Русское государство многонациональным не стало, а всегда было

Игорь Караулов

Наднациональный или, если угодно, имперский вектор развития русского государства возник не из-за очарованности русских князей византийским православием и блеском константинопольского двора. И не в результате знакомства с государственной практикой Золотой Орды. Главное было заложено еще во времена Рюрика.

«Повесть временных лет» – первоисточник наших представлений о том, «откуда пошла Русская земля». Сведения, содержащиеся в этом летописном своде, легли в основу нашего национального мифа. Все мы знаем со школьных лет, что Русская земля как политическое образование, как страна, которую мы, далекие потомки, уже можем считать нашей, возникла с момента, когда были произнесены знаменитые слова: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».

Эти слова были адресованы варягам, иначе именуемым «русь» – по преобладающему мнению, викингам, норманнам, скандинавам, которые в те времена совершали набеги на разные страны Европы и дошли аж до Сицилии. Принято делать акцент на том, что варяги были призваны добровольно, что страна, впоследствии ставшая Россией, не была завоевана, а сама выбрала себе правителей.

Трудно сказать, было ли это на самом деле так; в то время воинственные северяне не нуждались в особом приглашении. Однако стоит посмотреть и на другой аспект этого легендарного события, ведь в этой истории важны не только адресаты приглашения, но и те, кто его направил.

Летописец по этому поводу говорит четко: варяжских князей призвали «чудь, словене, кривичи и весь». Два славянских племени и два финно-угорских. Впоследствии земля этих племен и стала «русской», то есть управляемой русскими (варяжскими) князьями.

Здесь важно то, что Русь сразу же возникла как многонациональное, полиэтничное образование. Не стала таковой в результате иноплеменных нашествий или собственной территориальной экспансии, а изначально имела эту природу. И на Царьград под водительством наследников Рюрика ходили все вместе: и русь, и славяне, и меря, и весь.

Это, как мне кажется, полезное напоминание и нашим борцам за чистоту русской крови, и тем нашим неприятелям, которые обзывают русских «мокшей», отказывая им в славянском происхождении. Дело в том, что в русской истории мы не найдем момента, когда якобы чистая кровь местного населения начала «портиться», разбавляться. Такого момента не было именно потому, что наша государственность с самого начала не носила племенного характера.

Вожди племен, которые на Западе получили название герцогов, не имели у нас никакого успеха. Об этом говорит еще один хрестоматийный фрагмент «Повести временных лет» – о мести княгини Ольги древлянам. Не получилось отдельной государственности у полян, древлян, дреговичей и т. п., в то время как власть русского князя была построена по территориальному, а не племенному принципу.

Славяне и финно-угры не были единственными этническими группами в Древней Руси. Так, в долине реки Протвы, в районе нынешнего Боровска, жило балтийское племя голядь, непонятно как оторвавшееся от своих литовских и латышских родственников. А южнее Киева, вдоль реки Рось, поселились союзники русских – торки, берендеи и иные тюркские племена, которые помогали защищать Русскую землю от половцев. Говорят, это и было первое наше казачество, хотя и «классическое» казачество, будь то запорожское, донское или кубанское, было очень пестрым по своему этническому составу.

Однако ведь и половцы, сперва будучи абсолютными чужаками, врагами, были довольно быстро вовлечены в дела русского мира. И женились князья на половчанках, и вместе с половцами в походы ходили, в том числе в роковой поход на монголо-татар на реку Калку. Поэтому позже, когда русские князья стали привлекать татарские отряды к участию в своих вечных междоусобицах, на Руси не очень-то удивились, поскольку их прадеды для тех же целей использовали половцев.

Таким образом, поговорка, похожая на «поскреби русского – найдешь татарина», могла появиться еще до нашествия Батыя. Хотя ордынские власти, без сомнения, тоже немало сделали для перемешивания этнических групп на своей территории, которая позже вошла в состав России. Так, поселения русских, принудительно переселенных татарами, появились в среднем течении Волги уже в XIII веке. И одновременно на землях русских княжеств обосновались беженцы из Волжской Булгарии.

Или, скажем, в 1265 году в Пскове вдруг объявилось три сотни беглых литовцев. Сперва их решили казнить, ибо язычники, но потом позволили им жить спокойно. А на следующий год пришло еще больше литовцев во главе с князем Довмонтом. И так он понравился горожанам, что никакого русского князя вместо него они не хотели. И это тоже та кровь, которая влилась в русское море.

А когда на Руси появились немцы? Отнюдь не при Екатерине Великой и не при Петре. Еще Иван Грозный во время Ливонской войны, захватив город Юрьев (ныне Тарту), переселил живших там немцев в несколько русских городов. Разумеется, их следы давно затерялись, но разве это не свидетельство того, что и возникновение русских немцев было вполне закономерным?

У нас очень много говорится об имперской (не империалистической) идее и о России как ее воплощении. Кто-то скажет, что этой идеей заразил нас Петр, насмотревшийся на Европу. Другие вспомнят о концепции «Третьего Рима», о нашей преемственности от Византии. Третьи же, которые тоже весьма многочисленны в наши дни, указывают на Орду, которой мы якобы наследуем, объединяя народы и земли, когда-то покоренные Чингисханом и его потомками.

На самом же деле наднациональный или, если угодно, имперский вектор развития русского государства возник не из-за очарованности русских князей византийским православием и блеском константинопольского двора. И не в результате знакомства с государственной практикой Золотой Орды, включая, например, такой ее положительный элемент, как веротерпимость.

Это всё было важно, это давало новые идеи, возможности для осмысления нашего места в истории. Однако главное было заложено еще во времена Рюрика и понято еще в начале XII века, когда создавалась «Повесть временных лет». Для нас, современных русских, это повод спокойно принять свою историческую судьбу и не пытаться внезапно стать теми, кем мы никогда не были.