Битва за Амур. (Часть 5) Прыжок дракона.

Региональное обострение российско-цинских отношений происходило в своеобразном русле. Обе страны к этому времени полностью осознали факт своего территориально-политического соседства в бассейне Амура, и пытались конкретизировать здесь свои территориально-политические интересы с учётом данного соседства. При этом каждая из них старалась действовать «на опережение», что и стало причиной роста и усиления военного конфликта, но примечательно, что ни Москва, ни Пекин, не имея друг о друге достаточной информации, пока не предпринимали в этой связи официальных демаршей. Впрочем, данное обстоятельство не смягчало остроты необъявленного вооружённого противоборства.

Русское проникновение в этот край и его колонизация встречали активное противодействие со стороны Цинского Китая. Военные столкновения России и маньчжурского Китая в Приамурье инициировались последним, хотя и провоцировались, по мнению маньчжур, казаками.

Военные столкновения сторон в Приамурье были ограниченными, тактическими по целям, масштабам, группировке сил и средств. Это не было военным столкновением двух государств, тем более что и дипломатических отношений между государствами не было. Ни Россия, ни Китай не вели военных действий друг против друга в форме классической войны. Фактически шла борьба за завоевание новых «ничейных» географических пространств, своеобразное «заполнение вакуума».

Огромные и малонаселенные пространства Приамурья были своеобразным «вакуумом», который на протяжении всего XVII века постепенно «заполнялся» проникавшими в бассейн Амура русскими и маньчжурскими воинскими контингентами. Состояние «вакуума» продолжалось достаточно долго и для России, и для Китая, хотя и по разным причинам.

Россия традиционно сосредоточивала свои военно-политические усилия на Западном направлении. Сибирь, Дальний Восток и тем более «полумифический» Китай не рассматривались в России как направления или источники возможной опасности. Эти земли слыли бескрайними, безлюдными, но чрезвычайно богатыми. У России в XVII веке не было ни сил, ни средств, ни даже политической воли и решимости заниматься Востоком. Поэтому освоение и колонизация Сибири и Дальнего Востока шли крайне медленно и во многом неэффективно.

Так «огнём и мечом», была покорена Даурия, при этом Хабаров не выполнил воеводского наказа, долговременный русский острог так нигде и не был заложен, Лавкаев городок был сожжён, Албазин брошен, Запашка нигде не была начата, хотя у казаков был сельхозинвентарь и прошло уже два сезона. Мирный контакт с местными жителями не был установлен, более того из-за необъяснимой жестокости предводителя экспедиции, туземцы были крайне озлоблены на русских. Дючеры начали быстро сближаться с маньчжурами. Их поселения часто посещали имперские эмиссары. Что представляло серьёзную потенциальную угрозу для прибывавших на Верхний Амур колонистов. Кроме того, их поведение могло стать примером для дауров, которые пока ещё в целом не определились со своей политической ориентацией.

Постепенно, назревал конфликт с империей Цин, но казаки увлечённые успешным походом об этом ещё не знали. Уже к 1654 году столкновения между русскими землепроходцами и маньчжурами становились неизбежными, и Онуфрий Степанов это понимал. Понимали ли это в Якутске и Москве, сказать трудно.

Поражение отряда О. Степанова летом 1658 года на реке Сунгари, знаменовало собой окончание первого этапа в формировавшихся военно-политических отношениях России и Цинского Китая. Стремление России распространить свое военно-политическое влияние на Приамурье и укрепиться в этом регионе на том этапе оказалось нереализованным. Стремление Цинов укрепиться в Приамурье и не допустить туда русских оказалось невыполненным.

Тем временем маньчжуры сделали оргвыводы из поражения. Согласно цинским источникам Сифу был отстранён и получил 100 ударов плетьми, а его начальник Хайсэ так же был отстранён от занимаемой должности и в последующем, вовсе казнён.

В мае 1652 года новым наместником Нингуты был назначен уроженец здешних мест Шархорда (1599-1659). За спиной у Шархорды был тридцатилетний военный опыт, он участвовал в штурме Пекина в 1644 году и в походах на тех же дауров в 1643-1645 годах. Обладая незаурядным административными и военным опытом он быстро навёл порядок в своей провинции и приступил к выполнению императорского плана по завоеванию Приамурья и уничтожению русских.

Согласно разработанному Шархордом плана, по которому оборону от казаков предполагалось строить по реке Сунгари, тем самым перекрывая путь в густонаселенные маньчжурские провинции и земли эвакуированных. Он прекрасно понимал что переселение пахотного населения лишало казаков собственной продовольственной базы, и они неизбежно в поисках хлеба и ясака, начнут двигаться всё дальше в глубь по притокам Амура , так что оставалось только ждать.

При нём был увеличен гарнизон Нингуты, куда для борьбы с казаками были присланы и отряды корейских аркебузиров под руководством Син Ню. При нём же началось и переселение дауров и дючеров с берегов Амура вглубь Империи Цин.

Из чего видно, что переселение шло вполне добровольно, ибо цинское правительство обязалось гарантировать безопасность своих вассалов. О добровольности говорит и тот факт, что в русское подданство из Маньчжурии никто в 1650-х годах не бежал. Переселенцев охотно брали в маньчжурские войска, а их семьи обеспечивали пахотной землёй, рисом или просо до первого урожая. В 1661 г. в Гирине была построена судостроительная верфь, где были заложены крупные речные суда, нечем не уступающие русским.

В июне 1654 года цинские власти в Пекине получили, наконец, долгожданную весть, доблестный Бэйхай-вань Шархода дал встречный бой русскому войску, пытавшемуся пройти по Сунгари в маньчжурские земли. Степанов вынужден был отступить на Амур. В донесении Шарходы об этом сражении сообщалось, что русские позорно бежали с места сражения. В ходе преследования противника он еще дважды навязывал им бой, в котором русские потеряли немало своих людей. Эта победа вселила уверенность, что русские будут вытеснены с Амура. Специальным указом императора Шархода был награжден и назначен первым амбань-чжангином Нингуты.

Тем временем пока на Амуре помышляли Хабаров и Степанов, сибирские первопроходцы начали осваитвать Забайкалье. Енесейский воевода Пашков отправил в Забайкалье отряд в 140 человек под руководством знаменитого первопроходца Петра Ивановича Бекетова. В октябре 1653 года Бекетов вышел к озеру Иргень, здесь был заложен Иргенский острог, где основная часть отряда осталась на зимовку, но 10 казаков под командой Уразова, Бекетов отправил к устью реки Нерчи, неподалёку от него в декабре Уразов заложил «малый острожек» (на месте будущего Нерчинска). За время зимовки Бекетов не терял времени, собирал ясак с местных тунгусов и занимался по-видимому также поисками серебра, покрайней мере старинное сибирское предание приписывает именно Бекетову открытие нерченского серебряного месторождения.

По весне соболиную казну почти на 4 тыс. рублей Бекетов отправил с отрядом казаков в Енесейск. Сам же он оставив небольшой гарнизон в Иргенском остроге с остальными людьми отправился к «острожку» заложенному Уразовым, намереваясь построить на его месте большой острог и устроить пашню как предписывал воеводский наказ, но этим планам помешали тунгусы князя Гантимура, цинского данника, они заблокировали казаков в острожке и те оказались в осаде. Не имея достаточно припасов дабы не погибнуть от голода, дожидаясь подмоги, казаки Бекетова под покровом ночи на сооружённых на скорую руку плотах смогли бежать из острожка вниз по реке Шилке к Амуру. Так в июне 1654 года 63 енисейских казака оказались в Даурии где соединились с амурским войском Степанова. Тем самым, был открыт новый путь и Забайкалья в Приамурье.

Поджимали холода. После недолгого поиска места для строительства будущего городка, казаки облюбовали наиболее подходящую площадку на правом берегу Амура в устье реки Хумархэ (Кумары) и назвали будущий острог Кумарским.

В сентябре 1653 года Хабаров уехал в Москву, а казаки 2 ноября 1654 года при впадении реки Комары в Амур поставили острог. Поскольку было известно о присутствии вблизи цинского войска, с которым отряд Степанова в июне 1654 года имел сражение на реке Сунгари, острог строился с расчетом на осаду хорошо подготовленной армией с артиллерийским вооружением. Возведение оборонительных сооружений поручили уже известному к тому времени градостроителю Петру Бекетову.

К началу закладки городка земля уже подмерзла, а маньчжуры были на подходе. Ожидая нападения маньчжуров, они возвели его гораздо более укрепленным, чем предыдущие острожки, где зимовал отряд. Был выкопан ров глубиной 2,16 м, шириной 4,32 м, высота вала не менее 3 м, высота стен, не менее 4 метров. Всевозможных укреплений в нем было, как в боевой крепости.

Поэтому вместо рубленых стен острог имел врытый в землю двойной стоячий бревенчатый тын. Угловые башни заменили «быками». Для удобства ведения верхнего и нижнего боя в стенах прорубили бойницы. Чтобы укрепить тын и предохранить его от пушечных ядер, между бревнами доверху засыпали «хрящ» (мелкую гальку с песком). Вокруг тына вырыли ров и набили вокруг него деревянный «чеснок», а между ними «чеснок железный опотайной» для которого использовали даже подобранные маньчжурские стрелы, воткнутые в землю.

Внутри острога, на случай длительной осады, выкопали колодец глубиной в 6 саженей. От него проложили деревянные желоба, расходящиеся во все четыре стороны для подачи воды к стенам на случай их поджога. Внутри острога также нарубили раскат, куда вкатили пушки. У стен поставили «козлы железные» и котлы, в которых ночью жгли смолье для освещения окрестностей и предотвращения незаметного подхода врага, а также проведения скрытого ночного штурма. Для того чтобы сбрасывать со стен лестницы штурмующих и отбивать щиты, в острог принесли все судовые мачты и высокие стволы деревьев, приготовленные к распилке на доски для постройки дощаников. Для отражения «навального приступа» у стен поставили кадки для кипятка и горячей смолы. Как потом показали события, такие меры предосторожности оказались не напрасными.

После отправки группы людей с ясаком в Москву в Сибирский приказ в отряде Степанова, осталось 513 человек. Из вооружения, три пушки, около сотни пищалей, холодное оружие, куяки. Из Кумарского острога казаки по прежнему контролировали большую часть Амура, проводя в течение всей зимовки многочисленные походы за ясаком и продовольствием.

Цинские власти вскоре узнали, что «недобитые остатки русского отряда», поднявшись в среднее течение Амура, приступили к сооружению крепости в устье Хумархэ в намерении остаться там на зимовку. Власти Нингуты, планомерно и расчётливо, вели подготовку к боевым действиям против русских. Однако наступала зима, реки стали покрываться льдом, использовать для разгрома противника войско Шарходы, находившееся на Сунгари, стало невозможно. Он планировал начать активные боевые действия на Амуре весной, когда вскроется лёд.

В рамках стратегической доктрины по борьбе с русской экспансией, принятой в Пекине в начале 1654 года, в бассейн Амура началось выдвижение крупных соединений имперской маньчжурской армии. Было принято решение, сформировать новый отряд знаменных войск под командованием фудутуна Минъандали.

Прибыв в Нингуту Минъандали несмотря на возражение опытного Шархорда, принемает самостоятельное решение выступить в поход немедленно по зимнему пути, без значительных припасов продовольствия, неожиданно атаковать русских, и разбить их одним ударом.

Поход на Амур должен был занять по его расчётам два-три месяца. Боевое ядро цинского войска составляло около 1 тыс. маньчжурских воинов, вооруженных, в том числе, ручными фитильными пищалями и 15 пушками, а также разнообразными осадными приспособлениями: штурмовые лестницы, зажигательные ракеты, железные багры, деревянные щиты и специальные защищенные повозки.

К маньчжурам присоединилось около 9 тысяч воинов из разных племен Приамурья, дауры, дючеры, вооруженных только холодным оружием. Одним из таких туземных отрядов командовал князь Тогудай по прозвищу Ежер.

Их лазутчики проникшие на Амур старались вызвать среди местного населения Приамурья негативное отношение к нахождению здесь русских землепроходцев и подталкивали местных князьков к саботажу и созданию ополчения против русских. Обстановка на Амуре постепенно начала накалятся, принимая угрожающий для казаков характер .

В самом начале весны, после длительного марша, многотысячное маньчжурское войско в сопровождении многочисленного ополчения местных племен вышла по льду реки к русской крепости. Утром 13 марта 1655 года вблизи Кумарского острога появилась вражеская армия, двигавшаяся строем под множеством боевых флагов.

В соседнем лесу в это время рубили лес для судового дела 20 казаков, которые попали в плен. Из острога немедленно была организована вылазка, чтобы отбить пленников, но тех уже успели казнить, русские вернули себе только тела товарищей.

Вскоре Кумарский острог был взят в плотную осаду. Прежде всего, маньчжуры отрезали защитников крепости от Амура, порубив стоявшие у берега русские струги. Только благодаря заранее выкопанному в остроге колодцу русские не испытывали недостатка в воде. Свой походный лагерь маньчжуры и их союзники разбили за речной протокой в 450 саженях от острога.

Маньчжурами был выслан их представитель-переводчик, который зачитал казакам «ультиматум-посулы» о сдаче острога без боя, но был опровергнут людьми Степанова.

20 марта была проведена бомбардировка Кумарского острога. Его обстреливали из пушек с батарей, расположенных на расстоянии в 150 от крепости. Одна из батарей вела огонь с утеса, возвышавшегося над острогом. Тем не менее, обстрел не принес никакого результата. Тогда той же ночью маньчжуры «потаенно» подвезли свои пушки до 70 саженей, но и в этом случае их ядра не могли разрушить русские укрепления. Кумарский острог также обстреливался ракетами, «огненные заряды для зажегу на стрелах», но пожаров не возникало. Обстрелы продолжались и в последующие дни.

24 марта цинские войска двинулись с четырёх сторон на общий штурм, везя с собой обшитые кожей осадные повозки с различным боевым снаряжением. На подходе к острогу маньчжуры прикрыли хорошо заметные деревянные колышки специальными щитами, но железный «чеснок» многим поранил ноги. «На том железном чесноку многие богдойские люди кололися и итти к острогу не могли».

Русские обстреливали штурмующих из ружей и пушек, а потом сделали вылазку, «и на том приступе и на выласке под стенами многих богдойских людей побили», было захвачено и несколько пленных.

В этом бою маньчжуры понесли самый значительный урон в живой силе, а казаки в ходе вылазок увидели «знакомых» дауров, которые еще недавно платили им дань и приняли российское подданство. Своих погибших маньчжуры и их союзники сожгли на кострах.

После неудачи в прямом захвате Кумарского острога маньчжуры перешли к длительной осаде в надежде взять осажденных голодом, круглосуточными обстрелами из пушек и «огненными зарядами для зажигу». Они подходили к укреплениям на «диковинных» телегах «со щитами», лестницами, баграми железными, со смолой и соломой. Но сделать так ничего и не смогли.

Простояв у стен городка три недели, 4 апреля 1655 года из-за голода, потерь в живой силе и начавшегося роптания маньчжуры вынуждены были отступить. Несмотря на оснащение отряда по последнему слову китайской военной техники того времени, в том числе и артиллерией, он потерпел неудачу. У казаков также закончился и без того скудный продовольственный запас. Питаться приходилось «с великою нуждою». Из своего 10-тысячного корпуса маньчжуры оставили у стен Кумарского городка около тысячи солдат и все 15 орудий. В отряде Онуфрия Степанова погибло 18 человек.

После ухода маньчжур, Степанов подготовил подробное донесение о зимовке и сражении землепроходцев с маньчжурами. Он также собрал образцы подобранного трофейного оружия и снаряжения и отправил их с нарочным в Якутск. Кроме этого, он попросил прислать ему подкрепление, порох, свинец и бумагу для ведения ясачных книг.

В отписке, датированной 7 июня 1655 г., О. Степанов сообщил якутскому воеводе М.С. Лодыженскому о прибытии к нему сына боярского Ф. Пущина с 50 служилыми людьми, которых ему, согласно наказной памяти, предписывалось ссудить хлебом и дать им провожатых на р. Аргунь. Приказной человек объяснил, что провожатых на р. Аргунь у него нет, поскольку там никто из его войска не бывал. Что же касается хлебных запасов, то их, по его словам, издержали еще во время осады и ныне "питаемся травою и кореньем". Самым неприятным было отсутствие у казаков пороха и свинца, без которых "оберегать стало государевы казны и острожку и своих голов нечем". Между тем, согласно отписке, "богдойских всяких воинских людей над нами есть много, близко Даур и Дючер и иных всяких розных землиц людей, которые под ево богдойскою областию, и нам, холопем государевым, поселиться нигде накрепко не дадут". Ввиду вышеизложенного Степанов сообщал о своем намерении двинуться вниз по Амуру.

В июне 1655 г. даурские князьки Лавкай и Цыт привезли в Комарский острог 50 соболей ясака, а через несколько дней отряд двинулся вниз по Амуру и к середине июня уже был в устье Сунгари. На берегах Сунгари казаки запаслись хлебом и отправились вниз по Амуру, где, пройдя южной протокой реки, открыли вход в устье р. Ушуру (Уссури). По Уссури казаки поднялись до устья р. Иман, впервые достигнув территории современного Приморского края. Кроме того, служилые люди поднимались в притоки Уссури, реки Бикин и Нор, население по берегам которых также было объясачено.

Затем он предпринял шаг, который так и не был сделан его предшественниками, Поярковым и Хабаровым. Степанов приступил к разметке на местах государственной границы России в Приамурье. Он стремился, отодвинуть внешний рубеж как можно дальше от основного регионального ядра русской земледельческой колонизации Амурско-Зейской равнины. Сам Амур, по мнению Онуфрия Степанова, для выполнения роли пограничной реки подходил мало, так как противник, преодолев амурское русло, сразу же оказывался в сердце здешних русских владений. Это, как считал землепроходец, могло иметь катастрофические последствия.

Степанов считал, что граница должна проходить как можно дальше на юг, по труднопроходимой северной части Большого Хингана, затем по долине Нэнцзяна и далее, на водоразделы Малого Хингана, Фыньшуйгана, Тигровых гор , а отсюда, по Бикину до побережья Татарского пролива.

.Отразив нашествие маньчжур и их союзников, Степанов со своим отрядом закрепился в Кумарском остроге. Здесь они провели зимы 1655–1656 и 1656–1657 годов. Из Кумарского городка казаки ходили на судах вверх и вниз по Амуру, Сунгари и Уссури, собирая ясак с местного населения. Вскоре после «кумарского сидения» к отряду Степанова присоединился отряд Федора Пущина. Таким образом, на Амуре сосредоточилось около 600 землепроходцев, что позволило проводить успешный сбор ясака.

Понимая стремление маньчжуров вытеснить русских людей с Амура, Степанов не терял надежды на прибытие помощи, о которой постоянно писал в своих донесениях в Якутск и Сибирский приказ.

Однако война России с Речью Посполитой за Украину и Белоруссию с 1654 года, а затем с 1656 года война со Швецией требовали от Российского государства напряжения всех сил и материальных ресурсов. Поэтому Московское правительство отказалось от отправки трехтысячного войска в «тихую обитель», поставлявшую казне рухлядь, а всю тяжесть защиты восточных рубежей переложило на плечи администрации самой Сибири, хотя там не было ни людей, ни средств для осуществления защиты интересов России на Амурской земле.

Но Москва несмотря на значительные трудности, всё таки не собиралась отказываться от столь выгодного проекта. Чтобы закрепить Приамурье за Россией по царскому указу было учреждено Даурское воеводство, являвшимся предшественником Албазинского. Воевода Афанасий Пашков был послан основать на Амуре укреплённый город и завести земледелие. В 1656 году он выступил в поход со значительным и хорошо обеспеченным отрядом, около 600 человек, который к концу 1657 добрался только до восточного, Забайкалья, где и зазимовал.

Весь 1657 год отряд Степанова провел в низовьях Амура, занимаясь сбором ясака и охотой. Здесь было спокойнее. С оскудевшим до края боевым запасом Степанов остерегался выходить в среднее течение Амура, опасаясь встречи с маньчжурами. Находясь на зимовке в гиляцкой земле, в Косогирском острожке, Степанов поздней осенью 1657 года не смог уже выйти на встречу с новым воеводой Пашковым. С началом навигации, весной 1658 года, отряд Степанова для удобства сбора ясака разделился на две группы. 180 человек во главе с Климом Ивановым Степанов отправил в ясачные земли по дючерским улусам, а с остальными пошел на встречу с воеводой Пашковым. Поход этот для землепроходца и его товарищей оказался последним.

И еще одна причина задержала Онуфрия Степанова в низовьях Амура. Она же заставила его отступить с нижне амурских позиций. Речь идет о восстании гиляков, застигнувшем казаков врасплох. Именно зимой, находясь на границе Дючерской и Гиляцкой земель, Степанов узнал, что изменившие гиляки перебили 30 служилых людей Якутского острога во главе с Оничкой Логиновым. . В ответ казаки совершили на них поход, заставили повиниться и вернуть оставшегося в живых проводника Широнка. Степанов примерно наказал виновных, а остальных гиляков привел к присяге и отпустил. Из-за отсутствия свинца и пороха оно принесло отряду большие потери.

Степанов прекрасно понимал, что оставаться в низовьях Амура без бое-припасов и хлеба было нельзя. Отряду это грозило гибелью. Подниматься в верховья, значит столкнуться с превосходящими силами маньчжуров жаждущих реванша за своё поражение. Они его давно уже поджидали с большим подготовленным войском и планировали разгромить главный отряд русских на Амуре. Весной отряд двинулся вверх по реке и, не доплыв до устья Сунгари в Косогорском улусе, служилые люди захватили языков из неясачных дючерских людей. Последние сообщили им, что против казаков по Амуру движется маньчжурское войско. Осознавая своё трагическое положение, казаки вынуждены были двигаться против течения в верх, имея при себе основной груз, ясачную казну и походную церковь.

Когда сошел с реки лед, караван судов двинулся вверх по Амуру. К этому времени отрядом было собрано уже более 80 сороков соболей и лисиц ясачной казны. Степанов послал вперед себя на легких стругах для разведки и сбора ясака в даурских улусах отряд из 180 человек во главе с Климом Ивановым. С Климом Ивановым пошли, в основном гулящие люди, промышленники и охочие казаки, намеревавшиеся использовать представившуюся возможность еще и для личного обогащения. В большинстве своем это были люди, набранные в войско еще Ерофеем Хабаровым, хотя есть основания думать, что были там и казаки, прибывшие на Амур с Зиновьевым, и енисейцы, бежавшие с Шилки из отряда Петра Бекетова.

Можно было надеяться, что государева амурская ясачная казна, которую предстояло отправить в Москву в новом году, будет с прибылью. Поскольку с караваном дощаников шел ясак, войсковые знамена и боевой наряд, пушки, ядра, порох и свинец; кроме того, ясыри и весь казачий скарб, или, как тогда говорили, «казачьи животишки», то, понятное дело, Степанов с Бекетовым были заинтересованы в обеспечении надежной охраны каравана, а, значит, постарались оставить с собой наиболее надежных служилых людей и охочих казаков.

Маньчжурский полководец Шархода, наместник провинции Нингута, согласно своего плана, постепенно накапливал войска, боевое снаряжение и готовился к решительному сражению. В ожидании поднимающихся против течения казачьих судов, маньчжурские войска расположились ниже по течению Амура у Корчеевской сопки, недалеко от устья реки Сунгари.

Здесь он сосредоточил 52 речных судна, таким образом маньчжуры впервые могли дать бой русским не только на суше, но и на воде. Силы объединённого цинско-корейского войска составляли около 600 местных латников, около 100 канониров, присланных из Пекина, 109 стрелков из ручного огнестрельного оружия, срочно набранных из местных племён, большого числа воинов и отряда из 200 корейских аркебузиров, пришедших по приказу императора Цин из вассальной Кореи, под командованием Син Ню.

По свидетельству Син Ню, из Пекина прибыло не менее 50 орудий. На флотилии находился и многочисленный вспомогательный персонал, матросы из ссыльных китайцев, слуги, конюхи, кашевары. Общая численность маньчжурского отряда составила около 2100 человек, при этом союзных войск было около 1400. Местные племена, по плану Шарходы, ограничивались ведением разведки и в самом бою не участвовали.

Маньчжурские корабли был значительно легче и маневреннее русского дощаника. На каждом маньчжурском судне, участвовавшем в бою, было по 25 латников (из них каждые 10 имели зажигательные стрелы), по 5 корейских стрелков-аркебузиров и по 5 маньчжурских артиллеристов и стрелков, 2 артиллериста и 3 стрелка. Каждое из судов было оснащено пушкой.

Клим Иванов, имея главной своей задачей разведку, умудриться не заметить противника, и разошёлся с маньчжурами в многочисленных протоках. Это было возможно лишь при наплевательском отношении к задачам разведки, проходе всем караваном по одной протоке, не заботясь о том, нет ли засады в других. Не проверили они и устье Сунгари. Этим было положено начало разыгравшейся вслед за этим трагедии.

Отряд Клима Иванова на веслах миновал устье Сунгари и ушел в среднее течение Амура, в то время как тяжелогруженые дощаники Степанова со всем имуществом войска еще только подходили к устью этой реки. Отряд Степанова на вёслах, медленно шел вверх по Амуру на 11 тяжелых грузовых дощаниках и к концу июня добрался только до устья Сунгари.

Утром 30 июня 1658 года Цинская флотилия вышла из Сунгари на Амур и сразу обнаружила стоявшие посередине широкой реки на якорях 11 русских дощаников, которые, видимо, дожидались попутного ветра. Увидев превосходящие их числом вражеские корабли, русские немедленно снялись с якоря, подняли паруса и направились вниз по течению Амура. Маньчжуры, разделившись на три отряда, устремились в погоню, постепенно настигая тяжелые русские суда и окружая их со всех сторон.

На дальней дистанции завязалась артиллерийская перестрелка, в которой маньчжуры имели полное огневое преимущество перед русскими, у которых было только 6 пушек. Понимая, что дощаникам не уйти от более быстроходных маньчжурских судов, Степанов направился к правому берегу Амура, где выстроил свои корабли в оборонительную линию поперёк небольшого залива, Корчеевской луки, в 10 верстах ниже устья Сунгари.

Шархода повёл свою флотилию на сближение с казачьим отрядом. Когда флотилии сошлись, между ними завязалась жестокая перестрелка из пушек и пищалей. Имея мало пушек, казаки не уступали противнику в ручном огнестрельном оружии; у них было свыше 300 пищалей, к тому же более совершенных, чем фитильные ружья маньчжур и корейцев. Однако пороховые запасы в отряде Степанова были на исходе, поэтому огонь русских пищалей оказался слабее, чем у их врагов. Через некоторое время маньчжурам и корейцам удалось сбить всех казаков с палуб дощаников, русские частью бежали под огнём на берег, частью укрылись в трюмах под защитой толстых палубных досок, при этом было убито около 100 человек, более 200 ранено.

Не ожидая такого поворота событий и спасаясь с тонущих судов, казаки вынуждены были искать пристанище на берегу. Но их здесь ждала засада. Казаки бежали с дощаников на заросший лесом берег, где их встретило тучами стрел ополчение дючеров.

Маньчжуры подвели свои суда вплотную, закинули на русские дощаники крючья и, взобравшись на них, попытались поджечь. Однако, считая казачьи суда покинутыми, Шархода запретил это, желая захватить собранные казаками меха. Казаки, воспользовавшись промедлением противника, выбрались их трюмов и открыли огонь по маньчжурам, нанеся им серьёзные потери. Однако затем маньчжуры стали обстреливать дощаники зажигательными стрелами, и семь кораблей загорелось. Маньчжуры взяли на абордаж четыре уцелевших русских судна, перебив остававшихся там казаков.

Захваченные русские суда были оставлены у берега под охраной цинских кораблей. Когда наступила ночь, казаки, скрывавшиеся в охраняемых четырех кораблях, взошли на один из них и бежали. Было очень темно, преследовать их было невозможно. Это было «Спасское» судно с походной церковью во имя Христа Спасителя, не отдав на поругание русскую православную церковь. Казакам удалось уйти, поскольку они увели судно против ветра и течения бичевой вверх по Амуру. Неожиданный выход на форватер русского дощаника, без сомнения, вызвал переполох на маньчжурских сторожевых судах. Однако вряд ли преследовать беглецов принялись все три маньчжурских судна, стоявшие в охранении. Два корабля охраны остались на своих местах, а в погоню пошел лишь один из них. Погоня была безрезультатна. Ещё 65 казаков ушли, пробившись через лес.

Оставшиеся на берегу казаки, отбиваясь от наседавшего противника саблями, пытались оторваться, и уйти в заросшие лесом сопки. Части из них разрозненными группами удалось скрыться. Однако на следующий день те, кто не успел, или не сумел уйти далеко в сопки, а их оказалось более полутора десятков человек, были окружены, схвачены и оказались в плену. По некоторым данным раненый Степанов тоже был пленен, и после истязаний казнен, растерзан опознавшими его дючерами. Вместе с ним погибли или были пленены еще 270 человек. Около десятка казаков сдались в плен на второй день после битвы. Дальнейшая судьба многих пленников неизвестна.

Из воспоминаний участника сражения, командира корейских аркебузиров Син Ню о битве в устье Сунгари: «… Моросит. Дует сильный ветер. Все еще стоим на месте битвы. Вчера покинул наш мир получивший в бою тяжелую рану Ли Чхунъин из Онсона. Сегодня продолжаем стоять на месте сражения. Передают, что несколько варваров (дючеров) перессорились по поводу своих подвигов, …в трюме одного из захваченных русских судов маньчжуры нашли около сотни пленниц, … опасаясь, что кто-то из вражеских воинов еще остался на свободе, они направили латников и стрелков на обыск окрестностей, обнаружили бессчетное число трупов, истыканных стрелами и со следами пуль, из чего заключили, что вражеская армия погибла… Десять вражеских солдат, что скрывались в лесу, вышли и просили о пощаде. Командир их не казнил, а взял в плен, разместив на разных кораблях».

Спастись удалось только 30 казакам, которые шли на Спасском судне, а также 67 землепроходцам, сумевшим уйти от преследования маньчжуров в сопки. В руки маньчжурам попала ясачная казна, а также все имущество казаков и воинский наряд, находившийся на судах.

Спасся от гибели и отряд Клима Иванова, собиравший ясак в дючерских землях. В живых остались еще 95 человек, посланных ранее Онуфрием Степановым для сбора ясака вниз по Амуру «к морю».

Весть о разгроме и гибели отряда Степанова молниеносно разнеслась среди местного населения, и встретили ее аборигены с тревогой и опаской. Это печальное сообщение, предположительно, донесли и до нового воеводы Пашкова. Он немедленно выслал навстречу уцелевшим казакам отряд, собранный им по пути движения к месту службы, с приказом о воссоединении сил.

О том, что произошло с казаками, вырвавшимися из маньчжурского окружения на Спасском дощанике, никаких прямых свидетельств не сохранилось. Ни того, кто был среди этих героев, ни того, как они ушли от маньчжур, где находились и чем занимались до весны следующего 1659 года. Однако отрывочные сведения из сохранившихся документов того далекого времени, все же дают возможность восстановить хотя бы приблизительную картину событий. Оставшиеся из всего прежнего отряда 287 человек, собрались в Косогирском остроге. Здесь, на казачьем круге, землепроходцы избрали своим атаманом племянника Е. П. Хабарова Артемия Филипповича Петриловского и начали подготовку к надвигающейся зиме.

С приходом тепла 60 человек не пожелавших оставаться на Амуре ушли в Якутск, Охотским побережьем, по пути И. Ю. Москвитина. Остальные 227 казаков под началом Петриловского двинулись на судах с низовьев Амура вверх на встречу с воеводой. Однако продовольствие в отряде было на исходе, и когда землепроходцы подошли к Кумарскому острогу, голод вновь скорректировал планы. Было принять решение двигаться в верховье Амура.

Однако, здесь отряд снова разделился и 110 человек отправились «для прокормления» и сбора продовольствия на Зею, в надежде оттуда Алданским путем возвратиться в Якутск. Остальные 107 человек под началом атамана Петриловского решили продолжить поиск А. Ф. Пашкова, полагая встретить его в Албазинском остроге. С уходом отсюда казаков был эвакуирован Кумарский острог, последний форпост русских в Приамурье.

Но в Албазине воеводы не оказалось. Увидев разбитые плоты, которые несло по течению у Албазинского острога, казаки ошибочно подумали, что воевода погиб от рук маньчжур и что ими уничтожен Шильский острог. Поэтому на сходе они решили идти дальше на Тугирский волок, Олекму и Якутск. Дорога страдающим от голода землепроходцам показалась особенно тяжелой, наполненной массой лишений.

Добившись того, что русские покинули Приамурье, маньчжуры вновь потеряли интерес к северным землям вплоть до восстановления в 1665 году беглыми илимскими казаками Албазинского острога.

В 1665 году из Илимского острога бежали казаки, убившие воеводу-насильника, и во главе с Никифором Черниговским продолжили освоение территории Приамурья. Провозгласив на этой территории псевдо независимую «Амурскую вольницу», они практически отчленили ее от русского государства и развязали войну против вернейших российских союзников, племен солонов и «конных» тунгусов.