укрепления своих границ. В Очаков были отправлены три тысячи янычар с пушками. В Боснии под руководством Бонневаля создавалась сеть военных магазинов.
Зимой 1735-1736 году Миних разместил штаб-квартиру в городе Изюме, тем самым начав активную подготовку к военной кампании. Фельдмаршал манил императрицу Анну Иоанновну четырехлетней победоносной войной, предполагавшей завоевание Крыма, Кубани, Молдавии и Валахии. К сожалению, позиция Миниха оказывала значительное влияние на императрицу, а в стране не было влиятельных военных специалистов, способных умерить полет фантазии фельдмаршала.
Уже в конце ноября было принято решение большую часть войск находившихся в Польше перебросить в Малороссию. Эти войска возглавил принц Людвиг Вильгельм Гессен-Гомбургский, а те, которые остались в Речи Посполитой, возглавил генерал-майор Р. А. Бисмарк. Приказ присоединиться к действующей армии получил также Персидский корпус.
С начала войны русские войска были разделены на две армии, Днепровскую и Донскую, одна из которых непременно наносила удар по Крыму. В 1736-м экспедицию в Крым предприняла главная, Днепровская армия Миниха, а Донская армия под командованием фельдмаршала Петра Петровича Ласси должна была взять Азов и поспешить на помощь Миниху в Крым.
Наученный горьким опытом, Миних, планируя кампанию 1736 года, первым делом вызвал к себе в ставку Царицынку запорожского кошевого атамана Милашевича и других «знатных казаков», для обсуждения планов по вторжению в Крым. Запорожцы предложили начало апреля, и Миних согласился. Но прежде надо было решить проблему с Азовом. Так как согласно его замыслам фельдмаршал собирался начать наступление одновременно в двух направлениях: на Азов и на Крым. Главной задачей «Крымской экспедиции» было разорение полуострова, причинение его населению максимального материального ущерба, массовый захват пленных.
17 марта Миних с войсками переправился через Дон и двинулся к Азову. О сосредоточении русских войск на границе и готовящемся нападении на Азов турки знали, но начало операции «прошляпили». Генерал-майор Спарейтер с 600 пехотинцами и отрядом казаков внезапно для турок атаковал и захватил каланчи — два укрепления на обеих сторонах Дона выше Азова. Русские не потеряли ни одного человека. Видимо, турки просто бежали при виде противника.
Только после взятия каланчей в Азове поднялась тревога. Турки начали беспрерывно палить из пушек, оповещая окрестных жителей о начале боевых действий. Турецкое и татарское население не надеялось на стены Азова и предпочло бежать в степь.
Крепость Азов была обложена со всех сторон, и 27 марта Миних покинул осаждающих, временно оставив командовать русскими войсками генерала Левашова. Но уже 26 апреля под Азов прибыл граф Петр Петрович Ласси, произведенный в феврале того же года в фельдмаршалы.
Готовясь к наступлению на Крым, Миних одновременно принял целый ряд мер для укрепления степных российских границ. В первую очередь обновили и отремонтировали укрепления Украинской линии, которая тянулась между Северным Донцом и устьем Орели. Эта линия представляла собой реданный вал, усиленный различными земляными укреплениями, люнетами, редутами и пятнадцатью маленькими крепостями. Непосредственно за линией с внутренней стороны располагался ряд блокгаузов, служивших бараками для войск и дополнительными опорными пунктами. Крепости были земляные, составленные из бастионов. Артиллерийское вооружение линии состояло из 80 пушек и 30 мортир и гаубиц.
Но зачастую мало пригодность засечных черт в решении оборонительных задач в этот период времени зачастую был связан с человеческий фактор. Сидящие в засечных городках и крепостях воеводы несли службу из рук вон плохо. Гарнизонный сонный быт разлагал и командиров, и солдат. Наказания именно за «оспалость и нерадение» сыпались из Москвы одно за другим, но помогали мало. Как поляки с запорожцами, приходившие к засекам с запада, так и крымские татары относились к пограничной Московии как к единообразно-аморфной массе, не умевшей хоть какое-то время быть настороже. Как мы видели, во времена грядущих войн, крымские татары прорывали её когда хотели и где хотели.
В апреле Б.Х. Миниху удалось перехватить гонцов из Стамбула, которые везли грамоту Махмуда II к хану. В ней Каплан-Гирей предупреждался относительно того, что Османская империя оказать ему помощь в наступающую кампанию не сможет. Уже 20 апреля 1736 года, главная армия Миниха численностью около 54 тысяч человек двинулась в поход на Крым из Царицынки, по весенней не тронутой плугом степи, с одуряюще пахнущими травами, достигающими в разгар лета роста человека. Русская армия шла в Крым по пути Леонтьева, по правому берегу Днепра, на расстоянии 5 —50 километров от реки. На привалах колонны обязательно окружали свой лагерь рогатками или строили из повозок вагенбург. В Каменном Затоне состоялся военный совет, который должен был решить, каким путем идти в Крым: прямо через степь или вдоль берега Днепра через Кызы-Кермен.
Вернувшееся к тому времени домой, крымско-татарское войско числом около 60 тысяч человек значительно уступало русским в снаряжении. Но татары устали от тяжёлого Персидского похода и было измотаны не только физически, но и морально. Играл свою роль и чисто психологический момент. После этого Каплан-Гирей объявил всеобщую мобилизацию: против регулярной армии огромной империи одного лишь ханского войска было явно мало. К Перекопу потянулись 16-летние юнцы и старики до 70-летнего возраста. Более того, копья и сабли взяли в руки многие крымско-татарские женщины и отправились в поход вместе со своими мужьями.
Войска были разделены на пять колонн. Генерал-майор Шпигель командовал первой колонной, составлявшей авангард. Принц Гессен-Гом-бургский вел вторую колонну, генерал-лейтенант Измайлов, третью, генерал-лейтенант Леонтьев, четвертую и генерал-майор Тараканов, пятую. Полкам раздали запас хлеба на два месяца, и офицерам приказано было взять с собой по крайней мере столько же. Фельдмаршал хотел бы снабдить войско и большим запасом провизии, так как её было достаточно припасено за зиму, но не хватало подвод.
7 мая авангард достиг Кызы-Кермена, где вновь началось устройство опорного пункта. Солдаты возвели мощный ретрашемент, усиленный со стороны степи шестью редутами, которые протянулись на 33 км. Еще десять редутов построили между Белозерским и Кызы-Керменским укрепленными пунктами. В каждом редуте разместился маленький гарнизон в 40-50 человек из заболевших солдат и казаков, «кои к походу не весьма способны».
9 мая русские войска продвигаясь Чёрной долиной впервые увидели татар. Их было около ста. Казаки кинулись им навстречу, но никого не захватили. На другое утро более значительный неприятельский отряд подошел к правому крылу армии и удалился, даже не связываясь с казаками. Но уже 9 мая 1736 года, передовой отряд генерал-майора Шпигеля был атакован 20 тысячной татарской ордой. С ожесточением и криками неприятель бросился на одну сторону каре, засыпал отряд наш множеством стрел. Однако, драгуны, презирая опасность, не упали духом и действовали своими зарядами так удачно и хорошо, что неприятель отступил. Такой отпор так подействовал на татар отрезвляющее, что они не смели подойти к каре ближе, чем на сто шагов.
Не смотря на блестящую оборону, положение русских было все-таки незавидное, так как татары нападали на них беспрерывно, то с одной, то с другой стороны. И в ответ на ружейные выстрелы карабинер, татарва посылала на русских тучи стрел.
Узнав об опасности, которой подвергался генерал Шпигель, Миних во главе трех тысяч драгун и двух тысяч казаков отправился с генералом Леонтьевым выручать его. За ним следовал полковник Девиц с 10 гренадерскими ротами и пикет от всей пехоты. Татары, завидев их, поспешно удалились, оставив на месте 200 человек убитых. В этой атаке, продолжавшейся более шести часов, Шпигель потерял 50 человек убитыми и ранеными. Сам он и полковник Вейсбах были ранены стрелами, а бежавших с поля боя малороссийских казаков предали военно-полевому суду.
Сражение это осталось не без важных последствий для обеих сторон. Татары более прежнего стали опасаться русских. В то время как русские же, в свою очередь, потеряли страх и стали питать к татарам презрение. К этому то первому впечатлению надобно отнести тот моральный перевес, который русские в последующем почти постоянно имели над татарами. Первое удачное сражение сильно подняло боевой дух русского войска и, соответственно, вызвало страх у татар перед регулярными войсками.
От пленных татар было получено сведение, что хан, во главе стотысячного войска находится в двадцати верстах от русского лагеря и что отраженные татары посланы были начальником своим, Калгой-Султаном, наблюдать за движениями русской армии. Но узнав об исходе боя, хан поспешно ушел за Перекоп.
14 мая войско Миниха подошел к реке Каланчик, где вновь был заложен редут. Наконец войско достигло до татарских колодцев, где и расположилось лагерем. Здесь к армии присоединились донские казаки в числе четырех тысяч человек. Они прибыли без какого либо провианта и регулярным полкам пришлось снабжать их из своих запасов.
21 мая, устроив войско в одно каре и поместив внутри его обоз, двинулся вперед. Этот боевой порядок, во все продолжение крымской компании, русские соблюдали всякий раз, когда только ожидали нападения со стороны неприятеля.
На следующий день русские подверглись крупному нападению татар. Они как всегда с обычными криками и бешеной стремительностью напали на каре, окружали его со всех сторон. Каре встретило неприятеля шквальным огнем со всех стволов и орудий. Миних приказал завести повозки внутрь каре и разместить на них казаков, которые стреляли из ружей через головы стоявших в шеренгах солдат. Эта импровизированная двухъярусная оборона оказалась для врага совершенно неприступной. Татары с дикими криками и обнаженными саблями атаковали армию со всех сторон. Едва они приблизились, как их встретили сильным ружейным и картечным огнем. Отбитая атака повторялась еще несколько раз в течение двух часов. Чтобы положить конец этим атакам, Миних двинул вперед свою армию, после чего татары отступили, оставив на месте значительное число убитых.
28 мая армия Миниха подошла к Перекопу на растояние выстрела и встала лагерем на берегу Гнилого моря, построив батареи. Впервые со времен Василия Голицына русские полки подошли вплотную к воротам Крымского ханства. Преграждавшая им путь, Перекопская линия пересекала весь перешеек от Черного моря до Сиваша и представляла собой земляной вал высотой около двадцати метров. Ров был очень глубок, склон крут, как каменная стена, бруствер по всему валу сделан новый. По всему валу стояли семь каменных башен, служивших дополнительными узлами обороны и способных вести огонь вдоль рва.
Единственный проход за линию защищали каменные ворота, находившиеся в трех километрах от Сиваша и в семи километрах от побережья Черного моря. Ворота эти были вооружены артиллерией, а сразу за ними стояла крепость Ор-Кап, гарнизон которой состоял из четырех тысяч янычар и сипахов. Перед воротами располагалось небольшое селение, прикрытое еще одним, невысоким валом. По линии были расставлены 84 пушки, сконцентрированные преимущественно в башнях и крепости.
Миних был неприятно удивлен увиденным, так как ранее запорожские казаки ему сообщили, что «валы везде осыпались, так что местами верхом и в телегах переехать можно», а всё на самом деле оказалось наоборот. Но несмотря на всё это, фельдмаршал решил штурмовать Перекоп. Но перед тем как начать штурм, он написал хану, что он послан императрицей для наказания татар за их частые набеги на Украину и намерен во исполнение данного ему приказания предать весь Крым разорению и огню. Но если хан и его подданные намерены отдать себя под покровительство её величества российской императрицы, то требуется впустить в Перекоп русский гарнизон и признать над собой владычество России. И только тогда он, фельдмаршал, немедленно вступит в переговоры и прекратит враждебные действия против Крымского ханства.
Первым же своим условием, Миних требовал сдачи Перекопа. Но ответом ему был полный отказ на все его требования. Он понял, что против татар остается только употребить силу оружия, так как они будут драться до последнего, и после отъезда мурзы армии было велено готовиться к наступлению.
На рассвете 30 мая приступ начался. По данному сигналу полевая артиллерия открыла огонь. Затем передняя колонна дала ружейный залп и стремительно бросилась вперед, причем в первых рядах шел священник с высоко поднятым крестом в руках. Солдаты спустились в ров, а затем стали взбираться на вал. Тысяче солдат было приказано провести демонстративную атаку перекопских позиций на правом фланге. Турки поддались на уловку Миниха и сосредоточили на этом участке значительные силы.
Вскоре русские воины не только поднялись на гребень вала, но и втянули за собой на веревках несколько пушек. Татары, совершенно не ожидавшие появления русских на этом участке обороны, бежали. Уже через полчаса после начала штурма российский флаг развевался над Перекопом.
Сама же перекопская крепость держалась до 22 мая, когда паша согласился сдаться с тем, чтобы туркам было позволено свободно покинуть крепость и уйти к крымскому хану. 1 июня турецкий гарнизон крепости Ор-Кап, с разрешения Миниха, покинул линию, чтобы вернуться на родину, а его место заняли восемьсот гренадер под началом полковника Виттена. У стен вражеской крепости был возведен укрепленный лагерь. Штурм перекопских укреплений обошелся русским в одного убитого офицера и 30 солдат, ранены 1 офицер и 176 солдат.
Русская регулярная армия впервые успешно вторглась на Крымский полуостров. До этого два с половиной века Россия оборонялась, отбивала набеги крымцев, изредка контратаковала, но Перекоп оставался непреодолимой преградой. Лишь донским казакам на их быстроходных стругах да плывшим с ними русским удавалось ворваться на крымское побережье.
Тем самым сбылась многовековая мечта русского народа. Его армия наконец то добралась до этого «змеиного гнезда», где в течение многих столетий сгинули навсегда около 5 миллионов человек, попавших в неволю. И теперь пришла долгожданная расплата за все те ужасы и страдания которые принесли крымские татары Украине и Московской Руси. Несмотря на добродушный характер русского солдата, теперь никто никого щадить был не намерен.
Для обсуждения дальнейших действий, 22 мая командующий собрал военный совет. Почти все генералы высказались за то, чтобы не предпринимать экспедиции вглубь Крыма, а, встав всей армией у Перекопа, посылать вперед только небольшие отряды для разорения татарских земель. Однако фельдмаршал мечтавший не более и не менее, как о завоевании Крыма, не согласился с этим мнением.
25 мая 1736 года генерал-лейтенант Леонтьев с 10 тысячами солдат и 3 тысячами казаков был отправлен к турецкой крепости Кинбурн. 29 мая Кинбурн был захвачен без боя. Таким образом, взятие города Кинбурн не стоило России ни одного человека, да и в продолжение всей этой экспедиции только 3 или 4 человека были убиты в стычке. В городе содержались в неволе 250 русских, которых освободили. Там же было захвачено 49 орудий и 3 тысячи лошадей. Казаки отняли у неприятеля 30 тысяч баранов и от 4 до 5 сотен рогатого скота, которые были скрыты в лесу.
Оставив 5 июня окресности Перекопа, фельдмаршал со всею армиею, численностью 35 тысяч человек , построенною в каре, решился проникнуть во внутрь Крыма. Сам Миних повёл главные силы к городу Гезлёву, на западном побережье Крыма. Татарская конница, наблюдавшая за всеми движениями его, немедленно окружила его со всех сторон; но, действуя весьма нерешительно, она после нескольких пушечных выстрелов, вынуждена была удалиться.
Поход по полуострову сразу же выявил иллюзорность надежд на его покорение, а также малую эффективность неповоротливой регулярной армии в войне с кочевниками. Крымские татары не давали решающего сражения, держась на расстоянии, и пребывание Миниха в Крыму фактически свелось к карательной акции, сожжению, поселений и городов, хлеба на полях, захвату скота и имущества.
Хотя в XVI веке, войска ханства могли за счет скорости и маневра ещё конкурировать с конницей России и Польши, то спустя два столетия они оказались бессильны остановить железную поступь регулярной русской пехоты, обладавшей достаточным количеством огнестрельного оружия. В этой ситуации крымские татары больше уповали на могучие силы своей неласковой природы, умело применяя скифскую тактику по системе «набег—отход». Они уклонялись от сражений, но постоянно тревожили российские коммуникации, захватывали в плен отставших солдат и громили оставшиеся без защиты обозы. При ситуации, в которую попала русская армия, эта тактика оказалась эффективной.
В первой четверти XVIII века татарский город Гезлёв был одним из самых влиятельных центром работорговли, и наряду с Ак-Мечетью и Бахчисараем, крупнейшим из городов ханства. Не случайно главную мечеть Гезлева Джума Джуми строил сам Синан, великий архитектор-янычар, автор знаменитой мечети Сулеймание в Стамбуле. Захват Гезлёва означал бы сильнейший удар по престижу крымского хана.
8 июня, армия Миниха во время переправы через морской залив Балчик, подверглась нападению большого татарского войска. Хотя казакам и удалось отыскать несколько мест, чрез которые армия могла перейти в брод, но это влекло за собою расстройство боевого порядка, в котором должно было следовать войско, не подвергая себя, в противном случае, опасности. Но колонны солдат, разделенные большими интервалами по полторы тысячи шагов, успели сомкнуться и отразили натиск. Потери были почти равные с обеих сторон, около 300 человек. У неприятеля было убито несколько знатных начальников.
На другой день армия расположилась на отдых, который, однако, был непродолжителен. Фельдмаршал в этот же день узнал, что неприятель находился в трех милях от него, и потому приказал генерал-майору Гейну вечером выступить против татар со всеми гренадерами, 1500 драгун и 2000 донских казаков. Ему велено было следовать всю ночь тихо и осторожно, дабы с рассветом мог бы застигнуть татар врасплох.
Донские казаки двинулись в поход с наступлением ночи и на рассвете достигли до неприятельского стана, напали на спавших татар. Произошла жестокая резня. В лагере немедленно пробудилась тревога. Татары бросились на коней и, заметив, что лагерь окружен одними казаками, напали на них с такою стремительностью, что заставили их тотчас отступить с значительным уроном, одно только приближение Гейна спасло их от конечной гибели.
На протяжении 150 верст, отделявших Гезлев от Перекопа, русским войскам встретились всего три речки с пресной водой. Прочие вытекали из соленых озер, и вода в них была соленая. Татары засыпали колодцы на пути русской армии или отравляли в них воду. Многие солдаты страдали кровавым поносом, различными лихорадками, просто теряли силы от жары и непривычной пищи. 15 июня армия Миниха подошла к Гезлеву, преодолев 150 верст за 11 дней. Население бежало по направлению к Бахчисараю, а турецкий гарнизон на тридцати судах был эвакуирован в Стамбул. Вместе с отступающим крымско-татарским ополчением бежали и мирные жители. Им быстро стала известна жестокость, с которой солдаты и казаки расправлялись с населением взятых селений.
Вскоре русские остановилось в двух верстах от города. Ворота Гезлева оказались открытыми. Первое, что увидели, солдаты был огромный пожар, который охватил весь город. Как выяснилось потом, турецкий гарнизон отступил без боя, а татары подожгли дома жителей-христиан. В городе осталось лишь 40 армянских купцов.
Из военных трофеев в городе было захвачено 21 пушка и большие запасы свинца. Хлебом армия запаслась на 24 дня. Казаки в городе и окрестностях захватили до 10 тысяч баранов и несколько сотен волов. Солдаты награбили в городе много медной и серебряной посуды, жемчуга, парчи и прочего добра.
Сам Гезлёв был окружен крепкими каменными стенами и башнями. Ров, вырубленный в цельной скале, был очень широк. Гавань была довольно обширная, в ней ней могло стоять в безопасности от бурь до двухсот кораблей. Он считался лучшим и важнейшим торговым городом на всем крымском полуострове. В нём было до 2500 по большей части каменных домов, несколько красивых мечетей, одна христианская церковь в предместий и постоянно находился 3 000 турецкий гарнизон.
Покинув Гезлёв, татары сделали попытку перерезать русские коммуникации. 16 июня они всеми своими силами напали на 2 тысячный отряд генерала Лесли, который вёл к Гезлёву с Украины обоз с продовольствием. Во время атаки основная масса татар смогла приблизитсяь к самым рогаткам, внутри которых прикрываемый отрядом, находился обоз, но мужество Ласси, которому удалось самому заколоть одного из татар шпагою, преодолело все опасности. Узнав о нападении, Миних поспешно сформировал свой отряд во главе с князем Репниным и послал его навстречу обозу. Но Лесли, впрочем, отбился своими силами и 17 июня присоединился к армии.
Миних мыслил категориями европейской войны, где нормальным явлением было длительное снабжение армии за счет покоренной страны. Взятие Гёзлёва еще более укрепило Миниха в своем мнении. 21 июня русская армия выступила из города и двинулась к Бахчисараю. При этом он постарался дезинформировать татар, пустив слух, будто он возвращается к Перекопу. Татары поверили, тем более что это вполне соответствовало их тактике. Татары, верные своим традициям, начали осуществлять тактику выжженной земли, но совсем не в том направлении, куда шел Миних.
Так как первый отрезок пути пролегал между морем и большим озером, вражеского нападения с флангов можно было не опасаться. Нигде еще, с самого вступления в Крым, войска не встречали столь богатых и роскошных пастбищ, такого обилия воды, как в пространстве между Евпаториею и Бахчисараем.
Армия шла единой колонной, имея полковые пушки впереди, а обозы сзади. Русскими были организованны несколько удачных рейдов по вблизи лежащим татарским селениям, где были захвачены много скота и пленные. В тот же день от пленных татар получено известие, что хан ожидает подкрепления от Капудан паши в числе шести или семи тысяч турецкого войска, и что это последнее уже прибыло в Кафу, на судах, прибывших из под Азова, взятого русскими.
Результатом этого похода стал колоссальный шок который испытали крымские татары, не привыкшая к поражениям на собственной территории. Командование главного корпуса ханского войска, да и сам хан проявляли нерешительность, когда русская армия ещё не закрепилась на полуострове и даже проявляли готовность к сдаче. Тем более, что после захвата Гёзлёва часть мурз бежала, кто в Турцию, кто в ногайские степи. Так как в ту пору бывший ханом в Крыму Каплан-Гирей не в состоянии был жить в ладах с населением страны, показывая ко всем презрение. Через это отвратив от себя султанов и мурз и озлобив их. К тому же колодцы на пути вторжения русских не были засыпаны татарами.
Русские впервые за несколько веков с легкостью вторглись в доселе неприступные пределы Крыма. Сбылась мечта многих поколений военных и политиков России, столица Крымского ханства, как когда то Казань, теперь лежала перед русскими войсками. Однако взять её было очень непросто. Расположенный в долине Бахчисарай со всех сторон был окружен горами, и татары этим блестяще воспользовались, заняв все удобные проходы.
27 июня русская армия прибыла к тесным проходам, прикрывавшим окрестные Бахчисарайские равнины. Неприятель большими силами расположился весьма выгодным образом на возвышенностях. 17 июня армия подошла к гряде холмов, которые ограждали равнину под Бахчисараем. Неприятель расположился на высотах, в очень выгодной позиции. Так как дорога, по которой надо было идти на Бахчисарай, была трудно проходима, то Миних решился идти туда только с отборным войском, а обозы и больных оставить позади, под охраной четвертой части армии, вверив ее генерал-майору Шпигелю.
Русская армия выступила вечером. Движение войск было совершено в таком порядке и в такой тишине, что татарва не слышала как русские войска совершали марш. Ночью русские совершили обходной маневр и появились в тылу у стоявших под городом татар. Турки и крымчаки очень удивился, когда на рассвете увидел русские войска под Бахчисараем.
Довольно большой отряд татар, с некоторым числом янычар, с дикой яростью бросился на донских казаков и на расположенный поблизости Владимирский пехотный полк. Нападение было настолько сильным, что казаки подались назад, а у пехотного полка была отбита пушка. Когда же фельдмаршал выдвинул вперед пять других пехотных полков и несколько орудий под начальством генерал-майора Лесли, то неприятель недолго мог выдержать огонь и бежал, бросив захваченную им пушку. 17 июня под Бахчисараем русские потеряли убитыми и пленными 284 человека.
После боя полки Миниха беспрепятственно вступили в Бахчисарай. В Бахчисарае русские удовлетворили своё столь долгожданное возмездие за все сожжённые татарвой русские города тотальным разрушением, уничтожив совершенно эту столицу проклятых татар. К сожалению продовольственных запасов найти здесь не удалось, видимо их вывезли жители, бежавшие перед наступлением русских войск в горы.
В свою очередь, татары организованно отступили в горы, а турецкий отряд эвакуировался в Кафу. Подожжённый русскими солдатами ненавистный город почти полностью выгорел, в том числе и красивейший ханский дворец. 29 июня армия удалилась от окрестностей Бахчисарая и расположилась лагерем на берегу реки Альмы, где к ней присоединился обоз.
После занятия Минихом Бахчисарая, отступившие из города татары напали на обоз армии, который стоял лагерем на месте последней ночевки. Первыми под удар попали запорожские казаки, вышедшие из лагеря для фуражировки. 200 человек из них было убито и столько же попало в плен. На этом успехи татар закончились. Руководивший обозом, генерал Шпигель построил повозки в вагенбург и мужественно оборонялся. Понеся большие потери, татарва отступила в степь не добившись поставленных целей.
3 июля фельдмаршал отправил генерал-поручика Измайлова и генерал-майора Бирона с восемью тысячами казаков и десятью пушками для осаждения города Ак-Мечеть, столицы калги-султана и знатнейшего татарского дворянства. Русские нашли город совершенно пустой, так как жители боясь возмездия, за два дни перед тем, все оттуда бежали, найденный там провиант был перевезён в лагерь. Город состоящий большею частью из деревянных построек был выжжен весь без остатка. Татары атаковали русский отряд на возвратном его пути, но и в этот раз победа была на стороне русских, у коих было убитых четыре человека рядовых и шесть казаков, да несколько раненых.
Следующим пунктом, на который Миних нацелил удар, стала Кафа, богатый торговый порт с удобной гаванью и главный невольничий рынок в Крыму. Её захват лишил бы турецкий флот стоянки в Крыму и очень затруднил бы для Порты вмешательство в татарские дела.
Готовясь к походу, фельдмаршал Миних выслал вперед отряд под началом генералов Л. В. Измайлова и М. Бирона, который без боя захватил и сжег Акмечеть . Найденные припасы были свезены в лагерь, а город с его домами, которых насчитывалось до 1800, большей частью деревянными, был русскими сожжён. При возвращении он был атакован большим отрядом татарвы, но после ожесточённого боя смог отбить нападение.
Турецкие войска сосредоточились в Кафе, а основные татарские силы ушли в горы. Небольшие же конные отряды татар по-прежнему окружали русскую армию. В то время как русская армия на треть армии была больна, а большинство оставшихся едва волочило ноги. К тому же установилась нестерпимая жара.
Впрочем, вскоре наступило отрезвление, российскую армию, находившуюся в сердце богатейшей области на берегах Чёрного моря, неожиданно настиг голод. Генерал-фельдмаршал Миних был вынужден повернуть армию к Перекопу. Это вызвало бешенство татар, поскольку они по приказу хана весь предполагаемый район движения русских на Кафу сделали выжженной землей. Но обратный марш получился очень для русской армии трудным. Идти пришлось по безводной и разорённой местности, отражая беспрерывные наскоки татар, при этом везя с собой множество больных и ослабленных, оставляя после себя множество безымянных братских могил.
7 июля 1736 года русская армия вышла к Перекопу. Но у Перекопа армии делать было нечего, так как запасы продовольствия и фуража таяли с каждым днем. Вокруг шныряла татарская конница, постоянно совершая нападения на фуражистов, угоняя людей, лошадей и скот и захватывая фуражиров в плен. 23 августа к Миниху присоединился генерал-лейтенант Леонтьев, покинувший разрушенный Кинбурн.
Итоги же Крымского похода 1736 года вызвали у двора и генералитета настоящий шок. За все время Крымского похода Миних потерял убитыми 480 солдат и офицеров регулярной армии и 1311 — нерегулярной. Потери от болезней были гораздо больше и достигали 30 тысяч человек. И все же, этой страшной ценой были достигнуты существенные результаты. Были прорваны Перекопские укрепления, разгромлены Гезлев, Акмечеть и Бахчисарай и множество других поселений, а территория западного и центрального Крыма была выжжена и опустошена, выиграно несколько полевых сражений и нанесён большой урон крымской орде. Но оставление Минихом Крыма привела Петербург в ярость. Императрицу Анну Иоановну отнюдь не соблазнил «крест на святой Софии», она хотела только одного, достойного выхода из войны.
С отходом российской армии на зимние квартиры крымчаки попытались перехватить инициативу, отомстив русским за разорение Крыма. Зимой 1737 года крымские татары сумели перейти Днепр у Переволочны и прорвались на Левобережную Украину. Пытавшийся остановить их с отрядом всего в 100 человек генерал Лесли был убит на днепровском льду. Но вскоре нападавших остановил отряд генерала И. Бахметева численностью свыше 2 тысячи человек. Он выступил навстречу крымцам и после 6 часового боя вынудил их отойти. Опасаясь рано наступившей оттепели, ханские войска 19 февраля ушли в Крым вместе с полоном.
Итоги этого четырехдневного набега были весьма ощутимы. Было сожжено татарвой 1050 поселков и хуторов, убито и угнано в плен более 5000 человек, отогнано свыше 100 000 голов скота. Недостроенная Украинская линия не могла надежно защитить и южнорусские земли, понесшие не менее ощутимые потери. Миних привлек к охране границ отведенную на зимние квартиры регулярную армию. Но и это не всегда помогало, так как изнуренная летними походами русская армия осталась без нормального отдыха, тысячи солдат непрерывно рубили лед на Днепре, преграждая татарам путь сплошной полыньей.
Целью компании 1737 года Миних поставил полное завоевание Крыма, рассчитывая достигнуть этого или покорением городов Крымского ханства или полным разорением полуострова. Помимо этого, необходимо было взять турецкую крепость в устье Днепра, Очаков, обеспечивающий его обладателю практически полное господство над Крымским полуостровом.
Но кампанию 1737 года Россия начинала тяжело. Властитель Ирана Надир-шах не выполнил своих обязательств и заключил осенью 1736-го договор с Турцией. Днепровская и Донская армии наполовину состояли из плохо обученных рекрутов. В связи с этим, русский план боевых действий на 1737 год пришлось несколько изменить.
После первой неудачи российское руководство вновь вернулось к стратегии «крымских клещей», перенеся центр тяжести на движение в Крым с востока и удар главной армии в низовья Днепра, перерезающие сообщение между кубанскими, крымскими и буджакскими татарами. Наступление должно было производиться не одной, как задумывалось в начале, а двумя армиями: в Крым из Азова, армией Ласси и к Очакову, армией Миниха.
Миних к концу июня вышел к Очакову, крепости, запиравшей Днепро-Бугский лиман. Противник здесь был посерьезнее: не плохо вооруженные кочевники-степняки, и 20-тысячный турецкий гарнизон. 2 июля 1737 года Миних бросил армию на крепость в лоб; армия «втянулась» в штурм и под жестоким огнем. Однако тут русским неожиданно улыбнулась удача. От грозящей неудачи Миниха спасли артиллеристы. Занятые отбитием штурма, турки не смогли потушить пожара вызванный обстрелом артиллерии. Вскоре огонь достиг пороховых погребов, и в 9 часов утра 2 июля крепость потряс страшный взрыв, убивший сразу шесть тысяч человек. Эта катастрофа произвела на турок такое впечатление, что они подняли белый флаг.
Только под развалинами и в окрестностях города русские собрали и погребли 16 тысяч турецких трупов. Затем работы прекратились, так как в крепости от множества мертвых тел и смрада было невозможно находится. Русская армия тоже понесла заметные потери: 47 офицеров и 957 солдат и казаков убитыми, 82 офицера и 2750 «нижних чинов» ранеными. Ранения получили даже пятеро генералов: Кейт, Левендаль, Бахметьев, Аракчеев и Хрущов.
Взяв Очаков, русские отрезали Крымское ханство от турецких владений, получали контроль над устьем Днепра и открытый выход в Черное море. Вспомогательный удар наносился по Крыму. Его наносила армия Ласси. Решение о разделение военной кампании на два фронта основывалось на уверенности, что турки из-за войны с Австрией не перейдут за Дунай.
Пока армия под командованием фельдмаршала Миниха находилась в походе к Очакову, фельдмаршал Ласси с другой армией готовился к походу на Крым. Эта армия состояла из 13 драгунских полков, 20 пехотных и от 10 до 12 тысяч казаков и калмыков, что в итоге составляло до 40 тысяч человек.
3 мая 1737 года армия Ласси выступила из Азова. Войска шли вдоль берега Азовского моря. Флотилия адмирала Бредаля шла параллельно с сухопутными силами. По пути Ласси приказал устроить несколько редутов для охраны коммуникации его армии с Азовом. 23 мая в устье реки Калмиус вошли 320 кораблей, на которых находилось свыше 10 тысяч солдат и офицеров во главе с генералом Левашовым. На Калмиус прямо из Бахмута были подтянуты также драгунские полки генерала Дугласа.
Желая избежать повторного штурма Перекопских укреплений, Ласси решился на смелый эксперимент. Переправиться со всей армией по наплывному мосту через Сиваш, между Арабатской косой и материком и идти далее по косе. А это узкая 106 верстная полоса сплошного песка, глины и камня. Но его генералы считали авантюрой, но Ласси предложил офицерам, не желавшим идти с ним, конвой из 200 казаков для возвращения на Украину.
К 18 июня его армия собралась у Генчи, где к ней присоединились четыре тысячи калмыков, а 25 июня завершила переправу. Если сослуживцы Ласси считали подобный маневр делом трудным, то крымский хан Фети-Гирей вообще не допускал мысли, что русские могут попытаться пройти в Крым, где то кроме Перекопа. Этот смелый и рискованный маневр стал возможен благодаря поддержке Азовской флотилии контр-адмирала Бредаля.
Хотя самоуверенный крымский хан Фатих Гирей заранее узнал о походе Ласси и с 60 тысячами всадников стоял южнее Перекопа, ожидая, что Ласси пойдет по пути Миниха. Хан был крайне удивлен, узнав, что русские на сей раз двинулись по Арабатской стрелке, то есть по пути, по которому еще никто никогда не входил в Крым. Фатих Гирей обрадовался, что Аллах лишил гяуров разума. Ведь на узкой косе даже небольшой отряд может остановить всю русскую армию. Немедленно на косу отправились значительные силы татар.
Небольшую часть своей армии хан послал к Генче уничтожить мост, а основные силы, около 7 тысяч воинов, расположил в укрепленном лагере за селением Арабат. К счастью, Ласси вовремя узнал о перемещениях татар. Тем более, что он не думал входить в Крым по косе. К Арабату был отправлен лишь отвлекающий отряд в две тысячи человек с четырьмя пушками.
Сам же фельдмаршал приказал исследовать глубину залива Сиваш , отделяющего эту косу от остального Крыма. Там, где оказалось место, пригодное для его намерения, он велел сколотить плоты из всех порожних бочек армии и бревен-рогаток и таким образом переправился через залив с пехотой и обозом. Драгуны же, казаки и калмыки пустились кто вброд, кто вплавь. Переправившись через Сиваш у впадения в него реки Салгир он стремительно двинулся к Карасу-Базару, дотла разоряя села по рекам Салгир и Индаки.
Хан, предполагавший ударить на русских на крайнем конце косы, против Арабата, сильно удивился, когда русская армия переправилась через морской залив и направлялась теперь прямо навстречу ему. Не став дожидаться русских, он удалился к горам, преследуемый по пятам казаками и калмыками. Известие об отступлении неприятеля заставило и фельдмаршала свернуть к горам с целью встретиться с ханом и, если представится удобным, дать ему сражение.
14 июля 1737 года русские достигли города Карасу- Базара, без боя захватили его и полностью сожгли. После этого, казаки и калмыки рассыпались по всему Крыму для грабежа и захвата пленных, а регулярная армия тем временем отступила в лагерь, к своим обозам. 15 июля перед русским лагерем появилась 70 тысячная татарская армия. Взбешённый хан горел желанием отомстить за разрушенный город и собирался всеми силами атаковать, но Ласси его опередил. После очень упорного боя, войска хана отступили.
Разорив Карасубазар, отогнав 180 000 голов скота, он, однако, так и не дошел до Керчи. Ласси не рискнул втягиваться в горы. В то время как потери русских во всех этих столкновениях были невелики, но недостаток воды и продовольствия, летняя жара, вновь грозили развитием эпидемии. Это заставило Ласси собрать 16 июля военный совет для решения вопроса о дальнейших действиях. После непродолжительного обсуждения, генералы пришли к выводу, что нужно отходить. Чтобы не идти вновь по опасной Арабатской косе, Ласси предложил направиться к урочищу Шунгуры, лежащему между Перекопом и Генчи, у самого узкого места Сиваша.
16 августа русская армия начала отступление. В этот же день русские войска на реке Карасу был атакованы значительными силами татар. Дело решили калмыки, которые ударили татар с тылу. После боя калмыки исчезли. Но спустя два дня они возвратились в лагерь, ведя с собой более тысячи пленных, в том числе несколько мурз, которых они захватили во время самовольного набега в горы, до самого Бахчисарая. После их набега остались одни дымящие развалины, заваленные трупами татар.
Теперь уже, по приказу Ласси, казаки и калмыки разъезжали по окрестностям и жгли татарские села и деревни, захватывая в полон и вырезая оставшихся в живых людей. Было сожжено около тысячи сел, так как в этой части Крыма население жило очень густо. Казаки и калмыки привели в лагерь до 30 тысяч волов и свыше 100 тысяч баранов. Татарва со своей стороны, тревожило армию во время её похода, захватывая в плен фуражиров и отставших, которые отваживались выходить из ограды аванпостов, и сверх того отбили несколько сотен обозных лошадей.
23 июля, на берегу реки Шунгар, многочисленная татарская орда вновь атаковала русские войска. На сей раз вместе с ними было несколько тысяч турецких солдат, прибывших из Кафы. Бешеная атака татар и турок была отражена ружейным и артиллерийским огнем. На месте боя насчитали более ста неприятельских трупов. 25 июля русские войска достигли Геничи, таким образом покинув Крым тем же путем, что и вошли. Затем около месяца войска отдыхали у реки Молочные Воды, где имелись обильные пастбища для лошадей и питьевая вода.
Фатих Гирей на сей раз попытался перехватить русских у Перекопа, куда он привел 40-тысячную орду. Узнав об уходе Ласси из Крыма, хан перешел Перекоп. Несколько дней Фатих Гирей стоял в степи и размышлял, стоит ли напасть на русских… Хан решил не рисковать и вернуться в Крым. Но это здравое решение не было оценено турецким султаном, который приказал свергнуть бестолкового и трусливого Фатиха.
Присутствие армии Ласси на реке Молочные Воды удержало крымских татар от ответного набега на русские пределы. Однако ситуацией воспользовались кубанские ногайцы. Зная, что большая часть донских казаков ушла на войну, они 30 июля 1737 года, перешли на правый берег Дона и внезапно напали на станицу Быстрянскую. Немногочисленные жители станицы оказали отчаянное сопротивление, причем в обороне активно участвовали женщи и подростки. Но силы были неравны. Татары разорили Быстрянскую, а также станицы Нижне-Каргальскую, Цимлянскую и Камышниковскую, угнав в плен 968 человек, а так же сожгли более 700 казачьих домов. Ласси, получив известие о набеге, послал на Дон около 3 тысяч казаков с атаманом И. М. Краснощековым. Они немедленно бросились в погоню, но настичь врага не смогли.
Ни Миних, ни Ласси не смогли развить свой успех в Крыму, так как степь опять встала на их пути грозным барьером. Палящие солнце, отсутствие воды, недостаток провианта и кормов, массовые болезни, вновь заставили их вернуться назад. Но итоги крымского похода 1737 года разительно отличались от похода армии Миниха. Хотя крымский поход и для армии Ласси так же не был легкой прогулкой. Так с 14 апреля по 1 августа 25-тысячная армия генерал-фельдмаршала Ласси потеряла всего 675 человек, из них лишь 3 убитыми и 489 умершими. Причем умершими не столько в Крыму, сколько в начале похода. Потери конского состава после маршей по безводной степи составили 4900 голов, а это почти 40% состава. Но жизнь вверенного ему русского солдата командующий армией все-таки сохранил.
В августе 1737 года по инициативе турок и крымских татар в городке Немирове собрался конгресс представителей Турции, Австрии и России. Но к сожалению договориться не удалось, и в октябре 1737 года сорокатысячное турецко-татарское войско под руководством бендерского паши попыталось отбить Очаков. Четырехтысячный русский гарнизон успешно оборонялся две недели и турки ушли домой.
В январе 1738 года план новой кампании был составлен и утвержден императрицей, а в конце марта Россия и Австрия подписали конвенцию о совместных действиях. В качестве главного направления удара на этот раз избрали Молдавию. Формировались две армии: Днепровская, под командованием Миниха, и Донская, Ласси. В состав более многочисленной, Днепровской армии вошло свыше 108 тысяч человек, из которых почти 95 тысяч регулярных войск.
18 мая 55 тысячная армия Миниха, которую сопровождало 40 тысяч повозок, двинулась от Днепра к Днестру. В этом походе ей пришлось преодолеть более 300 км сплошной степи. Подойдя 26 июля к Днестру, севернее Бендер, армия не смогла переправиться. На правом берегу ее поджидало 60-тысячное войско бендерского сераскера Вели-паши. Расставив на господствующих высотах артиллерию, турки блокировали переправу. Тогда Миних решил маневрировать вдоль реки, но ничего не добился. Весь август прошел в стычках с крымскими отрядами, которые наносили чувствительные удары по русским коммуникациям.
В июне 1738 года, армия Ласси, сосредоточенная в районе реки Берда, двинулась вдоль берега Азовского моря к Перекопу. Татары решили, что Ласси будет штурмовать перекопские позиции. Но по суше к Перекопу фельдмаршал послал только отряд казаков и калмыков. Получил известие о том, что на реке Молочные Воды стоит около тысячи ногайских воинов под предводительством Амазат-Гирея. Он немедленно отправляет туда 2 тысячный авангард во главе с полковником Малышкиным. Русские не только обнаружили татарву, но атаковав их, полностью разгромили ногайцев. 27 мая Малышкин вернулся с большой добычей к армии, полностью выполнив поставленную перед ними задачу.
Главные же силы русских 26 июня перешли Сиваш вброд, воспользовавшись тем, что ветер нагнал воду из Сиваша в Азовское море. Потонуло только несколько повозок в арьергарде, не успевших за остальными, так как вскоре после перехода армии море снова нахлынуло. Сразу после переправы, войска Ласси атаковали Чиваскулу и взяли её.
27 июня Ласси подошел с тыла к Перекопской крепости Ор-Кап и потребовал у ее коменданта сдачи. Двухбунчужный паша высокомерно ответил, что он назначен комендантом для обороны крепости, а не для её сдачи. Так как после похода армии Миниха в 1737 году в Крым, татары значительно усилили Ор-Кап. Они обнесли ее двойной каменной оградой, соорудили на оконечности линии, примыкающей к Сивашу, двойной ретрашемент. Тогда же была построена неподалеку от Ор-Кап крепость Чиваскула.
В ответ русские начали массированную бомбардировку крепости из пушек и мортир. Подавленный мощным огнём русской артиллерии комендант крепости и его турецкий гарнизон на следующий день капитулировал. Из крепости вышли паша и две тысячи янычар и удалились в направлении Кафы. После этого генерал Ласси двинулся внутрь Крыма. В это же время, генерал-майор Бриньи вступил в крепость с двумя пехотными полками и принял над ней начальство. Он нашел здесь до ста орудий, большей частью чугунных, достаточный запас пороха, но очень мало хлеба.
Согласно данным ему инструкциям граф Ласси должен был овладеть Кафой, самым укрепленным пунктом в Крыму, и морской гаванью, в которой турки держали часть своих кораблей. Однако татары, по традиции, придерживались тактики выжженной земли, и у русских возникли серьезные проблемы с продовольствием. В разоренном войной ханстве не было никакого продовольствия, а везти припасы по Днепру боялись из за эпидемии, охватившей район Очакова и Кинбурна. Медики убедительно доказывали Ласси, что с Нижнего Днепра заразу можно легко занести и в Крым, и на Украину.
Кроме того, шедший из Азова флоте провизией под командованием вице-адмирала Бредаля был встречен на пути такой сильной бурей, что одна половина судов разбилась, а другая, рассеялась. Гибель Азовской флотилии лишила Ласси морского канала снабжения. Не желая рисковать, командующий решил вернуться к Перекопу, а затем, по тракту, к Днепру.
Генерал-фельдмаршал Ласси решил вернуться, приказав взорвать укрепления Перекопской крепости. При отступлении армии к Перекопу татары развернули активное преследование. 9 июля 20 тысячное татарское войско напало на арьергард, состоявший из малороссийских казаков. Татары не только смяли казаков, но отбросили их прямо на Азовский драгунский полк, который спешил на выручку. Произошла страшная сумятица. Паника от казаков передалась драгунам, Ласси немедленно послал к арьергарду 4 драгунских полка под командованием генерал-поручика Шпигеля, но и они не смогли переломить ситуацию. Тогда на врага двинулась пехота из состава основных сил. Наконец, после жаркого боя, татары отступили. Потери русской армии были в тот день очень велики: убитыми 562 человека и ранеными 483. Татары оставили на поле сражения более тысячи трупов.
Несмотря на завершение похода, он до конца августа с армией оставался у Перекопа, не давая татарам совершить набег в отмес на Левобережную Украину зимовать. Таким образом, второй поход Ласси в Крым оказался не особенно удачным. Кроме разорения пограничных крепостей, каких либо результатов достичь не удалось. Тем более, что в то несчастливое лето 1738 года, было утрачено даже завоеванное прежде. Русским пришлось оставить Очаков и Перекоп, гарнизоны которых вымирали от дошедшей в 1738 году и до южнорусских пределов чумы. Природа по прежнему оберегала Крым от врагов.
Другим театром активных боевых действий был Северный Кавказ, где начались походы против Кубанских татар. Не только А. И. Остерман, но и генерал-фельдмаршал Миних не оставлял своим вниманием кубанских ногайцев, подданных Каплан-Гирея. Которые наравне с крымскими татарами регулярно совершали, вот уже на протяжение столетий, разорительные на беги на русские пределы и земли Войска Донского. Российский кабинет-министр граф А.И. Остерман, в те годы фактически программировавший внешнюю политику державы, пришел к мысли о действенности использования во время южных походов национального фактора. То есть искусственной активизации тлеющего религиозно-национального конфликта между частями пёстрого населения Северного Причерноморья, которое можно было использовать в борьбе против будущего противника. Конкретно, граф задался целью лишить крымского хана поддержки со стороны его ногайских подданных, использовавшейся Бахчисараем в предыдущих столкновениях с Россией. И прежде всего помощи тех ногайцев, что осели на треугольной территории, ограниченной нижним течением реки Кубани, Кавказом и Чёрным морем.
Он предложил императрице «для совершенного искоренения кубанцев, при нерегулярных употребить несколько из регулярных войск и артиллерии...», а также «частию калмык отправить к здешней экспедиции, коими здешний народ утеснять и искоренять, а паче скот получить будет способнее, о чем я буду сношение иметь с генерал фельдмаршалом Лассием». Но, поскольку регулярные части были в эту кампанию нужнее в Крыму, то в Петербурге и решили оригинальным способом решить эту проблему.
Что бы нейтрализовать этот порок российской военной инфраструктуры на юге, нашли его в привлечении к военным действиям против крымских татар, калмыцкой орды. Ведущую роль в отношениях калмыков с Россией и Крымским ханством играл тогдашний верховный хан калмыцких орд, кочевавших в междуречье Волги и Дона, по имени Дондук Омбо. Калмыцкий хан соглашался посылать свои многотысячные отряды на царских врагов, ненавистных татар, «немирных» башкир, мятежных казаков. Часто в виде дозволения беспрепятственно грабить сёла и города противника.
Поэтому в ноябре-декабре 1736 года 20 000 калмыков и 8000 вышедших с ними, по указанию Петербурга, в совместный поход донских казаков разорили множество селений кубанских ногайцев и их главный город Капу. Далее, как только Миних в том же году осадил Азов, Дондук Омбо с 40 000 всадников прошел в мае месяце за Кубань и в верховьях реки Урупа напал на ногайцев, значительно уступавших ему в численности.
Разгром ногайских аулов окончился расправой над захваченными жителями. «Хан распорядился пленными по своему калмыцкому обычаю: все мужчины, в числе 6 тысяч, были вырезаны, а 20 тысяч жен и детей отправлены на реки Егорлык», тогда как «остальные города, становища, аулы были истреблены, и вся страна превращена в пустыню, спалена огнем, покрыта развалинами, пеплом и трупами» .
В марте 1737 года, для того чтобы в очередной раз отправить Дондука Омбо в поход против кубанских ногайцев, ему через астраханского губернатора было выплачено 7730 рублей, а ещё 70 120 рублей он получил для раздачи своим тайшам и кабардинским князьям для предотвращения их помощи жертвам набега. В апреле этого года Дондук Омбо с 20 000 всадников снова вступил в кубанскую землю и разорил селения кубанских татар.
Этот поход ознаменовался новыми акциями тотального истребления ногайцев. Перед тем как вступить в сражение с калмыцкой ордой, ногайские воины отправили стариков, женщин и детей в тыл, ближе к горам. Но сын Дондука, Голдан Норма, обнаружил это становище и напал на него с несколькими тысячами всадников. Резня была страшная, всех мужчин, а так же стариков и подростков перерезали. Пощадили только жён и детей числом до 10 000 человек. На месте осталось двадцать четыре мурзы и 6000 татар.
В ноябре 1737 года состоялся новый набег калмыков на ногайцев, в котором приняли участие и казаки, составившие крупную, хорошо вооруженную силу, численностью 9 500 конных и 1 500 пеших казаков, при 8 пушеках и 10 шестифунтовых мортир. Калмыки и терские казаки скрытно переправились на кубанский остров Мунтан, где находились лучшие кочевья, а также жилища и заливные пастбищные луга ногайцев, подданных крымского хана. Там участники набега «несколько тысяч кибиток побили, а сверх того множество оных от страха бегая, в озерах и заливах в воде потонуло, и потом Казаки и Калмыки на том же острову города Темрюк окружили...» и после недолгой осады взяли.
«Казаки и Калмыки на оном острову... и в других местах везде, где ково из Татар нашли побили и жилища их разорили и искоренили, а прочие Кубанские татары, называемые Эдишкулы, с сераскиром Бахты-Гиреевым сыном Салим-Гиреем Салтаном, получа наперед о походе Российских Войск на Кубань известие, убрались и ушли в крепкие места в горы» .
Подготовка к набегам следующего 1738 года велась всё лето и к осени была закончена. Затем Дондук-Омбо и казацкие старшины Ефремов и Краснощеков соединились, узнав, что Едичкульская орда численностью 20 000 воинов, и не менее 100 000 человек, учитывая и их семьи, с гор сошла и весь свой скот по Кубани для выпаса пригнали. Их лагерь атаковали и орду разбили, истребив большое число мужского населения, при этом захватив в плен до 10 тысяч женщин и детей, 20 000 лошадей, скота и баранов бесчисленное множество.
Все кубанские ногайцы, видевшие в русских только объект своей добычи, отказались не только поддержать военную экспансию, но даже принять российское подданство, что им неоднократно предлагалось. Поэтому Ногайцы Кубани и всего Северного Причерноморья, наравне с крымско-татарским народом, оказались на пути движения Российской империи в южном направлении, возобновившейся при Анне Иоанновне. В результате походов российских армий они оказались разделёнными на отдельные, изолированные группы степного населения.
Скромные результаты кампании 1738 года заставили Россию усилить активность на дипломатическом поприще. Ситуация в Европе оставалась весьма сложной и запутанной. В начале июля австрийцы нанесли туркам крупное поражение в Меадии. Однако после этого успеха они решили вести исключительно оборонительную войну и ждать нового русского наступления. При этом австрийские дипломаты постоянно торопили Петербург, жаловались на трудные условия ведения войны, утверждали, что турки скоро бросят на Австрию все свои силы.
При этом «цесарские» дипломаты постоянно торопили русских, жаловались на трудные условия ведения. При этом «цесарские» дипломаты постоянно торопили русских, жаловались на трудные условия ведения войны, утверждали, что турки скоро бросят на Австрию все свои силы. войны, утверждали, что турки скоро бросят на Австрию все свои силы. При этом они настойчиво просили послать им вспомогательный корпус в Трансильванию
В новом 1793 году, дела союзницы России Австрии шли не лучшим образом. Она терпела поражение за поражением, австрийцы совершенно пали духом. 2 сентября 1739 года тайно заключила с турками, при посредничестве французского посланника де Вильнева, сепаратный мир. Она уступила последней Белград, Орсову и всё Сербское королевство, заплатив денежную контрибуцию.
У российских военных заключение турецко-австрийского мира вызвало настоящий шок. Хотя дипломаты держались иной точки зрения. Война обходилась России очень дорого. Огромные человеческие потери, расход денежных средств уже не на шутку тревожили правительство. Особенно сильному разорению подверглась Левобережная Украина. Новые походы в степь для её жителей представлялись верной гибелью, и они предпочитали рискнуть жизнью, пустившись «в бега», нежели отправляться на войну.
Тем более, 200-тысячная турецкая группировка перебрасывалась с австрийского фронта в Молдавию. А Швеция, которая с у вязанием русских на юге, становилась всё воинственней. Теперь борьба на два фронта, после четырех лет изнурительной войны, рисовалась Петербургу в мрачных тонах. Времени на раздумья оставалось мало. Спустя 17 дней после австро-турецкого мира к нему присоединилась и Россия. Так как продолжать России в одиночестве войну с ещё могущественной Османской империей было опасно, и через посредство французского посла Вильнёва начались переговоры с Турцией о мире.
Переговоры шли долго и наконец 29 сентября 1739 в Белграде был заключён мир. Согласно его условиям Азов остался за Россией, но укрепления его нужно было срыть. Окрестности его должны были остаться пустыми и служить разделением между обеими империями, но Россия получила право построить крепость на Кубани. Таганрог не мог быть восстановлен, и Россия не могла иметь кораблей на Черном море, могла торговать на нем только посредством турецких судов. Большая и Малая Кабарды остались свободны и должны были отделять обе империи друг от друга. При этом Россия обязывалась удерживать казаков и калмыков от набегов на турецкие владения. Таким образом, Россия практически ничего не получила от войны, потратив огромные средства и потеряв свыше 100 тысяч человек.
Турция же, со своей стороны, обещала не допускать подвластных ей крымских, кубанских и буджакских татар до вторжения в русские пределы. Кроме того обеими сторонами была признана независимость Большой и Малой Кабарды, которые должны были играть роль барьера между державами. Русским паломникам были даны гарантии свободного посещения святых мест в Иерусалиме.
Не проиграв ни одного сражения, взяв три мощные крепости, русские потерпели жестокое поражение от мира степей. Эта очередная война с Османской империей завершалась для России крупными потерями и скромными результатами. И всё же, одержанные победы впервые обеспечили прочный мир на юге. Крупные крымские набеги на украинские и российские земли прекратились. Медленно, с трудом, но чаша весов склонялась в пользу русских.
В этот раз османам и татарам повезло, они благодаря предательству Австрии с малыми потерями вышли из этой войны. На русском фронте Высокая Порта отделалась небольшим испугом, а на австрийском сделала приобретения. Хотя сам Крымский полуостров был основательно русскими войсками опустошён. Но это была последняя улыбка судьбы поганым басурманам.
Результаты войны, таким образом, выглядели очень скромно. Напряженная борьба Русского государства против Турции и Крымского ханства за обеспечение безопасности своих границ и продвижение их к Черному морю принесла лишь частичный успех. Позволив Петербургу закрепить за Россией Азов и отодвинуть границу на юг по обоим берегам Днепра. Достигнутые успехи создали необходимые условия для продолжения борьбы Русского государства за выход к Черному морю.
После окончания этой войны, в борьбе за Крым наступил 30-летний перерыв. Россия на время оставила, обходившиеся столь дорогой ценой, попытки преодолеть «степной барьер». За это время выросло новое поколение, не испытавшее горечи поражений и получившее победный боевой опыт на полях Семилетней войны.
Хотя с обустройством и заселением построенной Украинской линии, с последующим основанием при Елизавете Новой Сербии, границы России хотя медленно, но неумолимо придвигалась к Крыму, существенно сокращая расстояния. Формирующаяся Новороссия становилась все более надежной и удобной тыловой базой для действия войск на просторах Дикого Поля.
По истечению некоторого времени Россия была готова вновь начать движение к Черному морю, однако горький опыт предыдущих степных походов удерживал её от поспешных решений. Хотя война 1735–1739 года, стала подлинной войной со степью, войной с огромными пространствами, и в недалеком будущем России предстояло научиться такие войны выигрывать.
Однако колесо истории уже совершало новый поворот, и многих прежних участников событий ждали страшные перемены в судьбе. В последующих войнах турки станут терпеть неизменные поражения. А у крымских татар теперь не стало армии, нет столицы и нет хана, а Крымский полуостров находился в развалинах. Пришло время русской мести. В силу этих актуальных причин Крымское ханство должно было исчезнуть навсегда. Так как оно принесло России слишком много горя, и было по своей сути недоговороспособно. Поэтому Крымское ханство заслуживало того, чтобы быть уничтоженным. Тем более,что этого требовали соображения безопасности России, уставшей терпеть этот многовековой бес предел на южных своих рубежах..
Вместе с тем нет никаких оснований в этой ситуации представлять Крымское ханство в образе невинной жертвы агрессивной Российской империи. За двадцать два года со времени окончания предыдущей русско-турецкой войны у Санкт-Петербурга накопилось немало претензий к Бахчисараю, вызванных как набеговой активностью крымских татар и ногайцев, так и рядом других враждебных внешнеполитических шагов крымских ханов.
Оценили 6 человек
10 кармы