Замужняя вдова

Екатерина II Великая (Часть 3)

21 августа 1745г. в церкви Казанской Божьей матери в три часа пополудни состоялось торжественное венчание. Екатерина вспоминала, что во время проповеди к Петру Федоровичу подошла бывшая любовница Петра I, графиня Авдотья Ивановна Чернышова.

Она сказала наследнику, чтобы стоя перед священником, он ни в коем случае первым не поворачивал головы, если жених забудет о совете, или ослушается, то он умрет намного раньше своей жены.

Петр Федорович не прикоснулся к жене ни в первую брачную ночь, ни в остальные ночи девяти последующих лет. После десятидневных торжеств Иоганне непрозрачно намекнули на то, что она слишком загостилась при русском дворе. Перед отъездом мать передала дочери обязательства, которые она как агентесса несла перед прусским королем.

Екатерина старалась приобрести расположение двора. Не пренебрегая в этот период никаким общением, она радовалась каждому новому знакомству, руководствуясь принципом «Мне пригодится этот человек». Нервное напряжение привело к тому, что у нее стала горлом идти кровь, медики диагностировали у Великой княгини начальную стадию туберкулеза.

Наблюдая за постылым мужем, она видела, как он брезгливо относится к русским. Петр считал Россию страной варваров, он не понимал православия, и, не таясь, исповедовал лютеранство. Не утонуть в пучине отчаянья Фике помогало тщеславие, в горькие минуты она мечтала о российском престоле, и мысленно представляла вензель русской императрицы Екатерины II.

Тем временем поведение Великого князя заставило Екатерину сомневаться во вменяемости мужа. Петр Федорович казнил в спальне мышей и крыс, травил посетителей борзыми собаками, или поднимал среди ночи жену, заставляя ее в ночной рубашке маршировать с карабином. Во время войны со Швецией (1788-1790гг.) шестидесятилетняя императрица Екатерина Великая шутила, что до конца своих дней она запомнила уроки муженька, а уровень владения карабином и сегодня позволит императрице встать в каре Преображенского полка.

Смеяться над мучениями можно было в 60 лет, но в 21 год изможденная издевательствами мужа, Екатерина попросила канцлера Бестужева, убедить Великого князя оставить её в покое. Она боялась рассказать о ночных издевательствах Елизавете Петровне, при этом руки и плечи Екатерины после каждого упражнения с карабином наливались мужской силой. Когда Петру было недосуг муштровать жену, он ночами с маниакальной настойчивостью дрессировал своих собак, княжеские покои наполнялись визгом полным боли. Когда Екатерина предприняла попытку остановить безумную дрессуру, муж схватил её любимого пса и рукоятью арапника раскроил ему череп.

Исследователи связывают немотивированную агрессию наследника престола, с невозможностью выполнять супружеский долг, из-за особенностей строения организма, которую могла бы исправить простейшая хирургическая операция. Петр Федорович страдал от фимоза, порока при котором невозможно обнажить головку полового члена по причине узости крайней плоти.

Екатерина долгие годы никому не рассказывала о «странном недуге мужа», считавшего себя с детства неизлечимо больным человеком. Устав ждать наследника Елизавета Петровна приказала придворным лекарям тщательно осмотреть супружескую чету. Узнав, что Екатерина 9 лет прожила при живом муже вдовой, императрица, сильная духом женщина, по-бабьи заревела. Потрясенная дщерь Петрова приказала придворному хирургу сделать Великому князю операцию. Тогда же заговорили, что Елизавета, узнав о неадекватности наследника, поручила своей доверенной фрейлине подыскать княгине пригожего кандидата на роль отца будущего царевича. Жребий пал на красавца Сергея Васильевича Салтыкова. Из «Салтыковых» была царица Прасковья Федоровна, жена Ивана V, старшего брата Петра Великого.

Петру Федоровичу провели минутную хирургическую операцию, Салтыков обворожил Великую княгиню, а вот кто стал истинным отцом будущего императора Павла I и по сегодняшний день остается загадкой.

Хотя если внимательно присмотреться к поступкам императора Павла Петровича и Петра Федоровича вопрос отпадет сам собой.

20 сентября 1754г. Екатерина родила сына Павла, вскоре после этого торжественного события Сергея Салтыкова отправили посланником в Швецию. На возмущение Екатерины, канцлер Бестужев спокойно ответил, что Государи не должны никого любить.

В данном вопросе Екатерина категорично не согласилась с канцлером, она мечтала любить и быть любимой, пусть даже секретарем английского посланника Станиславом Августом Понятовским.

Однажды ночью Петр Федорович приказал слугам схватить наглого поляка, после того как тот покинет опочивальню Великой княгини. В Петергофском парке глупый князь выяснял у Понятовского, спит ли тот с Великой княгиней. Измученного допросом и страхом любовника отпустили только под утро.

Сам наследник взял себе в любовницы фрейлину супруги, Елизавету Воронцову. Не находившая себе места Екатерина попросила любовницу мужа, уговорить Петра Федоровича замириться с Понятовским.

К удивлению Екатерины Великий князь согласился на примирение, назначив встречу Понятовскому в «Парадном зале» дворца Монплезир.

В начале встречи Петр Федорович с радушной улыбкой подошел к любовнику супруги и стал журить белого как снег Понятовского, что тот не открыл обстоятельства своих отношений с Екатериной Алексеевной еще в первую встречу.

Внезапно, наследник бегом бросился из зала вон, и через мгновенье явил присутствовавшим при встрече дамам и господам полуодетую и заспанную Екатерину. Вот что потом писал в своих воспоминаниях слабый духом Стасик Понятовский:

«….Затем мы, все шестеро, принялись болтать, хохотать, устраивать тысячи мелких шалостей, используя находившийся в этой комнате фонтан — так, словно мы не ведали никаких забот. Расстались мы лишь около четырех часов утра».

Конечно же, «веселящаяся» до 4-х утра Екатерина ловко скрывала под маской беззаботности ненависть к мужу и презрение к любовнику, оказавшемуся обворожительным трусом. Но Понятовский был ей нужен, через него канцлер Бестужев тайно общался с английским посланником в России сэром Уильямсом, с которым они готовились в случае смерти Елизаветы, переориентировать российскую политику на сближение с Лондоном.

С начала 1756г. императорский двор наполнился слухами о серьезном ухудшении здоровья Её императорского Величества, Екатерина, будучи союзником Бестужева, перенимала у «Великого канцлера» опыт дворцовых интриг и политических авантюр.

Она писала английскому посланнику, что Елизавета упорно хромает, бродя по анфиладам дворца, то приближаясь, то отдаляясь от отверстого для неё гроба. Оправдать ненависть Екатерины к императрице с моральной точки зрения нельзя, но понять женщину, находящуюся под «прозрачным императорским колпаком», лишенную детей и общения с друзьями можно.

Зная, что Елизавета Петровна пришла к власти на деньги, предоставленные французским посланником Шетарди, Екатерина без ложного стеснения использовала средства, выделяемые ей английским послом. Английский посол сэр Чарльз Хэнбери Уильямс, как и бедняга Шетарди верил, что финансовая поддержка Екатерины, позволит со временем английской короне сторицей вернуть вложенный в продвижение Великой княгини капитал.

8 сентября 1758г. в праздник Рождества Пресвятой Богородицы в Царкосельской Знаменской церкви, императрица в ходе литургии на глазах сотен свидетелей упала в обморок, пульс не прощупывался, не чувствовалось дыхание. Бестужев испугавшись, что скоро Елизавета покинет эту грешную землю, пошел ва-банк, и приказал подготовить манифест, провозглашающий Великого князя Петра Федоровича российским императором.

Канцлер спешил, двор давно будоражили слухи, что Государыня оставит трон внучатому племяннику Павлу, а его родителей прикажет выслать в Германские земли.

Бустужев решил в случае прямой угрозы своей власти сделать недалекого Петра Федоровича императором, Екатерину Алексеевну его соправителем, а себя министром с обширным перечнем полномочий. Он отправил письмо давнишнему другу главнокомандующему русской армией Степану Федоровичу Апраксину. Канцлер сообщил, что государыня при смерти, и попросил генерал-фельдмаршала прислать ему в столицу войска. Верный друг приказал русской армии отступать из Пруссии и продвигаться к Санкт-Петербургу.

Неожиданно для двора Елизавета пошла на поправку, узнав о странном приказе Апраксина, она приказала допросить фельдмаршала в Тайной канцелярии, 14 февраля 1758г. арестовали Бестужева. Во время ареста канцлер хитро улыбался, и вел себя спокойно, что неудивительно, предчувствуя арест, хитрец, успел уничтожить компрометирующие его бумаги. На следующий день Понятовский передал Екатерине записку, в которой предупредил возлюбленную об аресте Бестужева и трех придворных входивших в ближний круг Великой княгини.

Получив сообщение любовника, Екатерина в буквальном смысле остолбенела, она поняла, что главной дичью для царской охоты станет теперь она сама.

После двух недель допросов экс-канцлеру передали, что Елизавета Петровна не довольна его ответами следователям, 65-летнему узнику намекнули на возможный допрос с пристрастием. Гениальный ум Бестужева позволил ему разбить в пух и прах, предъявляемые ему обвинения, и увести «царских охотников» как можно дальше от Екатерины.

Находясь под арестом, Бестужев совершил только одну ошибку, передав Великой княгине через верного человека записку, которую перехватили агенты «Тайной канцелярии». Следственная комиссия, вцепившись в письмецо как в единственный козырь, терзала старика новыми вопросами:

Зачем он посоветовал Екатерине держаться смело?

Почему Бестужев уверен, что против него и Екатерины у следствия не хватит доказательств?

Зачем нужно было посылать записку Великой княгине, если она не принимала участия в интригах канцлера?

Бестужев уверенно отвечал, что он дал знать не опытной в политических интригах Екатерине, что письма к Апраксину писанные ее рукой сами по себе не преступление. Он, дескать, переживал, что со страху супруга наследника может оговорить себя.

Не имея прямых улик против Екатерины, императрица приказала загонщикам продолжать преследовать дичь, надеясь на то, что без поддержки Бестужева, невестка сама сделает роковую ошибку. Двор шептался, что скоро неблагодарную немку вышлют за границы империи. Однако Екатерина предпочитала не ждать, пока ее выгонят на стрелков, а действовать. Надев маску доброй, наивной обиженной жизнью женщины оставшейся без поддержки и заботы мужа княгиня села писать письмо. В нем она слезно молила Елизавету Петровну положить конец её несчастьям, и разрешить ей уехать к родителям. Дрожащей от обиды рукой она писала, что коли уж она, лишена общения с детьми Павлом и Анной, ей все равно в какой стране продолжать влачить жалкое существование. Главное что она спокойна за будущее дочери и сына, окруженных заботой своей венценосной бабушки.

Передав письмо Государыне, Фике приступила к блистательной игре, роли невинно оскорбленной Офелии. Так и не дождавшись ответа императрицы, Екатерина обратилась к духовнику Елизаветы (позже он станет духовником и самой Екатерины) протоирею Федору Яковлевичу Дубянскому. Хорошо зная характер набожной императрицы, он посоветовал Великой княгине прикинуться больной и попросить его исповедовать её.

Конечно же, тайна мнимой исповеди стала тут же известна Елизавете, и та под впечатлением от рассказа, пользовавшегося её особым доверием Дубянского, назначила Екатерине аудиенцию.

В мемуарах Екатерина II вспоминала, что хорошо все, обдумав перед встречей с императрицей, она подготовила домашние заготовки для любого развития сюжета.

13 апреля в 2 часа ночи начальник «Тайной канцелярии» граф Александр Иванович Шувалов провел Екатерину в покои Елизаветы. В дверях она столкнулась с мужем, войдя в опочивальню и увидев императрицу, Великая княгиня, зарыдав навзрыд, бросилась ей в ноги. Как будто в бреду, она просила милости, заключавшейся только в одном, поскорее вернуться домой. Императрица хотела поднять невестку, но та, схватившись за шлейф ее платья, осталась лежать распростертой ниц.

Когда Шувалову удалось поднять Екатерину, императрица спросила ее, если предположить что она отправит её к родителям, как она объяснит свое решение двору?

Екатерина ответила, что причину можно выбрать самую любую от гнева императрицы, до размолвки с Великим князем, на вопрос, чем она будет жить на родине, она с достоинством ответила, тем же чем жила до приезда в Россию. Елизавета заметила, что для своего возраста Екатерина слишком горда, и очень часто лезет в те вопросы, которые ее напрямую не касаются. Государыня сказала, что в правление Анны Иоанновны, она в её возрасте была тише воды, ниже травы.

С гневом в голосе самодержица спросила, какое право имела Великая княгиня в дни её болезни отправлять Апраксину тайную корреспонденцию в действующую армию?

Всхлипывая, невестка отвечала, что за все время нахождения в России написала Степану Федоровичу всего три письма, в одном она поздравляла фельдмаршала с рождением сына в 1757г., во втором с наступлением нового 1758 года, а в третьем просила как можно четче выполнять приказы матушки-императрицы.

Елизавета Петровна усомнилась в правдивости показаний, и сказала, что она все равно докопается до истины, чай Бестужев не из железа сотворен, в «пытошной» искусный палач и не таким язык развязывал.

Муженек, присутствовавший во время разговора, показывал всем своим видом, что он раздражен крайне неосмотрительным поведением своей супруги. Выждав удобный момент, Екатерина попросила императрицу о встрече наедине. Отпуская уставшую от допроса женщину, Елизавета Петровна пообещала ей встречу тет-а-тет.

23 мая Екатерине разрешили встречу с детьми, самая добрая бабушка в мире, избрала внуков для того, чтобы их мать не вызывая новых слухов при дворе через смежные двери, могла попасть в её покои. И снова последовали вопросы о переписке с Апраксиным и взаимоотношении с Петром Федоровичем.

О чем подробно говорили две сильных женщины точно неизвестно, однако после этой встречи столица заговорила о том, что между императрицей и Екатериной состоялось примирение.

Зимой 1759г. Екатерина познакомилась с молодой очаровательной девушкой, которая стала для нее самой преданной подругой и сподвижницей, её звали Екатерина Воронцова (в замужестве Дашкова), она была племянницей нового канцлера Российской империи. Тридцатилетняя Екатерина привязалась к пятнадцатилетней тезке обладающей поразительными для своего юного возраста знаниями. Их встреча произошла в только что построенном Растрелли дворце. Великая княгиня, смущенная тем обстоятельством, что фавориткой её мужа была Елизавета Воронцова (родная сестра Екатерины Воронцовой-Дашковой), чувствовала себя крайне неловко. Зато ни капельки не смущалась юная графиня Воронцова, которая сделала все, для того чтобы очаровать Фике.

Через юную подругу княгиня получила доступ практически ко всем тайнам и замыслам враждебного клана и презираемого супруга, обещавшего жениться на фаворитке Елизавете Воронцовой.

Между Екатеринами началась безумно интересная переписка, неслучайно в своих мемуарах Дашкова вспоминала, что во всей России только они с императрицей занимались поистине серьезным чтением. Великая княгиня поведала Воронцовой, что будет биться насмерть за право своего нелюбимого мужа взойти на престол российской империи. Её план, как и все гениальное, был прост: Привести к власти Петра – помочь ему удержать власть – при первой же возможности стать самодержавной императрицей.

Она остро нуждалась в мужчине, который из-за любви к ней не побоялся бы нарушить любые законы, выступить против могучей империи и расчистить ей дорогу к трону.

Вскоре судьба свела ее с молодым гвардейцем, героем сражения при Цорндорфе, 26 летним Григорием Орловым, человеком, обладавшим неудержимой смелостью и патологической склонностью к авантюризму. Трижды раненный при Цорндорфе, истекающий кровью Орлов, не оставил рядов сражающихся товарищей, уже на следующий день имя героя стало известно всей русской армии. Нет ничего удивительного в том, что именно капитану Орлову командование доверило доставить в столицу попавшего в плен графа Шверина, флигель-адъютанта Фридриха II.

В 1760г. блестящий офицер стал адъютантом командующего артиллерией графа Петра Ивановича Шувалова, у которого он сразу же отбил 25-летнюю любовницу княгиню Елену Куракину. Когда Шувалову донесли, о новом увлечении фаворитки он приказал капитану оставить княгиню в покое. Орлов ответил, что у любви не бывает адъютантов и тут же получил перевод в гренадерский полк. Своим поступком и словами Григорий снискал уважение во всех слоях столичного общества. Опираясь на Орлова, Екатерина планировала получить поддержку гвардии, в которой её самый красивый и храбрый в России мужчина пользовался непререкаемым авторитетом.

До определенной поры подруга Екатерины ничего не знала о Григории, а красавец любовник ничего не знал о подруге, каждый из них выполнял прямые приказы Великой княгини, один в гвардии, а другая в высшем свете.

Дождливую осень 1761г. хворавшая императрица встретила в Царском селе, умирающую возлюбленную поддерживал её фаворит Иван Иванович Шувалов. В последние годы остатки своей угасающей с жизнью любви Елизавета тратила на любимого внука Павлушу. За несколько месяцев до смерти императрица лично составила наставление графу Панину о воспитании Великого князя Павла Петровича:

«По известной вашей верности и любви к отечеству, избрали мы вас к воспитанию любезнейшаго нашего внука, его императорскаго высочества великаго князя Павла Петровича; а по поданному от вас о том мнению, уверясь вяще о способности вашей к сему важному делу, определили мы вас обергофмейстером при его высочестве и совершенно поручили его воспитание попечению вашему. Апробуя помянутое мнение ваше 1), заблагоразсудили мы, для надежнаго учреждения поступка вашего, объявить вам чрез cиe вкратце соизволение наше.

1) Познание Бога да будет первый долг и основание всему наставлению. Совершенным удостоверением о сей предвечной истине надлежит со младых лет очистить чувства его высочества, утвердить в нежном его сердце прямое благочестие и прочия должности, коими он обязан самому себе, нам, своим родителям, отечеству и всему роду человеческому вообще.

2) Добронравие, снисходительное и добродетельное сердце, паче всего нужны человеку, котораго Бог возвышает для управления другими; ничем же больше не возбуждаются сии внутренния чувствия, как воспоминанием равенства, в котором мы, по человечеству, пред Создателем нашим состоим. Cиe есть истинный источник, из котораго изливаются человеколюбие, милосердие, кротость, правосудие и прочия добродетели, обществу полезныя. Мы повелеваем вам оное полагать главным началом нравоучению его высочества и безпрестанно ему о том толковать, дабы при всяком взоре, на различныя состояния, в которых человек бывает, обращаясь мыслию к сему началу, его высочество побуждаем был к помянутым добродетелям, к благодарению Всевышняго за милосердый об нем промысел и к учинению себя звания своего достойным.

3) На сем основании не токмо не возбраняем, но паче хощем, чтобы всякаго звания, чина и достоинства люди добраго состояния, по усмотрению вашему, допущены были до его высочества, дабы он, чрез частое с ними обхождение и разговоры, узнал разныя их состояния и нужды, различныя людския мнения и способности, такоже научился бы отличать добродетель и принимать каждого по его чину и достоинству.

4) Примеры больше всего утверждают склонности и обычаи в человеке. Мы уверены, что вы дадите собою образ мужа добронравнаго, честнаго и добродетельнаго; но того не довольно: повелеваем вам имянно крайне наблюдать, чтоб никто в присутствии его высочества не дерзал противно тому поступать, не токмо делом, но ниже словами. А еслибы кто-либо от безразсуднаго дерзновения в том забылся, или же от подлой трусости особливо стал несправедливыми похвалами, ласкательством, непристойными шутками и тому подобными забавами его высочеству угождать, хотя мы того и не чаем: таковых, сверх собственнаго вашего примера, должны вы пристойно остеречь, а иногда и не обинуясь, без всякаго лицеприятия, отговорить. Таким образом приводим мы вас в состояние удалять от его высочества пагубных ласкателей и отвращать все то, что может подать повод к повреждению нрава.

5) Желая, чтоб его высочество исполнен был, если можно, равныя любви к отечеству, какову мы к оному сохраняем, поручаем мы оное имянно особливому попечению вашему, яко главный вид и намерение в воспитании его высочества и яко существительной долг, коим он ему обязан. А как человек любит вещь, когда он знает ея достоинство и дорожит оною, когда видит, что польза его состоит в сохранении оной: то надлежит предпочтительно пред другими науками подать его высочеству совершенное знание об России, показать ему с одной стороны из дел прошедших и нынешних, особливо родителя нашего времян, изящныя качества Российскаго народа, неустрашимое его мужество в войне, непоколебимую его верность и усердие к отечеству, а с другой стороны плодородие и почти во всем изобилие пространных Российских земель, и, наконец, надежные отечества нашего достатки и сокровища, кои оно в недрах своих сохраняет, так что нет нужды думать о награждении каких-либо недостатков постороннею помощию, а толь меньше вымышленными человеческою хитростию способами, но когда только употреблен будет небольшой труд и прилежание, то сверх того продовольствования можно еще избытками помогать другим народам. Показав же все cиe, истолковать притом его высочеству неразрешимыя обязательства, коими жребий его на веки соединен с жребием России и что слава его и благополучие зависят единственно от благосостояния и знатности его отечества.

Такия преимущества Российскаго народа и выгоды земель, которыя он обитает, приобрели от всех народов почтение и знатность отечеству нашему, а у них возбуждают тем и зависть; в его же высочестве, который по рождению и званию своему столь сильно ему обязан, должны они возбудить крайнюю к оному любовь и рачение.

Для лучшаго достижения сего важнаго вида повелеваем нашему Сенату, чтоб он и все присутственныя места, каждое по своему ведомству, сообщали вам по требованиям вашим надлежащия к тому известия.

6) Что касается до наук и знаний вообще, то признаваем мы излишно распространиться здесь подробным оных оглавлением. Надеемся, что вы, по долговременному вашему обращению в делах политических, сами знаете, которыя из оных его высочеству пристойны и нужны, в разсуждении его рождения и звания. Потому как в том, так и в порядке, коим оныя преподавать должно, полагаемся на благоразумное и дознанное ваше искусство, будучи уверены, что вы в том ничего не упустите.

7) Впрочем имеете вы сочинить штат, сколько каких чинов и других нижних служителей для комнаты его высочества, по разсуждению вашему, надобно, и подать оной на апробацию нашу, означа притом потребную на содержание прочаго сумму, которую мы определить намерены.

8) Bcе, кои комнату его высочества составлять будут, имеют состоять под единым вашим ведомством, и мы милостивно вам напоминаем, чтоб между всеми было надлежащее по месту благочиние, согласие, почтение друг другу и послушание одного к другому, по чину своему и должности: ибо и наблюдаемый в том благоучрежденной порядок имеет служить его высочеству добрым примером, а вам в облегчение трудов и к избежанию напрасных неприятных забот, безпорядком умножаемых.

9) Дабы не было вам никакого препятствия в исправлении с успехом сего, положеннаго на вас, важнаго государственнаго дела, в котором вы одни Богу, нам и государству отчет дать должны: то имянное соизволение наше есть такое, чтоб никто в оное не мешался, а имеете вы зависеть единственно от имянных наших повелений, следовательно во всех случаях, если что в дополнение сей инструкции потребно будет, доносить и докладывать нам самим.

По такой великой доверенности и власти, с каковыми мы вас при его высочестве учреждаем, надеемся мы взаимно, что вы усугубите ревность и труды ваши, дабы представить его высочество во свет человеком Богу угодным, нашей и родителей его любви достойным, людям приятным и отечеству полезным, на что ниспосли, Боже, милость Свою и благословение.

Сочинен в Петергофе.

Июня 24-го 1761 г.».

Павел с первых дней жизни купался в лучах обожания императрицы, он везде сопровождал бабушку. Ни у кого не оставалось сомнений, что если Елизавета проживет еще 5-7 лет, наследником престола объявят внука. Однако в декабре 1761г. Елизавете стало намного хуже, придворные поняли, что Государыня стоит на краю могилы.

Гвардейский капитан Михаил Дашков, уговаривал Великую княгиню, чтобы она только отдала приказ, и он с товарищами возьмет ей престол на шпагу. Екатерина Алексеевна отвечала, что время еще не пришло, не могла же она рассказать Дашкову, что уже шестой месяц носит под сердцем ребенка Григория Орлова (11 апреля 1762г. она тайно родила сына, графа Алексея Григорьевича Бобринского).

Вокруг умирающей императрицы велась бесшумная борьба двух враждебных группировок: Александр и Петр Шуваловы мечтали передать престол Павлу Петровичу, взяв на себя функции руководства регентским советом. Воронцовы, хотели возвести на престол Петра Федоровича, и выдать за него замуж Елизавету Воронцову.

Точку в этой незримой борьбе поставил воспитатель Павла, граф Никита Иванович Панин. Он решил, что трон достанется Петру Федоровичу, а контроль над решениями императора Сенату и Синоду.

Петр Федорович беседуя с Паниным, тет-а-тет ответил на скользкий вопрос, что он действительно обещал фрейлине Воронцовой жениться на ней, но не раньше, чем Великая княгиня Екатерина Алексеевна отойдет в мир иной.

За считанные часы до смерти Елизаветы, стоя у постели умирающей, Петр рассказывал окружающим, что как только императрица умрет, он уничтожит Данию. Резко прервав полет фантазии, он в грубой манере спросил Панина, что тот думает о его датском плане, Никита Иванович ответил, что он не слышал сути разговора, так как молился о душе императрицы. Наследник безапелляционно заявил, что став императором, он прочистит воспитателю сына уши.

Вынырнув из забытья, Елизавета попросила подвести к ней Петра и Екатерину, Великому князю она посоветовала полюбить страну и своих подданных, жить добром с супругой, вырастить наследника Павла Петровича.

25 декабря 1762г. в три часа пополудни Елизавета I, последняя, прямая представительница династии Романовых скончалась. Пока Петр делал первые шаги в новой для себя роли российского самодержца, Екатерина, находясь в тени мужа, организовывала похороны Елизаветы Петровны, снискав уважение двора.

Вечером того же дня придворных собрали в церкви для приведения к присяге императору, после благодарственного молебна, митрополит Новгородский и Великолуцкий Дмитрий (Сеченов) произнес торжественную речь. Во время речи архиерея Петр, словно обезьяна кривлялся, пошлил, нервно смеялся, напоминая всем злого Арлекина.

Гвардейские полки шли во дворец присягать императору с понурыми лицами, то тут, то там раздавались глухие голоса, в которых слышалась скрытая угроза.

Император, испытывая животный страх перед пугающей неизвестностью, приказал вывести на улицы столицы патрули, удвоить охрану дворца и прикрыть к нему подступы артиллерийскими расчетами.

25 января, траурная процессия с телом почившей императрицы тронулась от временного деревянного Зимнего дворца к Петропавловской крепости. Петр III веселясь, то отставал от повозки везущей прах российской императрицы, то со смехом ее догонял, с гиканьем расталкивая людей идущих в траурной процессии.