Забытые имена. Конструктор Адольф Дик.

Автор статьи - Мария Аронова  https://42.tut.by/690472

Предисловие: Вы не найдете ни бюста, ни мемориальной доски с именем этого человека. Даже могила его неизвестна. А ведь Адольф Яковлевич Дик - это видный технический специалист, который руководил коллективом, создававшим ходовую часть прообраза легендарного танка Т-34. Несмотря на широчайшую популярность самого танка, найти информацию об одном из его создателей не так легко. Во всяком случае, в СССР о нем точно ничего не было известно, ведь при коммунистах уничтожение целых страниц отечественной истории было обычной практикой. В современной России кое-что "раскопать" можно, забытый вклад талантливого конструктора в обороноспособность страны стали потихоньку вспоминать.

Итак, слушатель Военной академии механизации и моторизации РККА имени И. В. Сталина воентехник 1-го ранга А. Я. Дик активно интересовался вопросами танкостроительства. В 1935—1936 годах в журнале «Механизация и моторизация РККА» появились две его статьи по проблемам подвижности танка. А. Я. Дик окончил академию по специальности «Конструкции боевых машин» (диплом с отличием) и продолжил службу в Харьковском военном округе в должности инженера 5-й танковой бригады. В феврале 1937 года он участвовал в проведении войсковых испытаний трёх танков БТ-5-ИС, на которых познакомился с Н. Ф. Цыгановым и его работами по созданию танков БТ-5-ИС и БТ-СВ с наклонным расположением броневых листов. В начале лета 1937 года военинженер 3-го ранга А. Я. Дик был зачислен адъюнктом на кафедру танков Военной академии механизации и моторизации (ВАММ) им. Сталина, откуда его направили в Харьков на завод № 183 для проектирования привода колесного движителя и ходовой части разрабатывавшегося заводом танка БТ-7-Б-ИС. В помощь А. Я. Дику из состава КБ-190 отдела «100» выделили 30 человек лучших дипломников ВАММ. Основным требованием АБТУ РККА при выдаче заказа на проектирование заводом № 183 танка БТ-7-Б-ИС было наличие шести ведущих колёс. В постановлении Комитета обороны № 94 от 15.8.1937 указывалось, что завод № 183 в 1938 году должен изготовить «опытные образцы танка с шестью ведущими колёсами, дизель-мотором, конической башней с 45-мм или 76-мм пушкой, с наклонными листами подбашенной коробки с переходом к их производству в 1939 году».

Всего через полгода Дик был осужден по «политической» 58-й статье на 10 лет лагерей. Однако за короткий срок он успел внести столь существенный вклад в создание танка Т-34, что некоторые историки танкостроения до сих пор считают основным разработчиком именно А. Я. Дика. История разработки Т-34 многократно подвергалась редактированию, из нее стирались имена так называемых «врагов народа», сыгравших важную в его создании, и это далеко не только конструктор Адольф Дик. Например, руководитель конструкторского бюро по созданию танкового дизеля В-2 Константин Челпан, также трудившийся на заводе №183, был расстрелян. Был арестован и тот самый Николай Цыганов, руководивший созданием танков БТ-5-ИС и БТ-СВ. О дальнейшей судьбе Цыганова тоже очень трудно что-либо "раскопать", известно лишь, что он умер в 1945 от ран.

21 марта 1937-го нарком обороны Ворошилов направил начальнику Автобронетанкового управления (АБТУ) РККА комдиву Густаву Бокису письмо, поручив создать новый танк. В начале апреля в Москве состоялось совещание под руководством помощника начальника АБТУ РККА бригадного инженера Василия Свиридова, в работе которого принял участие также начальник конструкторского бюро «190» (КБ-190) харьковского завода № 183 Михаил Кошкин. По итогам совещания был принят протокол, включающий следующий пункт: «Разработку такого танка необходимо вести параллельно двумя путями: создания специальной конструкции танка и приспособления существующих танков». Одним из предприятий, которым была поручена работа по проектированию, стал завод № 183.

21 июня 1937 года проект танка БТ-ИС был представлен на рассмотрение комиссии под руководством Свиридова, специально командированного для этого в Харьков. Одним из трех экспертов, принимавших участие в рассмотрении проекта, стал адъюнкт Военной академии механизации и моторизации (ВАММ) РККА военинженер 3-го ранга Адольф Дик. Он обратил внимание на проблемы с коробкой передач.

— Проблема с коробками передач была реальной, — считает Владимир Горбунов. — Другой вопрос, что возникла она не только из-за конструкторских «недоработок», что само по себе достаточно спорно, а в связи с тем, что в танковые войска приходили ребята из сельской глубинки с весьма невысоким уровнем знаний и культуры общения с техникой. В ситуациях, когда нужно было работать коробкой передач, переходя на сложной местности на более низкую «ступень», они тупо «газовали», обеспечивая тем самым неминуемую поломку агрегатов.

27 июня представитель АБТУ РККА на заводе № 183 военинженер 2-го ранга Д. С. Сапрыгин, также принимавший участие в работе комиссии под руководством Свиридова, направил ему письмо с перечнем замечаний к проекту БТ-ИС. Одним из них было следующее: "Проектируя новый быстроходный колесно-гусеничный танк с синхронизацией скоростей, следует делать не менее пяти ступеней в коробке передач с диапазоном передаточных чисел около 8."

— КБ-190 предложило привод с использованием карданных валов. Представители Автобронетанкового управления (АБТУ) РККА вышли с предложением разработать конструкцию с использованием „гитарной передачи“ и подвески, а потом выбрать лучший их двух вариантов. Между Свиридовым и и. о. директора завода № 183 Ф. И. Лящем была достигнута договоренность, что разработкой проекта привода с „гитарной передачей“ будет заниматься Дик. Харьковский завод обязали выделить ему в помощь к 25 июня 1937 года трех конструкторов высокой квалификации, — говорит Игорь Желтов.

Однако назначение специалиста из Москвы не вызвало восторга у руководства КБ-190. Возглавлявший его Кошкин не хотел делиться квалифицированными конструкторами, ведь заводское бюро и без того было перегружено работой. Вместо трех конструкторов Дику выделили всего двух, да и то с опозданием: одного к 1 июля, второго — к 17 июля. Вскоре в Москве узнали, что на харьковском заводе работу Дика фактически саботируют. Помощник начальника АБТУ РККА Свиридов направил и. о. директора завода Лящу письмо, в котором выразил свое недовольство: "Бюро 190 в лице его начальника т. КОШКИНА стало на путь противопоставления работы бюро работе т. ДИКА. В результате вместо здорового соревнования, идущего на пользу дела, получилось стремление заранее обречь работу т. ДИКА на провал. Это выразилось в не укомплектовании бригады т. ДИКА конструкторами и создании нездоровой обстановки вокруг всей его работы…"

В августе 1937 года группа под руководством Дика наконец получила третьего конструктора. Уже к концу месяца коллективу из четырех человек удалось разработать эскизный проект «гитарного привода» и подвески танка БТ-ИС. К этому же сроку КБ-190 под руководством Кошкина завершило доработку эскизного проекта танка БТ-ИС. Представитель АБТУ РККА на харьковском заводе Сапрыгин отправил начальнику АБТУ Бокису донесение, в котором подробно описал и оценил результаты работы обеих групп. По его мнению, работа Дика показала, что «гитара может быть сделана прочной, надежной и простой в изготовлении и эксплуатации». Также Сапрыгин отметил, что «проектирование, проводимое тов. Дик, ведется с учетом современных требований, предъявляемых к танкам».

Работу заводского бюро Сапрыгин оценил куда менее лестно. Он доложил, что, лишь уступая давлению из Москвы, конструкторы Кошкина «были вынуждены исправить отдельные грубые ошибки». Также он отметил, что при создании эскизного проекта танка БТ-ИС было использовано несколько разработок Дика. Сапрыгин пришел к выводу, что КБ-190 ведет «вредительскую работу по показному «улучшению» одного узла за счет ослабления и ухудшения условий работы других узлов».

Сегодня сложно судить, насколько обоснованными были обвинения в адрес Кошкина. Но о том, какие страсти кипели тогда на предприятии, можно судить по еще одной части из донесения Сапрыгина. Он сообщил, что в КБ-190 надеются, «что т. Дик со всеми изменениями не успеет закончить проект к сроку и поэтому не сумеет его защитить». Более того, Кошкин «ведет линию на срыв работы, которую проводит тов. Дик». Трех конструкторов, которых выделили Дику, он «старается деморализовать разговорами, что тов. Дик занимается бесплодным проектированием, и что у Дика ничего не получится. Поэтому у этих без того не сильных конструкторов опускаются руки».

Не ясно, почему Сапрыгин целиком встал на сторону Дика. Самая распространенная версия — что этот конфликт стал частью вечного противостояния военных и производственников: первые стремятся получить «идеальный» танк, а вторые думают, как изготовить его с минимальными затратами.

В начале сентября разработки группы Дика и доработанный КБ-190 проект танка БТ-ИС были рассмотрены на специальном совещании в Автобронетанковом управлении. Его руководителя Бокиса также не устроили результаты работы конструкторов Кошкина. Он направил и.о. директора завода Лящу письмо, в котором указал, что существенные недостатки танка БТ-ИС так и не устранены, поэтому он считает «необходимым дальнейшую разработку представленного проекта прекратить». Вместо этого нужно «разработать три проекта нового танка, отличающихся, главным образом, колесным приводом».

Бокис посчитал, что нельзя доверять работу над новым танком Конструкторскому бюро-190, поскольку оно «не обеспечило нужного качества и темпов работы». Вместо этого нужно создать отдельную конструкторскую группу (ОКБ) «из лучших конструкторов завода № 183 в количестве не менее 20 человек», а руководство ею поручить Дику. Новый легкий колесно-гусеничный быстроходный танк, который планировалось создать на заводе № 183, получит название БТ-20 (А-20).

Танк БТ-20 (А-20)

К тому моменту из длительной заграничной командировки уже вернулся директор завода № 183 Иван Бондаренко. 28 сентября 1937 года и. о. начальника 8-го Главного управления Наркомата оборонной промышленности Герасим Фарманянц дал Бондаренко ряд подробных распоряжений по созданию новой боевой машины. Второй пункт в списке был сформулирован так: «По договоренности с ВАММ и АБТУ назначить начальником этого бюро адъюнкта академии военного инженера 3-го ранга т. Дика Адольфа Яковлевича и выделить для работы в бюро с 5 октября 30 человек дипломников ВАММ, и с 1.12 — дополнительно 20 человек».

Однако руководство предприятия вновь не спешило сформировать группу конструкторов под руководством Дика. Поэтому 20 октября 1937 года Бокис вынужден был направить наркому оборонной промышленности Кагановичу письмо, в котором пожаловался на срыв сроков. Бокис доложил, что за два прошедших месяца «по существу ничего не сделано», «специальная конструкторская группа не организована», поэтому попросил Кагановича вмешаться и исправить ситуацию. Однако к концу октября обстановка на заводе № 183 вновь накалилась. Прибывшая комиссия констатировала, что возглавляемое Диком ОКБ не справляется с порученным делом. Начались поиски «виновных» в попытке срыва правительственного задания. Конструкторское бюро расформировали, а позже его руководителя арестовали — когда именно это произошло, неизвестно.

Версий, что стало причиной ареста, множество. Военный историк Максим Коломиец, к примеру, считает, что Дика подвели управленческие качества: «Дик, являясь, без сомнения, способным конструктором, не обладал организаторским талантом Кошкина. В результате, занимаясь проектированием сам, он не смог обеспечить работу коллектива».

Владимир Горбунов полагает, что такое объяснение не лишено оснований: "Очень даже может быть. К сожалению, приходится принимать ко вниманию и то, что по воспоминаниям ветеранов-харьковчан, собранными основателем музея «История танка Т-34» Ларисой Васильевой, Дик был очень непростым человеком по характеру."

Писатель и историк Михаил Барятинский в своих работах об истории создания Т-34 выдвигает другую версию — о доносах со стороны коллег. Многие связывают арест Дика в первую очередь с арестом Бокиса, который «продвигал» кандидатуру молодого конструктора. Начальник автобронетанкового управления РККА Бокис был арестован 23 ноября 1937 года по обвинению в участии в военно-фашистском заговоре (дело Тухачевского) и расстрелян в марте 38-го. Точно ясно только то, что любые технические проблемы тогда квалифицировались как сознательная диверсия, ведь массовые аресты и расстрелы ведущих сотрудников в 1937-38 прошли практически на всех более-менее значительных предприятиях и организациях СССР.

В первой половине ноября 1937 года на заводе № 183 была создана новая конструкторская группа, получившая название Бюро-24. Начальником был назначен Кошкин. Под его руководством было разработано два варианта танка А-20 — в колесно-гусеничном и гусеничном вариантах, которому присвоили наименование А-32. Именно А-32 с увеличенной до 45 мм толщиной брони и 76-мм пушкой Ф-32 был принят на вооружение с присвоением названия Т-34. В какой мере при создании танка Т-34 Кошкин использовал разработки Дика — еще один предмет ожесточенных споров. Наиболее радикальное мнение высказывает Барятинский в книге «Т-34 в бою»: «На сегодняшний день с высокой долей вероятности можно утверждать, что к проектированию колесно-гусеничного танка БТ-20 (А-20) М. И. Кошкин либо не имел никакого отношения, либо имел весьма незначительное. И уж вовсе не как конструктор! Тактико-технические требования к танку БТ-20 разрабатывались при участии А. Я. Дика и во многом базировались на его разработках, сделанных летом-осенью 1937 года».

— Достоверно только то, что при разработке колесно-гусеничного танка БТ-20 (А-20) конструкторами Бюро-24 было реализовано предложение Дика по поводу расположения пружин в узлах подвески танка не вертикально, а под углом, — говорит Игорь Желтов. — Остальные нововведения (установка броневых плит под углом, введение в ходовую часть еще двух опорных катков — по одному на борт) хотя и предлагались Диком к реализации в новой машине, но не были его идеями. Расположение броневых деталей под углом было предложено и реализовано Николаем Цыгановым в конструкции танка БТ-СВ («Черепаха»), а установка дополнительных опорных катков — требование Автобронетанкового управления РККА.

Следственное дело «врага народа», да еще и этнического немца, пока никому из историков отыскать не удалось. Неизвестно, когда именно Адольф Дик был арестован, при каких обстоятельствах, кто вел следствие. Можно лишь предположить, что никаких серьезных доказательств "вредительства" найти не удалось, иначе Дика расстреляли вместо того, чтобы отправить на 10 лет в лагеря.

О дальнейшей судьбе конструктора известно лишь из сохранившихся воспоминаний людей, которые так или иначе с ним пересекались. Первый из них — писатель Юрий Юркевич. В его книге «Минувшее проходит предо мною» есть уникальное свидетельство, касающееся периода работы в ремонто-механических мастерских Вятлага: «Слесарем работал и Адольф Дик, очень типичный украинский немец. Выпускник бронетанковой академии, кандидат технических наук, он обладал первоклассной инженерной и военной подготовкой, имел изобретения по танкостроению. Как немца, его у нас долго не допускали до инженерной работы. Правда, в дальнейшем он все же стал техноруком мастерских». Как рассказывает Юркевич, новый руководитель «быстро превратил грязные сараи в небольшой завод, чистенький и с приличным уровнем».

В Вятлаге познакомился с Диком и философ Дмитрий Панин, прототип Дмитрия Сологдина, одного из главных персонажей романа Солженицына «В круге первом». В книге «Лубянка-Экибастуз. Лагерные записки» Панин вспоминает: «Осенью сорок первого, когда мы водворились в мастерской, нам, новичкам, бросился в глаза обрусевший немец. Он являл собой великолепный образчик нордической расы в духе разговоров и писаний того времени, которые как-то доходили до нас. Вероятно, лицевые углы и прочие неизвестные мне тонкости измерялись на таких удачных экземплярах… Запомнились также орлиный нос правильной формы, тонкие вечно твердо сжатые губы, резко выдающийся вперед подбородок. Его рост был 183 сантиметра: соразмерные руки, длинные ноги, широкие плечи. И очень приятный голос с затаенной усмешкой. Ходил он в потрепанной форме танкиста. Пилотка, брюки, гимнастерка в мазуте говорили о том, что он хороший мастер, а не только первоклассный инженер».

По словам Панина, Дик получил срок в 1938 году. Ему удалось завоевать авторитет в лагере, несмотря на распространившуюся среди заключенных информацию о том, что незадолго до ареста он выступал свидетелем обвинения на каком-то судебном процессе.

«Жизнь его была в наших руках: от нас зависело списать на общие работы, где был бы ему конец. Но так как на явном осведомительстве он пойман не был, мы решили дать ему возможность продолжать ремонт тракторов, оставив тем самым на самой тяжелой работе в мастерской, а дальше ходу не давать. До войны из какого-то волжского городка мать слала сыну посылки и физическая работа была ему даже в охотку. Но осенью-зимой сорок первого «двойной расход» и тяжелый труд, несмотря на то, что мы выписывали людям максимально возможные пайки, сделали свое: Дик «доплыл». Никаких жалоб, угроз, просьб с его стороны, но смотреть на него стало страшновато — синее обтянутое лицо, жуткие своей прозрачностью глаза.

Вскоре я зашел к знакомой медсестре после приема и увидел в перевязочной в деревянном кресле по пояс обнаженного Дика. Он скорей полулежал, а не сидел. Вытянутые длинные ноги упирались в стену, раскинутые руки беспомощно свешивались со спинки кресла вниз. Мне показалось вначале, что подмышками у него были кровавые раны, в действительности же там образовались гнезда чирьев, так называемое «сучье вымя». Голова его бессильно склонилась на грудь. И весь он походил на подстреленного кондора. Я остановился молча в дверях приемной. Анечки не было, ушла в аптеку. Вдруг он очнулся, мы встретились глазами. Взора он не отвел, но голова снова обессилено свесилась к правому плечу. И тут что-то резко кольнуло сердце: я увидел, как он неожиданно улыбнулся. Улыбка была жалобная, но никак не жалкая, и я прочел в ней немую мольбу. Я не мог ошибиться и впился в его лицо, чувства крайне обострились. Молчание длилось минуты две. Вернулась Анечка, я вышел на воздух. Она лишь подтвердила лагерный диагноз, который и без того был ясен: дистрофия в самой ее лютой фазе.

На следующее утро я рассказал все своим ребятам и предложил им решить, что делать с Диком. Если бы он был натуральным гадом, он давно бы «развонялся», а он молчит и тянет. Когда крысу загоняют в угол, она бросается на человека. Здесь обстояло иначе. Его выступление на суде — реальный факт, но это еще не стукачество, могут быть и смягчающие обстоятельства. И я предложил перевести его с ремонта тракторов, где он явно больше работать не может, на ремонт оборудования, дать ему горизонтально-фрезерный станок, который он сперва должен сам отремонтировать, и обещал к нему даже не подходить, а принять станок, когда он будет готов. На этот раз мое предложение было принято. Дик соорудил себе козлы, и первые две недели сидел на них, замерев в картинной позе шабровщика… Через два месяца он прекрасно отремонтировал станок и был закреплен за ним фрезеровщиком. Обе стороны хранили полное молчание.

Когда разделились мастерские и мы уехали на пятый центральный лагпункт, Дик остался на первом… В феврале сорок третьего я приехал в мастерскую первого лагпункта получить чертежи приспособления для расточки блока цилиндров. Дик принял меня приветливо, был разговорчив, шутил по делу и без оного, вспоминал всякие мелочи… В то время, как мы рассматривали чертежи, на минуту исчезла его улыбка, глаза приняли цвет и выразительность стального лезвия и, почти не меняя интонации, он бросил: «Вами интересуются!» Тотчас лицо приняло прежнее выражение, язык без паузы составил следующую фразу о новом способе закрепления резцов в борштанге…

Не только западному читателю, но и сегодняшним подсоветским жителям следует разъяснить, что два слова, произнесенные Диком в условиях того государственного терроризма для многих людей могли стать пределом их желания помочь другому в надвигающейся беде. Он сказал достаточно, а если бы я обратился за разъяснениями, то встретил бы непонимающее холодное выражение лица. Думаю, что первоначально не ошибся: Дик сексотом не был», — пишет в своей книге Дмитрий Панин.

Отсидев полный срок, Адольф Дик был сослан на «вечное поселение» в алтайский город Бийск. Директором Бийского котельного завода был тогда Христофор Кулев, который не побоялся взять на работу «врага народа». 8 сентября 1950 года Дик был назначен технологом кузнечно-прессового цеха. Бийский журналист Борис Косенков записал и опубликовал воспоминания инженера Петра Казанцева, работавшего на заводе одновременно с Диком. Казанцев рассказал, что Дик внес серьезный вклад в развитие котельного производства. За один только 1950 год он подал шесть рационализаторских предложений, два из которых были признаны изобретениями. Каждое из них позволяло повысить производительность труда в 8−30 раз. В частности, среди многих изобретений Адольфа Яковлевича Дика примечательно такое: он изобрел трубогибочный станок Т-1, получивший среди заводчан прозвище «Слон», используемый при производстве конвективных пучков паровых котлов серии ДКВ и ДКВР. Ранее трубы гнули вручную, нагревая их на горне. За одну смену удавалось согнуть всего 4-5 труб, поскольку процесс был весьма трудоемким. Изобретённый Диком уникальный станок, предназначенный именно для котлостроения, принес огромную экономию — 650 тыс. рублей, что позволило выполнить годовую программу за два месяца. Коллегам по цеху Дик рассказывал, что его арестовали в тот же день, когда он завершил диссертацию, написанную по результатам работы над танком Т-34. Днем он сдал ее для защиты, а уже вечером за ним пришли.

После 17-летней ссылки Адольф Дик получил разрешение вернуться в Москву. В столице его путь пересекся с инженером Юрием Найдиным, одним из создателей первых советских вычислительных машин. В книге «Рассказы о прошлом и о себе» Найдин вспоминает: «Большую помощь на основе огромного жизненного и инженерного опыта нам оказал в разработке конструкции пульта управления ЭВМ Адольф Яковлевич Дик (в прошлом один из главных разработчиков танка Т-34). Это был очень интересный и сильный человек. В прошлом адъюнкт бронетанковой академии, он вернулся после 17-летней ссылки из Бийска, где последние годы работал главным инженером котельного завода. Мы дружили с ним и общались до самой его кончины в 1978 году».

Это все, что на сегодняшний день известно о судьбе Адольфа Дика. До сих пор не ясно, как сложилась его личная жизнь после ареста, женился ли он, завел ли детей. И даже дата смерти — предмет разногласий. Не знают историки и где похоронен один из создателей легендарного танка Т-34.

Адольф Яковлевич Дик (других фото раздобыть не удалось)

Светлая ему память...