Детское, счастливое, моё :)от Эльмаровны

Помню, как просыпалась в детстве утром.

 Зимнее, морозное яркое, как у Пушкина. В школе хорошо училась, стихи все на пять знала, голова сразу же выдает на поверхность: «Бразды пушистые взрывая…»Чем же я буду пушистые бразды взрывать? От кибиток уже лет пятьдесят, наверное, никаких следов. Санки самой катать?

Дед у меня был волшебник, наверное…Потому что через пару минут зашел в дом, впуская клубы душистого морозного пара, увидел меня бодрствующей и, улыбаясь так, как улыбался только мне, сказал: «Вот, Алёнушка, лыжи нашел тебе. Пойди после завтрака, на лугу покатайся, погода, глянь какая!» А вы говорите…Конечно, волшебник.

После завтрака прошу бабулю разрешить мне надеть куртку, а не шубейку, ну что бы по-спортивному выглядеть, и шапку вязаную. Можно?

Бабушка волшебнее дедушки, дает мне мамин свитер и меховую безрукавку. День уже удался, а впереди еще и целое путешествие.

Так, все, поехала.

Дом стоит близ окраины поселка. Через три двора спуск на луг. Заливает его весеннее половодье, тогда вода заходит даже на окраинные огороды.А сейчас, зимой, это два километра заснеженной равнины, по которой можно идти и представлять себя, например, полярником.

Иду. Солнце поднимается и улыбается мне, снег блестит так, как может сверкать только в детстве. Бриллиантовыми искрами, отражая каждым кристалликом свет, он выдает такую неописуемую словами и совершенно ослепительную красоту, что я тут же начинаю бубнить Пушкина. И, забывая, что я полярник, становлюсь, на минуточку, то ли учителем литературы, то ли артисткой из «Голубого огонька».

В кармане горбушка хлеба с солью, в тетрадный листочек завернута. Вот, можно еще и в партизан поиграть, ну, как будто я на задании, возвращаюсь в лес, в деревне мирные жители хлебушка дали. Разведчица, одним словом.

До реки еще далеко, кое-где из снега торчат кустарнички, высохшие камыши покачиваются от налипшего снега, тяжелые, согнутые.

Никого кругом. Останавливаюсь, оглядываюсь на дома, уже далековато ушла, но никакого страха нет. Достаю горбушку хлеба, откусываю, вот откуда бабушка знает, что это так вкусно, есть на морозе подсоленный кусочек хлеба?

Ну что, вперед?

Теперь я уже лыжный чемпион, подкрепившись, иду на рывок, и вот я на берегу реки. Берег местами обрывист, но я-то хорошо знаю, где мы летом валяемся на песке, спускаюсь, и захожу на лед.

Лед, конечно, под снегом, но снега не много, по ровной поверхности его раздувает ветром, делаю несколько шагов и вижу полынью. Не рядом, но близко, и в этот момент слышу тихое потрескивание под ногами, точнее под лыжами…

Ощущение страха было таким отчетливым, что я услышала, а не почувствовала удары сердца.

Пытаюсь двинуть лыжи задним ходом, снег рыхлый – они зарываются.

Так, стоп. Надо развернуться. Медленно, рисуя на чистом снегу астру или георгин какой-то, разворачиваюсь. Треск есть, какой-то ворчливый, не громкий. Не дыша, двигаю лыжи по очереди, не опираясь на палки, ума хватает понять, что так можно проломить лед.Три шага, четыре, … тут точно уже не река, берег. Снимаю лыжи и по сугробам поднимаюсь на высокий берег.

Остановилась, посмотрела.

Полынья большая, какая-то подозрительная, языком тянется к дальнему берегу. Страх становится другим, трепещущим. Теперь боюсь, что узнает дед. Хорошо бы не узнал.Подводить его стыдно.

Путь домой, по своей лыжне, не вернул утреннего настроения, забылись все игры, и не таким добрым было солнце, и снег не сверкал алмазиками.

Всё спасли мои румяные с мороза щеки. Бабушкина, с прищуренными глазами, улыбка: «Ну что, аппетит нагуляла? Ты к реке-то не ходила?»

- Нет, - говорю, - не ходила. А покушать есть?

- Да пойдем, накрывать будем на стол. Сейчас, Дружка покормлю. Переодевайся, иди.

Соседский мальчик следующим летом утонул на том же месте, где была полынья, маленький, лет семи. 

 Послесловие: этот маленький рассказ уже был опубликован здесь на сайте, имя героини изменено - потому что оно моё...