Итогом абсолютно идиотских кампаний запрета свободной торговли, раскулачивания и коллективизации стало катастрофическое падение производства продовольствия в СССР. Для сравнения: только в 1958 г. стране удалось превысить уровень 1928 г. по основным видам животноводства. Прямым следствием этого стал самый страшный за всю тысячелетнюю историю России голод в начале 30-х годов, затронувший практически всю страну, когда умерли не менее 7 млн. человек. Последствия этого голода сказывались примерно до 1937г., периодически вызывая серьезные региональные голодовки. Власть додумалась даже закрыть городские рынки, на которых крестьяне традиционно продавали горожанам свою продукцию. Рынки были вновь открыты только после восстания оголодавших рабочих Вичуги в 1932г. Власть сознательно отказалась от предложений западных гуманитарных организаций о продовольственной помощи. Из речи Сталина на Апрельском 1929г. пленуме ЦК/ЦКК: «...О наших хлебных затруднениях наговорили здесь кучу небылиц... Различные капиталистические группы… сулят нам продать хлеб в кредит… И вот задача состоит в том, чтобы проявить нам должную стойкость и выдержку… и показать капиталистическому миру, что мы обойдемся без ввоза хлеба…»
Архивный документ: письмо врача Звенигородской районной больницы Киевской области П. Блонского наркому здравоохранения УССР С.И. Канторовичу о положении в районе в связи с голодом.
"<…> Положение Звенигородского р[айона] и соседних с ним непосредственно наблюдаю как врач, а об остальных сужу со слов очевидцев. Кратко говоря, по селам и мелким городам - один сплошной ужас. Нищета невероятная, постоянный массовый голод. Массовая смертность от голода. Около 30 % населения сел истощены от голода или опухли. Рождаемость сведена до необычайно малых размеров. Недоедание, некрофагия(37) стали частым явлением. В селе почти не видно ни собак, ни кошек - все съедены. Преступность увеличилась до невероятных размеров. Голод приводит к таким преступлениям, о каких раньше не слыхали. Я уже не говорю о знаменитом срезывании колосков. Все (не только крестьяне) сделались ворами от недоедания. Попрошайничество небывалое. "Спекулянтов", или лучше сказать "людей воздуха" (т.е. занимающихся тем же, чем занималась до недавнего времени еврейская беднота в местечках), развелось невероятное количество. Арестов производится страшно много; тюрьм не хватает: в Звенигородке на днях тоже открыли тюрьму, закрытую 8 лет назад. <…>
Суд функционирует вовсю. Немало арестованных при милиции умерло. За один 1932 г. разбежалось в разные части СССР тысяч более 10 тыс. из Звенигородского района. Разрушенных построек жилых и хозяйств в Звенигородке и по селам чрезвычайно много; по улицам много пухлых, истощенных. Словом, положение не лучше, чем после нашестви жестокого неприятеля, военной осады или стихийного бедствия. <…>
Для борьбы с голодом кое-что делалось и в прошлом году, но делалось это как-то, я бы сказал, неофициально. Нельзя было даже говорить о голоде, "стыдливость" одолела. При такой "стыдливости", конечно, сделано было очень мало. В этом году тоже (еще до начала марта) говорить о голоде считалось чуть ли не контрреволюцией. <…>
Местные организации (районные и областные) не справляются с голодом без полноценной материальной и организ[ационной] конкретной помощи высших органов партии и власти. Этому мешало и мешает: незначительность, сравнительно с размерами бедствия, продовольственного фонда и несвоевременное получение его. А между тем, как говорят, элеватор на ст. Звенигородка полон хлеба, мельница в Звенигородке работает круглые сутки. Есть в городе работающие маслозавод и плодосушка. В 5 верстах есть сахарный завод. <…>
Очень распространенная среди руководящих и рядовых работников политически вредная "теория", что в голоде виноваты сами голодающие, не хотели, мол, работать, говорят, а раз так - пускай дохнут - не жалко. При таком настроении тех, кто должен бороться с голодом, конечно, не может быть ощутительных результатов от их деятельности по борьбе с голодом. Эти "теории" тем более странны в устах советских работников, что они копируют взгляды и высказывания всех времен, что кто беден и голоден, тот сам виноват. Смертность увеличивается при свете таких фактов, что голодает немало колхозников с большим количеством трудодней, что и в этом году голодают трудящиеся колхозники тех колхозов, которые хорошо работали (селе Озирне, Звенигородского района), что все эти "лодыри" с охотой идут на работу и работают в совхозах, на фабриках, заводах, шахтах и так далее и не стесняются с расстоянием, вплоть до Сахалина, Батума, Ленинграда, ни тяжестью и вредностью работы, что как раз действительные старые, так сказать, "со стажем" лодыри далеко не голодают, во всяком случае, меньше массы до недавнего времени землед[ельческих] тружеников в поте лица. Как это ни странно, но эти "теоретики" даже не задумались над вопросом, почему это недавние труженики земли стали мало работать на земле или совсем не желают работать? Что убило у них импульс, охоту к земледельческому труду, что выбило их из колеи трудовой? <…>
Какой-то коммерческий, чисто эксплуататорский подход к голодающим. Их рассматривают не как людей в несчастье, а только как живую силу, которую нужно использовать для работы. Отсюда - не борьба с голодом, как с народным бедствием, а только задание восстановить живую силу, причем лошадь в большем почете, чем человек. За потерю лошади наказывают, а за массовую гибель людей никого не наказывают.
П.Блонский"
ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 56. Л. 259-261. Заверенная копия.
Источник: ДОКУМЕНТЫ РОССИЙСКИХ АРХИВОВ О ГОЛОДЕ 1932-1933 ГГ. В СССР
Оценили 15 человек
19 кармы