Антироссийские санкции оказались неэффективными, пишет RS. Западные лидеры не смогли четко определить их цели и меняли их с течением времени. Санкции послужили не столько мерой экономического воздействия, сколько способом выразить политическую позицию.
Автор статьи: Питер Ратленд (Peter Rutland)
Экономическая война, которую Запад развернул против Москвы с началом спецоперации на Украине, увенчалась лишь скромным краткосрочным успехом.
26-27 сентября в Школе Флетчера при Университете Тафтса прошел семинар на тему “Глобальные последствия экономической войны России и Запада”. На нем собрались два десятка экспертов, как теоретиков, так и практиков, чтобы обсудить влияние масштабных санкций, которые с начала спецоперации на Украине ввели против России примерно полсотни стран.
Встреча, организованная профессорами Университета Тафтса Кристофером Миллером и Дэниелом Дрезнером, не дала однозначного ответа ни на ключевой вопрос (работают ли санкции?) ни на побочный, из него вытекающий: что делать дальше, отменять их, продолжать, как есть, или ужесточать?
Отчасти это связано с тем, что западные лидеры нечетко определили цели санкций, к тому же меняя их со временем. Первоначальной целью было удержать Россию от ввода войск. Это не сработало. Дальнейшей целью стало обрушить российскую экономику, вызвать банковский крах и обвал рубля в надежде, что российская элита и/или российский народ восстанут против Путина и заставят его свернуть боевые действия. В течение недели или двух казалось, что это работает. Но Центральный банк России ввел строгий контроль, чтобы остановить отток капитала, и отменил конвертируемость рубля. В результате российская экономика выстояла.
После этого цель сместилась в сторону истощения, чтобы увеличить издержки для Путина в надежде, что это прибавит ему желания усесться за стол переговоров и положить конец боевым действиям. Постепенно понижая планку, лидеры могут с некоторой степенью убедительности утверждать, что санкции работают.
Бывший чиновник Министерства финансов США Эдвард Фишман заявил, что цель состояла в том, чтобы “поколебать систему, посеять хаос и заставить российских политиков переключить внимание на события внутри страны”. Но мы недооценили мастерство российских финансовых руководителей и их готовность к санкциям после присоединения Крыма в 2014 году.
Максимилиан Гесс, автор новой книги “Экономическая война: Украина и глобальный конфликт между Россией и Западом”, утверждает, что Путин готовил Россию к экономической войне с Западом с момента принятия так называемого Закона Магнитского в 2012 году, который наложил санкции на лиц, причастных к гибели российского банкира Сергея Магнитского.
Исторически санкции срабатывали не более чем в трети случаев. Успех наступает лишь тогда, когда они по-настоящему многосторонние и охватывают большинство ключевых экономических игроков. В случае с Россией Европа и США проявили неожиданную солидарность, и это больно ударило по Москве, учитывая ее зависимость от экспорта нефти и газа в Старый свет. Однако вне Запада санкции поддержали лишь считанные страны: Япония, Южная Корея, Сингапур, Австралия. Китай, Индия, Турция и другие, наоборот, увеличили товарооборот с Россией, скупая нефть, от которой отказалась Европа.
Несмотря на относительный провал, санкции остаются популярным инструментом во многом потому, что они лучше альтернатив — полного бездействия или, наоборот, развязывания войны. Однако они важнее как способ выразить политическую позицию союзников, а не из-за сугубо экономического воздействия. Бывший чиновник Совета национальной безопасности Питер Харрелл назвал санкции “быстрорастущей отраслью”: за последние 20 лет, начиная с администрации Билла Клинтона, применившей их для борьбы с наркокартелями, они неуклонно ширились в рамках войны с терроризмом после 11 сентября.
Позже США настолько воодушевились успехом санкций против Ирана, что в 2015 году договорились о Совместном всеобъемлющем плане действий (СВПД), ограничивающем его ядерную программу. Однако российская экономика намного обширнее, разнообразнее и глобальнее иранской, поэтому и влияние санкций оказалось гораздо скромнее. Харрелл пришел к выводу, что нам “нужно реалистично оценивать, чего санкции могут достичь, а чего нет, и не ждать, что они станут палочкой-выручалочкой”.
Несмотря на свой охват, санкции в основном сосредоточились на финансовом секторе — Россию фактически отключили от финансовой сети Swift, запретив западным институтам сделки с большинством российских банков. Любопытно, что Фишман сообщил, что решение о заморозке активов центрального банка России было принято лишь после ввода войск. Однако Запад опасался, что внезапное прекращение экспорта российских энергоносителей резко взвинтит инфляцию, поэтому нефть и газ продолжали поступать в Европу до конца 2022 года. А банки, обрабатывающие платежи за экспорт нефти и газа, были освобождены от санкций.
США контролируют ключевые узлы финансового сектора, а доллар остается основной валютой для международной торговли и инвестиций. Но Элина Рыбакова из Института Питерсона отметила, что у Вашингтона нет решающего влияния на энергетические рынки, и он все еще ищет способы отслеживания и регулирования экспорта важнейших технологий двойного назначения.
Между тем, Крейг Кеннеди из Гарварда намекнул на то обстоятельство, что санкции — игра безвыигрышная: в результате страдают обе стороны. Это, безусловно, относится к Германии, где природный газ в 2022 году подорожал на 400%.
Организатор форума Дэниел Дрезнер указал на ряд непреднамеренных, но далеко идущих последствий, которые только предстоит осознать. К ним относятся рост “теневого флота” (незастрахованных танкеров, перевозящих российскую нефть в Индию и Китай) и расширение теневой сети финансовых сделок, облегчающей России уклонение от санкций.
Затруднив для россиян экспорт капитала, санкции увеличили инвестиции в российскую экономику и еще теснее привязали бизнес-элиту — в прошлом главных сторонников “вестернизации” страны — к Кремлю. Конфликт придал системный характер процессу милитаризации российской экономики, политики и общества, и в будущем, уже после Путина, может быть крайне сложно свернуть страну с этого пути.
Наконец, Дрезнер отметил еще одно важное неумышленное последствие для России: конфликт сплотил Запад и подтолкнул Швецию и Финляндию к членству в НАТО, а Германию — к перевооружению. Это сводит на нет давнюю стратегическую цель России вбить клин между Европой и США.
Аналитики согласились с утверждениями, что санкции, при всех их недостатках, подрывают долгосрочные перспективы экономического роста России — особенно в том, что касается доступа к инвестициям и технологиям для разработки новых нефтяных месторождений. Сергей Вакуленко, научный сотрудник Центра Россия-Евразия при Институте Карнеги*, утверждает, что Россия “столкнется не с внезапным падением, но с постепенным снижением нефтедобычи”. Однако похоже, что Путин готов заплатить эту цену за продолжение боевых действий на Украине.
Трудно сказать, как (и когда) закончится этот конфликт. Станет ли будущая Россия снова частью Запада? Или же России суждено стать ресурсной базой для Китая и других стран, которые сейчас не связаны с Западом и готовы к “многовекторности” на геополитическом ландшафте?
*Признан в России выполняющим функции иноагента
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Оценили 11 человек
17 кармы