Литература — дело очень тонкое и ответственное. Недаром в писательском содружестве принято говорить — выношу свою повесть или роман на суд читателей. Заметьте — на суд.
По установившейся традиции основой для вынесения вердикта служит не только актуальность темы, но и воспитательная функция — что на выходе получит читатель, продвинется ли он в понимании прошлого и окружающего его мира.
Следует заметить, что у посредственного чтива есть простой регулятор — читательский спрос. У одарённых же людей всё зависит от способности к шахматной игре на доске профессионального самоутверждения.
Можно сто раз быть талантливым, но без положительной реакции писательского сообщества и критиков трудно получить достойную раскрутку в читательской среде.
Если же полагаться только на обывателя, то в наше время наиболее удачливым становится тот автор, который способен точно попасть на актуальную тему для этой среды.
Расставляя ударные акценты и удачно выбирая заголовки, ему приходится лавировать, прописывать эпизоды и действующих лиц таким образом, чтобы первое прочтение не вызывало негативной реакции.
Таких умельцев сразу распознать очень сложно. Даже признанные «знатоки человеческих душ», порой, ошибаются.
В подобную ситуацию когда-то попал главный редактор популярного журнала «Новый мир» Александр Твардовский, приютивший у себя на даче автора с редкой фамилией Солженицын и фактически проложивший ему дорогу в большую литературу.
Потом он прямо говорил автору в лицо: «У вас нет ничего святого. Если бы зависело только от меня, я запретил бы ваш роман». Но поезд ушёл.
В своём прозрении он был не одинок. Сам Михаил Шолохов, прочитав «Один день Ивана Денисовича», сначала просил Твардовского от его имени расцеловать автора, а позднее писал о продукции Солженицына: "Какое это болезненное бесстыдство..." Того же мнения был Константин Симонов и другие продвинутые люди.
В чём же феномен Солженицына, который променял математику на писательство и своим творчеством сумел возвысится, разделив общественное мнение пополам?
Здесь важную роль сыграла застарелая болезнь русской и вообще восточнославянской интеллигенции делить жизненное пространство на белое и чёрное, не ощущая оттенков.
Именно по этой же причине её кумиры — не вечны. Порой, совсем незаслуженно они возносятся интеллигенцией до небес и так же легко ниспровергаются в бездну.
Успех Александра Солженицына в немалой степени обусловлен тем, что наряду с набитой долгими стараниями рукой, он располагал математическим даром просчитывать развитие общественных процессов и вовремя осуществлял необходимые манёвры.
Вчера он поносил социализм, а завтра выступал с критикой современного Запада. Вчера он заигрывал с диссидентами, а завтра отрёкся от них, обвинив в разрушении России. Вчера он готов был как его приятель, Ростропович, с автоматом в руках защищать ельцинский переворот, а завтра беспощадно критиковать содеянное реформаторами.
Запутавшаяся в этих тактических лабиринтах часть людей творческих до сего дня Солженицына принимает и нахваливает. Другие считают его (цитирую) «лидером лжи о Советском Союзе, беспринципным приспособленцем, который написал тысячи страниц, в которых искусно смешал определенную часть правды с ложью».
Надо признаться, что и те, и другие нисколько не ошибаются.
Во второй половине 30-х годов действительно происходили события, которые раздачей хлебов не назовёшь.
То, что сегодняшнее поколение, воспитанное в совершенно иных условиях, отказывается понимать остроту создавшегося тогда момента, явление вполне логичное.
Как ни странно, но до сегодняшнего дня путеводителем по местам сталинских репрессий является не исторически выверенная и доведенная до массового сознания правда о том времени, а романы Солженицына, почитатели которого, попав впросак, всегда напоминают: «Так это же художественные произведения, и автор имеет право на вымысел».
Никто не спорит, что Солженицын с течением времени и благодаря кропотливой работе над собой вырос в крупного мастера пера.
Но это нисколько не характеризует его как личность, как человека.
Авантюрный и всегда соответствующий моменту, к тому же одиночка по складу характера, он всегда пользовался жизненной установкой — «любой ценой».
Это свойство натуры было взращено в нём с детства и в не малой степени объясняется тем, что он жаждал быть патрицием, а по корням своим и поступкам оставался плебеем.
Уместно заметить, что люди благородного происхождения без конвульсий переживают сложные времена, потерю собственности и гражданского статуса, сосредотачиваясь на том, чтобы вырастить своих детей образованными и просветлёнными, научить их самостоятельному движению по жизни.
Потомки же тех, кто правдами и неправдами обзавёлся и прирос к своей собственности, вероятнее всего будут иметь целевую установку вернуть старые времена.
Если этим не грешит первое поколение, то внуки — обязательно.
По причине крестьянского происхождения пазл родословной рода Солженицыных не сложился.
Не лишним будет напомнить, что в период жизни его прадедов поп давал имя младенцу в соответствии с церковным календарём, а фамилию он получал по признаку — чей или чего натворил.
Исаакий Солженицын. Отец А.И.СолженицынаРодители будущего писателя — отец, Исаакий Семёнович Солженицын, и мать, Таисия Захаровна Щербак, происходили из той породы в прошлом малоимущих крестьян, которые нахрапом заполучили большие земельные владения и занимались скотоводством.
Они — единственные из детей двух богатых родителей, которые получили хорошее образование.
Исаакий, успешно закончивший Пятигорскую гимназию, некоторое время вынужден был помогать очень жёсткому по нраву отцу-узурпатору в большом хозяйстве, однако как-то сумел убедить родителя продолжить учёбу.
В 1911 году он поступил на историко-филологический факультет Харьковского университета, а через год перевёлся в Московский университет.
Сразу после начала Первой Мировой войны молодой человек, не отгуляв каникулы, покинул отчий дом, сочинив, что едет в Москву на университетскую практику, а сам направился на фронт добровольцем, где дослужился до офицерского звания — подпоручик.
Мать А.И. Солженицына Таисия ЩербакМать писателя, Таисия Щербак, родившаяся в семье разбогатевшего батрака Захара Щербака, в 1913 году окончила Ростовскую частную гимназию с золотой медалью. Знала несколько иностранных языков.
Имея привлекательные внешние данные и танцевальные способности, девушка мечтала стать балериной, но строгий отец послал её в Москву на пятилетние женские сельскохозяйственные курсы княгини Голицыной, чтобы иметь полезного помощника в большом хозяйстве.
И здесь она тоже училась на отлично.
С будущим мужем девушка познакомилась весной 1917 года, в самый разгар февральской революции, когда Исаакий Солженицын получил двухнедельный отпуск и поехал не к родным в село Саблинское, а завернул в Москву к приятелям.
Через неделю знакомства молодой офицер, не желая упустить момент, сделал Таисии предложение и, получив согласие, вновь отбыл на фронт.
Во время летних каникул девушка приехала к будущему мужу в белорусскую деревню Узмошье — здесь дислоцировалась 1-я Гренадерская артиллерийская бригада, в которой служил Исаакий Солженицын, и 23 августа 1917 года бригадный священник их обвенчал.
Исаакий, пользуясь доверием служивых, возглавлял батарейный солдатский комитет и потому не бросил фронт, а находился там до подписания Брестского мира.
Революционной деятельностью и «белым движением» он связывать свою судьбу не стал и подался к семье в родное Саблинское, где вскоре трагически погиб. Причём до того, как гражданская война охватила те края.
Накануне июньского рокового дня 1918 года жене Исаакия приснилось, будто на мужа упал большой крест и придавил его. Сон оказался вещим.
Будучи на охоте вместе с братом, он подстрелил зайца и, зарядив ружьё дробью, прислонил его к телеге. Лошадь дёрнулась, слабый ружейный курок соскочил и весь заряд попал охотнику в живот.
При всех стараниях врачей спасти ему жизнь не удалось. Через семь дней он скончался на руках беременной жены от сепсиса, который вызвал вогнанный в тело вместе с дробью пыж.
С учётом сказанного, все тогдашние и теперешние россказни о якобы белогвардейском прошлом Исаакия и его убийстве «красными» не соответствуют действительности.
Судя по всему, родители Александра Солженицына, получившие хорошее образование и насмотревшиеся выходок своих родителей по отношению к работникам, стали порядочными людьми. К тому же, мать умела держать язык за зубами. Потому о своём отце сын почти ничего не знал и лишь многие годы спустя смог заполучить только отрывочные сведения из военного архива. Остальное, как он сам говорил — художественный домысел.
И внешностью и характером Солженицын пошёл в хитрого и своенравного деда по отцовской линии.
В «Красном колесе» и других автобиографических произведениях он предусмотрительно называет родню другими именами.
По информации, собранной всесильным Ю.Андроповым, молодая семья Солженицыных могла бы наследовать хозяйство в 2 тысяч гектаров земли и около 20 тысяч голов овец вкупе с армией наёмных работников.
После утверждения во власти большевиков вся родительская собственность стала общенародной, и трезво оценив создавшуюся ситуацию, мать будущего писателя переехала в Ростов-на-Дону — от греха подальше, да и сына нужно было выучить.
Улыбку вызывают сегодня строки в солидных изданиях о том, что во время учёбы сопливого школьника Солженицына преследовали за ношение православного крестика или, что маленький бунтарь не хотел вступать в пионеры и коммунистическую идеологию принял под давлением системы.
Саша Солженицын был не промах. Он хорошо учился и по всем статьям соответствовал моменту. Да и в комсомол он вступил очень вовремя — в последний год учёбы в школе.
При поступлении в 1936 году на мехмат Ростовского университета, он про своё социальное происхождение умолчал, сделав упор на то, что родился после смерти отца. А безотцовщина вызывала сочувствие.
По воспоминаниям школьных и университетских друзей, называемый теперь «с малых лет ненавистником советского режима», Саша Солженицын упорно изучал историю и марксизм-ленинизм.
Успешно осваивая математические дисциплины, сталинский стипендиат Солженицын уже тогда видел себя не школьным учителем или ассистентом профильной кафедры университета, а публичной личностью.
Поскольку юношеские попытки найти себя в литературе не сложились, он, будучи студентом 3-го курса РГУ, в 1938 году делает безуспешную попытку попасть в театральную школу Завадского.
Экзамены сдать ему не удалось, и Солженицын делает разворот — поступает на заочное отделение Института философии, литературы и истории в Москве.
Завершить учёбу помешала война.
Утверждения о том, что Солженицын рвался на фронт, но его не брали по причине тяжёлого недуга — полный вздор. В московский военкомат он не пошёл, так как военный билет с ограничением к службе в армии оставил в Ростове-на-Дону.
Что же за болезнь привела к таким записям в документе?
Одноклассник Солженицына, доктор медицинских наук Кирилл Симонян вспоминал:
«Если Санин ответ не тянул на «пятерку», мальчик менялся в лице, становился белым, как мел, и мог упасть в обморок. Поэтому педагоги говорили поспешно: "Садись. Я тебя спрошу в другой раз", — и отметку не ставили. Такая болезненная его реакция на малейший раздражитель удерживала и нас, его друзей, от какой бы то ни было критики в его адрес».
По мнению Симоняна «это был приобретенный рефлекс, который Солженицын научился вызывать без малейших усилий».
Нет сомнения, что подобными театральными приёмами будущий провидец пользовался частенько. Во всяком случае тому есть масса подтверждений.
Личный врач Солженицына в период его проживания в Швейцарии после очередной полуобморочной сцены знаменитости с улыбкой говорил:
«Уже все в порядке. Это истерия, как обычно. Знаете, я думал, что буду лечить Льва Толстого нашего столетия, а пока бегаю, как собачонка, вокруг человека, который до невероятия похож на Гришку Распутина...»
Чешский писатель-эмигрант Томаш Ржезач, помогавший Солженицыну обустроиться и проводить светские рауты в Цюрихе, отмечал его умение использовать аристократические позы и жесты в беседах с диссидентами, приезжавшими на поклон:
«Поток туманных и путаных фраз нарушает тишину квартиры, обставленной в стиле модерн. Его речь трудно сразу понять, так как это смесь неологизмов, старинных оборотов и диалектных выражений.
Те из чешских эмигрантов, кто учил русский язык в школе, лишь с трудом улавливают смысл слов, которые в напевном ритме слетают с его уст, обрамленных зарослями рыжих волос.
Он снова широко разводит руками: «Я остался один... Один. И со мной Бог, вошедший в меня. И русский дух. Разве этого мало? Достаточно для того, чтобы справиться с коммунистами!».
Надо сказать, на приезжих людей эти сцены производили впечатление.
Однако вернёмся к началу войны и воинским подвигам Солженицына.В столичный военкомат студент-заочник не пошёл, а уехал из Москвы в Ростов-на-Дону. В добровольцы, как когда-то его отец, он стремиться не стал, потому был мобилизован только в октябре 1941 года, попав в 74-й отдельный гужтранспортный батальон.
«Я с начала войны коням хвосты заносил», — шутил он позже с приятелями.
В марте 1942 года Солженицына направили на Артиллерийские курсы усовершенствования комсостава в Кострому.
С учётом полученного в Ростовском университете образования молодого математика отправили изучать специальную аппаратуру для засечки выстрелов вражеских батарей по звуку.
Лишь в ноябре 1942 года новоиспечённый лейтенант прибыл в запасной артполк в Саранск, где формировались Отдельные разведывательные артиллерийские дивизионы, в том числе 794-й ОРАД. Диплом математика с отличием и два курса Московского Института философии, литературы и истории — редкое явление в то время, потому Солженицын этим сразу же воспользовался, демонстрируя при случае своё превосходство над старшими по должности и званию.
На формирование части ушло три месяца, потому на Ленинградский фронт под Старую Руссу он попал лишь в марте 1943 года. Находясь на удалении в 11 км до линии фронта, ему с подчинёнными надлежало обобщать данные звукозаписывающей аппаратуры, рассчитывать координаты немецких орудий и передавать их артиллеристам для подавления огневых точек противника.
В марте 1943 года дивизион звукоразведки был передислоцировали на Центральный фронт, где сосредотачивались силы советских войск перед Курской битвой. До середины июня дивизион состоял в резерве Брянского фронта.
После Курской битвы «боги войны» — артиллеристы, конечно же, не были обделены правительственными наградами. Отметили и звукоразведку — лейтенант Солженицын получил орден Отечественной войны 2 степени.
Вскоре Центральный фронт переименовали в Белорусский, и летом 1944 года та же история с наградами повторилась — после успешной операции «Багратион» Солженицына в числе большого количества артиллеристов наградили орденом «Красной Звезды».
В обоих наградных листах отмечено, что они получены не за боевые заслуги, а «за добросовестное выполнение служебных обязанностей». Потому-то Солженицын никогда не делился воспоминаниями, как он проявил себя в боях и какие лишения испытал на фронтах Великой Отечественной.
Спустя годы, за него это делали изобретательные журналисты, а их фантазиям, как известно, нет предела. Лет пять назад отличились и наши, доморощенные.
Неясно с какой радости, но в Рогачевской районной газете «Свободное слово» была обнародована сенсация:
«Оказывается, Александр Исаевич Солженицын — участник освобождения Рогачева от немецко-фашистских захватчиков в 1944 году! Более того, по итогам этой войсковой операции он был награжден правительственной наградой — орденом Красной Звезды! В боях за город Рогачев комбат (!) Солженицын бил врага также умело и беспощадно, проявив все свое ратное мастерство и мужество».
Когда заинтригованные люди обратились к архивам, то оказалось, что «во время той операции батарея звуковой разведки 794-го ОРАД в состав 3-й Армии, освобождавшей Рогачёв, не входила. Она тогда была на другом участке фронта, значительно севернее Рогачёва, и к его освобождению касательства не имела».
Ну да ладно.
Добросовестное исполнение воинских обязанностей — тоже почётное дело. Особенно если исполнять их не в окопах, а в более-менее сносных условиях, позволяющих привезти на «передовую» собственную жену.
Каким образом старлею, используя подчинённых, удалось решить эту рисковую задачу — до сих пор загадка. Ведь военные его уровня могли позволить себе только романы с фронтовичками или местными жительницами, а он переплюнул генералов.
На это вопрос частично ответила первая супруга Солженицына Наталья Решетовская в своей книге «В споре со временем»:
«Илья Соломин привёз мне в Ростов гимнастёрку, широкий кожаный пояс, погоны и звёздочку, которую я прикрепила к тёмно-серому берету. Дата выдачи красноармейской книжки свидетельствовала, что я уже некоторое время служила в части... Было даже отпускное удостоверение».
Трудно поверить, но ушлый звукоразведчик сумел добыть и должным образом оформить чистую красноармейскую книжку и проставить гербовые печати. Даже бланк отпускного удостоверения был оформлен, как следует.
Разгадай этот обман патруль или Смерш — трибунал.
А вот как описывает Решетовская то, что увидела, появившись в части:
«Большая сковорода отлично поджаренной картошки с американской тушёнкой соблазнительна, после ростовского хлеба из кукурузы.
У себя на батарее Саня был полным господином, даже барином. Вверенный ему «народ», его бойцы, кроме своих непосредственных служебных обязанностей, обслуживали своего командира батареи. Один переписывал ему его литературные опусы, другой варил суп, мыл котелок, третий вносил нотки интеллектуальности в грубый фронтовой быт».
Супруга прогостила у мужа три недели, и тот же сержант Соломин доставил её обратно в Ростов в целости и сохранности.
Перечислять военные подвиги Солженицына далее не имеет смысла, потому прейдём к вопросу, за что капитан Солженицын попал, заметьте, не в штрафбат, а в глубокий тыл — на «шарашку».
Генерал-майор в отставке Александр Пыльцын вспоминал, что в марте 1945 года после тяжёлых боёв за немецкий Штаргард штрафбатовских командиров поразило сообщение батальонного «особиста» Глухова о том, что в войсках был разоблачён и арестован командир артиллерийской батареи, создавший антисоветскую группу, собиравшуюся организовать свержение Сталина.
На шутливое предложение взять провинившегося в свою роту на перевоспитание, «особист» пояснил: этот артиллерист — политический арестованный, и его от фронта увезут подальше, чтобы он не сбежал к противнику. К тому же следовало разобраться с теми, кого он сдал, а это очные ставки, допросы и т.д.
Риск, конечно, был большой, но математик просчитал вероятность остаться в живых и пришёл к логичному выводу — суживающееся кольцо вокруг столицы Германии резко увеличивает вероятность гибели любого, кто находился на фронте.
Тогда и появилась идея, не пожалев друзей и знакомых, разыграть фарс наличия некой группы единомышленников, посягающих на Сталина.
Этот план был прост и легко осуществим – требовалось всего лишь направить по адресам знакомых людей письма обличительного содержания. Ведь когда придут к товарищу и спросят, знаете ли вы капитана Солженицына и находитесь ли с ним в переписке – отпираться будет невозможно.
С другой стороны, какой друг пойдёт закладывать своего одноклассника, получив письмо бредового содержания?
Как офицер, Солженицын конечно же знал, что вся фронтовая переписка проходит цензуру, но прикинулся валенком и начал строчить письма знакомым и даже родне.
У себя в полевой сумке он, смешно сказать, носил так называемую Резолюцию № 1, где чёрным по белому было написано:
«Наша задача такая: определение момента перехода к действию и нанесение решительного удара по послевоенной реакционной идеологической надстройке». И далее: «Выполнение всех этих задач невозможно без организации. Следует выяснить, с кем из активных строителей социализма, как и когда найти общий язык».
И этот спектакль сработал.
Не стоит удивляться, если план в подходящий момент был доведен знакомым «особистам», а те проявили бдительность и, конечно же, получили за своё усердие награды.
Школьные друзья Солженицына Кирилл Симонян, Николай Виткевич свидетельствовали на следствии, что он «заложил» буквально всех. К примеру, Виткевич якобы «с 1940 года систематически вел антисоветскую агитацию», а Симонян и вовсе был представлен как «враг народа, непонятно почему разгуливающий на свободе».
Даже свою жену, Наталью Решетовскую, школьную подругу Лидию Ежерец и случайного попутчика Власова Солженицын указал как своих сообщников, членов «оперативной пятёрки».
Ознакомившись с такими «откровениями», заместитель начальника Главного управления контрразведки «Смерш» генерал-лейтенант Бабич распорядился немедленно арестовать командира батареи звуковой разведки капитана Солженицына и доставить его в Москву.
9 февраля Солженицын был арестован и отправлен согласно предписанию. Вскоре стали допрашивать и «заговорщиков».
Следствие по его делу длилось почти полгода.
Следователь Балдасов, допрашивавший арестованного Николая Виткевича, показал ему собственноручные показания друга детства, из которых следовало, что не он, Солженицын, а Виткевич и Симонян в компании с Решетовской по сговору с Власовым «сколотили преступную группу, которая давно и регулярно занимается клеветой на руководителей партии и правительства».
Балдасов дал почитать солидную тетрадь в 52 страницы и Кириллу Симоняну. В ней доказывалось, что «он, Симонян, с детства был настроен антисоветски, духовно и политически разлагал друзей и особенно — Солженицына, пытался создать нелегальную организацию... С 1940 года систематически вёл антисоветскую агитацию, разрабатывал планы насильственного изменения политики партии и государства, злобно клеветал на Сталина».
После допросов стало ясно, что все эти измышления высосаны из пальца. Блеф был настолько очевиден, что «заговорщиков» не посадили.
Однако из деликатного положения нужно было выходить, и враль по любому должен был понести наказание. К тому же, Солженицын пошёл на сделку и согласился на роль «стукача». Во всяком случае факт подписки о сотрудничестве с органами под кличкой «Ветров» он не отрицал.
Взамен ему в августе 1945 года впаяли всего 8 лет по статье 58.10 «без конфискации имущества и лишения наград» и через лагерь Новый Иерусалим в сентябре направили строить жилые дома на Калужской заставе в Москве (без конвоя).
Решетовская вспоминала, что «муж в перспективе метил всё-таки попасть «на какое-нибудь канцелярское местечко. Замечательно было бы, если б удалось...». Вскоре подписка о сотрудничестве привела его в «Марфинскую шарашку», где учёные занимались секретными исследованиями, понятными математику Солженицыну.
Став потом известным писателем, агент «Ветров» уверял, что ни на кого не доносил. И это при том, что за послабления нужно было отрабатывать. Без всяких вопросов, иначе — Колыма.
Вот фрагмент, как сам Солженицын описывает свою жизнь в то время:
«Ах, ну и сладкая жизнь! Шахматы, книги, пружинные кровати, пуховые подушки, солидные матрацы, блестящий линолеум, чистое белье… Почти четыре шага можно сделать в прогулке от окна к двери. Нет, серьезно, эта центральная политическая тюрьма — настоящий курорт».
Но как в сказке у Пушкина о золотой рыбке Солженицыну этих благ оказалось мало, а может учёные раскусили и стали сторониться.
По официальной же версии он якобы «повздорил» с начальством и 19 мая 1950 года был отправлен в Бутырскую тюрьму, а откуда — в особый лагерь «Степлаг» в Экибастузе. Здесь ему по заданию администрации лагеря надлежало следить за заключёнными бандеровцами.
Приведём фрагменты наиболее известного подвига секретного осведомителя «Ветрова» под названием «Экибастузский донос»:
«Сов. секретно. Донесение с/о от 20/1 -52 г.
…Выяснилось, что 22 января з/к Малкуш, Коверченко и Романович собираются поднять восстание. Для этого они уже сколотили надежную группу, в основном, из своих — бандеровцев, припрятали ножи, металлические трубки и доски»…
«Ранее я уже сообщал, что бывший полковник польской армии Кензирский и военлёт Тищенко сумели достать географическую карту Казахстана, расписание движения пассажирских самолетов и собирают деньги. ...По-видимому, хотят использовать его для побега. Это предположение подтверждается и словами Мегеля «а полячишка-то, вроде умнее всех хочет быть, ну, посмотрим!»...
«Еще раз напоминаю в отношении моей просьбы обезопасить меня от расправы уголовников, которые в последнее время донимают подозрительными расспросами. Ветров.»
За доносом последовал расстрел 30 заключенных, а «засветившийся» агент был упрятан в лагерный лазарет, а затем переведен в другой лагерь.
Таким же образом проходила жизнь Солженицына и в других местах заключения.
В лагере у него обнаружилось заболевание. После операции 13 февраля 1953 года Солженицына выпустили на свободу. Действительно ли он болел или опять договорился с врачами, установить теперь невозможно.
Как гласят официальные источники, на лагерном «курорте» Солженицын «полностью разочаровался в марксизме, со временем склонился к православно-патриотическим идеям», писал стихи и поэмы, заучивая их наизусть.
Почему в лагерях, а не раньше – вопрос. Авторы публикаций видимо полагали, что лучше ненависть представить разочарованием — так звучит убедительней. К тому же, легче побуждать других «разочаровываться» и находить отмазку своему двуличию.
После освобождения Солженицына направили в «вечную» ссылку в Казахстан, где он работал в сельской средней школе учителем математики старших классов и ждал своего часа.
Здесь у него вновь обнаружили коварную болезнь – рак, и в январе 1954 года отправили в Ташкент на лечение. Вновь произошло чудо — уже в марте безнадёжно больной выписался вполне здоровым. Об этих чудесах исцеления всякий можете прочитать в его повести «Раковый корпус».
С началом хрущёвского правления Верховный Суд СССР освободил Солженицына без реабилитации «за отсутствием в его действиях состава преступления».
В столицу он расчётливо не поехал, а решил подождать лучших времён в деревне Мальцево Владимирской области. Здесь он преподавал в школе математику и физику.
Там же в 1956 году он вновь воссоединился со своей первой женой Натальей Решетовской, случайно повстречав её на вечеринке у друзей.
Их новая жизнь не сложилась. Бедная женщина после аборта, на котором настоял муж, не могла иметь детей и тихо прожила с ним почти 12 лет, пока ей не нашлась замена.
Опережая события, заметим, что в августе 1968 года на волне скандального успеха и общения с инакомыслящими Солженицын познакомился с другой Наталией – диссиденткой Светловой. У них завязался роман, который мог трагически закончиться для 50-летней больной жены, которая поначалу отказалась дать согласие на развод.
Дошло до того, что она попыталась покончить с жизнью, приняв три десятка таблеток мединала.
И на этот раз Солженицыну чертовски повезло.
Работая в полной тишине по ночам, он случайно сбросил книгу со стола и зашёл в соседнюю комнату поинтересоваться, почему жена, как обычно, не среагировала на шум. Увидев остатки снотворного на столе, он срочно позвал жившего по соседству врача, а тот – «скорую помощь». Три дня женщина находилась в коме и еле выкарабкалась с того света.
В июле 1972 года развод Солженицын всё же получил, бросив теряющую зрение жену.
Везде при случае пишут, что Наталья Светлова через какое-то время приезжала к Решетовской просить прощения и оплачивала услуги сиделки для ослепшей женщины. Пусть это «благородство» остаётся на её совести. Из виденного по жизни смею полагать, что вряд ли у разлучницы скребли кошки на сердце. Надо было делать вид благопристойности. В этом она Солженицыну была, как никто, под стать. Такой она остаётся и сейчас.
Однако вернёмся к концу 50-х.
6 февраля 1957 года наступил долгожданный час — решением Военной коллегии Верховного суда СССР Солженицына реабилитировали.
С июля 1957 года он переезжает в Рязань, где работает учителем физики и астрономии в школе и начинает присматриваться к хрущёвской «оттепели».
В тот период Хрущёву очень нужна была писательская поддержка критики культа личности Сталина, и вполне умеренный рассказ Солженицына «Один день Ивана Денисовича», опубликованный в 1962 году с ведома ЦК в журнале «Новый мир», стал настоящей сенсацией. Понятно, что наиболее острые места из рассказа Солженицын предусмотрительно изъял.
Волна громких похвал имела результат — 30 декабря 1962 года его принимают в Союз писателей СССР.
Солженицын, понимая, что попал в точку – рассказ сразу же напечатали за границей и вокруг его особы начался ажиотаж — вновь начинает двигаться по лезвию бритвы в сторону создания скандальной славы.
В дальнейшем творчестве он активно пользуется обкатанным приёмом – в печать предлагает свои произведения в урезанном виде, в то время как на Запад и в самиздат стали попадать полные версии написанного.
Если при правлении Хрущёва немилость к Солженицыну была терпимой и препятствия его деятельности были связаны главным образом с цензурными проблемами, то при Брежневе и утвердившемся в КГБ Андропове чаша терпения властей переполнилась. Да и Солженицын сам давал повод для недовольства.
В мае 1967 года он разослал «Письмо съезду» Союза писателей СССР, которое не только взбудоражило интеллигенцию, но и подогрело Пражскую весну в Чехословакии.
В 1968 году, когда на Западе были опубликованы романы «В круге первом» и «Раковый корпус», Солженицын опять оказался в фокусе критики, и 4 ноября 1969 года его исключили из Союза писателей СССР.
На Западе, конечно же, помогли усугубить ситуацию и в 1970 году выдвинули его на Нобелевскую премию, хотя от первой публикации до получения премии прошло всего восемь лет и подобных случаев в практике Нобелевского комитета не было.
Вспомним обстоятельства сравнительно недавнего присуждения Нобелевской премии журналистке Светлане Алексиевич и отметим полную аналогию с тем, что творилось тогда.
Правда, у Солженицына хватило мужества признать, что премия была политически мотивированной. Да и времена тогда были другие – ещё здравствовали писатели и поэты, внёсшие гораздо больший вклад в русскую литературу.
Солженицын это понимал, потому и играл роль «моя хата с краю», хотя отказываться от премии не стал – без поддержки Запада он существовать бы уже не смог.
В открытый конфликт вылилась история с очередным романом Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ», где наряду с достоверными фактами содержались откровенные домыслы и преувеличения.
После интервью писателя иностранным корреспондентам, 23 августа 1973 года сотрудники КГБ задержали одну из помощниц Солженицына - Елизавету Воронянскую и выяснили, где находится экземпляр рукописи этого романа. Эмоциональная дама не нашла другого выхода, как повеситься, и эта трагическая история тут же стала достоянием общественности, включая зарубежную.
Страсти разгорелись нешуточные.
Мало того, что эмигрантское издательство ИМКА-Пресс приступило к печатанию злополучного романа, а «голоса» на все лады расписывали обстоятельства его передачи за рубеж, Солженицын отправил руководству СССР «Письмо вождям Советского Союза», в котором призвал отказаться от коммунистической идеологии и сделать шаги по превращению СССР в русское национальное государство.
Как можно было превратить многонациональный Советский Союз в такое государство, он и сам не знал.
Касаемо количества убиенных в ходе репрессий тоже вышла промашка, так как статистика роста населения СССР никак не могла подтвердить цифры оглашаемых потерь.Вспомним скандальные публикации Зенона Позняка времён перестройки о якобы найденном захоронении от 200 до 250 тысяч жертв НКВД в Куропатах и отметим один и тот же почерк.
Разница только в том, что в России с жертвами репрессий более-менее разобрались, а у нас эти грабли колотят белорусскую интеллигенцию до сих пор.
Публикация «Архипелага» за рубежом стала последней каплей, после чего пошли прямые действия властей.
7 января 1974 года вопрос о поведении Солженицына был вынесен на обсуждение Политбюро ЦК КПСС, где Юрий Андропов предложил выдворить его из страны в административном порядке. Хотя голосованием было принято решение об аресте и ссылке, Андропов решил по-своему — 12 февраля 1974 года недавнего триумфатора обвинили в государственной измене и выслали из страны.
Как он себя там вёл и чем отличился – весьма подробно изложено в книге чешского писателя Томаша Ржезача «Спираль измены Солженицына», которая находится в открытом доступе в интернете. Отмечу лишь, что Солженицын успел своим поведением восстановить против себя и диссидентов, и правительства ряда стран.
Но ему вновь, как всегда, повезло. Добивавший великую страну перестройкой Горбачёв восстановил его в 1990 году в советском гражданстве, а в декабре за «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицын получил Государственную премию РСФСР.
В августе 1991 года Советский Союз развалился, и рассорившийся на Западе Солженицын начинает задумываться о том, как вернуться в Россию и непременно — на белом коне.
Первым делом нужно было придать внешности сообразный вид, потому обрамлявшая лицо рыжая флибустьерская бородка была превращена в длинную заострённую к низу бороду русского Баяна.
Начало всероссийской череды визитов было положено в конце мая 1994 года, когда Солженицын с семьёй прилетел из США прямо в Магадан, где своим творчеством присутствовал постоянно. Толпы зевак и интеллигентов, собравшихся не без подмоги и личного участия властей, с помпой встречали и провожали новоиспеченного пророка Отечества, следовавшего из города в город.
Закончилось путешествие в Москве. В столице антураж несколько был подпорчен коммунистами, которые встретили Солженицына с плакатами нелицеприятного содержания. Не рады ему были и либералы из «Демократического выбора России», проголосовавшие против его выступления в Государственной Думе.
Однако Борису Ельцину на это было наплевать.
Перед приездом писателя он подарил Солженицыну на правах пожизненного наследования государственную дачу в «Сосновке-2» с участком площадью свыше 4-х га.Остановилась семья писателя в квартире на Козицком переулке и тут же принялась за строительство на даче двухэтажного кирпичного особняка с галереей, камином и другими прибамбасами. На стене в библиотеке были вывешены портреты Столыпина и Колчака.
Звания и награды посыпались как из ведра.
В 1997 году Солженицына избирают ни много, ни мало в Российскую академию наук, через год награждают орденом Святого апостола Андрея Первозванного, от которого он отказался, неожиданно заявив, что от власти, доведшей Россию до гибельного состояния, ему наград не нужно.
В подкрепление своего «фе» он тут же написал большой мадригал под названием «Россия в обвале», в котором камня на камне не оставил от приватизации и других деяний гайдаровского правительства, что не помешало ему получить академическую Большую золотую медаль имени Ломоносова.
Ещё совсем недавно призывавший к обострению холодной войны, Солженицын оценил обстановку и совсем по-ленински сменил риторику, заявив об опасных манёврах НАТО, пытающегося окружить Россию и добиться потери ею суверенитета.
Нет сомнений в том, что доживи он до нашего времени, собирательство русских и инородных земель в мощное если не государство, то альянс, стало бы первым делом его агитации.
Власть с пониманием восприняла этот разворот и в 2007 году наградила Солженицына Государственной премией «за выдающиеся достижения в области гуманитарной деятельности». Сообщить об этом к писателю ездил сам Путин.
Более того, правительством была учреждена литературная премия его имени для награждения писателей, «чьё творчество обладает высокими художественными достоинствами, способствует самопознанию России, вносит значительный вклад в сохранение и бережное развитие традиций отечественной литературы».
К сожалению, литературное творчество сегодня таково, что награждать-то и некого. Хотя на безрыбье и рак – рыба.
Последние годы жизни Солженицын заботился об издании самого полного 30-ти томного собрания своих сочинений и учредил фонд своего имени, который, конечно же, возглавила его жена.
3 августа 2008 года на 90-м году жизни он скончался в своём загородном доме от острой сердечной недостаточности.
Похороны собрали множество именитого народу, включая Горбачёва, Путина, Примакова и многих других российских деятелей новейшего времени. 6 августа 2008 года после заупокойной службы его прах с воинскими почестями был предан земле в некрополе Донского монастыря рядом с могилой Василия Ключевского.
Подводя итог, прошу, господа, не судить меня строго за то, что Солженицын как претендент на роль спасителя русского Отечества прописан не теми красками, которыми следует поминать покойного.
Если судить по критериям того типа гражданина, который взращивается буржуазным обществом, Солженицын идеален, так как воплотил все черты человека, правдами и неправдами добивавшегося своего.
Его изобретательность, работоспособность, чувство момента и мгновенная реакция могут вызывать только восторг.
Благодаря многим годам упорной работы над оттачиванием своего литературного мастерства, Солженицын добился искомых результатов. В этом нет никакого сомнения.
Его романы и повести читаются легко. В них наличествует немало литературных находок, которые подчёркивают авторскую индивидуальность.
Однако нам, людям старшего поколения, по советской привычке интересно не только это. Нам важно то, что представляют из себя прописанные образы в его литературных сочинениях, какую воспитательную функцию они несут и какая польза от них тем, кто грядёт нам на смену.
С точки зрения культивации ненависти к советскому прошлому Солженицын сделал прорыв, с которым никто сравниться не может. В своём круге он – первый.
Но я задам всего лишь несколько вопросов, на которые прошу читателя ответить вовсе не мне, а самим себе:
☞ Есть ли у вас потребность читать и перечитывать Солженицына?
☞ Какие образы, описанные в его произведениях, могут служить примером для воспитания подрастающего поколения?
☞ Большой ли на Солженицына читательский спрос?
☞ Разобран ли автор на цитаты и ходят ли в народе удачные реплики персонажей из его произведений?
☞ Может ли ложь быть инструмент получения популярности и общественного признания?
☞ Есть ли у Солженицына как пророка Отечества своя школа последователей, добивающихся устройства российского общества в соответствии с его представлениями?
☞ Что из Солженицына позаимствовано властью для совершенствования управления обновлённой Россией?
☞ Может ли об Отечестве рационально рассуждать человек, воспитанный в безотцовщине?
☞ Стоит ли в совокупности ответов на поставленные вопросы использовать творчество Солженицына в учебных практиках?
И последнее.
В моём понимании сегодняшняя российская власть продолжает опираться на Солженицына только потому, что интеллигенция, как это было всегда, или смотрит ей в рот, или отвернулась от неё.
Ей, власти, не нужны писательские изыски на тему общественной морали, нравственности и обустройства жизни. Она уже сформировала свои представления, и проталкивает их в жизнь с позиций собственной устойчивости, что вполне объяснимо, так как время жертвенников давно прошло.
Автор - ВАЛЕНТИН АНТИПЕНКО (Минск)
источник: https://imhoclub.by/ru/material/v_svoem_kruge_pervij
Оценили 0 человек
0 кармы