Мёртвый хватает живого. Перестроечный элитный консенсус в России мешает СВО

Автор:  АЛЕКСАНДР  ХАЛДЕЙ

Аннотация

Элитный консенсус в России вынужден пройти трансформацию. Его догмой должен перестать быть вопрос о незыблемости капитализма и должен стать вопрос выживания страны любой ценой, если потребуется — ценой ограничения капитализма в тех пределах, которые будут необходимы. Это меняет всю парадигму власти и всю природу общественного договора. Прежний элитный консенсус в новый общественный договор уже не вписывается.

                                                        ***

«Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон»

Что такое «элитный консенсус» повсюду в мире и в России в частности, понятно: это некий аналог «водяного перемирия» в джунглях, где господствуют закон «каждый сам за себя» и «закон стаи». Власть и собственность делятся между главными группами, способными бороться за власть и собственность, основываются некие общие принципы, зафиксированные в главных юридических документах, и под этот договор собирается политическая и административная система государства.

То есть это некое правило: в данной стране все вопросы решаются таким способом. Глава государства ставится арбитром между группами, его задача — охрана согласованных условий и равноудалённость от всех групп. Он является консенсусной фигурой и принимает условия консенсуса групп.

Это проблема взаимных гарантий: группы добиваются равного участия всех представителей в ключевых местах принятия решений, а глава государства следит, чтобы ни одна группа не усилилась и не подавила другие. Это залог выживания: неспособность победить без выхода за рамки правил, что позволяет поставить отщепенца вне закона и применить к нему все меры подавления.

Дети ХХ съезда

В России элитный консенсус — это не просто соглашение о разделе сфер кормления между федеральными, отраслевыми и региональными кланами. Это целый набор согласований и принципов. В целом в России элитный консенсус — это многоуровневая конструкция, имеющая свою иерархию и свою историю. Элитный консенсус в России — это феномен, развивающийся во времени и имеющий сетецентричный принцип построения.

Главным условием элитного консенсуса в России является принцип преемственности интересов элиты. Российская элита вышла из советской и все свои интересы выносила в чреве советского строя. Именно в той элите было принято главное решение: завязывать со строительством социализма, демонтировать его и перейти к строительству капитализма.

Все вопросы национальной безопасности, войны и мира, системы локальных и глобальных союзов, внутриполитических и экономических проблем, исторического выбора России отныне должны решаться исключительно в рамках капиталистической системы, капиталистического строя, созданного советской элитой на развалинах социализма и ставшего главным содержанием консенсуса. Эта часть консенсуса пересмотру не подлежит категорически. Во всех прочих сферах возможны варианты.

Советская элита, прежде чем подойти к вопросу реставрации капитализма в СССР, должна была решить проблему своей безопасности. Без этого никакие другие действия были невозможны. Поэтому первым элитным консенсусом была десталинизация. Если вместе с ней на помойку истории выбрасывался социализм, то тем хуже для социализма. Элиту, уже ставшую кастой, волновал не социализм, а личная безопасность.

Когда этот вопрос был решён, следующим шагом стало формирование по всей вертикали советской социальной иерархии центров вызревания интереса отказа от социализма. Эти центры вызревали без взаимосвязи друг с другом, спонтанно. Как из разных мест по разным маршрутам вышли группы и сошлись в одном месте на вершине холма. Начала формироваться антисоветская сеть, состоявшая из разных элементов советского общества. Её координация была следующим этапом её эволюции.

Проклятая каста

Уже в конце 40-х — начале 50-х в СССР сложился слой управленцев, уровнем от номенклатуры обкомов и крайкомов КПСС до номенклатуры ЦК, интуитивно понимавший: есть проблема сохранения социальных завоеваний после ухода на пенсию, означавшую гражданскую смерть. Сталин называл её «проклятая каста». Десятилетиями интриг завоёвывались позиции и определённый социальный статус, и всё это обнулялось при смене власти или достижении пенсионного возраста.

Такой порядок вещей делал неизбежным хроническую политическую нестабильность: возможность сбросить с Олимпа конкурентов и самим захватить всё превращала власть в дружеский террариум. Насладиться властью так и не удавалось полностью.

При этом все атрибуты жизни элиты советской номенклатурой уже были достигнуты. В качестве примера перед глазами у неё была родовая наследственная элита Запада. Она стала целью и объектом копирования, уровень жизни на Западе был вторичной причиной.

Дети советской элиты уже вкусили элементы жизни наследников престола. Прислуга, охрана, загранпоездки, учёба в спецшколах и спецвузах, спецраспределение, отоварки в спецраспределителях, спецпросмотры кинофильмов, спецлечение — всё это они видели с детства и понимали: всё будет утрачено с потерей должностей родителями.

Внутри системы, внутри ее ядра выросло поколение ненавистников системы, в которой они занимали место на самом верху. И если родители обсуждали реставрацию тихо на кухнях, то дети делали это открыто и не видели смысла таиться. Социализм был приговорён уже в 60-х.

От гонок на лафетах к перестройке

Потом начались попытки самокоординации тех, кто был наиболее молодым и амбициозным. Именно в 70-х первый секретарь Ставропольского обкома Горбачёв встретился на отдыхе с первым секретарём ЦК Компартии Грузии Шеварднадзе и обсуждал с ним необходимость реставрации капитализма. Вопрос созрел и витал в воздухе.

Параллельными путями стали подтягиваться международники и красные директора и «эксперты-международники». Именно там возникли Яковлев, Зорин, Арбатов, Бовин. Пошли так называемые экономисты: Шаталин, Шмелёв, Попов, Гайдар. Подтянулись журналисты: Аграновский, Селюнин, Коротич. Возник второй элитный консенсус — после десталинизации. Брежневские паралитики раздражали, они боялись отменить то, что все хотели отменить.

Рядом шагали столичные либеральные интеллигенты, ставшие диссидентами и сочувствующими им системными интеллектуалами. Им дружески помогали кураторы из КГБ — там генералитет тоже искал выходы на приватизацию и вхождение в Запад. Понимали главное: основная масса не готова и надо как-то поспешать, не перегибая палку.

Возникли теневая экономика и теневая политика, сложилось понимающее меньшинство, задачей которого было нейтрализовать инерционное большинство и его лидеров (Лигачёв, «Советская Россия», Нина Андреева и т.д.). Приход Горбачёва означал переход от согласований к практике. Времени и желания ждать ещё одно поколение больше не было. По вопросу реставрации уже был достигнут консенсус авангарда партийцев, хозяйственников, интеллигенции и силовиков.

Общечеловеки и проблема суверенитета

Нынешняя элита та же самая, что сложилась в недрах СССР. Её цели те же: закрепление себя и своих родовых кланов в первом поколении в построенной капиталистической системе и втискивание в Запад как Землю Обетованную, образец для подражания и цель для релокации после первоначального накопления капитала.

Уже нынешняя капиталистическая элита раскололась по вопросу дальнейшей судьбы России: отгораживаться от Запада или сдаваться ему. Что такое «суверенитет» и как с ним бороться. Консенсус треснул, но он сохраняется в главном: природа социального строя в России вне обсуждений, как бы она ни была неэффективна для достижения целей выживания элиты. Под вопросом лишь отношения с Западом и отношение к Западу. И то не в принципе, а лишь в том, где должна пролегать граница в этих отношениях: мир до войны, после войны или вместо войны.

Речь не идёт о так называемой легитимности элит, получаемой на выборах или в рейтингах — всё это прекрасно управляется. Речь идёт уже об успешности гибридных военных действий за возврат территорий, жизненно необходимых элите для самосохранения. Приватизационная элита стремится не допустить мобилизации общества и его стихийной консолидации.

Задача — поддержка дозируемой и управляемой фрагментации и демобилизации, не приводящей к политизации общества на социалистических началах. Ведь мобилизация потребует национализации, т.е. социализма в производстве и распределении. Вторичный вопрос консенсуса элиты поставит под удар главный вопрос: быть или не быть в России капитализму.

Как строим мост: вдоль или поперёк?

Проблема очень острая: России архиважно, как говорил Ленин, восстановить влияние на постсоветском пространстве. Без решения этой задачи России уже не выжить. Но население Юго-Востока Украины стихийно левое, оно возвращается под Красным советским флагом как символом вновь обретённой общей Родины. Триколор там ни о чём не говорит и проигрывает жовто-блакитному прапору.

Но элита ни под каким видом не идёт навстречу местным жителям, понимая, чем это опасно. Красный флаг СССР низводится до полкового штандарта одной из штурмовавших Рейхстаг частей. Рядом насаждается триколор. Идеология вовсе запрещена в России по Конституции. Кто во что горазд.

Консолидация на основе левых общенациональных ценностей в капиталистической России даже перед лицом рисков военного времени отвергается элитой. Видимо, издержки войны для неё не так страшны, как впустить в смысловое пространство советские интегрирующие символы. Это будет крахом главной опоры элитного консенсуса.

И при этом элита нуждается в консолидации вокруг себя. Да, она не способна дать символы по проекту будущего: социальная справедливость не её конёк, а национальный критерий в многонациональной России недопустим. На чём же консолидировать народ? Его консолидируют на теме противостояния ЛГБТ и русофобии Запада.

Но русофильство в многонациональной стране не центральная тема для пропаганды. ЛГБТ и агрессия Запада по умолчанию сразу поднимают паттерны антиимпериалистической догматики социализма. Консолидировать народ нужно, но нет темы для консолидации — фрагментарность общества необходима для сохранения консенсуса элит.

Плюс в том, что такое фрагментированное общество уже адаптировалось к военным действиям, и каждый там ведёт свою войну под своим знаменем: кто под стягом ЛДНР, кто под триколором, кто под красным знаменем. Украинцам о денацифицированном будущем сказать нечего, не призывать же их русифицироваться, а социальный интегратор в области табу.

Кто из товарищей нам больше не товарищи?

Элитный консенсус в России центрирован на теме безальтернативности капиталистического выбора, чего бы это ни стоило в противостоянии Западу. Это не оценка, а констатация. Но кроме пропагандистской проблемы в вопросе Украины есть ещё одна проблема этого консенсуса: невосприимчивость системы управления экономикой в целом и ВПК в частности к назревшем переменам.

Уже ясно, что провалено импортозамещение и из-за формальностей статуса ЛДНР невозможны оперативные поставки необходимых для нужд армии БПЛА. Однако устранение недостатков требует оргвыводов, а это выход за границы элитного консенсуса. Промедление же в вопросе ротации и изменения правил упирается в согласования интересов всех участников консенсуса, а их там много, и не все они поддерживают СВО. У элит разная стратегия выживания.

Пока конфликт интересов участников прежнего элитного консенсуса остаётся конструктивным. Но количество противоречий там нарастает и неизбежны качественные изменения под давлением угроз. Пока элитный консенсус не поспевает за требованием времени. Прополками кадровых грядок на периферии вопрос не решается.

Элитный консенсус в России вынужден пройти трансформацию. Его догмой должен перестать быть вопрос о незыблемости капитализма и должен стать вопрос выживания страны любой ценой, если потребуется — ценой ограничения капитализма в тех пределах, которые будут необходимы. Это меняет всю парадигму власти и всю природу общественного договора. Прежний элитный консенсус в новый общественный договор уже не вписывается.