ОНФ поставил диагноз

Худший кошмар — испытать на себе отечественную медицину. По крайне мере, так утверждают либералы.

Однажды это произошло со мной, когда ваш непокорный загремел во 2-ю Люберецкую больницу с воспалением лёгких. Помню, в общей палате лежали семь русских мужиков: отставной офицер, водитель скорой помощи, армянин-торговец… И помню, сосед напротив любил изводить зажигалкой тараканов, которые лезли из вентиляционной решётки, — дурман медикаментов сопровождался ароматом палёного хитина.

Дело происходило в декабре 2007-го, в день парламентских выборов. Я тогда учился на третьем курсе Литинститута, выступая умеренным оппозиционером (хотя и находя некоторые изъяны в основах вероучения: почему, допустим, Джохар Дудаев — защитник свободы и демократии, увековеченный площадью в красавице Варшаве; а столь похожий на него Радован Караджич — буэ, презренный сепаратист, не достойный и крохотного геонима?)

В палату заходит комиссия — выборы же! — предлагая исполнить гражданский долг. Русские мужики (ну вот эти: краснодеревщик, токарь, еврей-бухгалтер) шумно волеизъявляют. За некоторых, совсем лежачих, расписываются члены ТИКа.

Все мои соседи, все семеро, поддержали партию президента. Никто их не понукал, никто не науськивал. Это был тот самый народ, вышедший на Поклонную пятью годами позже; те самые «едроботы», которых ты, мой либеральный брат, усиленно презираешь.

Говорят, вместе с болезнью Бог посылает и осознание: в моём случае — принятие реальности пресловутого «путинского большинства». Которое так же, как ты, жаждет перемен, и которое так же, как ты, не приемлет окружающий мир.

Да, их ярость, подобно твоей, выливается в действие. Но твоё предпочтение — создавать инновационную экономику, скача в вышиванке на майдане; тогда как их выбор — с нуля возводить новый космодром и спасать леопардов на русском Дальнем Востоке.

Я вспомнил тот эпизод, побывав на форуме «За качественную и доступную медицину» под эгидой ОНФ.

За последние годы сокращено около 90 тысяч медработников — однако на село переехали 15 тысяч молодых специалистов по программе «Земский врач».

«Земский врач» — во всём этом есть нечто от юного Булгакова, от моральных императивов Чехова — нечто от большой и уютной классической русской литературы.

Я вспоминаю следующий год. Август 2008-го, центр микрохирургии глаза. После коррекции близорукости доктор мигает лазером, приваривая отслоившиеся лоскутья моей сетчатки. Доктор советует, как можно заплатить меньше: ему на руки — вместо больничной кассы.

Ликвидировано 659 фельдшерско-акушерских пунктов — но количество перинатальных центров перевалило за сотню.

Через месяц я прочту статью в федеральном журнале, где главврач этой же глазной клиники сокрушается: денег нет, выкручиваемся еле-еле.

Я хочу написать о медицинском форуме ОНФ ироническую колонку в духе Андрея Колесникова, но жанр околокремлёвских сарказмов отправился в Лету вместе с Владиславом Сурковым: сейчас рулят художественная документалистика, псевдоисповедальная искренность.

Я беседую здесь же, на выставке при форуме, с молодым учёным из-под Зеленограда.

— Мы впервые в России создали носимый аппарат вспомогательного кровообращения, — сообщает он.

— Чтобы что?

— Цель разума — Космос. Эта цель таится в архитектуре древнерусской церкви Покрова на Нерли, эта цель явлена в прозрениях русского космизма, Фёдорова и Вернадского. При низкой гравитации Луны или Марса метаболические процессы протекают иначе: мы проживём дольше — вечно.

При воспалении лёгких обычно ложатся на две недели. Не зная о моей госпитализации — смартфона тогда не имел, — друзья из Владивостока послали с проводником поезда некие материалы (их деликатную суть не могу передать кому-либо даже и семь лет спустя). Я просыпался от тяжести пропитанного потом одеяла, а поезд проезжал Вторую Речку, Бикин, станцию Ерофей Павлович — однако моя температура не падала.

Я не фиксирую выступления Ольги Тимофеевой и других лидеров ОНФ — через полминуты всё равно вывалятся в твиттер, чьи пользователи сами отберут и опубликуют лишь наиболее важное: «фронтовики» запустили проект по контролю качества здравоохранения, 45% майских указов президента в соответствующей сфере не выполнены.

Поезд минует Байкал, Уральские горы, церковь Покрова на Нерли — неделя истекает, и в полубреду я не могу восстановить истинную хронологию событий: кажется, я слышал от кого-то о той церкви раньше, или же, напротив, это произойдёт потом? Успеть на вокзал до прибытия — жизнь, остаться в больнице — нет.

Нетвердой рукой пишу главврачу заявление об уходе.

Центр ОНФ «Народная экспертиза» будет осуществлять мониторинг обеспеченности лекарствами.

Я на вокзале, поезд уже пришёл. Боясь лишиться всего, бегу к нужному вагону. Доклад ОНФ у меня руках, и я совершенно выздоровел.

Эдвард Чесноков