В Париж по делу...

Он прилетел в Париж по обмену. Париж встретил дождем и табличкой с его именем, которую держал его французский коллега Жан.

Жан был истинным парижанином и очень гордился своим городом. Поэтому он повез гостя в отель не кратчайшей дорогой, а старательно проезжая мимо максимального количества достопримечательностей. Всю дорогу до гостиницы он живописал о жемчужинах архитектуры и изобразительного искусства, которые ждут его на французской земле.

- У нас тоже в том месяце у вокзала "Жемчужину" открыли, - откликнулся гость. - Мясо по-французски там подают неплохое, а вот французского вина у них лучше не брать, дрянь. Если случится вам туда попасть, возьмите лучше водки и обязательно тарелку домашних солений.

Жан с недоумением покосился на него.

- Да вы, верно, меня не поняли, я вам о Лувре, об Эйфелевой башне.

- О башне? Да, у нас на той неделе тоже курьезный случай произошел. Завалилась силосная башня и прямо на новенький Пежо нашего директора. Вот вони-то было, что от председателя, что от его нового автомобиля!

- Какой силос? Я вам о высоком, об уникальном, о том, чего у вас никак быть не может. Ни у кого в мире этого быть не может. На "Портрет госпожи Лизы дель Джокондо" туристы со всего мира толпами едут смотреть!

- Точно! В запасниках краеведческого музея один наш энтузиаст картину откопал, почище вашей Лизы будет. Теперь народ из Москвы автобусами ездит, бабушки в очереди стоят, бывает, плачут. Вот где сила искусства!

- Какие автобусы, какие бабушки? Что вы такое говорите? - горячился Жан. - У нас на Сене, на Лебяжьем острове стоит настоящая статуя Свободы!

- Статуя Свободы! В Перхушково, перед мэрией, стоит памятник вождю мирового пролетариата. Так местный плотник ему в ту руку, которой он путь указывал, деревянный факел воткнул и поджег. Дааа, плотнику за тот перфоманс пятнадцать суток выписали, да сразу и отпустили, уж больно у него много работы. А вот у вас есть памятник Ленину? Вот видишь, а ты говоришь – «свобода».

- Я говорю «свобода»? Что ты говоришь? Какая-то нелепица! Вон Бурбонский дворец, Дом инвалидов, Марсово поле, Нотр-Дам-де-Пари, полюбуйся!

- Какой-какой матери? Ха-ха, шучу-шучу. Да, слышал, краем уха, не углядели вы за ним. Обидно, обидно, конечно. Нам тоже обидно было, когда правление горело. Ведь только-только ремонт закончили. По этому случаю и стол в отремонтированном помещении накрыли. Потом петарды, хлопушки, бенгальские огни. Так доесть и не успели. Пожарные только несгораемый шкаф и вынесли.

Так, за разговорами, они доехали до отеля. Свободных мест на парковке не было, машину пришлось оставить за квартал до отеля.

- Прям как у нас, - констатировал гость.

И уже стоя у входа в гостиницу он успокаивал Жана, - Да ты не серчай на меня. Всё я понимаю, и Лувр, и Монмартр, и Божоле. Всё посмотрим, всё пощупаем, и башню твою, и пирамиду стеклянную, и Мону Лизу".

В этот момент мимо проехала машина, и не то чтобы быстро, но очень качественно, обоих, с ног до головы, окатила из лужи.

- О! А вот это уж точно, совсем как у нас...