Смерть Сталина произошла в то время, когда созданная в 30 годы политическая и экономическая система, истощённая и обессиленная тяжелейшей войной, исчерпав возможности своего развития, породила в стране серьезные экономические трудности. Нарастающая в стране социально–политическую напряженность в обществе, была вызвана внутренним террором и нищетой.
Главные соратники Сталина претендующие на трон, много лет окружавшие его, должны были постараться одновременно обеспечить преемственность социально–политического курса и поделить между собой , желательно малой кровью, важнейшие государственные посты. При этом необходимо было найти равновесие между превосходством, пусть и ослабленным, одного и принципом коллегиальности, учитывая жажду власти и завышенные амбиции каждого и расстановку сил. В тоже время надо было осуществить ряд кардинальных изменений, о необходимости которых в Советской правящей верхушке существовал бесспорный консенсус.
В результате смерти И. В. Сталина 5 марта 1953 года, между его алчными и беспринципными соратниками развернулась не менее ожесточенная борьба за власть, чем ранее имевшая место борьба между безумцами-революционерами, соратниками Ленина. После почти пятилетней сложной борьбы многочисленных коалиций, к власти пришло новое руководство страны во главе с партийным функционером Н. С. Хрущевым, в корне изменившее внутреннюю и внешнюю политику страны. Во многом его возвышение произошло в результате компромисса между разными группами, внутрипартийной борьбы и взаимного ослабления других более сильных кандидатов.
Уже 6 марта нетерпеливые и амбициозные приближенные Сталина суетливо приступили к первому разделу руководящих постов. В марте 1958 года в СССР началось формирование нового правительства. В результате бескомпромиссной борьбы, Хрущев добился своего назначения на должность председателя совета министров. При этом им была сохранена и должность первого секретаря ЦК КПСС. Фактически это означало победу Хрущева. Борьба за власть после Сталина была окончена. Хрущев сделал все, чтобы занять этот пост, поскольку проигрыш в этой ожесточённой борьбе обозначал только одно, это смерть его и его соратников.
20 съезд КПСС, проходивший с 14 по 25 февраля 1956 года в Москве явился событием величайшей важности как для самого СССР, так и для всего коммунистического движения. 20 съезд сохранился в памяти широких слоёв мировой общественности главным образом в связи с докладом Хрущёва на закрытом заседании перед концом съезда, в котором он разоблачал Сталина. Этот доклад, безусловно, произвёл во всём капиталистическом мире потрясающее и неизгладимое впечатление, на что он, несомненно, и был рассчитан. Однако куда более ощутимое потрясение он произвёл на коммунистическое движение во всём мире. На этом съезде, безнравственный и коварный партийный функционер Хрущёв, замазанный кровью по самую макушку, стремясь добоится полной и единоличной власти в стране положил началу краха не только теории коммунизма но и всего Советского государства.
Курс на десталинизацию, взятый Хрущёвым, нанёс сокрушительный удар по коммунистическим лидерам, которые по прежнему мыслили по сталински и надеялись на возвращение сталинских методов управления. Но как бы ни была важна по своему значению и воздействию речь Хрущёва, разоблачавшая Сталина, его отчётный доклад на открытии съезда имел в конечном счёте более глубокое принципиальное значение, в особенности для развития взаимоотношений между русскими и китайскими коммунистами. В той мере, в какой китайско-советский спор может быть назван «идеологическим», он явно зародился на 20 съезде.
Новые советские руководители вряд ли отдавали себе отчет в том, что смерть Сталина лишила социалистический лагерь харизматического лидера и грозила вызвать глубокий кризис в его руководстве.
В отличие от партийного функционера Хрущёва, Мао Цзэдун не просто выиграл кровопролитную войну, он впервые реально объединил Китай в единое государство. Где не было теперь междоусобной войны и навсегда исчезли спесивые и независимые губернаторы провинций, вечно требовавшие больше чем могли освоить. Пришедшая к власти Китайская коммунистическая партия во главе с Мао Цзэдуном объявила главным приоритетом своей внешней политики дружбу с СССР. К тому же Советско-китайские отношения в начале 50 годов отличавшиеся высочайшей степенью интеграции и доверия, умноженной на единство политических взглядов и идеологических установок. Простые китайцы это прекрасно помнят и часто вспоминают эти события в беседах с иностранцами.
Для западных правителей появление коммунистического Китая, который алчные и самоуверенные американцы уже считали своим, исходя из того, что Чан Кайши их союзник, стал колоссальным шоком. Запад и так не знал, что делать с вышедшим из Второй Мировой войны победителем Советским Союзом, сумевшим стать сверхдержавой и контролировавшим половину Европа. А теперь огромная красная империя заняла большую часть Евразии и грозила дестабилизацией всей многовековой колониальной системе западных стран в Мире. Эти неблагоприятные для империалистических государств обстоятельства породили колоссальную панику на Западе. А кто контролирует Евразию, тот контролирует весь мир, этот первый закон геополитики, сформулированный самими англосаксонскими стратегами, на Западе никогда об этом не забывали.
Нарождавшийся советско-китайский союз имел не просто геополитическое, но и мощное идеологическое измерение, коммунистическая идея вновь приобретала все больше сторонников не только в Западной Европе, но и в третьем мире, который Запад был вынужден освободить от векового колониального влияния.
Противостоять китайско-русскому блоку, было невозможно, это доказала кровопролитная и ожесточённая Американо-китайская война, ставшая частью Корейской войны 1950–1953 годов, ни лишение Китая места в ООН, уже не могли остановить мощный подъем этого государства и выход его на международную арену. .
Всем в Мире казалось, что дружба между двумя коммунистическими странами будет вечной нерушимой и крепкой и будет оказывать колоссальное влияние на международную политику на земле. Но увы, в историю вмешался нелепый случай, напрямую связанный с эффектом личного фактора. Это было в первую очередь связано с приходом к власти в Советском Союзе одной из самых одиозных и противоречивых личностей, Н. С. Хрущёва. К сожалению, у многих инициатив Хрущёва наблюдалось расхождение между тем, что они провозглашали, и тем, что выходило на самом деле. Ситуация зачастую соответствовала точно по пословице: «Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибёт». А это вызвало раздражение в не только в руководстве Компартии Китая, но и во многих компартиях мира.
Предвестником системного кризиса разрушившего в последствие Советский Союз стал нелепый и провокационный доклад Хрущева о культе личности и сталинском терроре на XX съезде КПСС. Новый правитель, с кровавыми руками, поспешил принародно сделать крайним только своего бывшего хозяина.
Речь Хрущева и решения съезда вызвали паническую реакцию руководства Китая, и начался отсчет откровенно непримиримых разногласий. Формально взяв Сталина под защиту от критики, которой он был подвергнут Н. Хрущевым на ХХ съезде, Мао Цзэдун, с одной стороны, использовал некоторые действия Сталина для выдвижения претензий к КПСС и СССР, а с другой , стремился занять его место главы мирового коммунистического движения. Советский лидер даже не мог себе подобного представить. Хрущёв по уже сложившейся традиции считал Китай советским порождением, которое должно жить и развиваться под жестким контролем кремлевского руководства. Менталитет же китайцев, которые исторически доминировали в Восточной Азии, предполагал несколько иной, более равноправный подход к решению международных, и особенно азиатских проблем.
Первые явные трещины во взаимоотношениях двух вождей возникли уже после XX съезда КПСС. В свою очередь китайское руководство и лично Мао Цзэдун были крайне недовольны тем что, Н. С. Хрущев не консультировался с китайцами перед знаменитым секретным докладом на съезде и не пригласил китайскую делегацию его выслушать. Мао Цзэдун считал, что КПСС не имела права единолично оценивать деятельность Сталина, лидера всего коммунистического движения.
Хотя суждение китайцев о Сталине в целом было гораздо более мягким и сдержанным, чем секретные обличение Хрущёва. Китайцы считали что, было бы серьёзным заблуждением, считать, что Сталин ошибался во всём. Как бы то ни было, в тот момент китайцы не стали публично обсуждать принципиальные вопросы. Первые явные трещины во взаимоотношениях двух вождей возникли после XX съезда КПСС. Но у них остался неприятный осадок по их мнению от предательского доклада Хрущёва, нанёсшего непоправимый урон всему Сталинско-Ленинскому делу.
Потрясённый и разочарованный Мао Цзедун говорил своим коллегам в марте 1956 года, «что Хрущев устроил беспорядок и направил на нас меч, он выпустил из клеток тигров, готовых разорвать нас. Сталина можно было критиковать за допущенные отклонения социалистической законности , но не убивать. Несмотря на серьезные ошибки, Сталина следует рассматривать как великого марксиста-ленинца приведшего когда то нищею и разрушенную гражданской войной Россию к победе над сворой европейских хищников во главе с людоедской фашистской Германией и в последствии сделавшим это государство в великую империю.
Осудив сталинизм, Хрущёв вместе с тем вёл себя так, как будто он и его партия могли по-прежнему в наглой и грубой форме диктовать законы, обязательные для всего коммунистического движения, беспрерывно оскорбляя и унижая руководителей союзных социалистических стран.
Но Мао Цзэдун пришёл к выводу, что Хрущев недостаточно зрел и умён для управления такой большой страной и мировым Коммунистическим движением. Люди, подобные Хрущеву, «не преданы марксизму-ленинизму, - заявил он в речи той осенью, - у них нет аналитического подхода, им не хватает революционного духа». По его мнению что, они погрязли в роскоше, приспособленчестве и ревизионизме. На этом фоне назревающий конфликт двух стран становится неизбежным, учитывая большое количество общих проблем. Однако, поскольку не было между ними свободной дискуссии, родилось взаимное недоверие.
Польский и венгерский кризисы 1956 года подтвердили нелестное мнение Мао о Хрущеве. И той осенью и впоследствии, отношения СССР и Китая заметно изменились. Уже не Хрушев давал советы Мао, а Мао, Хрущеву. Это нетерпимое обстоятельство стало безумно раздражать Советское руководство и особенно Хрущёва. Он был совершенно убеждён, что вред, наносимый группой Мао Цзэдуна международному коммунистическому движению, делу социализма в Китае и единству всех антиимпериалистических сил, огромен. Его действия наносят огромный вред освободительному движению во всём Мире.
Обладая амбициозным и раздутым самомнением, не терпящий каких либо возражений, Хрущев видел в себе лидера международного коммунистического движения, так как являлся де факто главой сильнейшей из стран соцлагеря. Он считал, что все коммунистические лидеры должны беспрекословно признать его статус и следовать в своей внешней политике его курсу. В то же время глава китайской компартии полагал, что старшинство среди вождей мирового коммунизма принадлежит ему. Харизматичный и честолюбивый Мао был готов признать первенство Сталина и мог сносить пренебрежение с его стороны, однако он никак не видел себя в роли ученика человека, бывшего главой московской парторганизации и мелкого интригана на тот момент, когда сам он уже стоял во главе великой страны, победившей в войнах.
Межличностные отношения Мао Цзэдуна и Никиты Хрущева, особенно с тех пор как последний стал в 1957 году единоличным правителем СССР, не сложились, так как между ними уже не было взаимопонимания, а присутствовал фактор личностной неприязни. Межличностный конфликт Мао Цзэдуна и Н.С. Хрущева, безусловно стал является одной из наиболее главных причин взаимной ненависти и призрения двух лидеров. А это в последствии, стало едва ли не единственной причиной резкого охлаждение в отношениях между Москвой и Пекином.
Видя нелепые шараханья нового Советского руководителя и продолжавшуюся внутрипартийную борьбу в КПСС, лидер КНР Мао Цзэдун пытался воспользоваться смертью Сталина и колебаниями международных позиций СССР, чтобы выдвинуть КНР на лидерские позиции, или, как минимум, добиться укрепления международного положения своей страны за счет СССР. Именно с этого момента лидер КПК начал претендовать на моральное лидерство в социалистическом лагере, что послужило одной из главных основ для дальнейшего развития конфликта двух вождей.
Ещё более сильным усугублением советско-китайских разногласий в этот период способствовало неприятие нового внутреннего и внешнеполитического курса, предложенного Хрущёвым. Он предлагал подвергнуть основательной ревизии некоторые коренные вопросы современных международных отношений. Им выдвигалась идея о мирном сосуществовании двух систем, о возможности предотвращения воин в современную эпоху и о формах перехода различных стран к социализму. Что в корне противоречило идеи борьбы с капиталистической и колониальной системой в послевоенные годы.
К концу 1956 года Мао окончательно утвердился в мысли, что Хрущев губит дело Сталина и Ленина. Люди, подобные Хрущеву, «не преданы марксизму-ленинизму, – заявил он в речи той осенью, – у них нет аналитического подхода, им не хватает революционного духа». В январе 1957 года он заявил, что советские лидеры «ослеплены жаждой наживы», так что «лучший способ с ними справиться, задать им порку». В том же месяце китайский премьер Чжоу Энлай посетил СССР и Восточную Европу, стремясь сгладить напряжение в межгосударственных и межпартийных отношениях.
Но очередная победа Хрущева над «антипартийной» группой в июне 1957 года, отнюдь не порадовала Китай. Как мог такой старый и заслуженный большевик, как Молотов, оказаться во главе «антипартийной группы»? – спросил Пэн Дэхуай, заместитель премьера Госсовета КНР и министр обороны КНР, у советского посла, сообщившего ему эту новость. «Почему вы так это назвали? – продолжал он. Неужели не могли ничего умнее придумать?». Увы, вразумительного ответа он так и не дождался.
Осенью 1957 года, надеясь всё таки найти приемлемый компромисс, Мао Цзэдун совершил свой второй и последний визит в Москву, куда был приглашен вместе с руководителями других компартий на празднование сорокалетия Октябрьской революции.
Но в Москве многочисленные делегации компартий иностранных государств стали свидетелями открытого столкновения двух линий в мировом Коммунистическом движение, одной, Хрущёва , и другой Мао. Идея совместной советско-китайской гегемонии, сделавшая ее не возможной, оказалась эфемерной и уже не заслужившего какого либо внимания со стороны Западных государств.
Большой диссонанс среди собравшихся вызвали рассуждения китайского лидера о перспективах новой мировой войны, по духу полностью противоположные официальному внешнеполитическому курсу Москвы. «Если империализм навяжет нам войну, – говорил Мао, а у нас сейчас 600 миллионов человек, и мы потеряем из них 300 миллионов, так что же, это ведь война, пройдут годы, мы вырастим новых людей и восстановим численность населения». Если Запад вторгнется на территорию СССР, продолжал он, не следует сопротивляться – лучше отойти за Урал и удерживать оборону год, два, три, пока китайцы не придут русским на помощь.
Победа революции в Китае и образование Китайской Народной Республики коренным образом изменили положение в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Подписание в феврале 1950 года советско-китайского договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи способствовало созданию стратегической оси Москва — Пекин и развитию всестороннего взаимодействия между двумя странами. Это сотрудничество строилось на общих интересах Советского Союза и Китая. Они включали укрепление социализма в Азии, что подразумевало и усиление позиций КНР в сфере экономики, политики, военного потенциала; совместную помощь дружественным государствам, например, Северной Корее во время корейской войны; ограничение влияния США и их союзников в АТР; поддержку национально-освободительного движения и вытеснение империалистических метрополий из Азии. Вместе с тем КНР никогда не была сателлитом СССР, послушным «младшим братом». Во времена правления Хрущёва выявились ещё более значительные разногласия между СССР и КНР в сфере международной политики и становились все более открытыми. Китайское руководство было недовольно тем, что Н. Хрущев посетил США непосредственно перед визитом в Пекин на празднование десятилетия КНР. Пекин все более настойчиво претендовал на роль лидера антиимпериалистических революционных сил, самостоятельного центра силы в международных отношениях, при этом обвиняя Москву в ревизионизме. Любые симптомы улучшения советско-американских отношений, воспринимались как предательство интересов Китая, поскольку США продолжали считать гоминдановский режим на Тайване единственным законным представителем китайского народа.
Китайцы по прежнему хотели, чтобы коммунистический лагерь и коммунистическое движение в целом продолжали оставаться едиными, и в то же время сами претендовали по крайней мере на равное с другими партиями, и особенно с советской партией, право голоса в руководстве политикой. Они готовы были рассматривать советскую партию как «центр» движения, но не как его «руководителя». Равноправие внутри единого и тесно сплочённого блока, а не его дезинтеграция, вот к чему стремились китайцы.
Однако вскоре, на общем фоне советско-китайских противоречий в ряде компартий Азии произошел глубокий раскол между прокитайским и просоветским крылом. Дело дошло до вооружённых столкновений и больших жертв среди мирного населения. Особенно это ярко проявилось в Индонезии где проходил семилетний период развития либеральной демократии. Для этого периода был характерен низкий уровень политической стабильности, обусловленный как остротой социально-экономических проблем, так и конфликтными отношениями между различными политическими партиями и фракцими, в конечном итоге приведшему к государственному перевороту.
В этих непростых условиях, опираясь на свой стратегический потенциал, советское руководство во главе с Н.С. Хрущевым могло позволить себе курс на мирное сосуществование, рассчитывая «играть с США» на равных. В свою очередь международное положение КНР было совершенно иным. Она не была признана ведущими капиталистическими государствами. США всеми способами поддерживали гоминьдановский режим на Тайване, представитель которого продолжал занимать место Китая в ООН.
К тому же провозгласив в 1958 году экономическую политику «большого скачка», Мао Цзэдун чуть было не вернул Китай в каменный век. Провал «большого скачка» пошатнул политические позиции Мао, однако он продолжал оставаться председателем ПК Коммунистической партии Китая, кумиром масс и отцом-основателем народного Китая. Кроме того, один из самых верных его сторонников, Линь Бяо, занимал пост министра обороны, так что можно было не опасаться оппозиции со стороны военных. Тем не менее после 1960 года Мао предпочел на некоторое время уйти в тень. Стремясь укрепить свои пошатнувшиеся позиции, он решил нанести удар по буржуазной культуре, а фактически, по многовековым традициям страны, в которой всегда с глубоким уважением относились к прошлому и поклонялись предкам. Хотя истинной же целью Мао Цзэдуна было истребление старых партийных кадров и насаждение культа собственной личности, а сделать это было легче всего в обстановке крушения всех прочих авторитетов и ценностей и дикой антисоветской пропагандой.
Противостояние Китайской компартии и коммунистического руководства Советского Союза породило возникновение трудностей и недопонимания, которые произошли в мировом коммунистическом движении после XX съезда КПСС породили глубокий кризис. Преодолению этих трудностей должно было служить Совещание представителей 12 коммунистических партий социалистических стран, состоявшееся в Москве.
В итоге правительства коммунистических партий была принята декларацию объёмом в 5 тысяч слов, излагающую взгляды руководителей партий на современное международное положение вообще и на взаимоотношения между коммунистическими партиями в частности. Появление таких документов было обусловлено назревшей потребностью в единстве, а также убеждением, что можно и нужно непрестанно выступать с заявлениями о совместных согласованных целях.
Она представляет собой плод советского творчества. Однако выводы о том, что вопрос о войне или мирном сосуществовании стал сейчас коренной проблемой мировой политике, что силы, которыми располагает коммунизм, могут предотвратить возникновение войны и что принцип мирного сосуществования получил дальнейшее развитие в современных условиях, все эти положения были главным образом идеями Хрущёва. Эта декларация была первым из двух документов, вокруг которых разгорелся позднее китайско-советский спор затрагивавший все более широкий круг проблем.
5 апреля 1960 года Советское правительство пригласило Мао Цзэдуна в СССР для отдыха и переговоров. Но обозлённый на несговорчивость Советского руководства инапряжённость в межгосударственных и партийных отношениях, Мао отклонил это предложение Хрущёва. В опубликованных к 90-летию со дня рождения Ленина статьях китайская партийная печать подвергла критике отдельные положения из Декларации Совещания коммунистических партий 1957 года, хотя под ней стояла и подпись КПК.
Со временем масштабы разногласий только расширялись, приобретая лавинный неконтролируемый характер. Создавалось впечатление, что оба руководитель в слепой ненависти друг к другу перешли все границы дозволенного и обратной дороги у них нет.
Китай стремясь возглавить мировое Коммунистическое движение стремился проводить более жесткую и бескомпромиссную линию в международных делах. Мао был настроен на жестокую борьбу с мировым империализмом и капитализмом и призывал наращивать давление на США во всем мире, настраивая в подобном же духе все компартии и левые силы в странах третьего мира. А Хрущев метался от жесткого противостояния США и провокаций до диалога и компромиссов, что вызывало у Мао обоснованные сомнения в его идейности и принципиальности.
В августе 1958 года КНР спровоцировала международный кризис в районе Тайваньского пролива, осуществляя артиллерийские обстрелы островов Куэмой и Мацзу, находившихся под властью Тайваня. США подтвердили свои обязательства по договору 1954 года «о взаимной безопасности» с Тайванем и подтянули к району конфликта американские военные корабли. СССР стремился не допустить разрастания кризиса, добиться нормализации ситуации в регионе.
На неоднократные просьбы Китайского руководства ,в 1959 году руководство СССР категорически отказалось от своего обещания помочь Китаю в производстве атомной бомбы и поставить ему современные подводные лодки. Он определённо опасались начала всемирной катастрофы связанной с ядерной войне и гибелью человечества.
Не исключено, что на этом фоне конфликт между КНР и Тайванем расширялся намеренно, чтобы как-то отвлечь внимание китайского народа от провалов «великого скачка», для ужесточения дисциплины в КНР и в КПК и стремление втянуть в войну Советский Союз.
В июне 1960 года по приказу Хрущёва ЦК КПСС направил другим коммунистическим партиям «Информационную записку», в которой критиковались теоретические взгляды и претензии руководства КПК. В свою очередь ЦК КПК направил другим компартиям своё письмо, где подвергалось ревизии неправильные и предательские действия советского руководства.
На этом весьма сложном и запутанном международном положении, конфликт между двумя крупнейшими коммунистическими державами неуклонно обострялся на радость упырям из западных империалистических государств. Советские предложения ясно показывают, по мнению китайского лидера, что «некоторые русские смотрят на китайский народ свысока». Слишком долго между советской и китайской компартиями не было «братских отношений» - скорее, «отношения отца с сыном или, вернее сказать, кошки с мышью».
На встрече с советским послом Юдиным 22 июля 1958 году Мао не только ответил решительным отказом, но и произнес немало обвинений в адрес СССР в целом и Н.С. Хрущева в частности, говоря о советской внешней политике как шовинистической. Мао в ультимативной форме потребовал от Хрущеву, чтобы он приехал в Пекин сам. «Пусть сюда приедет Хрущев. Передайте ему, я приглашаю его сюда, и немедленно. Пусть сам объяснит мне, чего он от нас хочет. Мне нужно с ним поговорить», заявил советскому посланнику Мао.
Хрущев решил, что китайцы неправильно поняли его и для устранения конфликта достаточно будет, если он сам лично объяснит ситуацию. При этом он проигнорировал явно приказной тон «приглашения», что для Востока это была трагическая ошибка повлекшая долгосрочные последствияю. Тем не менее, Хрущёв совершил кратковременный визит в Китай, с 31 июля по 3 августа 1958 года. Прием в пекинском аэропорту был холоден. Высшие фигуры в китайском правительстве во главе с Мао Цзэдуном присутствовали. Однако, с китайской стороны, не было «ни красной ковровой дорожки, ни почетного караула, ни объятий». Китайцы в самом деле начали уже тогда вести с Москвой свою очень тонкую и сложную игру, стараясь получить как можно больше, а отдать взамен как можно меньше.
Перед поездкой китайские дипломаты озвучили большой список требований, отказавшись подать его в письменной форме; а затем Чжоу Эньлай заставил Хрущева выполнять обязательства, которые Москва, в сущности, на себя не брала. Хрущев полагал, что визит в Пекин прошел успешно, однако дома его стратегия вызвала сомнения и критику.
Он ежедневно встречался и беседовал с Мао Цзэдуном. Позднее стало известно, что как раз во время этого визита Мао настаивал на увеличении помощи СССР в деле создания китайского ракетно-ядерного оружия. Советский Союз, однако, не был склонен ускорять и увеличивать свою помощь Китаю в этом отношении. Хрущёв лишь публично заявил, что в случае серьёзного конфликта с США Советский Союз поддержит Китай всей мощью своих Вооружённых Сил. Разрыв советско-китайского соглашения о сотрудничестве в области ядерной энергии в 1959 году был знаком принципиальных расхождений между СССР и КНР.
Хотя те искренние попытки Хрущева загладить унижение, которому подвергся Мао в 1949 году, обернулись против него. «Видите, теперь они с нами обращаются совсем по-другому, - презрительно говорил Мао. - Даже в коммунистической стране они не могут забыть о том, кто слаб и кто силен. Что за снобы!» Поведение Мао было красноречиво и однозначно. Он обращался с Хрущевым как с невоспитанным и назойливым дураком. Председатель Китайской Народной Республики наслаждался ролью императора, а с Хрущевым вел себя, словно с варваром, привезшим дань.
Он не забыл о том случае, когда оставшись со своими коллегами наедине, Хрущев принялся высмеивать китайцев, рифмуя их имена с нецензурными словами, а самого Мао называя «старой калошей», хотя едва ли не понимал, что помещение прослушивается.
В грубой и резкой форме Мао Цзэдун заявил Н. С. Хрущёву, «К нам уже лезли и англичане, и японцы, и многие другие иностранцы. И мы их всех отсюда выгнали, товарищ Хрущев. Если вы не поняли, повторю еще раз: мы больше не хотим, чтобы кто-то использовал нашу страну для достижения своих целей».
Но именно когда Мао Цзэдун стремился развивать «самодостаточность» Китая. И именно тогда по иронии судьбы Хрущев предложил ему новую форму военных и экономических отношений больше похожих на взаимозависимость.
Громадная ошибка Хрущева заключалась в том, что он был готов сыграть роль доброжелательного наставника. Но однажды позволив китайцам не просто обсуждать ситуацию, но почти оспаривать собственные решения, продемонстрировав нерешительность перед лицом кризиса, во многом им же и спровоцированного, Хрущёв навсегда утратил в глазах Мао Цзэдуна последние остатки авторитета.
Одной из причин, по которой Мао провоцировал кризис, было, несомненно, недовольство проводимой Хрущевым политикой разрядки. Мао хотел показать и Хрущеву, что им не удастся подчинить его своей воле и что мечты Хрущева о мире необоснованны . Китайцы почувствовали себя обманутыми. В свою очередь советские руководители начали подозревать, что китайцы чинят препятствия их дипломатии.
Осознано идя на дальнейшие обострение межгосударственных отношений, 22 апреля 1960 года Мао опубликовал статью под названием «Да здравствует ленинизм!», в которой обвинял Москву в заигрывании с Эйзенхауэром и предательстве дела коммунизма. На случай, если Хрущев этого не заметил, китайская газета «Жэньминь жибао» перечислила тридцать семь агрессивных действий США после Кемп-Дэвида, заключив: «Мы не видим коренных перемен ни в военной политике империалистов в целом, ни в позиции Эйзенхауэра».
Китайские требования неизбежно ставили Москву перед дилеммой, остаться с Китаем и заплатить за это или рискнуть сделать ставку на проблематичное соглашение с США? Однако уже, видимо, нельзя было воздерживаться от выбора.
На этом этапе полемики лидерство китайской и советской компартий в международном коммунистическом движении усугубило, а не смягчило противоречия, так как каждая из партий стремилась привлечь на свою сторону все движение. Полемика настолько обострилась, что уже не ограничиваясь первоначальными поводами, а затронула идейно-теоретические вопросы.
В ответ на это, совершенно обозлившийся и потерявший самоконтроль Хрущев, сорвал свой гнев на Мао, не задумываясь о последствиях. Он говорил долго, пылко, не думая о дипломатии. Он упрекал китайцев и лично Мао не только за их концепцию, но и за конкретную политику, от конфликта с Индией до экономических решений. 20 июня в Бухаресте, на съезде Румынской коммунистической партии, Хрущев неожиданно поразил делегатов жестким антикитайским выступлением. Он и хотел настроить всех против китайцев, но не сумел добиться этого. Тем временем советская делегация распространила восьмидесятистраничное «Информационное послание», в котором жестко критиковалась внешнеполитическая позиция Китая. Пэн Чжэнь, глава китайской делегации, заявил, что считает это послание крайне оскорбительным; в то же время он сам пустил в оборот советское послание ЦК КПК, не подлежащее огласке.
Выступление Хрущева вызвало резкий ответ из Пекина. Чтобы заставить китайцев уступить бесцеремонному нажиму, возмущенный Хрущев принял одностороннее решение отозвать из Китая всех советников, направленных туда по просьбе Пекина. Помимо экономического урона, когда объем советско-китайской торговли уменьшился более чем наполовину, а в 1962-м советский экспорт в Китай составлял лишь четверть от объема 1959 года, необдуманный ход Хрущева лишил Москву бесценных разведданных, получаемых от советских экспертов.
В 1960 году КНР покинули 1390 экспертов, было разорвано 343 контракта, приостановлено более 257 научно-технических проектов. Массовый и скоротечный отъезд советских специалистов, колоссально усугубил начавшийся в Китае экономический хаос, вызванный неумелым хозяйственным руководством Компартии Китая в период «большого скачка». В сущности, события уже вышли из-под контроля и только набирали опасный оборот.
Советское руководство стремясь выйти из политического кризиса пригласила китайскую делегацию на двусторонние межгосударственные переговоры. Было решено было организовать переговоры, которые начались в Москве 5 июля. Но входе переговоров Хрущёв снова потерявший над собой всякий контроль позволил себе грубые оскорбления в адрес руководства Китая и и его главы Мао Цзэдуна. Из уст товарища Хрущева сплошным потоком лились слова, «Убийца, преступник, бандит, дурак, идиот, дерьмо».
Представитель компартии Китая Чжоу Эньлай в ответ на это грязное поведение Советского руководителя, демонстративно покинул XXII съезд КПСС в знак протеста против резких советских нападок на руководство Албании, которое полностью восприняло установки Пекина и пошло в фарватере его политики. С 1962 года конфликт между КПСС и КПК приобрел открытый и бескомпромиссный характер. Китайское руководство выступило против курса на мирное сосуществование с империализмом, по его оценкам, это был лишь «бумажный тигр», а потому можно было не бояться ядерной войны.
После московского Совещания больше уже не было мира между советскими и китайскими коммунистами, были лишь временные перемирия. Внешне их союз сохранялся. На практике полемика продолжалась в зашифрованном виде: китайцы нападали на «ревизионистов», советские коммунисты — на «догматиков», каждый понимал намерения другого.
В октябре 1961 года на XXII съезде КПСС, на котором Хрущев возобновил наступление на Сталина, он обрушился на албанских руководителей, испытывавших тоску по Сталину. Китайский представитель Чжоу Эньлай отвечал, что поведение Хрущева «нельзя рассматривать как серьезный, марксистско-ленинский подход», демонстративно почтил память Сталина на его могиле.
Нарастание советско-китайских противоречий стало изливаться во внешнеполитическую сферу. В 1962 году во время вооруженного конфликта между КНР и Индией советское правительство заняло нейтральную позицию, отказавшись от поддержки Китая. Китайско-индийский конфликт почти совпал с Карибским кризисом. В этой ситуации китайская сторона впервые позволила себе открыто критиковать внешнюю политику Москвы в печати, назвав размещение советских ракет на Кубе авантюризмом, а их вывод по договоренности с США, капитулянтством. Полемика развернулась в 1963 году, в год подписания Договора о запрещении испытаний ядерного оружия. В советской и китайской прессе стали публиковаться острые высказывания. ЦК КПСС и ЦК КПК обменялись резкими посланиями.
Но самым главным и весьма неприятным сюрпризом для советского руководства было было другое, руководство КНР заявило, что считает неравноправными договоры Китая с царской Россией. Именно в этих договорах определялась большая часть линии границы между двумя странами. Заявление Пекина подразумевало возможность её непризнания. В Советском Союзе позицию КНР восприняли как посягательство на территории Советского Союза, что заставляло думать об угрозе для них со стороны Китая. Началась настоящая пропагандистская война, затронувшая и другие компартии и скоро перекинувшаяся на международные организации. Хрущев и Мао перебрасывались бранью и личными обвинениями, поднимался даже взрывоопасный вопрос о спорных участках советско-китайской границы.
Но, опасаясь конфликта с КНР, советское руководство согласилось вступить с Китаем в консультации об уточнении линии прохождения государственной границы. Эти консультации застопорились летом 1964 года, после того как в беседе с иностранными журналистами Мао Цзэдун заявил о возможности предъявить Советскому Союзу «счет» за территории к востоку от Байкала, которые, по его мнению, были незаконно захвачены Российской империей. Хотя официально КНР не выдвинула территориальных претензий к СССР, в советских стратегических планах возник вопрос об укреплении границ с Китаем. Между тем, с 1962 года заметно возросла напряженность на советско-китайской границе, где участились случаи ее незаконного перехода со стороны КНР. Численность советских войск на Дальнем Востоке стала увеличиваться.
Со своей стороны, китайское руководство убедилось в невозможности сотрудничества с СССР в деле создания «единого антиимпериалистического фронта». Заложенные зёрна разногласий дали буйные всходы, который не смог преодолеть и Л. Брежнев. Председатель КНР Мао Цзэдун опасаясь растущего советского влияния принимает решение встать на путь конфронтации и выдвигает советскому руководству неприемлемые требования. Чтобы отвлечь внимание народа от внутренних проблем, вызванных «культурной революцией», Мао Цзэдун объявил, что первейшей угрозой для нации является Советский Союз, как главный враг Китайского государства. Как результат, идеологические противоречия приобрели характер военно-политического противостояния.
Последняя попытка КПК вернуться к сотрудничеству с СССР на антиамериканской основе была предпринята во время визита в Москву премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая после отстранения от власти Н. С. Хрущева в октябре 1964 году. Но поскольку новое советское руководство намеревалось продолжать линию на избежание войны с США, и решительно отвергнув неприемлемые требования китайской стороны, этот политический зондаж успеха не имел. На одном из торжественных вечеров подвыпивший министр обороны СССР Р. Я. Малиновский в грубой форме предложил Чжоу Эньлаю избавится от Мао, пообещав оказать им в этом помощь. Реакция последовала мгновенно и Чжоу Эньлай немедленно покинул Москву, улетев в Пекин. Об этом разговоре было доложено Мао Цзэдуну.
Отказ КПК направить делегацию для участия в XXIII съезде КПСС в 1966 году означал формальный разрыв отношений между двумя компартиями. В дополнение к мерам по укреплению советско-китайской границы в январе 1966 году СССР заключил новый Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи с Монголией. Вслед за тем на монгольской территории были размещены советские войска и тяжелая техника. С концу 1967 года численность личного состава в зоне границы СССР с КНР и МНР оценивалась в 250—350 тыс. человек.
Жёсткие и глубокие разногласия между партиями не должны были отражаться на отношениях между странами, но это пожелание не могло быть осуществлено. Советско-китайские противоречия проявившиеся сначала в коммунистическом движении, постепенно перерасли из межпартийного конфликта в конфликт двух коммунистических государств. В ближайшем времени в мире предстояло столкновение двух государств, которые имели самую большую общую границу на суше, плохо обозначенную на обширных пространствах. Уже в 1962 году произошли первые пограничные инциденты. По причинам, которые и сейчас неизвестны, многочисленные жители Синьцзяна попытались эмигрировать в СССР. Советские руководители утверждали, что беженцы искали спасения от репрессий, китайцы, что их подстрекали из Москвы.
Два года спустя Мао на переговорах с японской делегацией начал оспаривать законность территории СССР и границы между двумя странам. Постепенно Мао Цзэдун убеждал себя и всё население Поднебесной в том, что СССР незаконно владеет огромными территориями в 1,5 миллиона квадратных километров, которые, якобы, должны принадлежать Китаю. Подобные настроения активно раздувались в западной прессе, капиталистический мир, в период советско-китайской дружбы сильного напуганный красно-жёлтой угрозой, теперь потирал руки в предвкушении столкновения двух социалистических «монстров».
Убедившись в невозможности привлечь СССР на сторону «китайской революции», руководство КНР встало на путь противостояния одновременно и Советскому Союзу, и Соединенным Штатам. Выдвинутая Китаем «теория трех миров» давала обоснование новой политики. В соответствии с ней все государства мира делились на три группы - сверхдержавы, малые и средние развитые страны западноевропейские государства и основная часть стран «социалистического лагеря» и «третий мир» развивающихся стран. Руководители Китая провозгласили себя лидером «третьего мира» в борьбе за победу идей национального освобождения и развития.
Встав на путь собственного политического становления и экономического развития в 1949 году, Китай в течение 15 лет пытался развиваться на внутренних ресурсах, но в основном эти попытки терпели неудачу. За эти годы Мао сумел усилить свои позиции в системе управления страной, хотя влияние представителей старой «коминтерновской» гвардии было достаточно сильно, и неудачи внутренних экономических реформ, во многом, объяснялось скрытым противодействием именно этого слоя китайской элиты. Мао Цзэдун попал в ту же ситуацию, что и Сталин в конце 20 годов. Он оказался чужеродным элементом в массе правящей элиты КПК. Прекрасно просчитывая ситуацию, Мао, как и Сталин, выбирает «жесткий» путь консолидации единоличной власти в своих руках. За два года он практически полностью «вырезает» «коминтерновскую» прослойку правящей элиты партии. Осуществив «культурную революцию», Мао Цзэдун, не поменяв цвета национального флага, вывел Китай из «красного» по идеологии, и «инородного», по сути, проекта, заложив фундамент успешного национально ориентированного развития КНР на десятки лет. Сегодняшнему экономическому успеху китайцы во многом обязаны жесткости позиции Мао Цзэдуна в ходе «культурной революции». К 1969 году Председатель Мао уже имел всю полноту власти в стране, но новое время поставило перед ним новые задачи: где взять финансовые ресурсы для модернизации экономики? А деньги в тот период можно было получить только на «Западе». И Мао, «зачистив» представителей «Запада» в своем окружении, начал искать способы примирения с ним.
И здесь Мао Цзэдун опять нашел нестандартный ход. В обмен на деньги и технологии он предложил Западу услуги Китая в борьбе против СССР. И для этого нужна была крупная военная провокация с целью продемонстрировать свою готовность бороться с СССР. Такой провокацией стал конфликт вокруг Даманского. Нужна была железобетонная гарантия которой бы поверил Запад. А это была только кровь.
Сразу после кровавого конфликта на берегах далёкой таёжной реки начались вояжи одуревших от такой удачи эмиссаров США в Пекин. На данном этапе мировой истории интересы алчной мировой олигархии и Китая совпали. Западные политики и промышленники не откладывая на потом, приступили к согласованию вопросов выделения финансовой помощи и технологий Китаю. В страну пошли инвестиции и технологии. Так начиналась совсем другая история крупнейшего экономического гиганта и «мировой фабрики» 21 века.
Оценили 3 человека
5 кармы