Вторая часть записок Хёсса

Ещё при просмотре фильма "Список Шиндлера" я удивлялась постепенности, поэтапности, своеобразной эволюции замыслов фашистов в отношении евреев. 

Сначала евреев - как в библейские времена - обязали явиться для переписи еврейского населения. О, это не страшно, - думали евреи. Далее их согнали в гетто. Ну, тесно, да ладно, как-нибудь проживём, - говорили они. Потом их кого убили, кого увезли в лагеря. Мы им нужны как рабочая сила, - утешали евреи друг друга. И как апофеоз - расстрелы, газовые камеры, печи, эвакуация, освобождение остатков.

Зачем было нужно возить их туда-сюда, почему сразу не расстреляли, это же какое-то изощренное и замедленное издевательство, как четвертование или вытягивание жил, или закапывание в землю. И Хёсс поясняет, зачем. 

Во-первых, это была идея Гитлера, и она у него развивалась с течением времени. Похоже на головокружение от успехов. 

Во-вторых, такую прорву народа непросто было где-то собрать и одномоментно уничтожить. Лагеря возникали постепенно, строились на завоёванных территориях - Хёсс постоянно сетует о нехватке материалов, о тупости подчинённых, о витании в облаках начальства, о том, какую же трудную задачу поручили ему при строительстве и укреплении рейха. Он мнит себя хозяйственником, фермером, тружеником на земле - удобряя эту землю пеплом из людей. 

В-третьих, на то, чтобы добиться озверения надзирателей, солдат, обывателей, зомбируя их речами о том, что они великий народ, а все не немцы - говно собачье, тоже нужно было время. И подмяв под себя Европу, эти люди поверили вождю. Да, мы единственные люди на земле, - сказали они, - а всех остальных можно убить. Убивали, но продолжали искать лёгкий способ умерщвления, чтоб без морей крови, чтобы психологически легче было убивать. 

В-четвёртых, кидая в массы лозунг о вреде евреев (и иных народов) и о решении их вопроса (то есть об уничтожении этих народов), фашистские горланы, по словам Хёсса, теряли дар речи, когда их привозили в лагерь смерти и показывали, как эти лозунги воплощаются в жизнь. Такая вот разница между торжественными берлинскими залами и печами Освенцима.  

В первой части записок куча подробностей о газовых камерах - как людей свозили в лагерь именно для уничтожения, как они шли в камеры, не подозревая о своих последних минутах (якобы для обработки от вшей), как раздевались (позже эсэсовские фрау раздавали еврейские тряпки служанкам и отправляли друзьям драгоценности), даже как умирали от газа - быстро, чуть вскрикнув. И ни слова о печах. Вообще. Хёсс заканчивает повествование 47 годом, сидючи в польской тюрьме под следствием. Он пишет о вони от ям со старыми трупами, которые приказали извлечь и сжечь, и как зондеркоманды переворачивали эти трупы в кострах. Но совсем не пишет, что было с трупами после газовых камер. И вторая часть записок начинается с рассказа конкретно об этом задании - воплощении решения еврейского вопроса.