Краснокнижной разновидности человека посвящаю
В некотором царстве, в некоем государстве, а где – уже не столь важно, как испокон и водилось, жил один добрый и один злой человек. Первый дарил всем радость, и с нею всё то, что ему воздавали за его дела. Хотя давали ему малость – немного было у тех, кто к нему обращался, – дел у него всегда хватало. Не могло быть иначе. Всем нужны маленькие добрые дела, дела от сердца. Нарубить дров, прибрать двор, выпасти живность, вскопать огород, наносить воду, подремонтировать дом, развеселить грустных детей (это ему больше всего было по душе), а кому-то, просто, вовремя передать добрый совет.
Он и работой всё это не считал. Какая работа, когда себе в радость... и другим в пользу. Ему нравилось быть полезным другим, нести им добро и частичку своего сердца. Называл это самым замечательным занятием. Все его считали простаком, ну или добрым чудаком. Может потому, что только чудаки способны на чудеса. Когда-то их почитали. Ныне, называют чудесами.
Да и семьёй он не обзавёлся. Говорил, что все вокруг – как его семья, а семья у него – «там».
Редко над чем-либо смеялся и уж никогда не хохотал, но его сердце всегда переполняла искристая радость. Она прямо бурлила у него внутри. Ему очень нравилось делиться ею с другими. Чем больше делился, тем полнее себя ощущал.
Может, с тех пор, как в далёком и голодном детстве такой же добрый человек подарил ему шоколадку. Вкус доброты разлился в его душе на всю жизнь, переполнил её, и везде, где из неё проистекал, глаза малышей озарялись искорками восторга, а цвета у цветов загорались ярче. Всем сразу становилось светлее и уютнее.
Он вообще не понимал – да, по правде, и не пытался, – как это можно испытать довольство от обладания чем-то или, принося кому-то трудности и проблемы. Сама мысль об этом шла наперекор его совести и сути. Чувствовал, что привязывая себя к столбу обладания, терял всё остальное – неисчерпаемое богатство окружающего мира.
Злой же всех покупал. Тех, кто помогал ему слыть «великим и ужасным», в первую очередь. И всех тех, кто ему угождал, читал мысли и улавливая его пожелания. Выдавал им взамен то, чего и они ждали от жизни.
Он-то, как и многие как он, хорошо изучил желания обычных людей. Какие-то цифры и бумажки, абсолютно бесполезные для нашего добряка, но на которые люди могли купить, что пожелают... и тех, кто им угождает. Были, конечно, и те, всегда зависимые и бедные... духом, которые страшно боялись потерять свою чечевичную похлёбку. За неё чувствовали себя, и были, в долгу перед хозяином.
Как и поныне водится, злой человек славился своим богатством и успехом. Его все побаивались... но и искали расположения. Не все злые считаются плохими. Их часто называют умными, простодушно полагая, что от их ума и богатства всем может перепасть.
Зная, чего все хотят, а чего боятся, он легко всех и всё выстраивал – всё им задуманное. И становился всё успешнее и богаче. Говорил, что для этого нужно быть таким, как он – злым. Что в этом его роль и долг. А долг положено выполнять, нравится ли он тебе или нет. Добрый его жалел: «тяжкий долг»...
Все мы пришли, что бы уйти. И всем актёрам приходится уходить со сцены после сыгранной роли...
Злой уходил тревожно: от потери привычного контроля над жизнью, который, чувствовал, ускользал от него как воздух из-под пальцев, от неопределённости небесного отклика на его деяния и от того, что чего-то очень важного он не успел. Может, какие-то наставления отпрыскам или помощникам? Этого мы не узнаем.
Пришёл час уходить и добряку... Его, всегда искрящиеся, весёлые глаза заволокла пелена. Но на устах читалась спокойная улыбка. Он ощущал уверенность, что за этой пеленою вскоре встретится со своей семьёй, с такими же, как и он... добрыми людьми.
А наш мир стал ещё чуть сумрачней.
Оценили 28 человек
59 кармы