(Ответ на статейку здесь некоего "Василий Еремин"...)
https://cont.ws/@eremin762/106...
---------------------------------------------------------
Беларусь. В 15 километрах от посёлка Ивенец Минской области, на краю Налибокской пущи, расположен бывший фольварок Дзержиново — родина главного защитника Октябрьской революции, Феликса Эдмундовича Дзержинского.
Деревянного особняка, в котором он родился 11 сентября 1877 года, давно уж нет — в 1943 году его сожгли немцы во время карательной операции «Герман». Остались лишь фрагменты фундамента да обновлённый сруб засыпанного колодца с выросшими из одного корня двумя большими берёзами.
Во второй половине 70-х мне приходилось сопровождать в Дзержиново комсомольские делегации из стран Варшавского договора. Территория была обустроена наспех, только 48 валунов напоминали о количестве полных лет, прожитых «железным Феликсом».
Тогда, пожалуй, большее впечатление на экскурсантов производила традиционная остановка у дома искусного резчика по дереву Апполинария Пупко — шикарные ворота, деревянные атланты, поддерживающие крышу.
В комнатах рябило от обилия всяких безделушек, картин и декоров.
Прекрасный рассказчик, Пупко делился, как в его доме в мае 1916 года жил под псевдонимом Михайлов сам Михаил Фрунзе. К тому же не прочь был угостить комсомольское начальство травяной настойкой.
В начале 90-х, когда подвыпившая чернь в Москве под улюлюканье толпы ниспровергала с постамента замечательно выполненный памятник Дзержинскому работы Вучетича, мы в недоумении смотрели эти кадры по телевизору и не могли поверить, что на Лубянке не нашлось людей прекратить это безобразие.
В Беларуси к Дзержинскому отношение не поменялось — в скверике напротив здания белорусского КГБ до сих пор стоит на высоком постаменте бюст Ф.Э. Дзержинского, к которому частенько неизвестные люди кладут живые цветы.
С течением времени в СНГ сложилось солидарное понимание, что сила образа и универсальность подходов Дзержинского к организации деятельности секретных служб актуальна до сегодняшнего дня при любом развитии событий.
Не случайно 25 мая 2001 года Советом руководителей спецслужб СНГ было принято решение о восстановлении мемориального комплекса «Дзержиново», включенного в Государственный реестр историко-культурных ценностей Республики Беларусь.
Его открытие с участием делегаций сотрудников органов госбезопасности состоялось 17 апреля 2006 года. Теперь это место для чекистов — святое
Глупо и нелепо представлять советские спецслужбы только карательными органами, забывая о том, что они защищали безопасность государства, успешно противостояли шпионам, диверсантам, террористам, контрабандистам, бандитам и т.д.
Следует также понимать, что, организацией деятельности ВЧК преследовалась цель создания «боевого отряда партии», имеющего чёткую идеологическую установку на решительную борьбу не только с политическими противниками, но и просто со сторонниками иных взглядов как внутри страны, так и за рубежом. При других подходах советское государство долго бы не просуществовало.
Нет ничего удивительного и в том, что на Дзержинского, как и на всех вождей революции, вылиты ушаты грязи — он, мол, плохо успевал в школьные годы, крутил романы с многочисленными женщинами, любил кататься по курортам, сам напросился возглавить ЧК и лично участвовал в расстрелах людей во времена «красного террора».
Всё это отчасти — правда, однако глупо верить в то, что именно проделки молодости сформировали облик революционера Дзержинского, не потерявшегося среди тысяч таких же, как он, и оказавшегося в компании довольно образованных людей, возглавивших Октябрьскую революцию.
«Железного Феликса» уважали Ленин и Сталин, боялась партийная бюрократия, боготворили сотрудники органов ВЧК.
И всё из-за того, что на его долю выпал самый опасный и ответственный участок деятельности — организация защиты молодого советского государства от бандитизма и контрреволюционных элементов, с чем он справлялся успешно.
Фанатичная преданность делу революции, порой весьма жестокие поступки и решения Феликса Дзержинского после развала СССР воспринимаются по-разному.
В публикациях постперестроечного времени до белизны обсасываются «жареные факты» не только из прошлого самого «железного Феликса», но и его родни.
В скандальном ключе описывается история женитьбы его родителей и признаки еврейской крови у его отца.
Но при близком рассмотрении многое отсеивается, и становится жаль людей, потративших время на демонстрацию хамоватой привычки обличать, не разобравшись в существе вопроса.
Отец Феликса Дзержинского, польский дворянин Эдмунд-Руфин Дзержинский, после окончания физико-математического факультета Петербургского университета со степенью кандидата, в 1863 году переехал в поисках работы в Вильно.
«В наш дом Эдмунда привёл старый еврей-сапожник, шивший обувь для нашей семьи. Вакансий в виленских гимназиях не оказалось, и Эдмунд не знал, что же делать дальше», — вспоминала родня профессора Игнатия Янушевского.
Профессору молодой человек понравился, и он нанял его репетитором своей 14-летней дочери Елены по точным наукам.
Своенравная 14-летняя девица, Елена Янушевская изучала иностранные языки, хорошо разбиралась в музыке и влюбилась в приятного молодого человека с копной густых волос — унаследованных от предков по материнской линии.
Особых проблем с ранним замужеством дочери не было — в те времена польские кавалеры жениться собирались годам к тридцати, и по традиции жён выбирали гораздо моложе себя, потому практика выдачи замуж девиц в 14-15-летнем возрасте была весьма распространённой.
Причина, по которой молодую пару профессор Янушевский отправил в Россию, была совершенно иной — по округе пошли слухи, что зять поддерживал отношения с бунтарями-народниками.
Дзержинских почему-то относят к богатой шляхте, хотя в действительности по возвращении из России многодетная семья жила достаточно скромно, на средства, получаемые за аренду принадлежавшей им земли, а начиная с 1877 года, ей стали сопутствовать неудачи.
Беременная Елена Игнатьевна не заметила открытый люк и провалилась в подполье. Той же ночью в трудных родах на свет появился мальчик, которого нарекли Феликсом, что в переводе с латинского означает — счастливый, преуспевающий.
По иронии судьбы прозвище Феликс, или «Счастливый», было у бессрочного римского диктатора Луция Корнелия Суллы...
Через пять лет семью постигло новое несчастье — от чахотки умирает Эдмунд Дзержинский и 32-летняя мать Феликса остаётся с восемью детьми на руках.
Тот, кто сталкивался с безотцовщиной, знает, какие проблемы возникают в воспитании мальчиков, выросших без мужчины в доме.
Выпячивая слабую успеваемость Феликса Дзержинского, некоторые авторы ссылаются на высказывание учившегося в то время в Виленской гимназии Юзефа Пилсудского — «серость, без каких-либо ярких способностей».
Причина этого погружения в юность понятна — в 1920 году «железный Феликс» пообещал лично расстрелять бывшего социалиста, «собаку Пилсудского», как изменника, на что Пилсудский ответил высокомерной отповедью со ссылкой на гимназические годы.
При этом авторы редко упоминают, что Феликс с шести лет читал по-польски, с семи — по-русски и на идиш. Проблемой для него была лишь русская грамматика и греческий язык.
В дальнейшем греческий не понадобился, а русский он самообразованием подтянул до уровня, позволявшего изучать работы классиков, самостоятельно готовить важные документы, выступать на партийных съездах и заседаниях правительства перед достаточно эрудированной аудиторией.
Более того, на русском языке он писал рассказы, отмеченные Максимом Горьким.
Следующий пассаж вообще вызывает улыбку — в школьные годы «Феликс мечтал стать священником, причём был настолько истово верующим католиком, что хотел стать иезуитом, но это ему не удалось, и он люто возненавидел всё, что связано с Богом».
Все дети мечтают кем-то стать, и при желании Дзержинский вполне мог бы оказаться в компании клерикалов.
Важно ответить на другой вопрос: много ли гимназистов уловили суть и тонкости иезуитских подходов к воспитанию католической молодёжи? — Вряд ли.
А вот недоросль Дзержинский сумел распознать причины успешности их действий и впоследствии инструктировал чекистов:
«Нужно всегда помнить приемы иезуитов, которые не шумели на всю площадь о своей работе и не выставлялись напоказ, а были скрытными людьми, которые обо всем знали и умели только действовать...»
Попробуем же проследить, как созревал в горниле революции преданный ей поляк с налётом местечковой еврейской традиции.
Под впечатлением идей марксизма Дзержинский в 16 лет становится убежденным атеистом, а в 17 лет вступает в нелегальный социал-демократический кружок, где изучает марксистскую литературу.
В 1894 году на горе Гедимина он вместе с товарищами дает романтическую клятву — всю жизнь посвятить борьбе с несправедливостью, за свободу и счастье трудового народа.
Вскоре Дзержинский вступает в ряды недавно образованной Социал-демократической партии Польши и Литвы, ведет пропагандистскую деятельность в кружках рабочих и гимназистов, организует печатание на гектографе нелегальной литературы и листовок.
В отличие от многих вовлечённых в революционное движение поляков, он стоит на последовательно интернациональных позициях.
Схоронив в 1896 году обожаемую мать, Феликс весь отдается партийной работе, расходуя на партийные нужды средства, полученные в наследство.
После высылки в Ковно он работает в переплётной мастерской и под псевдонимом Яцек ведёт агитационную работу среди рабочих, участвует в подготовке забастовок.
В июле 1897 года он был арестован и заключён в Ковенскую тюрьму, где пробыл почти год, после чего по указу императора был сослан на три года под надзор полиции в Вятскую губернию.
Работая набойщиком на махорочной фабрике, он продолжил пропаганду среди рабочих и влепил оплеуху полицейскому. За это его сослали на 500 вёрст севернее в село Кай, откуда он в августе 1899 года бежал в Вильно, а затем — в Варшаву.
На переломе столетий Дзержинский, будучи делегатом 1-го съезда Социал-демократии Королевства Польского и Литвы, выступил за вступление в Российскую социал-демократическую рабочую партию, но вскоре был вновь арестован и заключён в Варшавскую цитадель, а позже переведен в Седлецкую тюрьму.
В январе 1902 года его отправили в Пересыльную тюрьму Александровского централа для последующей высылки на 5 лет в Вилюйск, но по пути к месту поселения он на лодке смог бежать из Верхоленска и эмигрировал за границу.
Находясь в Швейцарии, Дзержинский организует издание газеты «Червоны штандар» и транспортировку нелегальной литературы из Кракова в Царство Польское.
Во время революционных событий 1905 года он руководит забастовками в Варшаве и Лодзи, возглавляет первомайскую демонстрацию и другие акции, за что в июле 1905 года был арестован, но в октябре освобождён по амнистии.
В 1906 году на 4-м съезде РСДРП (Стокгольм) социал-демократия Польши и Литвы вступила в РСДРП как территориальная организация.
Будучи делегатом этого съезда, Дзержинский вошёл в состав редакции центрального органа партии, стал представителем польских социал-демократов в военно-революционной организации РСДРП.
С июля по сентябрь 1906 года он, находясь в Петербурге, впервые встретился с Лениным и произвёл на него хорошее впечатление.
В декабре Феликс опять попадает в тюрьму и там узнаёт, что на V съезде РСДРП заочно избран членом ЦК партии.
В июне 1907 года его освобождают под залог, однако в апреле 1908 года он снова оказался в Варшавской цитадели.
В январе 1909 года Дзержинского лишают всех прав и имущества и отправляют на вечное поселение в Енисейскую губернию, откуда он бежит в Варшаву, затем в Берлин и на Капри, где во время лечения от заболевания лёгких часто общается с Максимом Горьким.
Вскоре Феликс Дзержинский переезжает в Краков, где ведет революционную работу, часто выезжая в Варшаву и другие польские города, последовательно отстаивая большевистские позиции.
В 1910 году Дзержинский женится на профессиональной революционерке Софье Мушкат, которую вскоре посадили в тюрьму, и там она родила ему единственного сына — Яна.
В этот период он активно поддерживает Ленина и выступает против того, чтобы придать деятельности партии «по возможности легальный характер».
В сентябре 1912 г. Феликса арестовывают в шестой раз и заключают в Варшавскую Цитадель. За многократные побеги и революционную деятельность его в 1914 году осуждают на каторгу и переводят в Орел, где заковывают в кандалы.
В 1916 году опасного революционера переводят в Московский централ, откуда его 1 марта 1917 года освобождает Февральская революция, и он с первых дней включается в деятельность Московского комитета РСДРП, организует отряды «Красной гвардии».
Именно там товарищи на долгие годы одели его в солдатскую шинель, без которой сегодня трудно представить себе «железного Феликса». Зачем? В солдатской шинели удобнее было вести работу в армейских частях.
Благодаря личной активности и поддержке Ленина партийная карьера Дзержинского пошла на взлёт.
В июле 1917 года он переезжает в Петроград. Его избирают в ЦК партии, включают в состав Секретариата и устраивают секретную встречу со скрывающимся в Разливе Лениным.
В октябре Дзержинский входит в состав Военно-революционного центра, затем в состав Исполкома Петроградского Совета, 25 октября активно участвует в вооруженном восстании, обеспечив взятие красногвардейцами Главного почтамта и телеграфа.
25—27 октября (7—9 ноября) 1917 года в Смольном проводится II Всероссийский съезд Советов, на котором Дзержинский избирается членом Президиума ВЦИК.
Первое время активного сопротивления большевикам на местах почти никто не оказывал. Только в Москве развернулись тяжёлые бои.
Отсутствие массового сопротивления было вызвано не столько активной поддержкой большевиков, сколько полной дезорганизацией вообще каких-либо институтов власти на местах. А это, на фоне проблем с продовольственным снабжением, подняло невиданную волну преступности и бандитизма.
В сложившейся ситуации руководство партии поручает Дзержинскому возглавить наркомат внутренних дел, принимая во внимание его осведомлённость о действиях уголовного мира, с которым он сталкивался, скитаясь более 10 лет по тюрьмам.
Однако наиболее грозной проблемой для взявших власть большевиков оказалась не столько распоясавшаяся преступность, как саботаж и вредительство государственных чиновников.
Тотальный отказ чиновников государственных учреждений и банков работать в интересах новой власти грозил погрузить страну в полный хаос.
Попытка взять государственные органы под свой контроль, назначая матросов и солдат на ответственные народно-хозяйственные должности, внешне выглядела революционно, но была бессмысленной.
Необходимо было вернуть к работе «старые кадры», причём решить эту проблему достаточно быстро, тем более 18 декабря 1917 года большевиками была перехвачена телеграмма Малого совета министров бывшего Временного правительства, призывавшая всех чиновников к саботажу во всероссийском масштабе. Медлить было нельзя.
По рекомендации Ленина 7 декабря 1917 года Дзержинский назначается председателем первой советской спецслужбы — Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Совете народных комиссаров РСФСР (ВЧК) — и развертывает беспощадную борьбу с враждебными элементами и саботажем.
В ряде публикаций авторы утверждают, что Дзержинский чуть ли не сам напросился возглавить ЧК. В действительности всё происходило иначе. Желающие были, но Ленин назвал Дзержинского.
После заседания последний грустно заметил своему заместителю Петерсу: если он теперь Робеспьер, то Петерс — видимо, Сен-Жюст. Обоим было не до смеха.
Начинать приходилось с нуля — самому вместе с 28-ю первыми сотрудниками ЧК учится сыскному делу, разрабатывать инструкции и нормативные документы, заниматься подбором кадров и, при этом, каждый день ходить по лезвию бритвы на передовой борьбы с врагами советской власти.
Процесс пошёл.
По официальной информации первой жертвой чекистов считается некий князь Эболи, который «от имени ВЧК грабил буржуев в ресторанах». Под расстрельным приговором — подпись Дзержинского.
В 1918 году Дзержинский раскрывает несколько крупных контрреволюционных заговоров, с риском для жизни лично участвует в подавлении мятежа левых эсеров.
Согласно опубликованной в те годы чекистами информации, было подавлено 245 восстаний, раскрыто 142 контрреволюционные организации, расстреляно 6300 человек.
Дзержинский среди ответственных работников ВЧК
Обстановка в Петрограде накалялась. По инициативе братьев Бонч-Бруевич 26 февраля 1918 года Совнарком принимает решение о переезде правительства в Москву.
В первую очередь были эвакуированы Экспедиция заготовления государственных бумаг, золотой запас, иностранные посольства.
Эвакуация советского правительства проводилась в тайне.
10 марта 1918 года Ленин уехал с окраинной станции Петрограда «Цветочная» на правительственном поезде №4001. В целях конспирации состав отправился с потушенными огнями, а по маршруту следования его провели поочерёдно четыре курьерских паровоза.
Вместе с Лениным под охраной латышских стрелков ехали члены СНК и ВЦИК, ЦК правящих партий.
На станции Малая Вишера состав столкнулся с враждебно настроенными анархистами-матросами, самовольно бежавшими с фронта. Их поезд был разоружён латышскими стрелками.
Первые месяцы организации деятельности государственных органов в Москве сопровождались неразберихой.
Под шумок 17 июля 1918 года в Екатеринбурге был расстрелян последний русский император Николай II и все члены его семьи.
Ленин и Свердлов в эту акцию Дзержинского не посвящали — он находился в Петрограде.
В дневнике Л. Троцкого есть запись о разговоре со Свердловым, который сообщил ему о расстреле всей царской семьи:
— А кто решал? — спросил я.
— Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях...
Дзержинского известили о случившемся позднее.
Переехав в Москву в сентябре 1918 года, он работает на износ, целым неделям не покидая своего кабинета. В марте 1919 года его включают в состав Оргбюро ЦК РКП(б).
Следует отметить, что особенностью того периода являлось то, что некоторые поручения доводились вождями революции органам ВЧК на места без каких бы то ни было согласований — такова была практика первых лет революции.
Поэтому ответственность за многие деяния не всегда означала непосредственную причастность Дзержинского к репрессивным акциям, в частности против православного духовенства. На этот счёт директивы от него не исходили.
Помимо текущей работы Дзержинский в основном выполнял поручения Ленина.
Так, 2 мая 1922 года Ленин направил Дзержинскому директиву организовать высылку из Советской России враждебно настроенной творческой интеллигенции.
Предвосхищая последствия, Дзержинский предусмотрительно направляет установочные записки членам комиссий и органам ГПУ со ссылкой на поручение Ленина:
«Директивы Владимира Ильича. Совершенно секретно. Продолжайте неуклонно высылку активной антисоветской интеллигенции (и меньшевиков в первую очередь) за границу.
Тщательно составить списки, проверяя их и обязуя наших литераторов давать отзывы. Распределять между ними всю литературу.
Составить списки враждебных нам кооператоров. Подвергнуть проверке всех участников сборников «Мысль» и «Задруга». Верно. Ф. Дзержинский».
По директиве Дзержинского из Москвы и Петрограда был отправлен специальный «философский теплоход». Поездом вывезли противившихся новой власти экономистов, историков, врачей и финансистов.
Даже обличители Дзержинского признают при этом:
«С другой стороны, в исторической перспективе высылка имела и положительную сторону: она фактически спасла многих людей от гибели в сталинских застенках в 1930-е годы».
Нечто похожее произошло и в отношении лидеров правых эсеров.
Те из них, кто находился в пределах досягаемости ГПУ, сначала были арестованы и осуждены к расстрелу, но потом смертная казнь для подавляющего большинства из них по настоянию Дзержинского была заменена 10-ю годами тюрьмы.
В сложной и противоречивой обстановке того времени Дзержинский старался сам и требовал от подчинённых строгой объективности, хотя на местах проследить точность исполнения в то время было весьма сложно.
Успешность Дзержинского в организации борьбы с преступностью и контрреволюцией послужила причиной того, что в довесок на него возложили ряд обязанностей по восстановлению народного хозяйства страны Советов.
С апреля 1921 года он — нарком путей сообщения, быстро наводит порядок на транспорте, организует перевозки продовольствия и топлива, помощь голодающим Поволжья, борется с дороговизной, канцелярской волокитой, взяточничеством и пьянством на транспорте.
В 1921 году Дзержинский по собственной инициативе вызвался организовать борьбу с самой большой бедой на освобождённых от белогвардейцев территориях — детской беспризорностью.
Луначарский так воспроизводит его слова:
«Я хочу бросить некоторую часть моих личных сил, а главное сил ВЧК, на борьбу с детской беспризорностью...
К этому меня побуждает второе соображение: я думаю, что наш аппарат один из наиболее четко работающих. Его разветвления есть повсюду. С ним считаются. Его побаиваются.
А между тем даже в таком деле, как спасение и снабжение детей, встречается и халатность, и даже хищничество!
Мы все больше переходим к мирному строительству, я и думаю: отчего не использовать наш боевой аппарат для борьбы с такой бедой, как беспризорность?»
Комиссию, по настоянию Дзержинского, создали 27 января 1921 года. На тот момент по разным данным беспризорных в России насчитывалось от 5 до 7 млн. человек.
Для разбора ситуации Дзержинский отправил в освобождённые от белых губернии члена Моссовета Асю Калинину. Та привезла отчёт:
«Количество сирот и беспризорных детей растет с ужасающей быстротой. Дети, как это наблюдается во всех не только голодающих, но и производящих губерниях, десятками ходят голодные, холодные по миру за подаяниями, научаются разврату, обворовывают и наводят панику и ужас на села и деревни...»
Не будем останавливаться на предпринятых мерах, отметим лишь главное — к моменту смерти Дзержинского в 1926 году беспризорных в стране насчитывалось не более 400 тысяч.
ВЧК, действуя, порой, с присущей ей жёсткостью, сумела накормить, обогреть, одеть и спасти от болезней и гибели миллионы молодых жизней. И это факт, против которого вряд ли можно возражать. Разве что — замалчивать.
30 декабря 1922 года Дзержинский участвует в работе I Съезда Советов СССР, где избирается членом ЦИК.
В столь ответственное время состояние здоровья вождя и главной опоры Дзержинского — В.И. Ленина, резко ухудшилось.
Народный комиссар Леонид Красин писал: «Ленин стал совсем невменяемый, и если кто-то имеет на него влияние, так это только «товарищ Феликс».
21 января 1924 года в усадьбе Горки Ленин скончался.
По настоянию И.В. Сталина Президиум ЦИК СССР назначает Дзержинского председателем комиссии по организации похорон вождя.
Это сразу поднимает значение Дзержинского в иерархии власти, но чревато смертельной опасностью для него, так как в руководстве ВКП(Б) разгорелась непримиримая борьба за власть между Троцким и Сталиным.
В литературе постоянно переписывается цитата из «Википедии», что, по утверждению Сталина, Дзержинский был активным троцкистом, голосовал за Троцкого, и не просто голосовал, а открыто Троцкого поддерживал при Ленине против Ленина.
Как же дела обстояли на самом деле?
Действительно, в 1921 году Дзержинский активно поддерживал Троцкого в вопросе о милитаризации профсоюзов, но уже через год он в тандеме со Сталиным вступил в споры по вопросам об устройстве СССР.
Его отношение к Троцкому просматривается из его переписки с видным большевиком Антоновым-Овсеенко, против позиции которого он решительно выступил в январе 1924 года.
10 января Антонов-Овсеенко пишет Дзержинскому:
«Дорогой и глубокоуважаемый Феликс Эдмундович.
Я себя считаю не ослепленным групповой борьбой — вот и все. Считаю, чувствую, что для меня партия в целом действительно дорога, и в твоем выступлении против меня ты не прав. Просто — я не фракционер; а у большинства Политбюро, как и у Троцкого, я вижу этот фракционный уклон.
Твой Антонов».
А вот ответ Дзержинского от 12 января 1924 года:
«Дорогой друг! ... я отношусь к переживаемому нами кризису гораздо серьезнее и вижу величайшую опасность. Но причина опасности не в дискуссии нашей, а в составе нашей партии.
Поднять уровень своей жизни и при нашей некультурности — требует от партии величайшего идейного единства и единства действий под знаменем ленинизма. А это значит надо драться с Троцким».
А теперь о том, в каком контексте и что на самом деле говорил Сталин. Это принципиально важно.
Речь идет о стенограмме расширенного заседания Военного Совета при Наркоме Обороны 2 июня 1937 года, на котором Сталин начинает заседание с констатации существования военно-политического заговора и в то же время размышляет — как нужно судить о людях.
Отметив, что Ленин был дворянского происхождения, Энгельс — фабрикант, Чернышевский — сын попа, он делает вывод:
«Из этих прослоек всегда могут быть лица, которые могут служить делу рабочего класса не хуже, а лучше, чем чистокровные пролетарии. Поэтому общая мерка, что это не сын батрака, — это старая мерка, к отдельным лицам не применимая... Это, я бы сказал, биологический подход, не марксистский».
А далее последовало, что нельзя судить о человеке по его отношению к Троцкому в первые годы советской власти. Здесь и всплывает имя Дзержинского:
«Часто говорят, в 1922 году такой-то голосовал за Троцкого. Тоже неправильно. Человек мог быть молодым, просто не разобрался, был задира. Дзержинский голосовал за Троцкого, не просто голосовал, а открыто Троцкого поддерживал при Ленине против Ленина... Андреев был очень активным троцкистом в 1921 году...»
А далее — вывод:
«Были люди, которые колебались, потом отошли, отошли открыто, честно и в одних рядах с нами очень хорошо дерутся с троцкистами.
И нет ничего удивительного, что такие люди, как Дзержинский, Андреев и десятка два-три бывших троцкистов, разобрались, увидели, что линия партии правильна и перешли на нашу сторону».
Как мне представляется — комментарии излишни.
Несмотря на ухудшение здоровья, в 1924 году Дзержинский становится председателем Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ).
Следует отметить, что работа ОГПУ была тесно увязана с ВСНХ.
Необходимость взаимодействия была связана с ускоренной индустриализацией страны и потребностью в использовании знаний и опыта буржуазных специалистов, среди которых было достаточно явных и тайных врагов советской власти.
Многие распоряжения Дзержинского того времени свидетельствуют о его нацеленности на согласованные действия чекистов и хозяйственников, внимательное отношение к техническому персоналу.
В то же время он требовал от чекистов соблюдать «величайшую осторожность в арестах и величайшую внимательность при ведении самого дела», применять решительные меры по пресечению ложных доносов.
Восстановление экономики, разрушенной в ходе Гражданской войны, беспощадная борьба с бюрократизмом и разрастанием государственного аппарата потребовали от Дзержинского неимоверной концентрации сил.
По сути дела, он пошёл ва-банк — вступил в открытую борьбу с бюрократическим аппаратом, в плохой организации деятельности которого видел главное препятствие развитию страны.
Мало кто знает, что в 1927 году была издана интереснейшая книга: «Ф.Э.Дзержинский. Три последних речи», которую больше по понятным причинам не переиздавали.
В ней — стенограммы выступлений Дзержинского на посту председателя Всероссийского совета народного хозяйства на совещаниях, состоявшихся до того и в день его скоропостижной кончины.
Предисловие к изданию написано В. М. Молотовым, который верно заметил, что «Дзержинский вызвался на войну с недочётами и пороками системы управления, бюрократической волокитой», что само по себе было вызовом всей системе.
Из содержания речей следует, что «железный Феликс» в течение 1924-1926 годов глубоко изучал экономику, хозяйственную деятельность.
Он говорил:
«Надо сократить волокиту, бумагомарание, поток документов, в котором мы тонем. Нужно сделать, чтобы не было такой бюрократической системы, когда мы не знаем, что делаем, а знают это бумажки в наших портфелях».
Выступая перед наркомами, Дзержинский подчёркивал:
«Работа аппарата должна быть доведена до максимальной чёткости, быстрого темпа. Мы страдаем организационным фетишизмом.
Не учреждения действуют, а люди работают в учреждениях. Должна быть чёткость и ясность, кто, за что персонально отвечает, личная ответственность.
Нужно, чтобы нас не дёргали туда-сюда, и мы не дёргали других».
В речи, которую произнёс 20 июля 1926 года на пленуме ЦК ВКП (б), он защищает крестьян и указывает на факты подтасовок данных об их чрезмерных доходах. Критикует чиновничество, которое, мало разбираясь в сути вещей, стремится потрафить начальству, говоря то, что оно хочет слышать.
Своего заместителя по ВСНХ Пятакова он назвал «самым крупным дезорганизатором промышленности», а председателя Совета труда и обороны Каменева обвинил в политиканстве.
В этой критике выражалось его требование, чтобы система работала эффективно, ответственно и каждый понимал, чем занимается.
Именно в этот день он и ушёл из жизни.
Сталин, конечно же, услышал своего товарища, но развернувшаяся внутрипартийная борьба не позволила мирно разрешить вопросы оптимизации деятельности систем управления страной во всех сферах.
Обстоятельства вынудили его пойти крайние меры, которые сегодня называют сталинскими репрессиями.
Их преподносят как войну Сталина с народом за собственное самоутверждение, в то время как на самом деле это была война с расплодившейся советской бюрократией.
Читая Дзержинского, невольно обращаешь внимание, что его оценки во многом соответствуют современной действительности:
«Неудержимое раздутие штатов, возникновение все новых и новых аппаратов, чудовищная бюрократизация всякого дела — горы бумаг и сотни тысяч писак; захваты больших зданий и помещений; автомобильная эпидемия; миллионы излишеств.
Это легальное кормление и пожирание госимущества — этой саранчой. В придачу к этому неслыханное, бесстыдное взяточничество, хищения...»
Становится понятным, почему «рыцарь революции» в далёких 20-х годах в сердцах говорил:
«Изъятым чиновничеством следует колонизовать Север и безлюдные местности (Печора, Туруханка)».
Последний период жизни Дзержинского даёт основания полагать, что, объявив войну аппарату, он превратился в советского Дон Кихота, вызывая своим металлическим голосом, военной выправкой и орлиным взглядом трепет и в то же время ненависть многих.
Поживи он с десяток лет, многое могло бы пойти по-другому, но судьба распорядилась так, что этот бой с бюрократами стал для «рыцаря революции» последним.
Описывая горение «железного Феликса» в горниле Октябрьской революции, его жёсткое поведение и твёрдость духа, нельзя обойти его внутренний мир, его душу.
Дзержинского-человека лучше всего характеризуют его письма к любимой и не согласной с ним старшей сестре Альдоне, муж которой некогда, узнав о причастности Феликса к революционной деятельности, выгнал его из дома.
В апреле 1919 года на тревожное письмо сестры, потрясенной страшными картинами войны и кровавой репутацией любимого брата, Дзержинский отвечает:
«Я остался таким же, как и был, хотя для многих нет имени, страшнее моего. Любовь сегодня, как и раньше, все для меня... Меня ты не можешь понять. Солдата революции, борющегося за то, чтобы не было на свете несправедливости...»
Через годы, когда ситуация перешла в русло созидания новой жизни, он добавляет красок и говорит главные слова, которые делают Дзержинского «рыцарем без страха и упрёка»:
«Я всей душой стремлюсь к тому, чтобы не было на свете несправедливости, преступления, пьянства, разврата, излишеств, чрезмерной роскоши... чтобы не было угнетения, братоубийственных войн, национальной вражды... Я бы хотел обнять своей любовью все человечество, согреть его и очистить от грязи современной жизни...»
Вот теперь можно ставить точку.
источник: https://imhoclub.by/ru/materia...
Оценили 2 человека
6 кармы