В 20-х годах прошлого века главаря банды Ивана Менникова многие жители Ростова-на-Дону считали местным Робин Гудом.
С середины XIX века Богатяновский спуск в Ростове облюбовали грабители, мошенники, проститутки, профессиональные нищие. Объяснялось все очень просто, район граничил с Нахичеванью-на-Дону, на которую юрисдикция ростовской полиции не распространялась, там действовала своя «лояльная» к босякам армянская полиция.
В 1919 году 17-летний ростовский рабочий паренек Иван Менников ушел по призыву в Красную армию. Летом 1921 года к «Ростову-папе» вернулся заматеревший молодой солдат набивший руку и глаз в боях против белых, махновцев и других разных «зеленых».
Любимый город встретил фронтовика блеском фешенебельных ресторанов, дамами и кавалерами в дорогих нарядах, магазинами с барахлом для буржуев. Так Иван впервые увидел воочию «Новую экономическую политику» провозглашенную товарищем Лениным, и по правде говоря, она ему очень не понравилась.
Устроившись биндюжником в «Донпотребсоюз» Иван ежедневно отгружал разным старорежимным купчикам и «коммерсам» такие разносолы, что в старорежимные годы ими было бы не стыдно потчевать царя и царицу.
Присмотревшись к «потребсоюзным» складам понюхавший пороху грузчик понял что «обнести» их можно в два счета, ведь охрану дефицитных товаров, выпивки, хавчика и курева несли замшелые деды-сторожа.
Подговорив своих фронтовых друзей, и вооружившись свинчатками, Менников в одну из ночей убил сторожа, вскрыл склад и забрал три ящика хозяйственного мыла. Выбор налетчиков объяснялся легко, по стране тогда гуляли тиф, холера, дизентерия и кусок мыла можно было сбыть в любом месте Советской России, практически по цене золотого царского червонца.
Постепенно от налетов на склады и магазины, бандиты перешли к ограблениям поездов, в которых жирненькие нэпманы везли свои семьи отдыхать на юга. Налетчики забирали у путешественников кошельки, дамские цацки, золотые часы, портсигары, трости с серебряными набалдашниками.
Расследуя очередной «висяк» милиционеры выяснили, что во время ограбления у 20 пассажиров мужчин красноармейцев было при себе оружие и не один из них, не применил его против бандитов.
Вскоре на отрезке пути, где орудовала банда Менникова, власти приказали проводить пассажирские и грузовые поезда, обеспечив их вооруженной охраной.
Для форсу Менников взял себе кличку «Медик», которая была не только созвучна с его фамилией, но и свидетельствовала о том, что он в совершенстве освоил криминальное искусство кровопускания. Бандит мог убить человека, если в его кошельке оказывалась незначительная сумма денег, или когда ему мерещилось что «терпила» слишком пристально его разглядывал, словно срисовывал портрет для «мильтонов».
Менников принял участие в ростовской воровской сходке, где братва объявила охоту на «легавых», от которых за полгода планировалось очистить город. Бандиты просчитались.
Как только в милиции узнали, что им объявили войну на уничтожение, там приняли правила игры предложенные ворами.
Понимая, что его фигура у товарищей из «уголовки» стоит на первом месте Медик стал уничтожать всех тех с кем он разово работал: наводчиков, барыг, кучеров.
Вскоре четырех дружков неуловимого бандита опера выпасли в ресторане парохода «Феликс Дзержинский». Дождавшись когда под водку, пиво и раков братки дойдут до кондиции, милиционеры ворвались в зал и тут же открыли огонь на поражение.
Узнав о гибели четырех лучших корешей, Медик решил провернуть крупное дело и уйти на «соскок».
Негласный осведомитель силовиков стуканул куратору, где залег неуловимый атаман, и у кого бабка, приютившая бандюганов, покупает для своих постояльцев самогон. Сыщики зарядили пять литровых бутылей первача быстродействующим снотворным, и проследили, как дядька самогонщик продал их бабке-посыльной.
Выждав момент, милиционеры ворвались на блат-хату, где без пыли и шума спеленали пьяно храпящих бандитов.
Всего по делу банды Медика арестовали 64 человека, 44 из которых, включая главаря, советский суд приговорил к расстрелу.
«ЧАСЫ ИСТОРИИ»
Оценили 4 человека
7 кармы