Новые русские люди

Писатель Платон Беседин — о тех людях, которыми прирастет Россия физически и метафизически

Я был на Дальнем Востоке. На его бескрайних великих просторах, где на 6169 тыс. кв. км всего 6 млн человек. Не просто мало — катастрофически мало. Такая беда по всей России: леса, горы, поля ждут людей, как иссушенная земля — ливня. Не сможем заселить ее сами, придут другие. Уже идут.

Да, России нужны люди. И в философском, и в фактическом смысле. Некому освоить, благоустроить 1/6 суши, где живет лишь 1/52 населения Земли. Зловещая диспропорция. Нигде в мире, если не считать мертвые ледники или пустыни (с благодатью земли российской, конечно, не сравнить), нет такого несоответствия, таких пустот, рождающих ощущение бездны и вовне, и внутри. Бездны разброса, бездны расслабленности.

Защитники Сталинграда в чудовищной, эпической схватке добра и зла бились под девизом «За Волгой для нас земли нет». Они выстояли, спасли волжскую землю, а вместе с тем и всю Россию, весь мир.

Вот чего нам не хватает сегодня — впрочем, как и много веков подряд, — ощущения родной земли, человека на ней. Демографические проблемы тесно спаиваются с бедой ментальной. Мы нуждаемся в людях, русских людях.

Дискутируют, предлагают, как решить демографические проблемы в стране, сколько дать за первого ребенка и за второго, чем мотивировать и как дальше жить. Отчасти подобные инициативы работают, отчасти нет, но все они, зацикленные на материальных благах, не дают ответа на ключевой вопрос: даже если мы убедим граждан рожать, создадим условия, то способствует ли это появлению новых россиян, по-настоящему любящих свою Родину, станет ли от этого больше, скажем так, правильных русских?

Не уверен. И в кварталах Москвы, Санкт-Петербурга, Хабаровска мы видим родителей и детей, говорящих на другом языке, воспитанных в других традициях. Как русифицировать их, ведь для целостности государства это необходимо? Системой образования, внутренней политикой? А если и так, как достучаться до их сердец? Сердец, для которых «плодиться, ибо жизнь скоротечна» естественно и органично.

Тем печальнее, что многие из нас забывают свои глубинные, филогенетические корни. Но, к счастью, Крым напомнил о них, став живым свидетельством чуда безкровного воссоединения, расширения земель российских, а вместе с тем и населения. Два миллиона русских людей — русских на уровне идентичности — отправились в путешествие, приведшее их в родные земли, как то было должно. Это ли не эффективное решение проблемы, это ли не сбережение народа?

Эти люди есть засечный камень и форпост русской цивилизации. У них свое представление о России. Представление, во многом отличающееся от среднестатистического и больше напоминающее идеал, благодаря помышлению которого, собственно, и произошло крымское чудо. Такова русская традиция — преображать материальный мир через манифестацию и деяние идеала, сакрального образа, за коим идти надо, дабы взыскать и свидетельствовать правду.

Но были — и есть — другие новые русские люди, задекларировавшие свое желание быть с Россией. Многие из них сложили голову за это. Конечно, я говорю о людях Донбасса.

Говорю и вспоминаю увиденное, услышанное, прочувствованное там. Внушительного человека с седой растрепанной бородой, перед референдумом 11 мая объяснявшего группе женщин, почему Донецк не может сразу войти в Россию. Или огромный триколор перед зданием разбомбленной луганской администрации. Бело-сине-красные цветы у памятника Шевченко. Стоны измученных людей Первомайска, Дебальцево с просьбами России вмешаться. Слова стахановской беженки: «Если бы там была Россия, мы бились бы за нее». Надписи «Луганск — русский город».

Всё это было — не отнять. И не война, не евромайдан сделали Донбасс русским. Преображение, безусловно, случилось раньше. Еще в советское время. А до этого, в Империи, Донбасс, собственно, был российским. Многие вспоминали и вспоминают об этом сейчас. Потому что экономика всегда была заточена на Россию. Социальные связи — с Россией. Культурные — тоже. И Виктор Янукович со своими «регионами», по сути, пришел к власти благодаря одному единственному обещанию — к слову, неисполненному — о государственном статусе русского языка.

Людей Донбасса дразнили, подначивали, драконили слишком долго, и, как истинные русские, они терпели, перемалывали внешнее давление через внутренний труд, но, опять же как у истинных русских, сжавшись до критического предела, пружина возмездия справедливости разомкнулась. Дальше — «за нами Москва», а потому ответный удар и потому решительная декларация своей русскости.

В Москве меня спросила одна журналистка: «Как вытерпеть нынешние санкции, нынешние трудности?». И пожаловалась, что вместо нормального французского сыра вынуждена покупать кубанский сырный продукт. Сперва я даже не понял ее, но оказалось, что она всерьез. Людей волнуют сыры, как мелочи жизни, из-за них они даже начинают сомневаться в России. Кто-то даже покидает страну. Хотя не сравнить их трудности, к примеру, с тем же социальным обвалом в Крыму.

Люди же Донбасса отстаивают свою русскость, свое желание воссоединиться с Россией снова и снова. Еще недавно они делали это под обстрелами и бомбардировками. Это ли не верность, преданность Родине? Это ли не доказательство готовности биться, сражаться за нее? Ведь война, уродливая в своем естестве, тем не менее — при должной внутренней силе и подготовке — может рождать новые смыслы, новые истины, может дарить очищение, когда уродливая короста мещанства спадает, и человек предстает в подлинном своем естестве.

Донбасская бойня явила нам новых русских людей, новых россиян, которые сохранили великий первозданный облик России, незамутненный «модернизациями» и «реформациями», «перестройками» и «революциями». Эти люди хотят примкнуть к источнику русской цивилизации, утолив жажду великих смыслов, великих творений, они мечтают о Родине, что примет их. Такова воля судьбы, выкованная в горнилах русских сердец.