Решающим театром Второй мировой войны в Европе стал Восточный фронт. Катастрофическим приказом немецкого премьера Адольфа Гитлера вторгнуться в гигантский Советский Союз в 1941 году нацистская Германия ввязалась в кровопролитный конфликт, который так и не смогла выиграть.
И пока Германия истекала кровью в заваленных обломками городах и бесконечных степях России, западные союзники — Великобритания и США — собирали свои силы для контрнаступления. К 1944 Германия оказалась под ударом с трёх сторон.
На пике боев в 1943 году немцы разместили на Восточном фронте около 3,9 миллиона солдат. Советы — 6,7 миллионов. Погибли десятки миллионов военных и мирных жителей.
Бои в воздухе были не менее жестокими. Это — тема книги историка Э. Р. Хутона (E. R. Hooton) «Война над степями».
Пользуясь первоисточниками с обеих сторон, Хутон выписывает канву воздушной войны на востоке, то и дело приближая масштаб, чтобы остановиться на отдельных лётчиках и командирах и придать человеческое лицо титанической воздушной борьбе.
Немецкие войска вторглись летом 1941 года и к ноябрю оказались на подступах к Москве. Следующие три с половиной года немцы медленно отступали, но за каждый сданный километр наносили ужасные потери.
О масштабах боевых действий даёт представление аэрофотосъемка. По словам Хутона, с 7 декабря 1941 года по 8 апреля 1942 года Люфтваффе потеряли на востоке 859 самолётов. Еще 636 получили повреждения. На 30 марта 1942 года немецкие эскадрильи располагали 1 766 самолётами, в том числе высококачественными истребителями «Мессершмитт» Bf 109G, пикирующими бомбардировщиками «Юнкерс» Ju 87 и штурмовиками «Хейнкель» Hs 129.
Во втором квартале 1942 года немецкие самолёты «выпили» 388 000 тонн топлива — на 55 000 тонн больше, чем Германия произвела за те три месяца, поэтому запасы Берлина истощились. Отсутствие у нацистов нефтяных ресурсов окажется едва ли не главной их слабостью. В 1944 году Германия произвела 40 329 новых самолётов — почти столько же, сколько Советский Союз (41 136), но топлива для заправки немецких баков не хватало.
Однако «голые» цифры об объёмах советской промышленной продукции таили в себе фундаментальные проблемы. По словам Хутона, СССР построил множество самолётов — но по качеству они уступали немецким.
«Сомнительное качество российских самолётов наглядно проявилось 3 июня 1943 года, когда с истребителей Як-9 c завода №153 в Новосибирске начала слезать обшивка — вскоре та же участь постигла Як-3 и Як-7, а также Ил-2 завода №30 в Москве», — пишет Хутон. «Причиной неисправности стала несанкционированная модификация камуфляжной краски — она реагировала на клей, и некачественная древесина в крыльях под нагрузкой расслаивалась».
На 1 июля 1943 года советская авиация на Восточном фронте насчитывала 8 491 самолёт. Воздушные соединения второй линии располагали дополнительными 2 662 самолётами. Но организационные недостатки советской системы обучения и тяжёлые потери от рук асов Люфтваффе привели к тому, что экипажи насчитывали всего 5 732 человека — то есть лётчиков было вдвое меньше, чем самолётов.
Таким образом, немецким эскадрильям из более совершенных, но недозаправленных самолётов противостояли более крупные советские части, где отчаянно не хватало обученных экипажей. В ходе миллионов боевых вылетов за четыре года были уничтожены десятки тысяч самолётов. Погибли десятки тысяч экипажей.
Для лётчиков война была неприятной рутиной, перемежающейся моментами полного ужаса, — которая слишком часто заканчивалась гибелью. Хутон описывает увлекательные подробности быта советских летчиков.
«Экипажи размещались в деревенских избах на расстоянии до 10 км от аэродрома, спали на нарах или на соломенных матрасах и часто делились пайком с хозяевами. Наземные бригады жили в задымлённых землянках с самодельными печами и спали в мешках».
«Все вставали до рассвета, умывались и чистили зубы пальцем, при этом лётчики обычно не брились, а потом шли в столовую завтракать чаем или кофе, булочками или чёрным хлебом, иногда с колбасой, и отправлялись на аэродром».
Лётчики проверяли самолеты, чтобы убедиться, что необученные и вечно голодные бригады техобслуживания ничего не пропустили. После инструктажа взлетали. Если они выживали - наградой по возвращении на базу становился быстрый обед, за которым запросто могло последовать ещё задание.
Ужин оставшихся в живых ждал сравнительно щедрый. Общий дневной рацион экипажей составлял 3 450 калорий в день — полкилограмма мяса, по 100 граммов сахара и масла, две миски каши или картофельного пюре.
Для сравнения наземные бригады получали всего 2 954 калории — для русской зимы этого недостаточно. «Лётчики часто отдавали им остатки, хотя официально это не одобрялось, — пишет Хутон, — Бригады поддержки нередко голодали».
Курево было чуть ли не важнее еды. «Лётчики получали по 30 пачек папирос в месяц и часто делились с наземными экипажами. У разных званий были свои марки: командиры полков курили «Казбек», лётчики — «Белое море», а аэродромные команды — «Простые».
Процветали суеверия. Перед заданием не брились и не фотографировались. И упаси вас бог заняться сексом с женщиной из механиков! Мылись редко, иногда даже раз в месяц. Туалеты были ямами в земле.
«В нелётную погоду играли в карты, шашки, домино или шахматы, хотя в некоторых полках, например, в Первом гвардейском, карты были запрещены. Заводили патефон или слушали живую музыку, потому что в каждом полку был хороший аккордеонист, или танцевали с полковыми девушками. Вечерами разговаривали и писали домой, а затем ложились спать».
А потом просыпаешься — и снова одно и то же, пока авария или немецкий ас не положит конец грязному, голодному и жуткому существованию в величайшей воздушной войне в истории.
Автор: Дэвид Акс (David Axe), "The National Interest", США
Оценили 15 человек
26 кармы