У КГБ СССР имелись документальные доказательства того, что «прораб перестройки» был завербован американцами.
«Яковлев полезный для перестройки человек? Если полезный, то простим его. У кого в молодости грехов не было!». Так, по свидетельству бывшего посла СССР в ФРГ, бывшего секретаря ЦК КПСС Валентина Михайловича Фалина, отреагировал Михаил Горбачев на доклад шефа КГБ Владимира Крючкова, который представил советскому лидеру документальные подтверждения вербовки американцами главного «прораба перестройки» — Александра Яковлева.
Своими воспоминаниями на сей счет Фалин поделился на семинаре, заключительное заседание которого прошло в Москве в Институте динамического консерватизма. И хотя выступление Валентина Михайловича было посвящено гораздо более обширной теме — «Россия и Запад в XX веке», — предательство тогдашнего руководства страны, его измена Родине стали, к сожалению, составной частью наших отношений с Запада, и потому этой темы Фалин также не мог не коснуться.
«Вскоре после командирования Яковлева в Канаду, — рассказал Фалин, — Центр получил данные о том, что он «в кармане у американцев». Весьма почтенный британский господин предупредил давнего знакомца, сотрудника советского посольства в Оттаве: «Будь осторожен с новым шефом».
Аналогичные сведения поступили от другого источника с уточнением, что Яковлев попал в тенета американских спецслужб во время стажировки в Колумбийском университете.
Ю. В. Андропов распорядился установить за Яковлевым плотное наблюдение, вспоминал Фалин, при удобном случае отозвать из Канады, но в аппарат ЦК, где тот ранее работал, не пускать. Его определили на должность директора Института мировой экономики и международных отношений. Уже при Горбачеве КГБ получил документальное подтверждение компрометирующих Яковлева данных. Об этом мне известно от В. А. Крючкова, которому было поручено встретиться с фигурантом, обрисовать суть донесений и посмотреть, какой будет реакция. Яковлев, по словам Крючкова, не проронил ни слова и вопрос, что доложить генсеку, обошел молчанием.
Заслушав доклад В. А. Крючкова, Горбачев спросил и сам себе ответил: «Яковлев полезный для перестройки человек? Если полезный, то простим его. У кого в молодости грехов не было!».
«Так и разрешили каверзный вопрос», — рассказал Валентин Михайлович. Сдавал — по сути, предавал — Родину и ее союзников и сам Михаил Горбачев.
Валентин Фалин вспоминает: «Как рассказывал мне В. Брандт (канцлер ФРГ в 1969-1974 гг.), в ходе архызских переговоров Г. Коль (канцлер ФРГ в 1982-1998 гг.) затронул вопрос о судьбах руководителей ГДР. Как с ними быть?
«Вы, немцы, — заявил Горбачев, — сами лучше разберетесь в этом». Предательство в концентрированном виде. Сдавая Германскую Демократическую Республику, присваивая себе право говорить от имени ГДР, без согласований с ее правительством, мы повторяли худшее из прецедентов, никогда не делавших чести правителям.
Чем сие объяснить? Еще до Архыза (на встрече там между Горбачевым и Колем была достигнута договоренность об объединении Германии) Колю переслали обращение Горбачева — предоставьте кредит в 4,5 млрд. марок, мне нечем кормить людей, и вы получите все, что желаете.
Переговорщик Горбачев не удосужился вскрыть ни вторую, ни третью позицию Коля. Оказались не списанными даже наши коммерческие долги перед ГДР.
В компенсацию за собственность наших военных, отходившую к объединенной Германии, стоимостью в сотни и сотни миллиардов марок нам отстегнули на строительство казарм для военнослужащих из группы войск в Германии 14 млрд.».
Еще одно воспоминание Валентина Михайловича: «В марте 1988 года я написал генсеку (М.С.Горбачеву), что в ближайшие 3 месяца ГДР может быть полностью дестабилизирована. В это время ряд боннских политиков обращался к американцам с предложением, не форсировать ли антиправительственные настроения в Восточной Германии. Пока не время, услышали они в ответ. Ни на это, ни на другие более чем обоснованные предостережения отклика я не получал. Обратная связь не функционировала.
Перелом в оценках Горбачевым будущего ГДР пал на май 1989 года. Э. Хонеккер (лидер ГДР) собрался на празднование юбилея Магнитогорска. В числе молодых немецких коммунистов он полвека назад участвовал в строительстве знаменитого металлургического комбината. По дороге остановка для встречи с Горбачевым в Москве. Воспроизвожу атмосферу и суть состоявшегося разговора. Впервые, не заикаясь, Хонеккер произнес русское слово «перестройка».
«Мы принимаем к сведению то, что вы предпринимаете у себя дома, — сказал он, — перестройка в ГДР уже давно произведена». Горбачев среагировал в том же ключе, как в конце 1988 года, выступая на Сессии Генассамблеи ООН, он охарактеризовал смысл наших обязательств по Варшавскому Договору.
Напомню, без предварительного обговаривания с союзниками и без решения политбюро он заявил: советские вооруженные силы защищают друзей от внешних угроз; они не вмешиваются в их внутренние дела и не определяют строй, при котором намерено жить население дружественных нам государств.
В момент выступления Горбачева в ООН мы с Г. Киссинджером (тогдашним госсекретарем США) сидели рядом. Свое впечатление от услышанного он выразил в словах: «Если бы я заранее знал содержание речи, то дал бы президенту Бушу другие рекомендации к предстоявшему разговору с вашим лидером». Киссинджер попросил помочь организовать его встречу с Горбачевым: США заинтересованы в том, чтобы уход СССР из Центральной и Восточной Европы не походил на «бегство».
Катастрофическое землетрясение в Спитаке побудило советскую делегацию срочно покинуть Нью-Йорк. Киссинджер просил меня довести до сведения Горбачева, что он будет готов в любое время прилететь в Москву для означенного разговора с нашим руководителем.
Встреча состоялась через пару недель. Горбачев резюмировал ее итог так: «Киссинджер был и остался реакционером». В январе 1992 года в аэропорту Шереметьево мы неожиданно встречаемся с Киссинджером.
«Почему все-таки, — спросил он меня, — Горбачев не принял предложение о том, чтобы Москва не бежала сломя голову из Европы?»
«Очевидно, Ваши идеи не укладывались в его политический пасьянс», — ответил я».
Очень красноречивый исторический эпизод: Генри Киссинджер, оказывается, больше Горбачева заботился в то время о том, чтобы СССР не «убегал» из Европы. За что американский политик и удостоился «комплимента» от Горбачева: «Киссинджер был и остался реакционером».
«Вы сказали, что Вашингтон был не прочь «упорядочить» горбачевское бегство из Европы, — уточнили у Фалина на прошедшем семинаре. — Но если американское руководство хотело предотвратить бегство СССР из Европы, а оно все же имело место, то кто был заинтересован, чтобы так произошло? Кто подталкивал на это Горбачева?»
Валентин Фалин: «Есть американцы и американцы. Киссинджер и Бжезинский — разных полей ягоды. Не тянут на политических близнецов Буш-старший и Буш-младший. «Неоконы» и прочие экстремисты, о чем мы предупреждали Горбачева, принимали за слабость покладистость Москвы и толкали Белый дом к демонтажу биполярной мировой системы.
В бой вводилась «пятая колонна», которую выдавали за «элиту» советского общества. Реформы «младодемократов» зарубежной закваски гнали Россию в бездну или, как выражался Чубайс, к «точке невозврата».
Что касается Горбачева, то в последнюю пору правления его заботило одно — как остаться президентом, пусть номинальным. Растратив доверие внутри страны, он уповал на поддержку извне и ради этого «прореживал» наши оборонные арсеналы больше, чем от него ждали.
Например, он пустил под нож «Пионеры» (СС-20), размещавшиеся на Дальнем Востоке и в Средней Азии, хотя «нулевое решение» Рейгана подобного не предусматривало. Вашингтон намекал на возможность временного сохранения за нами каких-то опорных пунктов в Прибалтике. Ноль интереса. Ласкающие лучи Нобелевской премии мира застилали горизонты.
Последнее заседание политбюро. Горбачев присел за отдельный столик. Слово берет А. Н. Гиренко (секретарь ЦК КПСС по межнациональным отношениям): «У меня есть поручение украинской парторганизации задать Вам, Михаил Сергеевич, вопрос, учитываются ли в новоогаревском процессе результаты референдума? Ведь три четверти населения высказалось за сохранение СССР». Горбачев молчит. Гиренко настаивает на ответе. Его поддерживает член политбюро Ю. А. Прокофьев.
Постукивая карандашом по блокноту, Горбачев молвит: «А если я вам расскажу о том, что обсуждается в Ново-Огарево, вы что-нибудь поймете?». Театральная пауза: «Итоги референдума учитываются». Возмущение готово перейти во взрыв. Горбачев встает: «Хватит, наговорились. Идемте в соседний зал к руководителям краевых и областных организаций». Вместо понимания, на которое он, возможно, надеялся, его встретила там обструкция».
источник https://operkor.wordpress.com/...
Оценили 5 человек
39 кармы