«Дамы» Лотрека

То, что он был любителем продажных девочек, не вызывает никаких сомнений. Этот человек был очень чувственным и страдал из-за своей внешности гнома. Те, кто видел его обнаженным, сохранили воспоминание о в полном смысле гигантском мужском достоинстве, контрастировавшем с почти атрофировавшимися ножками, откуда и пошло его прозвище «Членолапый». Певица Иветт Жильбер, пораженная после первой встречи с ним, так описала его: «Огромная темная голова, очень красочное лицо с черной бородой, жирная маслянистая кожа, нос, достойный любого лица, и рот! Рот, рассекающий лицо от одной щеки до другой, напоминающий широкую открытую рану. Потрясающие фиолетово-розовые губы, плоские и дряблые, обрисовывающие контур этой ужасной и неприличной прорези!»

С такой внешностью ему было достаточно трудно вызвать симпатию у кого-то, кроме как у проституток. Расположение, за которое по большей части они запрашивали значительные цены. В конце жизни, когда, валясь с ног от непомерной дозы алкоголя, он попытался снова испытать возбуждение своих безумных лет, старой служанке, которую мать приставила к нему, чтобы та его защищала, не оставалось ничего, кроме как присутствовать, будучи не в силах ничего изменить, при его ограблении Толстой Габриэллой, шлюхой, которая за одну ночь выманила у него фантастическую сумму - четыре тысячи франков.

Возвращаясь же к его так называемому загородному путешествию по борделям, кажется почти достоверным, что он поддерживал эти истории прежде всего из-за страсти к провокациям. Лотрек в домашних туфлях, обмакивающий гренок в свой утренний кофе и окруженный девицами, - все это принадлежало к области воображения. Внутренний распорядок этих заведений полностью запрещал такого рода жизнь. Более правдоподобно было бы думать, что он жил в доме свиданий, расположенном по соседству с борделем.

Можно ли в знаменитой картине с красным диваном и черным чулком по диагонали, хранящейся в музее Альби, видеть сцену, написанную с натуры, как позволяет предположить совершенство исполнения, которое придает полотну живой вид импровизации? Конечно, нет. Над этой картиной Лотрек работал долго, а выполнена она была на основании многочисленных эскизов.

Невозможно представить себе Лотрека в салоне публичного дома перед мольбертом, как Моне на берегу Сены. Где была написана эта картина? Об этом ничего не известно, однако можно смело утверждать, что не в закрытом заведении. В декабре 1894 года Жюль Ренар и Тристан Бернар, которые наносили визит Лотреку, видели, что он был занят рисованием. «Вдали, на софе, я увидел двух обнаженных женщин; одна показывала свой живот, другая - своей зад (…) они ушли, я видел матовые ягодицы, обвислые части тела, рыжие волосы, желтый пушок».

С небольшой долей лукавства, которого у Лотрека было предостаточно, ему легко удавалось «эпатировать буржуа» при помощи изображения этого грязного мира. «Обрывками, занятый затачиванием своего карандаша, - рассказывает Иветт Жильбер, - он говорил мне о своей страсти жить в «закрытых заведениях», наблюдать там за проститутками, видеть, как там исчезает скромность, проникаться горестями бедных созданий, служительниц любви. Он был их другом, иногда советчиком, никогда - их судьей, всегда - их утешителем и собратом по несчастью.

Когда он говорил об этих бедных женщинах, волнение его голоса выдавало такую теплую жалостливость его сердца… что я часто спрашивала себя, не считал ли Лотрек это добровольное братское и христианское сострадание к этим женщинам, лишенным всякой стыдливой гордости, прекрасной «миссией». Такая глуповатая интерпретация, данная бывшей игривой певичкой, ставшей хозяйственной дамой, несомненно, позабавила бы Лотрека. Тем более, что оставленные им портреты этих «бедных женщин» напрочь лишены какого бы то ни было сострадания. Некоторые из них способны даже ужаснуть. При виде этих ядовитых недобрых лиц нередко испытываешь ощущение, что они мстят за себя.

Никакого сочувствия в зарисовках, на ходу сделанных в этих заведениях, и в вольных карикатурах. А на картинах, появлявшихся позже подобного изучения, часто можно столкнуться с намеренным обезображиванием своей модели, как, например, в случае с двумя версиями портрета женщины, поправляющей свой чулок. Нужно также заметить, что его проститутки всегда были покорными, тупыми, неэротичными. Бордель Лотрека - это безнадежный, лишенный всех иллюзий бордель, бордель без того ножного и одновременно горьковатого привкуса, который придавал столько поэтичности монотипам Дега. Эта рисунки волшебной жестокости и точности, как скажет один критик того времени по поводу серии литографий «Они».

В 1894 году в закрытом заведении на улице Мулен Тулуз-Лотрек, который в предыдущем году набил себе руку, украшая бордель, расположенный в доме № 8 по улице д’Амбуаз, «разбил свою палатку», как он любил говорить.

Многое рассказывали о пребывании Лотрека в закрытых заведениях. Легенда разрасталась, подпитываемая Тадеем Натансоном, главным редактором «Ревю бланш», который оставил нам портрет Лотрека-алкоголика, сходящего с ума от живописи и женщин и ищущего семейной близости и совместного стола в публичных домах. Синьяк, у которого постоянно спрашивали новостей о Лотреке, за несколько недель до его смерти сказал: «Он ушел на пенсию в клоаку в Бордо, куда выехал на отдых». Легенда начала свой полет.

«Любовные утехи богемы», Вега Орион, 1999г.