Выходные...

В пятницу, начиная с обеда, дачный поселок наполняется звуками, которые горожане в избытке везут на природу.

Машины несутся по проселку и только у ворот своего участка городские вдруг понимают, что теперь они уже дачники, что все пробки уже позади, и что все те, кто мешал им ехать по трассе, тоже.

Только выходя из авто лица водителей начинают меняться. Вот он открывает дверцу и выходит всё ещё с таким видом, будто только что, стоял в ливрее на запятках царской кареты, а всякая там челядь мешалась по пути их следования. А вот он уже вдыхает свежий воздух, открывает багажник, и его лицо начинает светлеть, приобретать бытовое, расслабленное изображение.

Выходит мамаша, истерзанная в часовых пробках, ноющими детьми. Она ещё долго будет бухтеть и рычать, пока душевное равновесие не вернется к ней. Чего не скажешь о детях, которые, освобожденные от ремней и кресел, разлетелись по участку и думать забыли о нудной поездке.

Потихоньку воздух начинает наполняться дымами костров. Зазвенела посуда. Глубокомысленные старшеклассники потянулись к пруду, где легкомысленные школьницы, усердно делают вид важной беседы, искоса поглядывая вокруг.

Воздух наполнил аромат жареного мяса. На некоторое время все стихает.

Но вот, на одном из участков затянули песню, на другом из динамиков грохнул Лепс, где-то взялся за старое Стас Михайлов, а ещё где-то ритмично зазвучал молоток. Всю эту разноголосицу дополнил детский визг и гам на дорожках между участками. Выходные начались.

И только местами, на дорогах, остались стоять, в ожидании инспекторов ДПС, теперь такие одинокие дачники-неудачники, попавшие в мелкие и не очень мелкие аварии.

Суббота. В четыре утра заголосил соловей. Красиво конечно, но рано. Его поддержал петух, вариться ему в супу. В шесть часов, взвизгнула и начала петь чья-то газонокосилка, вариться её хозяину в том же бульоне.

Пыльным облаком обозначил себя плотный поток из тех, кто не смог вырваться за город в пятницу. С какой завистью смотрят вновь подъезжающие мужики, на «отдохнувшие» лица соседей, жадно прильнувших к ледяному пиву, полулежа в гамаках и креслах.

Дальнейшие события субботы, развиваются у всех по-разному. Но попробуйте через неделю кого спросить, «что ты делал в ту субботу?», большинство ответят, «отдыхал» или «работал по дому», но никто точно не вспомнит, чего именно он делал. Как-то перемещался по участку, что-то мерил рулеткой, заходил на летнюю кухню, деловито осматривал сарай и даже подержал в руках тяпку. Так в хлопотах и в ожидании вечера день и прошел.

А вот вечер помнят все. Ну, или почти все. Помнит соловей, которого грубо прервал господин, затянувший в караоке про «Мне б такую». Помнят пол посёлка, у которых проснулись дети. Помнит сосед через участок, который взял дрын, пошел к этому «Шаляпину» и разнес его караоке до состояния пыли, за что и получил микрофоном по голове. Помнит полиция, которая неровным почерком составляла протокол, пока отъезжала «скорая».

Воскресение, это, конечно, самый трудный день. С утра все ходят с видом людей обречённых. Дети уже одеты так, что в песочницу не пускают. Папы моют машины и сосредоточенно передвигают инструмент по багажнику, лишь бы не собирать вещи. Мамы же наоборот, собирают вещи и приглядывают за детьми и папами.

Но вот уже и первая машина рванула в город. И тут же, как тараканы, из всех щелей, из всех дорожек и тропинок, на трассу начинают выскакивать сотни, тысячи машин. Лица водителей сосредоточены, у них есть цель – обогнать как можно больше, что бы занять достойное место в пробке, которая всех их уже ждет на подступах к городу.

Все кончено. Завтра понедельник…