Главный организатор массового террора нарком Ежов в 1937-1938 гг. бегал к своему хозяину на обстоятельные доклады каждые 3 дня и каждый раз проводил у него по 2-3 часа. К примеру, запись в журнале посещений Сталина от 13.06.1937: "№3, тов.Ежов, вход в 16 ч. 25 м., выход 19 ч. 50 м."
Согласно записке комиссии Президиума ЦК КПСС в президиум ЦК КПСС о результатах работы по расследованию причин репрессий (комиссия Н.М.Шверника), арестованные, которые старались доказать свою невиновность и не давали требуемых показаний, как правило, подвергались мучительным пыткам и истязаниям. К ним применялись так называемые "стойки", "конвейерные допросы", заключение в карцер, содержание в специально оборудованных сырых, холодных или очень душных помещениях, лишение сна, пищи, воды, избиения и другого рода пытки. В записке, среди прочего, приводится выдержка из письма заместителя командующего Забайкальским военным округом комкора Лисовского: "Били жестоко, со злобой. Десять суток не дали минуты сна, не прекращая истязаний. После этого послали в карцер... По 7-8 часов держали на коленях с поднятыми вверх руками или сгибали головой под стол и в таком положении я стоял также по 7-8 часов. Кожа на коленях вся слезла, и я стоял на живом мясе. Эти пытки сопровождались ударами по голове, спине."
Комкор Лисовский Николай Васильевич
стал одним из немногих советских военачальников, которым удалось пережить пыточное следствие, не получить расстрельный приговор и даже выжить в лагерях. Он был арестован 22 февраля 1938 года, обвинялся по статьям 58-1б и 58-11 УК РСФСР. Приговорён ВКВС 11 июля 1941 к 10 годам ИТЛ и 5 годам поражения в правах. Из воспоминаний Л.Э. Разгона о Н.В. Лисовском:
«...Лисовский почти всю жизнь занимался нашей западной границей и возможным противником на Западе. Все, что происходило в 39-м и после, он воспринимал как нечто личное, происходящее с ним самим. Был непоколебимо уверен в неизбежности войны с Германией... О теории «малой кровью, на чужой земле» он отзывался изысканным матом старого гвардейца. Несмотря на всю свою сдержанность и выдержку, он предсказывал колоссальные военные неудачи нашей армии! Когда, через месяц полной изоляции, у нас снова появились радио и газеты, мы могли судить, что все предсказания Лисовского оправдывались со страшной последовательностью. Он довольно точно предсказал направление главных немецких ударов. Весной 1942 года, почти с абсолютной точностью, начертил мне направление будущего удара немецких армий на юг и юго-восток... Было что-то чудовищное в том, что высокопрофессиональный работник, всю жизнь готовившийся к этой войне, сидит на зачуханном лагпункте и нормирует туфту в нарядах. А ведь в Генштабе сидел его бывший ученик и подчиненный Василевский!»
Лисовский освободился в 1948 и выехал на жительство в Бийск Алтайского края. Работал заведующим склада краевой конторы «Росхмель». Повторно арестован 26 ноября 1949 как «антисоветский элемент» (в этот период брали всех, кто выжил в лагерях и был освобожден). Постановлением ОСО при МГБ СССР от 01.04.1950 сослан на вечное поселение в Енисейск Красноярского края. Устроился работать в баню. Из ссылки освобожден в августе 1954. В апреле 1955 реабилитирован. Умер в Москве. Через некоторое время после смерти ему зачем-то присвоили звание генерал-лейтенанта...
Будущий маршал Рокоссовский К.К. в 1937 командовал кавалерийским корпусом в звании комдива
В августе 1937 года Рокоссовский был арестован по обвинению в связях с польской и японской разведками. Два с половиной года провёл под следствием (следственное дело № 25358-1937). В пытках Рокоссовского неоднократно принимал личное участие начальник Ленинградского УНКВД Заковский. Рокоссовскому выбили несколько передних зубов, сломали три ребра, молотком били по пальцам ног. Однако комдив держался мужественно и не дал ложных показаний ни на себя, ни на других. По сведениям полковника юстиции Климина Ф. А., бывшего в числе трёх судей Военной коллегии ВС СССР, разбиравших дело Рокоссовского, в марте 1939 года состоялся суд, но все свидетели, давшие показания, уже были мертвы. Рассмотрение дела было отложено на доследование, осенью 1939 года состоялось второе заседание, также отложившее вынесение приговора. 22 марта 1940 года Рокоссовский был освобождён, в связи с прекращением дела, при ходатайстве С. К. Тимошенко к Сталину, и реабилитирован. К. К. Рокоссовского полностью восстанавливают в правах, в должности и в партии, в этом же году ему присвоили звание «генерал-майор».
После смерти Сталина и Берии в стране проходила определенная работа по выяснению подробностей репрессий. В рамках этой работы допрашивали многих следователей и работников прокуратуры. Вот что показал на допросе Лев Шварцман, который участвовал в следствиях по делам высокопоставленных военачальников: "Физические методы воздействия применяли к Мерецкову сначала высокие должностные лица Меркулов и Влодзимирский, а затем и я со следователями Зименковым и Сорокиным. Его били резиновыми палками. На Мерецкова до ареста имелись показания свыше 40 свидетелей о том, что он является участником военного заговора."
Командующий ВВС РККА, командарм 2 ранга Локтионов Александр Дмитриевич
- один из немногих, кто выдержал длительные изощренные пытки и не дал компрометирующих показаний на других людей. Его мужество поражало даже видавших виды следователей НКВД. Расстрелян в поселке Барбыш под Куйбышевом в 1941г.
Из показаний бывшего следователя НКВД Семенова: "Я лично видел, как зверски избивали на следствии Мерецкова и Локтионова. Они не то что стонали, а просто ревели от боли... Особенно зверски поступали со Штерном. На нем не осталось живого места. На каждом допросе он несколько раз лишался сознания... Локтионов был жестоко избит, весь в крови, его вид действовал и на Мерецкова, который его изобличал. Локтионов отказывался, и Влодзимерский, Шварцман и Родос его продолжали избивать по очереди и вместе на глазах Мерецкова, который убеждал Локтионова подписать все, что от него хотели. Локтионов ревел от боли, катался по полу, но не соглашался...
Герой Советского Союза Штерн Григорий Михайлович
командовал различными частями и совединениями РККА. 22 июня 1940 года - командующий Дальневосточным фронтом. С 14 января 1941 года Штерн - начальник ГУ ПВО РККА. 7 июня 1941 года Г. М. Штерн был арестован. На следствии он признал, что с 1931 года являлся «участником троцкистского заговора в РККА» и «германским шпионом». 28 октября 1941 года в посёлке Барбыш (ныне район города Самары) на основании предписания наркома НКВД СССР Л. П. Берии генерал-полковник Г. М. Штерн был расстрелян без суда в числе 25-и заключённых, вывезенных из осаждённой Москвы. Посмертно реабилитирован постановлением Главной военной прокуратуры СССР от 25 августа 1954 года. 2 января 1959 года восстановлен в звании Героя Советского Союза и в правах на награды.
Из допроса бывшего следователя НКВД Болховитина: "По указанию Влодзимерского в начале июля 1941г. была проведена очная ставка Смушкевича с Рычаговым (начальники ВВС РККА в 1937-1938гг. - прим. авт.) До очной ставки Влодзимерский прислал ко мне в кабинет начальника 1-го отдела следственной части Зименкова и его зама Никитина. Никитин в порядке "подготовки" Рычагова к очной ставке зверски избил его. После этого привели в мой кабинет Смушкевича, судя по его виду, очевидно, он неоднократно избивался. На очной ставке он дал невнятные показания о принадлежности Рычагова к военному заговору."
Начальник отдела УГБ НКВД БССР Сотников писал в своём объяснении: "Примерно с сентября месяца 1937 года всех арестованных на допросах избивали... Среди следователей шло соревнование, кто больше "расколет". Эта установка исходила от Бермана (бывший наркомвнудел Белоруссии), который на одном из совещаний следователей наркомата сказал: "Ленинград и Украина ежедневно дают на "двойку" по одному альбому, и мы должны это делать, а для этого каждый следователь должен давать не менее одного разоблачения в день". Дела о шпионаже рассматривались не "тройками", а "двойкой", состоявшей из Ежова и Вышинского, которая рассматривала их на основании так называемых альбомов - списков обвиняемых с указанием их фамилий, имени, отчества и других установочных данных, краткого содержания выдвинутого обвинения и предложений следствия по приговору. Избиение арестованных, пытки, доходившие до садизма, стали основными методами допроса. Считалось позорным, если у следователя нет ни одного признания в день. В наркомате был сплошной стон и крик, который можно было слышать за квартал от наркомата. В этом особенно отличался следственный отдел."
Один из первых пяти советских маршалов, первый кавалер почетных боевых орденов Красного Знамени и Красной Звезды Василий Константинович Блюхер скончался от жестоких пыток (по заключению судмедэксперта, смерть наступила от закупорки легочной артерии тромбом, образовавшимся в венах таза; был почти выбит глаз) в Лефортовской тюрьме НКВД 9 ноября 1938 года. Его тело сразу сожгли в крематории. Только через 4 месяца, 10 марта 1939 года, судебные инстанции приговорили давно мертвого маршала к высшей мере наказания за "шпионаж в пользу Японии", "участие в антисоветской организации правых и в военном заговоре".
К расстрелу были приговорены: первая жена Блюхера Галина Покровская, жена брата Лидия Богуцкая, вторая жена Блюхера Галина Кольчугина. Третью жену - Глафиру Безверхову - Особое совещание при НКВД СССР приговорило к восьми годам исправительно-трудовых лагерей. Был расстрелян брат Василия Константиновича капитан Павел Блюхер - командир авиазвена при штабе ВВС ОКДВА (по другим данным - умер в заключении в одном из лагерей на Урале 26 мая 1943 г.) Старшую дочь маршала - Зою Белову - в апреле 1951 года осудили на 5 лет ссылки. Судьба самого младшего сына Василина (на момент ареста Блюхера ему было всего 8 месяцев), со слов матери Глафиры Лукиничны, отбывшей срок и полностью реабилитированной (как и все остальные члены семьи, включая Василия Константиновича) в 1956 году, так и осталась неизвестна.
23 сентября 1939 г. военный прокурор войск НКВД Туркменского погранокруга Кошарский подал докладную записку прокурору СССР М. И. Панкратьеву и исполняющему дела главного военного прокурора РККА Гаврилову об итогах следствия по делам "о нарушениях социалистической законности' в органах НКВД Туркменской ССР". В частности, там говорилось: "...Уже в сентябре 1937 г. по установкам Нодева работники аппарата НКВД ТуркССР начали широко применять т. н. "конвейер" и избиения арестованных. "Конвейеру" и избиениям подвергались почти все арестованные независимо от наличия их обвинительных материалов и, если в начале эти меры воздействия кое-как регламентировались Нодевым, который в каждом отдельном случае давал разрешение на избиение того или иного арестованного, то позже необходимость применения физических мер воздействия к арестованным определял сам сотрудник, производивший расследование по делу... Не довольствуясь, по-видимому, эффективностью указанных выше мер приёмов следствия, Нодев вскорости дал провокационную установку о допросах арестованных "на яме". Сущность такого рода допросов заключалась в том, что вместе с очередной группой осуждённых к расстрелу на место приведения в исполнение приговоров выводился подлежащий допросу обвиняемый, который одним из следователей "допрашивался", тогда как в это же время на глазах у допрашиваемого расстреливались другие осуждённые. Обычно такой допрос сопровождался угрозами расстрела и обещаниями, что в том случае, если арестованный сознается и назовёт своих соучастников, ему будет сохранена жизнь... Вместо допустимого в отдельных случаях применения принуждения к не сдающемуся на следствии явному врагу, во всех опергруппах начались поголовные избиения и пытки арестованных, независимо от наличия материалов, уличающих их в контрреволюционной деятельности... За время пребывания Монакова в должности наркома внутренних дел (с декабря 1937 г.) массовые аресты невинных людей, незаконные осуждения "тройкой" граждан, провокации, подлоги, очковтирательство и обман центра приняли колоссальные размеры... Монаков требовал от сотрудников, ведущих следствие, чтобы они били арестованных так, чтобы было слышно у него в кабинете, и это требование Монакова следователями выполнялось в точности, больше того, крики избиваемых арестованных были слышны не только в кабинете Монакова, но и на улицах и в домах, прилегающих к зданию наркомата. В начале 1938 г. Монаковым и ближайшим соучастником его преступлений, начальником 5-го отдела НКВД ТуркССР Пашковским был введён так называемый "массовый конвейер". На этом "конвейере" или, как его тогда называли - "конференции", устраивались групповые порки и пытки арестованных. Арестованных заставляли по несколько суток (иногда по 15-20) стоять на ногах или на коленях, заставляли избивать один другого и т. д."
Из воспоминаний генерала Горбатова А.В.: "Когда я мокрый, с трудом добрался до своей камеры, мои товарищи в один голос спросили: - Били?
- Да, до потери сознания. Два или три ведра вылили на меня холодной воды, - едва шевеля разбитыми в кровь губами, ответил я им...
После ночных "бесед" со следователем меня чаще всего приносили в камеру на носилках... Кроме следователя, в "активных" допросах принимали участие два дюжих костолома..."
"...С Евсевием Карповичем мы свиделись только спустя двадцать лет. "Пережито, Илья, столько, что лучше не вспоминать... Но я вспоминаю - такое забыть нельзя!" Многое вытерпел в заключении Евсевий Карпович. Первому негодяю-следователю, который занес на него руку, Афонько дал сдачи по-партизански, одним ударом сбив его с ног. За это получил двадцать суток одиночного карцера. Но он вынес и ледяной карцер и последующие допросы. Сидя в Лефортовской тюрьме, где следственной частью НКВД официально разрешались истязания арестованных, Евсевий Карпович каждые десять дней (что тоже было разрешено) писал: "Дорогой Иосиф Виссарионович, арестованных пытают, они не выдерживают, клевещут на себя, потом от них требуют назвать сообщников и не выдержавшие клевещут на своих знакомых. Последние арестовываются и тоже не выдерживают и "все подтверждают. Кому это нужно?.." Никакие пытки и издевательства не вырвали у Афонько ложных признаний. И хотя полностью отсутствовало даже подобие состава преступления, его бросили без суда на восемь лет в лагеря за "шпионаж в пользу неизвестного государства". — А потом, брат, перестал я писать "великому вождю", — с горечью признался Евсевий Карпович. — Перестал, потому что убедился: Сталину обо всем известно..."
Генерал Горбатов Александр Васильевич
Бывший начальник 3-го отделения 3-го отдела УНКВД Московской области лейтенант госбезопасности А.О.Постель за грубые нарушения законности (необоснованные аресты. применение пыток и т.п.) был в апреле 1940г. осужден к 15 годам лишения свободы. В 1956г., после отбытия срока наказания, он в многочисленных своих заявлениях в инстанции стал настаивать на своей реабилитации. В одном из заявлений он пишет, что сегодняшние военные прокуроры "проявляют глубокое непонимание обстановки страха и трепета, царившего в 1937-1938гг. в органах НКВД, прокуратуры и судах... Если в 1937-1938гг. в моей работе были искривления в следствии и арестах, то они являются результатом внедренных тогда в аппарат физических методов следствия, прямо исходящих от наркома Ежова и вождя партии Сталина. Я, рядовой чекист, коммунист по служебному и партийному долгу, не мог выражать сомнения, подвергать критике или не выполнять этих указаний, а выполнение их приводило к незаконным арестам и репрессиям... Об этих физических методах следствия было хорошо известно прокурору СССР Вышинскому, председателю Военной коллегии Верхсуда Ульриху, которые преподносились нам, как защита интересов партии в ожидании войны..." Источник: архив ВКВС РФ, Л.18,18 об., 19, автограф.
После ареста наркома Ежова прошла кампания по чистке и проверке дел НКВД. В ходе этой кампании некоторым уцелевшим арестованным удалось выйти на свободу. Один из освободившихся - бывший командир дивизиона 41-го артполка капитан Д.Н.Нешин - несколько раз обращался в наркомат обороны, заявляя об физических издевательствах над ним, но там ему рекомендовали "молчать". Тогда он обратился к Мехлису, а тот переслал копии письма Ворошилову, Сталину и Берии. Нешин писал: "...Что я видел своими глазами? Били поголовно всех, стояли в положении смирно все поголовно... Некоторые вскоре умирали. Красноармеец 122 СП Терещенко умер вскоре, его били сильно о стену спиной... В кабинет следователя комендант тюремного подвала Глебов приводил овчарку - натравливать на арестованных, упорно сопротивляющихся следствию... В подвале невозможно было спать, примерно с 2 часов ночи начинались избиения арестованных на допросах, ужасные крики и призывы о помощи. Чаще всего кричали: "Сталин, заступись!" Источник: архив ВКВС РФ, Д.26484, Л.1.
Из показаний бывшего начальника тюрьмы: "Командир дивизии Буачидзе был избит до полумертвого состояния. Он не мог говорить, только стонал. Он не мог мочиться естественным способом, так как у него был поврежден мочевой пузырь, и моча выходила через живот... Он был уже в предсмертной агонии. Надо сказать, что Буачидзе был крепкого сложения, поэтому особенно бросалось в глаза его состояние. На следующий день Буачидзе скончался".
Комдив Буачидзе Федор Моисеевич
Машинистка тюрьмы: "Парамонов вместе с другими следователями НКВД приезжали в тюрьму, как правило, пьяные и приступали к избиениям. Я помню, что Парамонов избил Зеленцова, который в прошлом являлся начальником Парамонова. Слышала удары, стоны и крики Зеленцова. Он умер во дворе. Парамонов испытывал наслаждение, когда избивал арестованных, он знал, что жаловаться на него не будут, и давал волю своим темным инстинктам".
В записке комиссии Н.М.Шверника были приведены документы, свидетельствующие о том, что пытки и истязания политических заключённых применялись с санкции высшего руководства СССР и лично И. В. Сталина.
Документ эпохи: Телеграмма от 10 января 1939г. 26/ш Шифром ЦК ВКП(б)
"СЕКРЕТАРЯМ ОБКОМОВ, КРАЙКОМОВ, ЦК НАЦКОМПАРТИИ, НАРКОМАМ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ, НАЧАЛЬНИКАМ УНКВД
ЦК ВКП стало известно, что секретари обкомов - крайкомов, проверяя работников УНКВД, ставят им в вину применение физического воздействия к арестованным как нечто преступное. ЦК ВКП разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП. При этом было указано, что физическое воздействие допускается как исключение, и притом в отношении лишь таких явных врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются выдать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить разоблачение оставшихся на воле заговорщиков, - следовательно, продолжают борьбу с Советской властью также и в тюрьме. Опыт показал, что такая установка дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа. Правда, впоследствии на практике метод физического воздействия был загажен мерзавцами Заковским, Литвиным, Успенским и другими, ибо они превратили его из исключения в правило и стали применять его к случайно арестованным честным людям, за что они понесли должную кару. Но этим нисколько не опорочивается сам метод, поскольку он правильно применяется на практике. Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата, и притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманной в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод. ЦК ВКП требует от секретарей обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартии, чтобы они при проверке работников НКВД руководствовались настоящим разъяснением.
Секретарь ЦК ВКП(б) И. СТАЛИН 10/I - 39 г."
Машинопись (1-й экз.) с рукописными вставками. Согласно пометам на архивном экз., машинописные копии посланы: Берия, Щербакову, Журавлеву, Жданову, Вышинскому, Голякову, и др. (всего 10 адресатов). АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 6. Л. 145-146.
Массовое и безнаказанное применение пыток приводило к "выдающимся" образчикам следствия. К примеру, было установлено, что комкор В.В.Хрипин был агентом французской, германской, итальянской, английской, чехословацкой и польской разведок, а также участником «военно-фашистского заговора». Следователи особого отдела ГУГБ Журид и Ушимирский так избивали комкора, что он вполне мог сознаться в работе и на 10 или, скажем, 20 иностранных разведок, а также шпионаже в пользу марсиан. Комкор был полностью реабилитирован в 1956г.
Всего перед войной НКВД уничтожил более 500 военачальников в званиях от комбрига до маршала. Несколько десятков военачальников попали в лагеря, 63 из них скончались в заключении. Примерно 15-20 были освобождены и внесли весомый вклад в Победу в Великой Отечественной войне, среди них: маршалы К.К.Рокоссовский и К.А.Мерецков, легендарный командарм генерал армии А.В.Горбатов, генарал армии К.Н.Галицкий, генерал-полковники артиллерии Г.Е.Дегтярев и Н.М.Хлебников, генерал-лейтенант артиллерии И.С.Стрельбицкий и другие.
Официально пытки были запрещены почти сразу после смерти Сталина приказом № 0068 от 04.04.1953г. министра внутренних дел СССР Л.П.Берии "О запрещении применения к арестованным каких-либо мер принуждения и физического воздействия".
Источники:
На приеме у Сталина http://istmat.info/node/165
Горбатов А.В., "Годы и войны, записки командарма", ЗАО "Центрполиграф",Москва,2008г.
Сувениров О.Ф., монография "1937 год. Трагедия РККА."
Записка комиссии президиума ЦК КПСС в президиум ЦК КПСС о результатах работы по расследованию причин репрессий и обстоятельств политических процессов 30- х годов https://textarchive.ru/c-19455...
Шифротелеграмма Сталина о методах физического воздействия http://www.memorial.krsk.ru/DO...
Приказ МВД СССР № 0068 от 04.04.1953г. http://shieldandsword.mozohin....
Оценили 25 человек
40 кармы