Вернулись рыбаки. Рыбки, хоть и немного, но принесли, давай мы уху варить. А два друга всё разминаются водочкой. Настроение бодрое, погода славная, рыба ловится. Хорошо всё!
В общем, бутылочка водочки кончилась.
- Давай, Вася, спирту разведем! – предлагает дядя Володя.
- Можно – соглашается папа. – Жара вон спадает, вроде. Да потом пойдем , еще половим. Леночка, принеси из реки водички, нам с дядей Васей для дела надо.
Принесла, вода прозрачная, холодная, в самый раз для химических реакций.
Тут подоспела уха. Сидят, словно на картине Перова, уху прихлебывают, планы строят. Но не встают. Сморило их на жаре всё- таки. А солнце всё в зените. Дело-то в июне, к солнцестоянию календарному.
День неспешно катится. Разговоры, чай с рафинадом вприкуску, колбаса на веточках с дымком.
Умиротворение и тишина.
Отдых дело непростое, если удочки взяты. Пришлось подниматься, до воды шагать, червей подкопали тут же, под кустарником, и ушли рыболовы.
Спустя время вернулись, в котелке всей добычи – один сижок, маленький, даже не маленький, а крошечный, размером с кильку, или мойву, не крупную… Как он в протоке вообще мог оказаться? Дядя Володя присел у костра, вытащил рыбку эту за жабры из воды, голову оторвал и рюмочку этим сижком закусил. Сырым, да. Потом хлебца щипнул, солью посыпал, зажевал и крякнул: «Хорошо»!
Ну а что с ним делать? С сижком тем? Мал, глуп, но пойман и съеден.
В общем, посидели мы с мамой, попили чаю, мужчинам оставили в плошках уху, воды из протоки, для химических реакций, и спать пошли, в палатку.
Разбудил нас жуткий храп. Переливы его тонули в подпевающих трелях храпа второго, нежнее и переливистее первого. Хихикнули в полголоса, пытаемся уснуть, пока рассвет не занялся, нет, невозможно. Храп круче богатырского и вражеского. Свой, родной, посконный. Прислушались. А музыкально звучат ведь в дуэте, недаром папа в молодые годы пел со сцены Дома Культуры!
Дядя Володя храпит, бодро и басовито, а папа будто на подпевке, на тон или два повыше вторит, трели только что не соловьиные, а такие нежно-пузыристые, будто маленький ребенок пузырь из слюнок надувает и гулит.
Вылезли из палатки, посмотрели - лежат богатыри наши от костра на две стороны и спят, ни комары им не мешают, ни предрассветная свежесть, ни босые ноги, с которых обувь сняли вместе с носками.
- Хрррррррррррр, - один из них.
- Тррррррррррррру, - второй отвечает.
В общем, начинаем утреннюю зарядку, до рассвета уже и чай сделали, и булку на угольках подрумянили, намазали вареньем – красота опять.
Проснулись рыбаки не рано, видно, засиделись допоздна, говорю же, ночи белые, разговоры длинные.
Проснулись и что-то тяжесть в них какая-то подозрительная, не поднимутся никак с четверенек-то.
- Вася, - говорит один - надо бы воды холодной на голову полить, что-то тяжелая голова.
- Да, Вася, - говорит второй, - надо бы похмелиться, что ли.
- Не могу, - говорит первый.
- Лена, принеси водички, холодной, а то у нас только чай.
Принесла им водички, и что обнаружила, пока ходила, вода за ночь очень сильно упала, почти на метр от прежней кромки отошла, и совсем мелко там, вода зачерпывается с листиками-травинками.
Измученные похмельем, жарой, которая навалилась вдруг с утра и нещадно, поливают друг другу голову из ковша, один видит, что в ковшике плавают какие-то былинки, или насекомые, просит:
- Вася, не лей мне на голову этих букашек. Мы же не знаем, кто это.
- Я осторожно, Вася, я их вот отгоняю рукой от края, чтобы на тебя не вылить.
К слову сказать, кружка и вода те же самые, что вчера были использованы для химических реакций. Но голова болит сильно и помнить об этом не хочет.
Неосторожно опохмелившись вместо горячего завтрака, друзья, наконец, сообразили, что протока это вовсе и не протока, а заливная балка, из которой вода стремительно уходит, обнажая берег, траву, болотные кочки и всякое неживое, после коровьего стада.
Ну да, бывает, всё же биологически чистое. А бактериологически – время покажет, кто что пил, и кто что съел.
Порассуждав на тему экологической близости к природе, друзья скомандовали общий сбор и решили, что нужно перенести палатку и лагерь чуть подальше, туда, где еще большая вода, и ближе река, и «давайте, девчата, быстрее все собирайте, потому что солнце жарит, а там и кусты гуще». А сами пока еще по рюмочке, для пущей дезинфекции.
Начали собираться. Мы с мамой. Палатка, посуда. Продукты, спальники, теплые вещи. Вода в канистре. Уха в котелке. Удочки и черви в банке. Дядя Володя и папа. Ещё трость с протезом. Собрались. Пошли.
Ну, это я, конечно, преувеличиваю очень, пошли - это не в тот раз было. Поползли. Дядя Володя нёс на спине палатку и рюкзак с теплыми вещами, папа шел из последних сил, мы с мамой тащили охапки сумок и кастрюль короткими перебежками. Благо, что расползтись рыбакам было некуда - в десяти-пятнадцати метрах от нашей стоянки был забор из жердей, такие делают, чтобы скотина не разбредалась по полям и не выходила на трассу. Вот, ограниченные слева водой, а справа жердями, мы передвигались, как мы думали, к лучшему привалу. Всей дороги было метров пятьсот, примерно.
Оттащив кастрюли-сумки метров на пятьдесят, мы оставляли их посреди полянки, и возвращались за тем, что осталось позади. Зрелище то ещё. Мама тоже родилась и выросла на Севере. Потому ругается виртуозно. Но даже её словарного запаса не хватало, чтобы выразить весь восторг ситуацией.
Часа за два, боюсь ошибиться, может ранее, мы добрались до места, где силы рыбаков покинули окончательно.
Сказано было просительно, не командирским голосом:
- Вот здесь остановимся, костер слева, палатку справа, мы пока посидим, - это дядя Вокка мой план адаптации унесённых спиртом нашептал.
Часть 1 https://cont.ws/@elena151/1234...
Оценили 40 человек
85 кармы