Впервые с людьми, которые называли себя «белорусскими националистами», я познакомился во второй половине 90-х в Чехии, куда мы с братом приехали поучиться в Школе восточноевропейской журналистики.
Там были совсем юные белорусские девочки и мальчики «со взором горящим», которые сразу при знакомстве отказались говорить с нами по-русски. Объяснили это так: мол, вы же с Украины, поэтому говорите с нами по-украински, а не на языке империи. Ну окей, мы перешли с ними на английский, который был рабочим языком мероприятия.
Однако на следующий день случился конфуз. Мы застукали этих белорусов за тем, что они с польскими коллегами говорили… по-польски. И конечно же, ткнули в их двойные стандарты: мол, вы же из Белоруссии и не должны говорить на языке империи. Они признали неловкость ситуации и с тех пор перестали выпендриваться, перейдя с нами на русский язык.
А потом всех нас повезли в польский Краков. Как сейчас помню одну из этих белорусок, которая прильнула к окну автобуса и всю дорогу в Польше приговаривала: «Боже, вот она — Родина! Как это чудесно! Какое все родное!»
Из чего я тогда сделал для себя вывод, что белорусский «национализм» вовсе не о Белоруссии и даже не о Беларуси, а скорее о возвращении в Польшу. В любом виде — хоть чучелом, хоть тушкой.
Оценили 24 человека
41 кармы