К началу XVI века москвичи уже забыли ужасы татарских набегов. В Москве научились договариваться с татарами, так как золото всегда решало вопрос в пользу дающего. Давно уже наладились отношения с крымским ханом, которому возили богатые дары, поминки, воспринимавшиеся крымцами как старинный выход, дань, что утешало степных правителей. В Казанском же ханстве тоже было тихо, там сидели ставленники Москвы, пока внезапно власть в Казани не захватил хан из рода крымских Гиреев. И разом все переменилось. От прежней русско-крымской дружбы не осталось и следа.
На русское порубежье пришла кровавая война и вновь дымы от пожарищ затянули весь горизонт. Вновь, как и в старь, через необъятные степные просторы в проклятый Крым потянулся многочисленный русский полон, устилая степь многочисленными трупами умерших и погибших. Крымские евреи, как и в прошлые века радостно делали свой гешефт, наживаясь на русских слезах.
В правление Василия III ханы Крыма открыто перешли на польско-литовскую сторону и стали на более чем 200 лет самыми заклятыми врагами русских. Крымское ханство, разгромив в начале XVI века своего основного противника в Причерноморье, Большую Орду и навсегда ликвидировав опасность с её стороны, уже больше не нуждалось, как это было во второй половине XV века, в поддержании добрососедских отношений с великими князьями Московскими. Отныне пути Крыма и Москвы расходятся, и их союз, сформировавшийся на почве совместной борьбы с Большой ордой, распадается. Теперь Крымское ханство становится самым опасным для России врагом, не поддающиеся ни дипломатическому, ни военному воздействию.
Подписанный в августе 1508 года русско-крымский договор особого доверия не внушал. На смену «добрососедству и дружбе» приходит жестокое противоборство, которое завершится лишь в конце XVIII столетия. В этот период происходит всё более заметное обострение русско-крымских отношений, имевшее и экономическую, и политическую основу. Крымское ханство превратилось в грозную военную силу. Опираясь на поддержку Османской империи, крымские ханы уже думали не только о организации грабительских набегов но и вынашивали планы разгрома России, возрождения в новом варианте ордынского ига. Цели Стамбула в данном отношении явно совпадали с мечтами крымских правителей, видевших себя преемниками золотоордынских ханов.
В дальнейшем усилении Московского государства Крымское ханство почувствовало угрозу своему существованию. Достижение цели им виделось на путях недопущения возрастания могущества Российского государства, организации опустошительных набегов на его земли, укрепления турецко-крымского влияния в Поволжье, создания максимально широкого антирусского союза, в который кроме Крыма и Турции вошли бы Казанское и Астраханское ханства и Польско-Литовское государство. Такая коалиция, по мнению её создателей, должна была не только свести на нет влияние России, но и установить турецко-крымское господство в Восточной Европе на всегда.
Однако антирусские тенденции в политике турецких правящих кругов были настолько сильны, что не позволили русской дипломатии решить эту задач. К тому же султан не собирался жертвовать своими интересами в Крыму и Казани ради союза с Россией, который ему в той обстановке не сулил каких-либо реальных политических выгод, тем более что всё это со временем и так достанется даром.
А в это же время, на протяжении всей первой половины XVI века продолжалась ожесточённая русско-литовская борьба, за воссоединение западнорусских земель, которая требовала от России огромного напряжения сил и не позволяла ей отвлекать отсюда в другие районы, и в частности на юг, войска, достаточные для проведения наступательной политики против Крыма.
особое внимание Москвы приковывало к себе Казанское ханство, где к середине второй половины XVI века вновь обострилась борьба за казанский престол. После смерти Мухаммед Амина, Василий III выдвинул на престол свою кандидатуру, царевича Шах-Али, убогого и не далёкого человека. Прежде всего это было вызвано вмешательством в эту борьбу представителей из династии Гиреев при поддержки местной знати, стремившихся диктовать свою волю московским князья. В этих условиях Москве нужен был по зарез свой ручной безголосый правитель. Тем более, что на восточных и южных границах Русского государства были сосредоточены крупные силы татарских орд, основательно сковавших основную массу русских войск, что уже само по себе не могло не оказывать отрицательного влияния на русско-крымские и русско-казанские отношения.
В Москве становилось предельно ясно, что без нейтрализации Крыма и подчинение своему влиянию Казани невозможна была ни активная казанская политика, ни действенное сопротивление попыткам реванша со стороны Литвы. Тем более, что экономической основой существования Крымского и Казанского ханства была работорговля и связанные с нею разбойничьи набеги. Захваченных рабов крымчаки продавали туркам, которые владели южной частью Крыма, а Казань поставляла живой товар на рынки Средней Азии, Ближнего Востока и Ирана.
Таким образом, в первой половине XVI века происходит резкое обострение военного противоборства, границы которого сжимают Россию жестким кольцом от Крыма к Казани, а от берегов Балтики до Западных владений Крымского ханства. А беспрерывные набеги крымских татар сдерживали рост численности русского населения, тормозили хозяйственное развитие и вынуждали всё время иметь под рукой постоянное войско, содержание которого ложилось тяжёлым бременем на бюджет и выливалось в огромные налоги с населения.
Более чем на тысячу километров, от Днепра до мордовских лесов, протянулась граница Русского государства с Диким полем. Восточнее к крымским владениям примыкали владения Казанского ханства. Здесь, в безграничных степях и прилегающие к степной границе русских землях безраздельно господствовали крымские и казанские татары. Дикое поле вплотную подступало к русским городам на Юге и Юго-Востоке. Этот порубежный русский край находился под постоянной угрозой татарских нападений из Крыма, и Казани.
Как и тысячу лет назад, куда бы ни кинул русский человек свой взгляд, всюду, от горизонта и до горизонта лежала великая степь, «Дикое Поле», таящая в себе, как и тысячу лет назад, смертельную опасность для всякого человека рискнувшего углубится в глубь безбрежного пространства, или живущего недалеко от границ со степью. На бескрайних степных просторах и в жару и в холод беспрерывно рыскали жестокие хищники в поисках добычи. Там человеческая жизнь превращалась в пыль.
Сложность и длительность борьбы с Крымским ханством определялись двумя важными факторам, кардинально влиявшими на весь ход ожесточённой и многолетней борьбы, природно-географическим и политическим. Для того чтобы нанести поражение ханству, от русской армии требовалось преодолеть сотни верст безводных степей в жару или в холод. На этих растянутых коммуникациях у Москвы не было ни колодцев, ни опорных пунктов, ни баз снабжения, тем более, что русские не знали местность, а так же не имели достаточного опыта ведения боевых действий в безводной степи.
Кроме того, покорение самого Крыма было невозможно без выполнения другой важной задачи, слома сопротивления находившейся рядом Османской империи, пребывавшей в XV веке в зените своего могущества. А воевать с величайшей империей того времени в Европе не решался никто, ну а тем более Московскому государству это было совершенно не нужно. Ещё в памяти у русских были свежи картинки со времени похода непобедимого Тамерлана. Незачем будить лихо пока оно тихо, так как не пришло ещё время.
Хотя ежегодная угроза нападений вынуждала Москву держать на южных границах государства крупные военные силы. В XVI-XVII веках там уже проводились грандиозные строительные работы по созданию сплошных оборонительных линий из лесных засек, заграждений, частоколов, земляных валов. В местах проходов через укрепления располагались опорные пункты со сторожевыми башнями, а на путях наиболее частых вторжений, небольшие города-крепости. От Брянска и Белгорода до Симбирска и Сызрани на сотни километров тянулись оборонительные укрепления. Так, на южных рубежах родилась знаменитая пограничная засечная система, ставшая в конечном итоге непроходимым шитом для набегов.
Если оглянутся назад в прошлое, то мы видим, что после крушения Большой Орды между Русским государством и Крымским ханством начали провялятся очень глубокие противоречия, приведшие в последствие к многовековой, ожесточённой и без компромиссной войне. Кровожадные правители Крым возомнившие себя продолжателями великих дел Чингиз-хана и Бату-хана хотели во чтобы то не стало воссоздать Великую степную империю. Первой своей жертвой они выбрали Астраханское ханство, что категорически не устраивало Москву. В ответ на этот демарш русских, не желавших своими руками вновь создавать Золотую Орду, Крым отказался помогать Русскому государству в его пограничных войнах с Великим княжеством Литовским, что сильно добавляло напряженность в русско-крымские отношения. Но Бахчисарай с Москвой окончательно рассорились из-за споров о контроле над Казанским ханством, так как этот вопрос являлся для русских вопросом жизни или смерти. В результате недопонимания, эта бескомпромиссная конфронтация нарастала, её апофеозом стал печально известный крымско-казанский поход на Москву 1521 года.
Черные тучи войны неумолимо сгущались над Русским государством. Враги повсюду собирали силы, договариваясь между собой о совместном выступлении на Русь. От Сигизмунда Мухаммед-Гирей рассчитывал получить добрые поминки, а это черлёное золото, белое серебро, да сукно, а от скупого на подарки Василия III, помощи в реализации золотой мечты Гиреев, возрождении Золотой Орды под их эгидой не дождались бы. С помощью Крыма король Сигизмунд надеялся также ослабить своего соперника, великого московского князя. Но в отличие от литовцев, московский союзник крымского хана стремился, не обременяя себя чрезмерными расходами и тем более обязательствами, так как понимал бесперспективность каких либо соглашений о совместной борьбе против Литвы, с которой Василий воевал с 1512 года и конца и края этой войне не предвиделось.
Долго это раздражающие крымчаков двусмысленное положение продолжаться не могло. Устав ждать, когда, наконец-то, Василий III исполнит свои обещания, Мухаммед-Гирей сделал окончательный выбор. Уже в конце 1519 года крымский хан Мухаммед-Гирей вступил в переговоры с королем Сигизмундом. 25 октября 1520 года, после длительных переговоров, Крым и Польша, наконец, заключили договор о перемирии и создание военного союза, направленного против России. Этот договор содержал пункт о совместных военных действиях против Русского государства. Столь долгожданное перемирие могло прекратить разорительные крымские набеги на литовские южные владения. А с помощью Крыма король Сигизмунд надеялся ослабить своего соперника, великого московского князя и совершить перелом в многолетнем противостояние с Москвой.
В свою очередь Мухаммед-Гирей очень сильно нуждался в союзнике, чтобы нанести решительный удар Русскому государству и вернуть Казанское ханство в орбиту своей политики. На Шах-Али без симпатии смотрели не только в Бахчисарае, но и в Стамбуле. Не в меньшей степени был заинтересован в благополучном исходе борьбы за казанский престол и король Сигизмунд, люто ненавидящий Россию.
Тем более, что Шах-Алей являлся по определению наиболее неудачной кандидатурой в силу своего происхождения. Он был сыном касимовского царевича Шейх-Аулияра, держателя Городца, род которого восходил к астраханским ханам. То есть Василий III отдал Казань родственнику злейших врагов Мухаммед-Гирея, с которым только что договорился вместе воевать против этих самых родственников. Этого обстоятельства при дворе Василия III почему-то не учли, а оно буквально взбесило Мухаммед-Гирея.
Получалось так, что русский государь был лицемер в глазах крымског хана, говорит одно, а делает другое. К тому же дипломаты Василия III интриговали в Крыму, пытаясь сколотить оппозицию знати против крымского хана, обзавестись там, если можно так выразиться, своим Шах-Али. Ещё в декабре 1516 года они склоняли к бегству на Русь брата Мухаммед-Гирея Ахмата, обещая ему в пожалование Городец. В 1518 году Городец обещали передать уже сыну Ахмата Геммету. В 1519 году Ахмат был убит в Крыму. Тогда Василий III сулит дать Геммету на выбор Мещеру или Каширу. Все эти подковерные маневры не только не способствовали улучшению отношений с крымским правительством, но и окончательно ввергли их в пучину вражды и ненависти.
Рассвирепевший от русского коварства крымский хан Мухаммед-Герей вдруг вспомнил о том, что в почти родной ему Казани сидит его ненавистный ему недруг и ставленник русских гяуров, убогий Шах-Али и, что казанцы раз за разом присылают к нему посольства с мольбой, свергнуть ущербного московского ставленника и посадить на «казанском юрте» кого-либо из своих детей или братьев, а хоть бы и ханского брата, воинственного Сахиб-Гирея. Отцом Сахиб-Гирея был великий крымский хан Менгли-Гирей, а матерью Нур-Султан, дочь ногайского бека Темира. Нур-Султан была также матерью казанского хана Мухаммед-Эмина и наследника казанского престола Абдул-Латифа.
По приказу крымского хана резко усилилась активность крымских агентов в Казани. Положение ставленника русских, Шах-Али не было прочным. Пытаясь проводить политику Москвы, он встречал сопротивление влиятельных группировок казанских феодалов ненавидящих московитов. Не помогли и массовые казни «больших князей», противников хана, тем более, что простой народ помнивший славные дни правления Мухаммед-Амина, выступал против засилья русских.
Порочная политика Московского княжества в отношении Казани закончилось полным провалом, так как это была политики неприкрытого русского засилья, которую, несмотря на уроки войны 1505-1507 года, русское правительство продолжало проводить, как только Казанское ханство проявляло уступчивость и желание поддерживать дружественные связи. Всё это приводило к существенной деградации русско-казанских отношений.
Исходя из этих реалий Казанские татары вынуждены были сделать для себя неутешительный вывод, что отношения равноправия с Москвой невозможны, и потому они принимают единственное правильное решение, ориентироваться только на союз с мусульманскими государствами, Крымом и Турцией. Опираясь на помощью своих новых союзников они предполагали бороться с Москвой за свою независимость исключительно военным. а не дипломатическим путем. То есть разговаривать с Московским княжеством на языке, который оно только понимало и уважало, на языке силы.
Во всех этих событиях нельзя не заметить вмешательства новой силы, Турции. Вторая четверть XVI века характеризуется изменением направления турецкой агрессии в сторону Восточной Европы. Ведущую роль в осуществлении этих планов турками отводилась крымским Гиреям, захватившие при помощи султана власть в Казани и претендовавшие на власть в Астрахани. Турция стала оказывать крымскому хану и прямую военную помощь. Султан прислал хану многотысячную конную армию и пищальников для ведения военных действий вне Крыма и для защиты от других крымских феодалов. Русское государство оказалось лицом к лицу с враждебными Крымским и Казанским ханствами, за которыми теперь стояла могущественная Оттоманская империя.
Весной 1521 года просьба казанских татар повторилась. Казанские мурзы во главе с огланом Сиди договорились с правительством Крыма посадить на Казанский трон, как и предполагалось ранее, Сагиб-Гирея. С этой целью весной 1521 года через Азов в Казань проследовал Сагиб-Гирей с тремястами спутниками. Столь малый размер свиты указывает на то, что крымский ставленник был абсолютно уверен в своих силах. Вскоре крымские татары не встречая никакого сопротивления беспрепятственно вошел в Казань и при поддержки своих казанских сторонников учинил новый погром русских и касимовских войск, а так же русских подданных. Сторонники Шигалея и его русские советники были вырезаны, московский посол и купцы пленены. Всего погибло около 5000 человек из гвардии Шах-Али и 1000 русских солдат воеводы Поджогина. Сагиб-Гирей проявил милосердие по отношению к Шах-Али. С него сняли дорогие одежды, посадили на худую лошадь, и вместе с тремя сотнями свиты в зашей выкинули из Казани по направлению к Москве, где он голодный и обобранный был принят Василием III.
Кровавый переворот в Казани в 1521 году и утверждение на казанском престоле крымского царевича Сахиб-Гирея в корне изменили характер московско-казанских отношений. Почти сразу же после переворота, в мае 1521 года, начались нападения казанских татар и черемисов на Унженскую волость. «Мая в 26 день приходили татары казанские с черемисами на Унженские волости и на жителей Парфянского посада в Костромской земле и много зла учинили и в полон повели, а иных иссекли и пошли прочь».
Правда, степные хищники рассчитывающие на лёгкую добыч уполучили достойный отпор от русских. «Унжане на переем пришли и много с татарами бились, и много татар и черемисов побили, и плен весь отняли, и на костях стояли». Однако в следующем месяце набег повторился. «Июня в 4 день пришли татары под Унжу, и к городу приступили, и мост зажгли и ворота. И помог бог унжанам, татар много побили пищалями и пушками. А волости попленили и полону много взяли, и долго стояли, и прочь пошли». Казанским набегам противостояли местные воеводы и население приволжских городов, без помощи великокняжеских полков. С этого времени всякие отношения с Крымским и Казанским ханствами стали открыто враждебными.
После изгнания Шах Али и воцарения в Казани Сахиб-Гирея в 1521 году, великий князь Московский хотел было идти войной на Казань, но этому помешала очередная война с Литвой. Теперь Москва стало усиленно собирать сведения о планах крымского хана, используя для этого свои давнишние связи в Азове. К Азову были посланы «для вестей» «станицы» казаков, «казаки Ивашка Лазарев с товарищами». Казакам строго предписывалось не медлить со сбором нужных данных, чтобы «была весть однолично у великого князя по весне рано». Озабоченность Василия III можно понять. В связи с обострением отношений с крымским ханом поездки послов, раньше привозивших исчерпывающую информацию, стали редкостью.
Мухаммед-Гирей летом 1521 года имел в своём распоряжении самое большее около 100 тысяч сабель. В ханскую рать вошли как собственно крымские татары, многочисленные и воинственные ногаи, а так же и отряды вассальских горских князей. По пути к московским рубежам к ханской рати присоединился и небольшой литовский отряд под началом черкасского старосты Дашкевича, насчитывавший пару сотен пехотинцев при двух небольших пушках.
В Москве ещё в начале 1521 года заподозрили неладное. Видимо, московское правительство не заблуждалось относительно причин «затишья» на своей южной границе. Это была лишь передышка в борьбе с Крымским ханством. Но чёрные тучи войны уже сгущались на степных границах Русского государства. Враги собирали силы, договариваясь о совместном выступлении. В Крым зачастили польские послы, а королевское золото щедро раздаривалось крымской знати. Алчные и кровожадные крымчаки любили это дело, предчувствую большую добычу в земле ненавистных гяуров
Уже в конце февраля того же года встревоженный происходящим великий князь Василий III послал в Азов и в крымскую Кафу своих лазутчиков с наказом узнать про намерения Мухаммед-Гирея и его окружения, не собираются ли поганые куда-либо в поход. Одновременно по уездам были разосланы государевы грамоты о сборе ратников, а государевы дьяки занялись составлением плана кампании и росписи полков.
О приближении большой войны в Москве знали и срочно выдвинули к южной и юго-восточной границе войска. Полками в Серпухове командовали князья Дмитрий Бельский, Василий Шуйский и Иван Морозов-Поплевин. Каширской ратью руководили князья Иван Пенков и Фёдор Лопата Оболенский. Тарусу прикрывали силы князей Михаила Щенятева и Ивана Воротынского. В Коломне стояли отряды Юрия Хохолкова и Никиты Кутузова-Клеопина. Позиции на Угре должны были прикрывать полки князей Василия Одоевского, Семёна Щепина Оболенского и Андрея Бутурлина. В Мещере встали войска под командованием Петра Ростовского и Михаила Воронцова. Неподалёку от них на реке Мокше располагались дружины князей Ивана Троекурова и Василия Ковер Кривоборского. В Муроме стоял князь Юрий Пронский, Иван Щетина Оболенский, Андрей Сабуров, в Нижнем Новгороде – Андрей Курбский и Фёдор Щука Кутузов. Войска, которые сосредоточили в Рязани, подчинялись рязанского наместнику Ивану Хабару Симскому. Отряд Ивана Шамина выдвинули к Стародубу. Уже к началу лета развёртывание полков вдоль левого берега Оки в целом было завершено. С учётом коломенского гарнизона и отдельной группы войск на Угре, общую силу выставленной против Мухаммед-Гирея на центральном и юго-западном направлениях русской армии можно оценить приблизительно около 25–30 тысяч ратников.
Силы русских, ненамного уступали, а то и были равные тем, что вёл с собой крымский хан на Русь. Но все эти силы были растянуты вдоль рек, Угры и Оки, на десятки вёрст, и быстро собрать их в один кулак было быстро невозможно. Оставалось только надеяться на то, что воеводы сумеют угадать направление действий противника и сумеют не дать ему переползти через Оку.
Надежду на успешный исход кампании внушали и донесения разведки русских и платных стукачей, за золото готовых продать и мать родную. Известия о том, что хан отправился в поход на великого князя, прислали во время. Даже азовские комендант и судья-кади вместе с кафинским наместником Мухаммед-пашой, и те отписали в Москву, что крымский хан готовится напасть на великого князя.
Однако проходил день за днём, закончился май, за ним июнь, а новых известий о хане и его войске не было, они растворились на необъятных просторах «Дикого Поля». Крымский хан и его грозное воинство как сквозь землю провалились. Русских же застав-сторожей в Диком Поле почему то не было, и некому было сообщить в Москву , где бродит изменивший своему слову и клятве «союзник и брат» великого князя. А тем временем крымчаки разбили свои шатры в степях северной Таврии, на Молочных водах. Здесь крымский хан ждал реакции со стороны султана и бежавших к нему крымских оппозиционеров, а также окончания переговоров в Астрахани. И когда стало ясно, что ни с запада, ни с востока опасности не предвидится, хан сел в седло и скрытно повёл свою орду на север, в русские пределы. Случилось это 15 июля 1521 года.
Пройдя Муравским шляхом между верховьями Ворсклы и Северного Донца, 100 тысячная крымская орда и их союзники достигла Быстрой Сосны. Перебравшись через Тихую Сосну по Каменному броду, татарское войско двинулось к верховьям Потудани и отсюда повернуло на северо-восток, к Дону. Переправившись через Дон на участке между его притоками Девицей и Воронежем, татары скорым маршем вдоль левого берега Дона устремились на север, в пределы Рязанского княжества. В окрестностях Рязани татары оказались в пятницу 26 июля.
Для русских пришедшая из степей многочисленная татарская орда была полной неожиданностью, они даже не успели предупредить Москву. Тем более, что сдержать такую армию на рубеже Оки, где еще отсутствовала сплошная линия укреплений, было очень трудно. Не выполнила полностью своих задач и сторожевая служба, так как до самого последнего момента русские воеводы не знали, где именно крымское войско намеревалось «перелезть» Оку.
Начальствовавший над рязанским гарнизоном московский воевода князь Хабар Симский, видя превосходство сил противника, сел в осаду. Однако хан не стал останавливаться под Рязанью, так как у него была другая цель, Москва, и поспешил к Оке, к Коломне. На берег реки Мухаммед-Гирей и его воины вышли к вечеру 27 июля и затем ночью начали переправу через реку. Ночная переправа большой массы конницы через Оку ещё раз говорит о том, что у хана были опытные проводники. И вряд ли ими были татары, для ночной переправы нужно было отлично знать тамошние места, жить здесь, а не бывать наездами от случая к случаю. Оборонявший перелаз на реке небольшой русский отряд под командованием Юрия Хохолкова вынужден был укрыться в Коломне.
Появление татар на Оке, и в немалом числе, оказалось для московских воевод полной неожиданностью, это событие застало русских воевод врасплох. Однако выбранная московскими воеводами пассивная оборонительная тактика на главном направлений не помогла, слишком значительными были силы крымского хана. По всей видимости первоначальный замысел русского верховного командования был сорван манёвром Мухаммед-Гирея, и от него нужно было отказываться. Однако запасного варианта действий на случай непредвиденной ситуации у русского командования не было, видимо, в Москве недооценивали крымского хана и его военачальников как достойных противников.
К утру следующего дня вся татарская армия уже стояла в боевой готовности на западном, московском берегу Оки. Однако двигаться дальше к Москве, оставляя у себя в тылу противника, было опасно, и, прежде чем продолжить движение, Мухаммед-Гирею нужно было обезопасить себя. Сражение было неизбежным, и следующий шаг был за русскими.
На проходившем в Серпухове военном совете, состоявшемся сразу после того как было получено известие, что татары в немалом числе направляются к Оке в районе Коломны, разгорелись ожесточённые споры о том, как надлежит действовать в этой критической ситуации. Назначенный Василием III командующим войсками на «берегу» князь Бельский был молод и очень высокомерен, пренебрегая старыми и опытными воеводами, которых это очень оскорбляло. Они были в стольких войнах воеводами, теперь же оказались без чести. Бельский и Старицкий, в своей безрассудной надменности, не прислушавшись к советам опытных воевод, действовали неправильно.
Молодой, неопытный и чрезмерно самонадеянный, Гедиминович, не дожидаясь новых известий и подхода новых сил из Москвы, приказал немедленно выступать к Коломне. Надо полагать, что князь рассчитывал, что воеводы Хохолков-Ростовской и Хомяк-Пеньков сумеют сдержать неприятеля до похода серпуховских полков, а удар свежих сил русской рати решит исход дела в пользу москвичей. Естественно, что в таком случае вся честь и слава победителя крымского «царя» досталась бы одному Дмитрию.
Действуя согласно первоначальному плану, князь Хомяк-Пеньков повёл свой полк к Коломне, рассчитывая соединиться здесь с коломенским гарнизоном и спешно выступившим сюда же со своим двором Юрием Ивановичем. Главной его задачей было, отбить попытку неприятеля переправиться через реку. Однако татары опережали русских воевод даже не на один, а на два шага. Утром 28 июля русские войска были вынужденные вступать в бой с марша. Русские полки по отдельности попали под мощный удар превосходящих сил противника и в скоротечном бою были опрокинуты превосходящими силами неприятеля, понесли большие потери и бежали. О том, что события развивались именно так, свидетельствует факт взятия татарами в плен израненного второго воеводы полка, князя Ф. В. Лопаты Оболенского. Он попал в руки врагов после отчаянного сопротивления, «вельми стрелян и сечен, замертво…»
Но к сожалению расчёты князя не оправдались. Когда его рать вышла к Коломне, всё было уже кончено. Русские полки по одиночке были разбиты, а их остатки или бежали, или вместе с отрядом воеводы Ю. А. Хохолкова-Ростовского укрылись в коломенском кремле. К вечеру 28 июля главные силы русского войска прибывших из Серпухова были разгромлены татарами, его деморализованные остатки или разбежались, или укрылись в крепостях. Путь на Москву, к сердцу Русского государства, был открыт.
Поневоле на память приходит побоище на реке Калке. Здесь присутствует и недооценка противника, смешанное с разногласием среди русских воевод, а так же горячность вместе с бездарной и самонадеянностью русского командующего. А вступление московских полков в бой с марша, по частям, и их поражение от превосходящих сил татар, всё до боли знакомо, тем боле, что результат оказался один и тот же, что и 300 лет назад. Собственные амбиции и тупое самодурство затмили разум этих полководцев, не позволив им увидеть за густым маревом русскую землю и её народ. В результате чего русское войско понесло тяжёлые потери, в том числе погибли воеводы Иван Андреевич Шереметьев, Владимир Михайлович Карамышев-Курбский, Яков и Юрий Михайловичи Замятнины, в плен попал Фёдор Васильевич Лопата-Оболенский. После битвы остатки московского войска отошли в город, а крымская орда стала разорять окрестности Коломны.
По уже отработанной столетиями схеме татары приступили к тотальному грабежу, поджигая всякое добро русских, которое нельзя было забрать с собой. Распустив свои отряды крымчаки начали массовый захват и увод "полона" для последующей продажи в рабство. Крымский хан ждал появления союзного войска Казахского ханства во главе с Сагиб-Гиреем.
Союзные войска казанцев и крымцев одновременно вторглись в Россию с востока и юга. Казанские войска численностью 25-30 тысяч сабель под руководством Сахиб-Гирея, по пути следования разорив Нижний Новгород и Владимир , двинулось вдоль Оки к Коломне, сметая всё на своём пути. У Коломны оба татарских войска соединились и повернули на север, на Москву. Попутные селения были опустошены, множество жителей было забрано в плен и продано в рабство на невольничьих рынках в Астрахани и в Кафе.Татары сожгли Никольский монастырь на Угреше и великокняжеский Дворец в селе Острове под Москвой. Казалось, что вновь повторялось страшное Батыево нашествие, которое еще не изгладилось из памяти народа. Население центральных волостей Московского княжества было в полной панике, и бросая свои селения, в основе своей разбегалось по окрестным лесам преследуемое татарами или частично заперлось в многочисленных городах. В общей сложности татары воевали в центральных уездах страны две недели.
Василий III эвакуировался в Волоколамск, поручив оборону столицы своему зятю, царевичу Петру Худай-Кулу. В Москве началась паника: женщины, дети, старики со всего города стремились войти в Кремль и укрыться за его стенами, что привело к ужасной давке, при которой погибло несколько сотен людей. Герберштейн сообщает: "Во время этой паники от женщин, младенцев и других неспособных к оружию, которые стекались в крепость с телегами, повозками и тяжестями, произошло в воротах ужасное смятение: своей излишней торопливостью они только замедляли и давили друг друга. Это множество народа произвело в крепости такое зловоние, что если бы неприятель три или четыре дня остался под городом, то осажденным пришлось бы гибнуть от заразы".
Пользуясь тем, что остатки русских войск попрятались в городах, татарва безнаказанно бушевали на русских землях, сея панику, хаос и анархию в городах и сёлах. Более того, они вынудил бежать из Москвы и скрываться в стоге сена от рыскающих вокруг татарских чапгулов самого великого князя и государя всея Руси Василия III. Такого бедствия и позора Русь не знала со времён Василия II Тёмного. Московское княжество на время погрузилось в ужасающий хаос, где вокруг горели тысячи селений и небольших городков, а десятки тысяч людей были убиты или замучены погаными, а вся государственная власть была парализована.
Крымский и казанский ханы к Москве не подходили, а только послали конные отряды под командованием калги Богатур-Султан- Гирея, для разорения её окрестностей и пленения населения. 1 августа крымско-казанские отряды появилась в окрестностях Москвы, грабившие и выжигающие сёла и монастыри. О том же сообщала Вологодско-Пермская летопись: «Татары под Москвою повоевали, и под Москвою монастырь Николы-чудотворца на Угреши и великого князя село любимое Остров сожгли. А иные татары и в Воробьеве, в великого князя селе, были и мед на погребах великого князя пили, и многие села князей и бояр около Москвы пожгли, а людей пленили. Царь же стоял на едином месте десять дней промеж Северки реки и Лопасни за шестьдесят верст от Москвы». Но татары не спешили начинать осаду хорошо укреплённого города, явно понимая её бесперктивность.
Вскоре Москва была охвачена кольцом пылающих деревень, а по ночам заревом окрестных пожаров, горели слободы и посад вокруг Кремля. Крымчаки подступили к самой Москве и расположились в селе Воробьеве, где крымский хан и его приблежённые пили мёд из великокняжеских погребов и любовались с Воробьёвых гор Москвою.
Спустя сутки московские власти предложили мир, и татары согласились начать переговоры, которые завершились через неделю. Запаниковавших же и потерявших голову московских бояр, испуганный ужасами и масштабами татарского погрома московский князь Василий III заставил выдать крымскому хану унизительную для русских покаянную грамоту. По всей видимости сидение в стоге сена оказали на русского царя неизгладимые впечатления, коли он пошёл на этот беспрецедентный шаг.
Московский великий князь Василий III принужден был подписать унизительный договор с татарскими ханами. Согласно статей мирного договора Василий III признавал свою зависимость от Крымского хана, обязался платить ему дань "по уставу древних времен", то есть так, как Русь платила дань Золотой Орде. Согласно договора, протекторат над Казанским ханством со стороны Москвы навсегда прекращался. Татары беспрепятственно увозили с собой всю добычу, которую в состоянии были захватить, а это сотни тысяч пленных, большое количество скота, оружие, драгоценности.
По заключении «почетного мира» татары обременённые награбленным и бесчисленным полоном начали покидать пределы России. Они не спеша двинулись в степи, наполнив все окрестности, на широком пространстве, пожарами, и навели такой страх на московитов, что те не считали себя в достаточной безопасности даже в крепостях или в укреплённых городах. К тому же при отходе от Москвы крымские татары захватили огромный обоз с боярскими женами и детьми, после чего женщин угнали в плен, а младенцев бросили в лесу. Этот удачный для степняков военный поход дал казанцам и крымцам громадное количество военной добычи, несметное число пленников. Это сказочно обогатило всех участвовавших в походе воинов.
В это же время в Серпухове стояло свежее войско во главе с воеводами Дмитрием Бельским, Василием Шуйским и Иваном Воротынским, угрожавшее флангу Мухаммед-Гирея. Вполне вероятно, эта угроза помешала крымскому хану двинуться на Москву с основными силами. Серпуховские воеводы могли бы напасть на татар при их отступлении с добычей и пленными. Однако они парализованные страхом и безвластием бездействовали и дали возможность Мухаммед-Гирею беспрепятственно уйти за Оку.
Основные силы Мухаммед-Гирея прошли к Рязани мимо Коломны. Но под Рязанью Мухаммед-Гирей задержался, уж очень ему хотелось захватить и ограбить ещё один русский город и подчинить себе Рязанское княжество. Татары предъявили рязанскому воеводе Хабару Симскому мирный договор с Василием III и попросили разрешения остановиться у стен города. Стремясь хитростью захватить Рязань татары спровоцировали побег нескольких десятков русских пленников в город и погнались якобы за ними, а на самом деле, чтобы завладеть городскими воротами. Московские начальники замешкались, вроде бы татары пришли с миром и с грамотой от самого великого московского князя. Но ведавший городским нарядом немец Иоган Иордан, опиравшийся с детства на вбитый в голову постулат о дисциплине и порядке, приказал дать залп из многочисленных крепостных пушек. Татары потеряв множество человек в ужасе бежали от городских стен, атакованные вышедшими из городских ворот русскими воинами. Но самым забавным было и то, что в руках Хабара Симского оказалась грамота Василия III, содержавшая обязательства платить дань Гиреям. Видать настырный татарский мурза активно махал ей возле лица русского воеводы, доказывая ему свою исключительную правоту. А до этого события, Иван Васильевич Хабар выкупил у татар раненного князя, Федора Васильевича Оболенского-Лопату, за него он отдал поганым 700 рублей.
Ущерб, нанесенный двухнедельным разбоем татар в центральных уездах Русского государства, был огромен. Подверглись разорению нижегородские, владимирские, коломенские, каширские, боровские и рязанские земли, сильно пострадали даже окрестности столицы. Правда, татарам не удалось взять ни одного укрепленного города, но вся сельская местность была наполнена на широком пространстве пожарами и десятками тысяч убитых. Самым тяжким последствием татарского похода был захват огромного количества пленных. Сколько их было, это вопрос не имеющий до сих пор ответа. С населением в 4 миллиона человек даже потеря 300 тысяч душ была уже катастрофа. А когда речь заходит о 800 тысяч русских людей…..
Честь дома Рюриковичей и Московского княжества была спасена, в отличие от сотен тысяч русских людей погибших под татарскими саблями или угнанных в неволю. Так как по людским потерям и разрушениям на Руси поход Гиреев в 1521 году был соизмерим с Батыевым нашествием.
За большим походом Мухаммед-Гирея последовала целая серия казанских набегов. Не прошло и полутора недель после отступления крымских татар за Оку, как в середине августа августа, вновь пришли ненасытные и алчные казанские татары под командованием князей Сеита, Булата и Кучелейя. Они разорили волости около Нижнего-Новгорода, Березополья и далее до Клина, взяв в полону множество людей, а остальных просто посекли.
Активизация турецкой экспансии отразилась и на политике Казанского ханства. После успешного совместного похода 1521 года с крымским ханом и серии набегов того же года на Заволжье, казанский хан Сагиб-Гирей продолжал разбойничьи нападения на русские земли. Вскоре сам казанский царь Сагиб-Гирей со своей большой ордой приходил на Муромские и Мещерские места. Видимо мало ему было награбленного во время похода на Москву. В сентябре 1522 года, вновь приходили татары и черемисы в Галицкие волости, и захватили большой полон, при этом посекли большое множество русских людей. Заставу великого князя в Парфеньеве разгромили, часть воевод убили, а других в полон угнали. Затем, в том же месяце, ударили казанцы на Унжу, при этом монастырь, и церковь Николы чудотворца пожгли, а людей в полон повели, а других посекли. И воевода галицкий Андрей Пиялов пошел за ними в погоню с галичскими дворянским ополчением. Он сумел татар разбить, освободив всех захваченных в рабство русских. Отдельные отряды казанских татар проникали далеко на север, до бассейна реки Сухоны. Как сообщают летописи «Приходили татары в Жегово и в Нойду и Шартаново, и на Тотьму, и до Сухоны доходили. Во единой в волости Тотьме в полон взяли и иссекли шесть с половиной тысяч христиан».
Московское правительство не имело возможности прикрыть военными силами необъятную восточную и южную границу. К тому же полки продолжали стоять на крымской окраине на случай отражения крымского похода. Так как осенью 1521 года снова «пришла весть великому князю, что безбожный царь Магмед-Гирей крымский, возгордившись, хочет идти на землю его». Приготовления Мухаммед-Гирея к новому походу приобрели широкий размах: «Он велел объявить на трех торгах, в Перекопе, в Крыму и в Кафе, и в других, чтобы уланы, мурзы и воины не слагали с себя оружия, не расседлывали коней и готовились вторично идти на Россию». Всё это вызывало в правящих кругах шок и дикий испуг.
Естественно, великий князь Василий III заботился прежде всего об обороне «крымской окраины». С августа 1521 года воеводы с полками стояли в Коломне, Кашире, Серпухове, Рязани, Туле и на реке Угре. Неспокойно было и внутри страны. По свидетельству галицкого летописца, после нашествия Мухаммед-Гирея в русских городах начались народные выступления, «мятеж учинал по всем городам велик и до Галича». Причиной «мятежа» явилось, вероятно, недовольство городских «мужиков» неудачами великокняжеских воевод, которые позволили татарам дойти почти до самой Москвы и разграбить центральные уезды Русского государства. В этих условиях великому князю было не до далекой восточной окраины и её жителей.
После успешного похода на Москву 1521-го два года спустя крымские татары завоевали Астрахань. Это событие стало пиком могущества Крымского ханства, которое теперь контролировало переправу через Волгу и всю торговлю в ее низовьях. Однако экспансия Крыма нарушила баланс сил в регионе. Почувствовав для себя угрозу, мурзы Ногайской Орды при негласной поддержке Русского государства объединились и вторглись в Крым, подвергнув его страшному разорению. После этого на полуострове наступил период длительной нестабильности, когда Османская империя, чьим вассалом был Крым, меняла там ханов по своему разумению. Заговоры и убийства ханов их соперниками из рода Гиреев или представителями крымско-татарской аристократии было обычным делом. Эти смуты ослабляли Крымское ханство и создавали условия для вмешательства в его внутренние дела со стороны не только Османской империи, но и Русского и Польско-Литовского государств.
Оценили 13 человек
23 кармы