Любовь на чердаке

У этой девушки была нахальная грудь и самые модные глаза.

/Из объяснения задержанного/

- Десять теплых ботинков и шапка в придачу!.. Это же представить невозможно, гражднин прокурор! На вас последняя надежда!

Егор Аверьянович Абелин, начинающий следователь прокуратуры, с тоской смотрел на лысый желтый череп посетителя, почему-то покрытый синяками и свежими царапинами, смазанными йодом.

- Хорошо-хорошо, гражданин Кресало, - вздохнув, сказал он. - Давайте попробуем еще раз разобраться, что же с вами конкретно произошло… Итак, вы утверждаете, что лейтенант милиции Шламбаум, то есть, простите, Кардупа, потребовал от вас взятку за прекращение дела, возбужденного по факту совместной драки, в которой вы нанесли увечья пенсионеру Гвоздюку…

- Нет, не так все было.

- А как?

- Этот Гвоздюк, хоть и пенсионер, а бугай еще тот! Такой изувечит и не заметит. А драка случилась от того, что мы проверяли самогон на вкус и крепость.

- Самогон-то вам зачем? - укоризненно спросил Абелин. - Ведь по закону самогоноварением заниматься нельзя. Водки вон теперь в магазинах - залейся. В любое время дня и ночи.

- Конечно, с водкой теперь не то что при коммунистах, - согласился Кресало. - Но, гражданин следователь, безопаснее! Самопал осетинский хлебать - себя не жалеть!

Кресало наставительно поднял указательный палец вверх и укоризненно посмотрел на Абелина - мол, не ожидал от вас, дорогой товарищ, такой глупости и незнания окружающей обстановки.

- Ну, понятно. Чего не поделили-то, товарищи бойцы?

Кресало вздохнул, покрутил раненой башкой и нехотя сознался:

- Дело тут не в самогоне, гражданин следователь … Бабу.

- Чего? - опешил Абелин.

- Бабу.

- Ну, пенсионеры, вы даете! И кто она? Тоже пенсионерка союзного значения? Или на молоденькую потянуло?

- Была молоденькая… Когда-то…

- Кресало, вы можете по-человечески объяснить?

- Да я объясняю! Мы с Гвоздюком, когда молодые были, за одной девкой ухлестывали. Девка была, гражданин следователь, самый сок! Что вдоль, что поперек…

Тут глаза Кресало, как показалось Абелин, даже затуманились.

- Но и вертихвостка, блин, была та еще. Она не только нам, а еще десятку парней головы морочила. Ну, вот Гвоздюк, когда мы уже самогону-то напробовались, и говорит: а Верка меня все равно больше любила! И так ему от этого хорошо стало… Аж весь замаслился, как блин! Ага, я ему говорю, любила она тебя, особенно когда мы с ней на ноябрьские на чердаке вдвоем пристроились! Уж так, говорю, любила, прямо по-всякому… Ну, тут он прямо озверел и на меня с кулачищами… А я вижу, деваться некуда, он-то всю жизнь сильнее меня был, ну и успокоил его - тубареткой по башке.

- Табуреткой, - автоматически поправил его Абелин, на которого рассказ старого зануды произвел сильное впечатление.

- Так я и говорю - тубареткой, - согласился Кресало.

- Ну и что с ней стало? - спросил заинтригованный Абелин.

- С Веркой, что ли? А что с ней, вертихвосткой, могло стать? Выскочила замуж за ветеринара приезжего, ну и спились они оба - у того же спирту дармового было сколько угодно. Померла она давно, Верка… Вертихвостка чертова!

Абелин с изумлением и невольным уважением смотрел на старого зануду, которого, как ему показалось сначала, уже ничего не интересовало в жизни, кроме теплых ботинков. А оказалось, что в нем бушуют страсти по женщине, которой давно уже нет на свете, и он готов драться за нее, как будто она все еще жива и от этого что-то зависит в его догорающей жизни.

- Что же вас в милицию понесло? Ведь вы уже сколько лет с Гвоздюком знакомы?

- Да лет пятьдесят, если не больше! А в милицию он из-за Верки пошел. Если бы мы, как обычно, из-за Ельцина или Сталина подрались, так он бы ни за что жаловаться не стал. А Верку, видишь, простить мне не может… Я вот думаю, может, он и не знал до сих пор, что мы с ней тогда на ноябрьские на чердаке? Со сколькими она путалась, но ему, понимаешь, главное было, чтобы не со мной… Да только было, друг ситный, давала она мне! И ничего тут уже не изменишь! - с нескрываемым торжеством заключил Кресало.

Еще какое-то время поудивлявшись силе старческого задора, Абелин наконец вернулся к исполнению служебных обязанностей.

- Так что было потом? Лейтенант Кардупа вам предложил заплатить за прекращение дела?

- Да нет, я к нему сам пошел, в тюрьму-то неохота… Добрые люди научили.

- Да уж, добрее не бывает.

- Говорю так, мол, так, сколько могу - готов заплатить. А он говорит: «Козлы вы старые с Гвоздюком! Песок уже сыпется, а все хорохоритесь!» Потом говорит: «Ладно, сделаю. Хотя Гвоздюк про тебя слышать ничего не хочет! Засужу, орет, падлу! Будет у меня всю жизнь на нарах париться!.. Что ты ему сделал-то, что он про тебя слышать не может?» Ну, я про Верку ничего говорить ему не стал. Поднимет, думаю, на смех!

- А чего же мне рассказали? - поинтересовался Абелин.

- Так вы - другое дело. Про вас люди только хорошее говорят, да я и сам сразу увидел, что вам довериться можно.

- Ну, ладно, проехали, - смутился Абелин. - Дальше что было?

- А дальше он говорит: я тебе помогу, потому как мне тебя жалко. Только дело это рискованное, нас сейчас прокуратура очень плотно пасет… Ну, это я так понял. Он же, Кардупа этот, проклятый, так говорит, что его без бутылки не поймешь. Ты, говорит, стал «козлом опущения»… Какого опущения? Почему?

- Он, видимо, имел в виду «козла отпущения», - разгадал милицейское умозаключение Абелин, в которой раз подивившись неожиданной тонкости его мыслей. - Так говорят про того, на кого сваливают всю ответственность за происшедшее.

- Ну, это-то я знаю. Хотя вот почему, интересно, именно козел, а не баран?

- Потому что в Библии описан древнееврейский обряд возложения грехов всего народа именно на козла. Священнослужитель возлагал на козла руки в знак того, что все грехи переходят на него.

- А потом что с этим козлом было? - заинтересовался древней историей любознательный Кресало. - Жарили и съедали что ли? Вместе с грехами? Опять в себя их запускали?

- Нет, после возложения грехов козла изгоняли в пустыню.

- Ага, это как в ссылку примерно…

- Вероятно. Но давайте вернемся к вашему разговору с лейтенантом Кардупой!

- Ну, да, вернемся… А чтобы, значит, не быть «козлом опущения», говорит, надо, как положено, «дать на лапоть»…

- На лапу?

- Да нет, он, проклятый - именно «на лапоть» сказал. Шутка, видно, у него такая.

- Понятно, но сути дела это не меняет. Продолжайте, Кресало!

- Так я, говорю, для того и пришел. А он говорит: а вдруг ты, сука переметная, утереть очко мне хочешь? Нет у меня к тебе сердечного доверия - заложить можешь запросто… Поэтому сделаем так. Ты круглую поляну в городском парке знаешь? Там у пивного павильона две березы растут? Приходишь туда сегодня в полночь и залазишь на верхушку одной. Потом подхожу я и забираюсь на верхушку другой… А потом мы оба начинаем деревья раскачивать, и когда верхушки приблизятся, ты передаешь мне деньги. Только смотри, говорит, чтобы тебя никто не видел! А то сразу на нары оформлю - будет тебе шиворот и выворот! А еще все время каким-то прапорщиком меня пугал. Хрюков его фамилия. Видать, полный разбойник!

Абелин слушал Кресало со все нараставшим изумлением и недоверием. В полночь лезть на деревья, а потом раскачивать их… И зачем? Но, с другой стороны, представить себе, что Кресало мог придумать такое, тоже было трудно.

- Ну, пошел я, значит, в полночь в парк. Страху натерпелся! Там ночью, как на кладбище, того гляди покойники повылазят! И главное, дождь идет, ветер поднялся, не видать ни бельмеса… Ну, думаю, попал! А куда деваться? В тюрьму неохота! В общем, нашел я эти березы. Расстояние между ними действительно небольшое, достать можно. Но, с другой стороны, ветер, мотает их то туда, то сюда… Но деваться некуда, натаскал я кирпичей под одну, чтобы лезть удобнее было, перекрестился и полез. Темно, мокро, сучья царапают, ветки по морде хлещут, а я лезу башкой вперед, ничего не соображаю… Вот так всю башку и расцарапал!

Тут Кресало наклонил для убедительности голову, и Абелину стало ясно происхождение синяков и царапин на его черепе.

- В общем, как долез до верхушки, не помню, но долез. Обхватил ствол руками и ногами, чтобы не сверзиться, сижу дурак дураком. Хоть куковать начинай. Долго сидел, ну, думаю, обманул Кардупа проклятый, пошутил надо мной, а я, старый мерин, поверил… А как вниз буду спускаться, даже представить страшно. И тут кто-то из кустов вылазит. Смотрю - он. Эй, говорит, мужичок, ты чего середь ночи на дерево залез? Лунатик что ли? Какой, к черту, лунатик! Я это, таварищ лейтенант, кричу, Кресало! По общему делу!

Тут Абелин не выдержал и хрюкнул, представив себе эту картину.

Кресало обиженно посмотрел на него, но продолжил свой трагический рассказ:

- Ага, он говорит, раз по общему делу, придется тебя уважить… И на соседнюю березу полез. Да так ловко, стервец, полез, что я и глазом моргнуть не успел, как он на верхушке оказался. Сел он на ветку и кричит: давай, раскачивай! Какой там раскачивай, когда меня и так ветром мотает, только держись! Ну, я стараюсь, а он, стервец, только покрикивает: «Задницей, кричит, мужик, елозь, глядишь, поможет!..»

Кресало на какое-то мгновение примолк, видимо, заново переживая случившееся.

- Задницей! Я уж чем только не елозил, но ведь ветер, из-за него наоборот нас друг от друга относит. Не помню, сколько я промучился так… Ну, думаю, нету больше моих сил, не получится ничего! И вдруг он раз - и рядом со мной оказался. Прямо как черт какой-то! И конверт с деньгами сразу хвать! Я и охнуть не успел, а его уже нет на дереве. Снизу кричит: «Эй, лунатик, может, тебе скорую помощь вызвать? Или пожарников?» И опять в кустах пропал. А я сижу, весь поцарапанный, в крови, без денег… Передохнул малость и спускаться стал. Разодрал, товарищ прокурор, на себе все - и пиджак, и штаны. Домой шел, думал, что если увидит кто, точно решит, что напился и в канаве валялся. Жена как увидела, плакать принялась…

- Что было потом?

- Позвонили из милиции, сказали, что дело прекращено. Я подумал, что, слава богу, не зря такого страха на березе натерпелся. А потом мне один человек шепнул, что зря я деньги давал - дело все равно закрыли бы. Ну, я прямо как ошпаренный стал. Бегом в милицию к стервецу этому, а он смотрит на меня и ничего как будто не понимает. Да еще капитана своего позвал. Тот послушал, нет, говорит, мужик, ты точно лунатик. Или пыльным мешком прибитый. Нормальный человек разве до такого додумается? Откуда нам знать, по кому ты по ночам лазишь и на ком задницей своей елозишь. Иди говорит, а то я тебя прямо в психушку свезу, там тебе таких уколов понаделают, что ты своей задницей уже вообще елозить не сможешь… Ну, пошел я, а тут добрые люди посоветовали: иди в прокуратуру к Егору Аверьяновичу Абелину, он один тебе помочь может, больше некому! Вот я к вам и пришел.

Егор Аверьянович посмотрел на пылающее надеждой лицо старика и понял, что отправить его просто так не удастся. Да и нельзя было поверить, что такое можно выдумать.

- Понимаете, гражданин Кресало, - осторожно сказал он, - история, которую вы рассказали…

- История будь здоров! Пальчики оближешь! - согласился Кресало. - Такую историю кому рассказать!

- Вот именно, - покачал головой Абелин. - Кому рассказать… Лучше бы пока вообще никому не рассказывать. Ну, ладно ночью - в это еще поверить можно было бы. Но зачем на березы лезть? Бред какой-то…

- Так это же он, гад, специально и придумал! - всплеснул руками Кресало. - Чтобы мне никто не поверил! Вот когда до меня дошло! Эх, дурья башка!

- Зачем же вы соглашались? Взятка, между прочим, преступление. Подкуп должностного лица.

- А что же мне в тюрьму было идти? - резонно спросил Кресало.

- Ну, сказал бы, что радикулит, не могу на дерево лезть… Или что голова от высоты кружится.

- Эх, - огорченно крякнул Кресало и повесил раненную голову, - не додумался. Уж такой вот я уродился - не могу врать. Сколько я из-за этого в жизни пострадал!

- В общем, все это надо серьезно проверить. Для начала удостовериться, что такое действительно возможно.

- Ну, так пусть ваши работники проверят. Я все покажу, как было! - сразу оживился Кресало.

- Да-да, - пробормотал Абелин, - проверят! Вы поймите, гражданин Кресало, мне для этого надо сначала дело возбудить. Потом вас обоих допросить. Может быть, и очную ставку провести. А уж потом, после всего этого, по деревьям лазить…

Егор Аверьянович в подробностях представил себе, как отнесутся в прокуратуре к его предложению провести такой следственный эксперимент - слазить в полночь на березы и раскачивать их…

- И лезть на дерево придется опять вам, кстати.

- Это еще зачем? - сразу насторожился Кресало. - Мне и одного раза хватило. Ищите кого помоложе.

- Но ведь надо удостовериться, что такое на самом деле могло быть - то, что вы тут так красочно расписываете. А вдруг вы на дерево вообще залезть не способны? В ваши-то годы?

- Опять на березу лезть, - закручинился Кресало. - Да не смогу я больше! У меня на башке и так живого места нет! Прошлый раз так пиджак изгваздал, что старуха меня потом неделю пилила. У меня костюмов лишних для экспериментов ваших нету. Да и голову мне беречь теперь надо…

- Ну, я не знаю, шляпу тогда придется надеть какую-нибудь, что ли! Вы поймите, пока я не буду знать точно, что вы в состоянии сделать то, о чем рассказали…

- Вот гад! - душевно произнес Кресало. - Ах ты, стервец…

Егор Аверьянович вскипел - чего это он себе позволяет!

Но тут Кресало прояснил ситуацию:

- Знал, вражина, что никто мне не поверит! Все рассчитал… Да не на того напал! Давай Егор Аверьянович, возбуждай!

- Чего? - не понял Абелин.

- Как чего? Дело это самое, уголовное. Допрашивай меня по полной форме, как положено. А потом в парк пойдем, и залезу я на эту березу, чтобы ты убедился, что Кресало никогда не врет! Пусть я убьюсь к чертовой бабушке, но я туда залезу. Не на того напал!

- Гражданин Кресало, погодите вы со своим деревом! - остудил пыл раскипятившегося старика Егор Аверьянович. - Надо же понимать: возбуждение уголовного дела - очень ответственное решение. Его вот так с бухты-барахты по одному вашему желанию не принимают. Так что для начала вы напишите мне заявление со всеми подробностями. Мы его проверим, если найдем достаточно оснований, будем возбуждать дело. Еще раз пригласим вас для дачи показаний и проведем очную ставку. А уж потом, если будет в этом необходимость, проведем и следственный эксперимент… Вы меня поняли?

- Чего тут понимать, - разочарованно буркнул Кресало. - Контора пишет, а люди сами по себе. Вмиг бы слазили. Вы на одну березу заместо Кардупы, я на другую… И все ясно. А теперь одно ясно - что ничего не ясно.

- Иначе, гражданин Кресало, нельзя, - утомленно сказал Егор Аверьянович. - Я ведь на службе, должен действовать строго в установленном порядке. Так, как предписывает уголовно-процессуальный кодекс.

- Я не против порядка. И кодекс тоже уважаю. Как кодекс строителя коммунизма. Раз положено, то положено. Только вы не тяните, а то у меня прямо душа горит от этой несправедливости! - вздохнул Кресало.

Егор Аверьянович не торопясь шел по утреннему парку, помахивая кожаной папкой с документами, и удивлялся, как быстро, всего за несколько ночных часов природа словно омыла и очистила окружающий мир. Вокруг все сияло, блестело, дышало легко и радостно. Абелин тоже ощущал непонятное возбуждение, какую-то необъяснимую приподнятость. В жизни бывают странные моменты, когда ты ощущаешь вдруг себя важным и нужным в этом мире человеком.

Егор Аверьянович дошел до известной всем в городе круглой поляны и сразу понял, о каких двух березах говорил Кресало. Они действительно были примерно одной вышины, и если их нагнуть, даже не очень сильно, два человека на верхушках вполне могли передать что-то из рук в руки.

У одной из берез были аккуратно уложены друг на друга несколько кирпичей. Видимо, именно на эту взбирался Кресало, догадался Егор Аверьянович.

До прокуратуры от парка было рукой подать. И уже через несколько минут Абелин был у себя в кабинете. Но задумчиво-мечтательное настроение не пропадало, и он думал вовсе не о конкретных делах.

За время работы он расстался уже со многими иллюзиями. И, пожалуй, главной из них было представление, что все юристы - коллеги, люди одной крови, всегда способные и готовые найти общий язык. Когда-то он был убежден, что коллега - это друг, товарищ и брат. А оказалось, что чаще всего - конкурент, завистник, всегда готовый подложить свинью. Происходит ли это потому, что в юристы идут люди с подобными склонностями? Или профессия делает их такими? Ведь ты должен растоптать оппонента в суде. Мало того, сделать это публично, на глазах присутствующих. Убедить их в его глупости, слепоте или подлости. При этом вознестись самому, продемонстрировать, какой ты умный, неподкупный, аки ангел небесный на фоне продажных и жалких противников.

Тут надо сразу отметить, что Егор Аверьянович вовсе не был прекраснодушным мечтателем, этаким Анжелико, как выражался писатель Шукшин. Но так как вопросы достоинства и чести всегда были для него непререкаемой ценностью, он тяжело переживал все те грязные уловки и обманы, на которые, например, шли адвокаты, «отмазывая» своих подзащитных. И признавая на словах, что именно в этом и заключается их работа, про себя он по-детски удивлялся: как же они могут защищать заведомого преступника? Неужели не совестно?

Поэтические думы Абелина были безжалостно прерваны телефонным звонком. Звонили из милиции - всегда веселый капитан Мурлатов.

- Егор Аверьянович, тут такое дело… Прямо не знаю, что сказать! В парке обнаружен сидящим на верхушке березы гражданин, который благим матом орет: «Пригласите сюда товарища Абелина из прокуратуры! Он в курсе! Он разберется!»

«Старик Кресало, - сразу понял Абелин. - Не выдержал, правдолюбец несчастный, устроил представление!»

- Вы как - прибудете? - вежливо, но явно издевательски осведомился Мурлатов. - Или мне пожарников вызывать, чтобы они его сняли? Пока он оттуда не свалился?

- Сейчас буду, - тяжело вздохнул Абелин.

И бросился в парк.

Дед Кресало был в вязаной зимней шапочке, резиновых кедах и брезентовой робе, в которой только пожары тушить. Он сидел на суку у верхушки, обхватив, как лягушка, ствол березы руками и ногами.

Под деревом стоял капитан Мурлатов и лениво вопрошал:

- Как, дед, не иссякла еще сила казацкая? Есть еще порох в заднице? Или пора пожарников звать?

- Врешь, не возьмешь! - тяжело дыша, отчаянно отвечал Кресало.

Увидев подошедшего Абелина, дед возликовал:

- Здравствуйте, товарищ прокурор! Вот видите! Вот так и прошлый раз было! Теперь-то верите?

- О чем это он, Егор Аверьянович? - весело блестя бесстыжими глазами, спросил капитан. - А может, это вы ему поручили? Задание дали?

Егор Аверьянович посмотрел вверх. Сквозь блестящие желтоватые листочки было видно ослепительно синее небо и белые, как снег, облака. Легкий ветерок был напоен утренней прохладой…

И только нелепый старик на дереве портил картину мира.

- Товарищ прокурор! - вдруг услышал он отчаянный крик Кресало. - Раскачивать-то надо для полной достоверности? Или как? Может, не надо - так поверите? А то, боюсь, упаду…

- Чего это он раскачивать собрался? - спросил капитан.

- А черт его знает! - от всей души выругался Абелин.

Не рассказывать же капитану, зачем старик забрался на дерево! Хотя тот, хитрая бестия, наверняка, сам уже давно обо всем догадался.

- Ладно, - сказал капитан, - вы тут постойте немного, а я за помощью схожу. Сам он, старый дурак, не спустится, а мне за ним лезть тоже неохота. Не люблю я, Егор Аверьянович, с детства по деревьям шастать, - с очевидным намеком вдруг сказал капитан. - Один раз маленьким так свалился, что чуть язык от удара не откусил. С тех пор - ни-ни, меня на дерево никакими коврижками не заманишь!

Капитан скрылся в кустах, а Егор Аверьянович, проводив его взглядом, сердито спросил:

- Ну, что вас туда понесло, Кресало? Чего вы этим добиваетесь?

- Вашего доверия, Егор Аверьянович. Не поверили вы мне, я же сразу понял, - с горькой обидой и тоской сказал Кресало. - Всю ночь не спал, мучился. А утром понял - не могу я ждать, пока вы там эксперимент назначите!..

- А капитан тут откуда взялся? Или вы его с собой специально привели?

- Не ведаю! Аки бес из кустов вынырнул и давай опять издеваться! Сейчас, говорит, я в тебя из пистолета палить начну, как в нарушителя общественного порядка. Не хочешь на свободе жить, так тюрьма всегда к твоим услугам. Измывался!

- Вы спускаться-то думаете, Кресало?

- А вы скажите - верите мне или как!

- Ну… - замялся Абелин.

- Эх, пропадать так с музыкой! - вдруг залихватски воскликнул Кресало и качнул березу. - Вот смотрите - так все и было! Кресало врать не станет!

И тут руки Кресало вдруг разжались, ноги разъехались, и он медленно, глядя в небо мученическим взглядом, повалился вниз.

Егор Аверьянович бросился ловить тело правдолюбца.

Падал Кресало долго и с перерывами - время от времени тормозя падение шлепающими ударами о ветки.

А потом, почти у самой земли Кресало все же удалось схватиться за ветку, но она треснула, и он промелькнув мимо расставленных рук Абелина, мягко шмякнулся о землю. И так и остался лежать без движения на спине, глядя открытыми глазами на то самое небо, которым еще только что любовался Абелин.

Егор Аверьянович бросился к старику:

- Гражданин Кресало! Вы как? Руки шевелятся? - почему-то спросил он.

- Руки-то, может, и шевелятся, - печально сказал Кресало. - Все остальное - не знаю. Не доберусь я до дома, товарищ прокурор…

- Ну, ничего, до дома я вас как-нибудь доставлю, главное, что живой.

- Живой… А как же эксперимент? - тревожно спросил Кресало. - Неужто не удался? Что же я зря жизнью рисковал?

- Ну почему же, - пожалел старика Абелин, - теперь я вижу, что такое могло быть.

- Ну и хорошо, - закатил глаза Кресало. - А то я уж испугался, что зря страдания принял.

- Ладно, Кресало, пойдемте… Капитана нам лучше не дожидаться.

В фильмах о войне Егор Аверьянович много раз видел, как выводят раненых с поля боя. И теперь делал все автоматически. Приподняв Кресало, он поднырнул под его правую руку, выпрямился, и пристроил его обмякшее, как матрас, тело на своих плечах.

- Ну, двинули, - бодро сказал Егор Аверьянович.

И они пошли.

Когда они уже скрылись из виду, из кустов вылез веселый капитан-разбойник Мурлатов в сопровождении лейтенанта Кардупы.

- Сделали мы их, лейтенант! И не просто сделали, а с перевыполнением плана!

- А не надо было поперек нас в печку лезть, - невозмутимо ответил Кардупа.

- Это товарищ прапорщик Хрюков говорил? - рассмеялся капитан.

- Нет, это я говорю. А товарищ прапорщик Хрюков говорил: у кого ахиллесова пята, а у кого ахиллесова голова!

- А ведь прав он, Хрюков твой.

- Так потому и прапорщик был, а не ефрейтор.

Через несколько месяцев Абелин столкнулся на улице со стариком.

- Товарищ прокурор, не узнаете! - восторженно вскричал Кресало и бросился жать ему руку. - А помните, как мы с вами по березам шастали?

- Такое разве забудется, - криво усмехнулся Абелин. - Ну, а вы как, гражданин Кресало, после наших подвигов живете? Самогон надеюсь уже не гоните?

- Это почему же? Я же для себя! - удивился Кресало. И туманно пояснил: - Одно другому не помеха. Как в библии сказано? Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками… А так как мы самогон из яблок гоним, получается, что одновременно и подкрепляемся, и освежаемся! Ведь уголовную ответственность за это еще в 1997 году сняли.

- Зато административная осталась. И я вас уже предупреждал. И с кем же вы теперь… подкрепляетесь?

- Как с кем? С Гвоздюком же и подкрепляемся. Мы - люди, испытанные временем, нам экспериментов не нужно. Ну, а насчет административной ответственности вы не беспокойтесь, в Лихоманске тут все гонят и своих не сдают…

- Значит, теперь без мордобоя?

- Пока обходились. А что там дальше будет - кто ж его знает? Ибо сказано: не клянись вовсе!

1998 г.

«Кто-то из вас должен умереть! Непридуманные рассказы», Александр Григорьевич Звягинцев, 2012г.