В связи с почти окончательным прекращением импорта российского урана нависла новая проблема: как обеспечить топливом следующее поколение реакторов в США? – интересуется автор статьи в FP. Ситуация авральная, и выхода из нее пока не видно.
Кит Джонсон
Для США — которые при избранном президенте Дональде Трампе стремятся не только к энергетической безопасности, но доминирующей в энергетике, — остается одна важная проблема незащищенности, которая грозит помешать развитию ключевого источника новой энергии.
Прошло почти пять месяцев с тех пор, как США отказались от импорта обогащенного урана из России — важнейшего источника топлива для ядерных реакторов, которые вырабатывают почти 20% электричества в стране, однако зависимость от привозного сырья (в том числе из России) остается проблемой. На карту поставлены не столько поставки для текущего парка атомных реакторов, сколько для следующего поколения, которому предстоит обеспечить дополнительные мощности для будущих центров обработки данных и искусственного интеллекта. Дело в том, что у России полная монополия на промышленное производство этого обогащенного топлива. (Технологические гиганты настолько жаждут обзавестись новыми источниками энергии, что Microsoft частично возрождает закрытую АЭС Три-Майл-Айленд в Пенсильвании и будет скупать всю ее выработку.)
Импорт российского обогащенного урана для американских реакторов сократился в прошлом году примерно вдвое: запрет на российскую продукцию был принят весной и вступил в силу летом. Но из-за ряда исключений для импорта необходимых объемов для действующих клиентов Вашингтон так и не отмежевался от Москвы — даже после масштабных попыток остального Запада сократить свою зависимость от российских поставок энергии, которая помогают Кремлю финансировать спецоперацию на Украине. (Такое чувство, что Россия и сама не прочь торговать дальше: несмотря на встречный запрет на экспорт в США прошлой осенью, Москва поспешила оговорить собственные исключения для отгрузки действующим клиентам.)
После покупательского бума 2023 года в попытке запастись специальным российским топливом, необходимым для реакторов советской эпохи, Европа в прошлом году также сократила закупки российского урана, но остается серьезным покупателем — особенно Франция. Международное энергетическое агентство (МЭА) недавно отметило в своем докладе, что 2025 год станет рекордным для ядерной энергетики и положит начало эпохе колоссального роста, но при этом подчеркнуло риски чрезмерной зависимости ключевой отрасли от таких стран, как Россия и Китай.
“Высокая концентрация на рынках ядерных технологий, а также производства и обогащения урана представляют собой фактор будущего риска и подчеркивают необходимость большего разнообразия в цепочках поставок”, — заявило МЭА.
Однако гонка за ядерным топливом сильно отличается от той, что развернулась на рынке обычных ископаемых: на то, чтобы получить необходимые разрешения на импорт обогащенного урана для поддержания работы реакторов от правительства и надзорных органов, могут уйти годы. Это означает, что даже трехлетний “льготный” период, предусмотренный прошлогодним запретом на поиск новых поставщиков на замену России, даст лишь скромную подушку безопасности.
“Будь у меня атомная электростанция, я бы озаботилась тем, чтобы у меня было топлива на два-три года вперед, потому что именно столько времени может занять весь процесс”, — сказала Синди Вестергорд (Cindy Vestergaard), старший научный сотрудник беспартийного аналитического Центра Стимсона (Stimson Center).
Законодательный запрет и сокращение российского импорта — лишь начало попыток США побороться с самопроизвольной энергетической уязвимостью, возникшей после холодной войны из-за внезапного изобилия дешевого ядерного топлива от бывшего геополитического соперника. В грядущий переходный период США по-прежнему будут сильно зависеть от иностранных источников топлива для реакторов — не в пример фактической самодостаточности по нефти, газу и углю.
“Мы так и не решили эту проблему, — посетовал Роуэн Прайс (Rowen Price), советник по ядерной политике из левоцентристского аналитического центра “Третий путь” (Third Way). — Дело в том, что мы по-прежнему покупаем уран у геополитических противников”.
И если российские поставки в США сократились, то импорт китайского обогащенного урана, наоборот, увеличился. В результате администрация Байдена потребовала разобраться, не помогает ли Пекин Москве косвенно обойти попытки США сократить зависимость от недобросовестных игроков.
“Мы, безусловно, не хотим менять зависимость от Путина на зависимость от Си Цзиньпина, так как это делает еще более неотложным восстановление американских и европейских мощностей по обогащению”, — сказал Прайс.
И этому как раз посвящена вторая часть усилий США после поэтапного запрета на импорт российского урана. В декабре прошлого года Министерство энергетики США выбрало шесть компаний для участия в конкурсе на заключение контрактов на поставку как низкообогащенного урана (НОУ), необходимого для сегодняшнего парка АЭС, так и так называемого урана повышенного обогащения (УПО) для следующего поколения усовершенствованных ядерных реакторов на общую сумму в 2,7 миллиарда долларов.
“У нас в США нет обогатительных мощностей, но есть огромный разрыв между спросом и предложением, — сказал Кристо Либенберг (Christo Liebenberg), генеральный директор LIS Technologies, одной из шести компаний. В отличие от большинства фирм, получающих обогащенный уран из газообразного гексафторида урана с помощью традиционных центрифуг, LIS пытается внедрить использование лазеров, чтобы выполнять ту же работу эффективнее и с гораздо меньшими затратами.
“Ситуация, можно сказать, авральная. Спрос и так уже огромен, но теперь вырос еще больше: требуется удовлетворить предложенное утроение ядерного парка США”, — объяснил он.
Другая компания, выбранная Министерством энергетики для нового проекта, входит в Urenco, европейский консорциум, который уже управляет единственными в США обогатительными мощностями. Эксперты считают, что снабжать существующий атомный парк топливом из имеющихся запасов и за счет импорта из дружественных стран, пока строятся дополнительные мощности по обогащению, будет несложно.
Но остается большой вопрос, какие решения предусмотрены для УПО, который необходим для реакторов следующего и нынешнего поколения, за счет которых технологическая отрасль рассчитывает удовлетворить свои ненасытные потребности в электроэнергии для центров обработки данных и искусственного интеллекта.
УПО необходим компаниям вроде TerraPower и X-energy, чьи передовые реакторы, как ожидается, будут введены в эксплуатацию к 2030 году при условии наличия топлива. Первоначально планировалось завозить высокообогащенное топливо из России, но спецоперация на Украине и последующий запрет США поставили снабжение под вопрос.
Традиционные технологии обогащения могут обеспечить достаточное обогащение урана после внедрения дополнительных этапов и строительства новых объектов повышенной безопасности. Еще одна проблема, отметила Вестергорд, заключается в том, что коммерческое использование УПО потребует совершенно нового способа транспортировки, поскольку контейнеры для низкообогащенного урана не годятся.
На данном этапе ситуация с УПО напоминает вопрос курицы и яйца: пока не появится здоровый и долгосрочный спрос, не будет и мощных инвестиций в производство. Программа Министерства энергетики призвана послужить стимулом, но неясно, смогут ли традиционные центрифуги или технологии лазерного обогащения обеспечить передовое топливо так же быстро, как оно потребуется реакторам.
“Срочность с обогащенным ураном заключается в том, что сроки реализации новых проектов стремительно приближаются, и им необходимо топливо, а взять его пока неоткуда”, — заключил Прайс.
Кит Джонсон — репортер Foreign Policy, освещает геоэкономику и энергетику
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Оценили 16 человек
27 кармы