Любовь до и после гроба: откуда у «либералов» Навального тяга к некрофилии

Извращенные понятия о жизни, транслируемые оппозиционной тусовкой, имеют глубокие корни в самой природе либеральных деятелей. А присущие им отклонения и слабости принимают порой самые причудливые формы. Недавно журналисты ФАН провели целое расследование, рассказав о нездоровой тяге мужа юриста ФБК Любови Соболь Сергея Мохова ко всему, что принято связывать с некрофилией. Однако есть основания полагать, что в данном случае мы имеем дело не просто с нездоровыми фантазиями отдельно взятого персонажа, а с общей деформацией сознания либералов.

Стараниями СМИ о Мохове и так уже известно немало интересного. Например, то, что он фактически работает главным пиарщиком московской кладбищенской мафии, обслуживая сразу два преступных клана и несколько погребальных контор. Более того, судя по всему, именно бандиты выделили 7 миллионов рублей на предвыборную кампанию его супруги Любови Соболь, решившей избираться в Мосгордуму от 43-го муниципального округа. Взамен подручная Навального должна помочь мафиози вернуть контроль над самым дорогим в столице Ваганьковским кладбищем.

От политических трупов к настоящим

Но это, как говорится, просто бизнес, ничего личного. Одной только жадностью не объяснишь, почему смотрителей московских погостов бросает в дрожь при одном только взгляде на фотографию Мохова. Как и то, почему ему так нравится копаться в свежих могилах, а после его посещений кладбищенские работники находят на местах захоронений жутковатые вещи.

- Могилы разрытые, свечки, упаковки непонятные. Однажды даже трусы женские нашли на могильной плите. Уж не знаю, Мохов ли это все оставил, но совпадение очень странное. Коллеги байки травят, что некто, похожий на Мохова, на кладбище женщин приводил, - рассказывают на Хованском центральном кладбище. - Чем там он или кто-то другой занимался — неясно. Да и знать особо не хочется. После таких находок и так нервы не в порядке. Омерзительных историй о некрофилах без того хватает. Мы после этого всех подозрительных пришлых стали гонять.

Сам Сергей называет себя антропологом и активно развивает так называемую некросоциологию – дисциплину, представляющую собой своеобразный диалог живых с умершими так, будто последние никогда не умирали и выступают их современниками. Популярности ни у нас в стране, ни на Западе оно не получило – видимо, научное сообщество подспудно понимает, что есть в этом «новаторском» подходе что-то противоестественное. А вот для Мохова тема мертвечины стала источником вдохновения и активной деятельности, а также неплохого заработка за счет пиара похоронной мафии.

В 2012 году Мохов создал специализированный портал «Археология русской смерти», в 2015 году появился одноименный журнал. Вот лишь некоторые темы, анонсированные для следующего выпуска: waste studies, или труп как вторая жизнь, гибридные формы смерти, компост и компостабилити (видимо, речь идет о захоронении тел без гробов для скорейшего разложения), смерть и исследования квир (от английского queer – собирательный термин для обозначения сексуальных и гендерных меньшинств) и так далее. А вот как выглядит обложка журнала:

Но это, как говорится, еще цветочки. Своих единомышленников и последователей Мохов называет не иначе, как «некродрочерами» - честно говоря, это звучит еще более дико, чем «некрофилы».

И тут уже не получится списать все на «специфический юмор» Мохова – налицо серьезные психические отклонения. Ведь даже фотографии полуголых девиц – по легенде «учениц» женатого пауэрлифтера Мохова – не обходятся без «некродрочерства». И попробуй угадай, что сильнее возбуждает мужа Соболь – накачанная мамзель в одних трусах или крышка гроба. 

По словам специалистов, некрофилия часто проявляется у людей, переживших в раннем возрасте потерю близких. Мохову было 10 лет, когда погиб его отец, сейчас он со смаком рассказывает о пережитом тогда шоке. Как и о том, что в детстве любил играть с костями. Кроме того, некрофилами становятся люди с проблемами в семье. Однако поскольку эта девиация имеет длительный латентный период и проявляется сравнительно поздно, распознать ее не так-то легко. Тем не менее, как и любое психическое отклонение, она так или иначе дает знать о себе. Наиболее радикальная форма – парафилия или совокупление с трупами – наблюдается не всегда. Зачастую речь идет о влечении к похоронной атрибутике и обрядам, тяге к моргам и трупному запаху, загробным фетишам и так далее. Мохов пытается маскировать свои пристрастия научным интересом, но, похоже, они отражаются и на его семейной жизни. Иначе как объяснить тот факт, что Соболь не хочет брать фамилию мужа, сохраняя ту, что осталась от первого брака?

Замогильная оппозиция

Примечательно, как моховская некрофилия переплетается с оппозиционной риторикой. Вот, например, что пишет об «Археологии русской смерти» соратник Мохова Сергей Простаков во вступительной статье, посвященной запуску проекта в 2012 году, вскоре после событий на Болотной:

«И станет "Археология русской смерти" последним местом, куда придет вся наша белоленточная движуха. Вот умрет какой-нибудь деятель главной партии, а на nebokakcofe.ru будет описание могилы какого-нибудь большевика с Новодевичьего кладбища, что как бы намекает. Вот полетит НАЦИОНАЛЬНЫЙ ЛИДЕР в Париж на встречу какой-нибудь большой двадцатки, а на сайте какой-нибудь известный в свободные времена журналист расскажет о гибели каких-нибудь других НАЦИОНАЛЬНЫХ ЛИДЕРОВ в авиакатастрофах. Назначат какого-нибудь талантливого рабочего управлять министерством, а на "Археологии…" для вас уже будет опубликованы фотки могил всех его предшественников на этом посту. И вроде как все будут довольны: оппозиция изливает желчь, а власть обвиняет свободолюбцев в смертной содомии».

В этой цитате, как говорится, прекрасно все, даже постскриптум о содомии. Но главное – то, как легко либералы сами записывают себя в политические трупы, пытаясь утащить с собой в могилу всех остальных. Тут уже не просто некрофилия, тут целое мировоззрение, чистый фрейдистский «танатос» или влечение к смерти. Неудивительно, что столь «прогрессивные» идеи, выпестованные западными философами и психоаналитиками, сделали «Антологию русской смерти» любимым чтивом тогдашнего посла США в России Майка Макфола:

Одним пеплом мазаны

Вообще если взять окружение Навального и Соболь, то здесь где ни копни, полезет мертвечина. Возьмем, к примеру, братишку Любови. Занятный персонаж, в свое время мечтавший «погромить» и «покрушить» на украинском Майдане, коротает вечера, вскрывая трупы лягушек. И не на уроке в лаборатории, а просто так, дома, для удовольствия.

Кстати, стоит обратить внимание и на самого Навальном. В некрофилии блогер вроде бы не замечен, но не стоит забывать о том, что он обучался в Йеле (одном из самых престижных университетов США) по специальной программе Yale World Fellows Program по подготовке «мировых лидеров» для оппозиции стран из сферы интересов США. Кстати, в 2018 году там же учился глава федерального штаба Навального Леонид Волков.

Йель знаменит своим тайным студенческим обществом «Череп и кости», о членах которого говорят, что они «из одной могилы». Члены ордена носят перстни с «мертвой головой», а свою штаб-квартиру называют не иначе, как «Могила» или «Склеп». Сам штаб декорирован черепами, костями, скелетами и картинами, изображающими смерть выдающихся личностей.

Чтобы стать адептом ордена, нужно в ночь посвящения при свечах раздеться догола, лечь в саркофаг или гроб. И уже оттуда поведать собратьям свои сексуальные тайны и извращения (непременно во всех подробностях), после чего быть жестоко избитым, валяясь нагишом в жидкой грязи, и до смерти напуганным старейшинами ордена, выкрикивающими непристойности в костюмах скелетов. А под конец - выпить свежей крови из черепа.

Не отстает в этом плане и британский Оксфорд, где Сергей Мохов обучается по программе ВШЭ. 

Самый известный университет мира печально знаменит своими студенческими клубами с их тайными ритуалами и давними традициями, обычно включающими в себя разного рода непотребства. Наркотические марафоны, эротические вечеринки в тайных местах, адские попойки, заканчивающиеся полным разгромом, – все это входит в джентльменский набор британской аристократии. И, конечно же, обряды посвящения в сатанинских традициях с поеданием червей, мертвечины, гомосексуальными актами и совокуплением с гробом.

Само собой, все проходит в обстановке строгой секретности – участники связаны суровой омертой, фото- и видеосъемка строго запрещена. Тем не менее, время от времени кое-что просачивается в прессу. В 2015-м Соединенное королевство шокировал эпизод из неофициальной биографии Дэвида Кэмерона, написанной одним из богатейших людей Великобритании, спонсором Консервативной партии Майклом Эшкрофтом. Автор рассказывал, что во время одной из вечеринок Общества Пирса Гавестона в Оксфорде, отдавая дань традициям братства, будущий премьер-министр якобы положил пенис в рот сервированной свиной голове. Ни доказать, ни опровергнуть сплетню невозможно — тайны сообщества священны. И все же считается, что история могла иметь место, поскольку популярность Пирс Гав (названного в честь любовника короля Эдуарда Второго) держится на историях о самых бесстыдных оргиях в Оксфорде, получить приглашение на которые мечтает практически каждый местный студент. 

Говоря об Оксфорде, нельзя не вспомнить об одном из самых известных его выпускников Джереми Бентаме, который мог бы послужить идеальной ролевой моделью для Мохова. Философ-моралист, один из крупнейших теоретиков либерализма, был, мягко говоря, человеком со странностями. Основатель такого философского направления, как утилитаризм (стремление к возможно большему счастью для как можно большего числа людей), он держал в качестве домашнего животного заварочный чайник и считал, что тела умерших родственников нужно не хоронить, а превращать в мумии и выставлять на всеобщее обозрение, чтобы преодолеть «невежественный» страх смерти. Свое тело он завещал науке, в итоге из него сделали чучело, которое и сейчас выставлено в Университетском колледже Лондона. Мы не знаем, мечтает ли Мохов о такой же участи, но идея ему должна понравиться.

Если до недавнего времени казалось, что прививка «либеральных ценностей» на русской почве ограничивается наркотиками, нетрадиционными сексуальными отношениями, презрением к семейным устоям и попранием веры, то теперь список, похоже, придется расширить. Встречайте последний писк оппозиционной моды – некрофилию.