«Кукуруза в человеческий рост»

За окном автобуса хлещет проливной дождь. Он начался еще вчера вечером и лил, не переставая, всю ночь: недаром июль и август в Корее - это сезон дождей. Мы едем в корейский совхоз «Ренгбан» в деревушке уезда Ончон неподалеку от западного побережья КНДР.

Совхоз этот - самый обыкновенный, а не какой-то образцово-показательный, я знаю это точно: мои спутники по поездке в КНДР, бельгийские коммунисты и профсоюзные активисты, несколько лет назад взяли над ним шефство. Дело в том, что Ончон находится в зоне, наиболее пострадавшей от катастрофических наводнений, последовавших за тайфуном в 1997 году. Как раз в тех местах, где, согласно западной прессе, люди «умирают от голода» и «есть случаи каннибализма».

«Мы побывали здесь вскоре после случившейся природной катастрофы, - вспоминает мой спутник Жеф Боссаут. - Видели рисовые поля, затопленные соленой морской водой, рис на которых был обречен. Но никто не умирал здесь от голода - здесь не тот общественный строй, чтобы вот так просто позволить людям умереть!

Потом мы приезжали сюда еще раз - в то время, когда наша пресса продолжала описывать ужасы „голода в Корее“. Вернувшись домой, я в интервью честно рассказал о том, что видел здесь своими глазами. Видели бы вы, какую истерику подняли наши средства массовой информации! „Боссаут смеет утверждать, что в Корее кукуруза - в человеческий рост, а рисовые поля зеленеют!“ Даже вызвали меня в мой профсоюз на работе, чтобы сделать мне внушение за „прокорейскую пропаганду“. Когда я показал им фотографии, замолчали…»

Я взглянула за окно нашего автобуса. Рисовые поля действительно зеленели, а кукуруза действительно была в рост человека и даже выше, как ей и полагается. Естественно, никто из писак, вопивших об «ужасах северокорейского голода», сам в этой стране побывать не удосужился…

Вдоль дороги, даже в самых глухих местах, были высажены цветы. А вдоль полей росла местами гигантская конопля - и никто не обращал на нее внимания. Мама рассказывала мне, что в ее детстве у нас в России она тоже росла повсюду, ее семенами кормили птиц - и никто не подозревал, что это наркотик и ее можно использовать для подобных целей. Здесь, в Корее была та же советская невинность людей, которая меня так подкупала.

Люди были такими привлекательными - своей простотой, естественностью, скромностью, трудолюбием. Казалось, они жили единой жизнью с окружающей их природой. В чистых реках здесь можно и купаться, и мыться, и даже стирать одежду при необходимости. Дороги не безупречны, это понятно - в стране нет нефти, но во всяком случае, получше провинциальных российских. Машин достаточно, но не через край; что такое автомобильная пробка, здесь людям, к счастью, неведомо….

Ребятишки, с удовольствием бродившие по лужам, махали нашему автобусу рукой. По деревенским улицам вместе с ними бегали собаки, на которых никто не бросался, «чтобы их съесть». Крестьяне, работавшие в поле, пользуясь небольшой паузой в дожде, присели позавтракать прямо на железнодорожных рельсах - там сухо, по сравнению с рисовыми полями. Теперь я поняла, почему поезд, проезжая по Корее, так часто издает предупредительные гудки. Мне еще вспомнилось увиденное в интернете фото девушки, отдыхающей вот так же на рельсах - с подписью под ним «бездомная девушка в Северной Корее». Уроды…

Директор совхоза, сильный мускулистый мужчина высокого роста с загорелым бронзовым лицом энергично трясет наши ладони в рукопожатии своими мозолистыми трудовыми руками. Совхозники встретили нас как старых друзей - это уже 4-й визит моих бельгийских товарищей. Здесь их хорошо знают и помнят. Они помогли совхозу в приобретении компьютеров, материалов для местной школы и многого другого, сейчас тоже приехали не с пустыми руками. Продолжают бельгийцы и сбор средств на покупку для совхоза нового белорусского трактора. Хотя в совхозе имеется 38 тракторов, тракторный парк частично устарел, и необходимы новые машины.

В совхозе примерно 3500 жителей. Он был создан в 1974 году на землях, отвоеванных у моря в результате строительства Западного морского гидрокомплекса, отгородившего море от побережья - плодородной земли в Северной Корее почти нет. До моря отсюда всего 10 километров. Выращивают в совхозе в основном рис - начиная с этого года он обеспечивает все окрестные кооперативы семенным материалом.

От наводнения 1997 года пострадали не только рисовые посевы, но и сама деревня: дома были разрушены, все пришлось восстанавливать. Почву, потерявшую плодородие от морской соли, пришлось промывать речной водой. Однако никакие трудности не остановили трудолюбивых корейских крестьян, которым из-за нехватки горючего (на КНДР наложены экономические санкции) приходится каждое утро добираться на работу в поля за многие километры пешком или на велосипедах. И сегодня поселок восстановлен и выглядит так, что любо-дорого посмотреть.

Здесь есть собственная поликлиника с аптекой, родильным отделением и изолятором для больных. Работают 5 врачей, а также зубной врач и акушерка. И это - на всего 3500 человек! Имеются свой детский сад и средняя школа. Я не могла не сравнить увиденное на селе в Корее с российскими селами - с давно уже покинутыми людьми деревнями, где зачастую и магазина-то нет, а не то, чтобы детского сада или больницы.

В Корее действительно делается все возможное, чтобы создать крестьянам нормальные условия для жизни и работы, чтобы не приходилось за всем ездить в город. Главная улица села вымощена, да и на боковых улочках нет такой непролазной грязи, как в деревнях российских.

Детский сад совхоза потряс меня чистотой и порядком, а корейские дети - своими музыкальными талантами. Дети произвели на нас совершенно неизгладимое впечатление. Когда перед нами выступали их ровесники в столице, мы думали, что, возможно, перед нами какие-то особенно одаренные дети. Но оказалось, что даже в отдаленной от Пхеньяна деревушке они такие же талантливые, а их образованию и развитию уделяется такое же внимание, как в лучших детских садах столицы! После того, как перед нами выступили дети, их воспитательницы решили тоже от них не отставать и спели для нас хором песню под аккордеон.

В школу мы попали во время обеденного перерыва. На обед дети ходят домой, оставляя при этом в школе свои портфели. Не знаю, как вас, а меня это тоже поразило, потому что не могу себе представить, чтобы еще даже в 70-е годы в СССР можно было вот так, спокойно оставить в школе свои вещи и куда-то отлучиться (Странно - и в 70, и в начале 80-х, когда я учился в школе, мы оставляли вещи в классе совершенно спокойно - прим. П.К.). На стене классов висели доски почета, причем с указанием не только на отличников: все ученики класса были распределены по местам, согласно их успеваемости. Не очень-то приятно кому-то быть в классе последним, но зато есть хороший стимул подтянуться.

Одна из женщин в нашей группе - по профессии учительница, и она привезла в школу много учебных материалов, авторучек, карандашей и фломастеров. Ее, естественно, очень интересовала здешняя учебная программа. По ее словам, программа по математике и другим точным наукам здесь намного превосходит по сложности преподаваемое для детей такого же возраста в бельгийских школах.

Меня, знакомую с системами образования в СССР и в западных странах, это нисколько не удивило. Удивило другое - на столе я заметила учебник, который, по словам нашего гида, в переводе именовался «Основы морали, этики и поведения в обществе». И это - для 3–4 классов средней школы! Может быть, таким ранним обучением данному предмету и можно объяснить примерное поведение корейских школьников и их самодисциплину, которой западные школьные учителя, да и все общество в целом могут только позавидовать?

Потом крестьяне пригласили нас к себе на обед - на стол были поданы не только традиционные корейские кушанья, но и персики, арбузы, дыни и прочие фрукты и овощи, естественно, ими и выращенные . Оказывается, корейцы едят помидоры не с солью, как мы, а с сахаром!

Из 3500 жителей поселка работой на полях занято около 1000 человек. Работа в полях ведется бригадами в 10–12 человек, на каждую бригаду выделяется около 10 гектаров полей. Директор ежегодно избирается на крестьянском совете; он должен для этого получить не менее 60% голосов.

План работы совхоза составляется совместно директором, секретарем парткома и главным агрономом и обсуждается до его принятия со всеми совхозниками. Совхозники получают вечернее сельскохозяйственное образование. На помощь в уборке урожая в совхоз приезжают рабочие, студенты и солдаты из городов, как это было и у нас в советское время. Жилье и электричество предоставляется совхозникам государством, дом они могут передать своим детям по наследству. За хорошую работу получают премию.

Двое из моих спутников, побывавшие практически на всех континентах, в КНДР оказались впервые - и смотрели на все, широко раскрыв глаза. «Дома нам постоянно твердят, какая эта нищая страна. Какая нищета, что вы?! Вот в Уганде, где у людей вообще ничего, совершенно ничего нет - это нищета! А здесь, смотрите - все хорошо одетые, сытые, дети все ходят в школу, больницы прекрасные… Если бы у угандийцев была возможность выбрать такую жизнь, уверен, что они бы были только счастливы!» - сказал мне с восхищенным удивлением в голосе один из них. «Да и 80% россиян, пожалуй, тоже!» - подумалось мне.

Я заметила, что рядовой западный турист подсознательно обычно едет в другие страны чтобы убедиться в том, что «а у нас лучше», «ой, сколько у меня всего есть по сравнению с ними» - и радоваться этому. Ему это нужно для самоутверждения, как певцу Кобзону - накладка на лысой голове.

Видно, иначе радоваться, без того, чтобы насмотреться на чужие злоключения (а еще ему приятнее, когда у него просят милостыню, хотя на словах он может это и отрицать), у него не получается - нечему. И для таких туристов Корея окажется как холодный душ. Да, «у них» нет «Мерседесов» последней марки или мобильников - но этого для такого туриста недостаточно, чтобы вновь испытать привычный короткий оргазм при мысли о собственных вещевых запасах дома. Потому что здесь он нутром почует, что для этих людей его «сокровища» - не главное, что ему здесь не завидуют. И от этого его радость меркнет на глазах.

«Когда наши корейские знакомые побывали у нас на Западе, мы, признаемся, подумали: „Ну, они точно попросят у нас в стране политического убежища, когда увидят все, что у нас здесь есть! Грузинские коммунисты так в свое время и сделали. А корейцы наши - молодые, образованные, языки знают, здесь не пропадут!“ И каково же было наше удивление, когда они были в совершенном ужасе от увиденного и не могли дождаться, когда вернутся домой! „Улицы здесь грязные, по ночам шум, вокруг какие-то пьяные, наркоманы, женщины собой торгуют… Как вы можете жить в таких условиях?“ И мы не нашлись, что им ответить… Магазины на них впечатления не произвели!», - рассказали мне мои спутники. Да уж, без комментариев…

Дождь тем временем наконец-то прекратился, хотя небо оставалось облачным. Мы сердечно попрощались с гостеприимными хозяевами и отправились обратно в Пхеньян через город Нампо, посетив на обратной дороге Западноморскую плотину, сделавшую возможным земледелие в этих местах.

На прощание крестьяне приглашали нас приехать к ним снова на следующий год. «Посмотрите, как мы отстроим деревню, еще краше будет!» И я знаю, что так оно и будет. До следующего года, гостеприимные крестьяне Ренгбана!

«Корейские впечатления», Ирина Игоревна Маленко, 2007г.