Европа: неуместна и задириста

Яков Рабкин

Несколько недель назад я перефразировал слова Маркса, написанные почти два столетия назад: «Призрак бродит по Европе – призрак неуместности». Последние события позволяют предположить, что призрак превращается в реальность.

Евросоюз и Великобритания проявляют удвоенную активность, безоговорочно поддерживая правительство Украины и толкая его продолжать войну. При этом украинский кризис перестаёт быть в центре российско-американского диалога. Это лишь один из многих вопросов – возможно, даже не самый важный – в расширяющемся стратегическим обменом мнений между Москвой и Вашингтоном. Но Европы в этом процессе нет.

Европейцев это, естественно, обижает. Многие связывают исключение Евросоюза из мирного процесса с кардинальной политической переориентацией, осуществляемой президентом Трампом и его командой. Джей Ди Вэнс, критикуя на Мюнхенской конференции по безопасности удушение демократии и засилье либеральных ценностей, безусловно заострил конфликт между правящими глобалистскими кругами ЕС и новой националистической администрацией США. Он открыто поддержал европейских националистов и осудил их остракизм со стороны истеблишмента, особо упомянув Германию и Румынию.

Однако такое отношение Америки к Евросоюзу не ново, на самом деле можно даже говорить о некоторой преемственности. Виктория Нуланд, высокопоставленный представитель администрации Обамы, лаконично сформулировала этот подход ещё в 2014 году. В телефонном разговоре с американским послом в Киеве она так отмела упомянутые им опасения Европы: «Плевала я на ЕС». У Трампа, пожалуй, высказываются всё же более дипломатично.

Эта преемственность отражает хроническую зависимость Европы от США. Кризис на Украине был спровоцирован событиями Майдана при активном участии той же г-жи Нуланд, которая признала, что США потратили 5 млрд долларов на переориентацию украинского правящего класса с России и политического нейтралитета на НАТО и евроатлантическое сообщество. Европейские политики и СМИ шли в кильватере Америки, демонизируя Россию и её президента. Россиян лишали права участвовать в большинстве международных спортивных соревнований, кинофестивалей и научных конференций. В последние десятилетия в мейнстримных СМИ практически не было позитивной информации о России. По обе стороны Атлантики разжигали «русофрению», взгляд, согласно которому Россия вот-вот развалится, и в то же время – будто она завоюет весь мир. Столь иррациональное отношение к России укоренилось в западном общественном мнении, даже во Франции, которая традиционно поддерживала с ней тесные культурные, экономические и политические связи.

Внешняя политика ЕС и Британии всё больше сводится к публичным осуждениям и бряцанию оружием. Яркий пример – эстонка Кая Каллас, которая, будучи главой дипломатии ЕС, отвергает идею дипломатического подхода к России. Президент Макрон в недавнем обращении к нации предложил распространить ядерный щит на другие европейские страны, что с благодарностью восприняли Польша и прибалтийские государства. А недавно он представил своим соотечественникам «руководство по выживанию», проинструктировав их о том, чем нужно запастись на случай войны. Урсула фон дер Ляйен решила перевооружить Европу, предлагая собрать для этой цели 800 млрд евро, а также оживить стагнирующую экономику Европы посредством военного кейнсианства.

Накануне своего роспуска и приведения к присяге новых депутатов Бундестаг принял поправку к Конституции, устраняющую ограничения на кредиты в военных целях. Новый состав германского парламента, скорее всего, отказался бы принимать эту поправку, поскольку она обещает прибыль крупнейшему производителю оружия в Германии Rheinmetall, но игнорирует волю избирателей. Тревожные сигналы о необходимости жёсткой экономии и сокращения социальных расходов звучат не только в Германии, но и по всей Европе. Британский премьер Стармер, один из ярых сторонников партии войны в Европе, объявил о пересмотре системы социального обеспечения и урезании пособий инвалидам, в результате чего многие окажутся в нищете. Всё это не сулит ничего хорошего правящим либеральным кругам, поскольку европейцы всё чаще испытывают недовольство политическими манипуляциями, которые лишают смысла их демократический выбор и отодвигают их интересы на второй план.

Очевидная подготовка Европы к войне строится на убеждении, что Россия нацелена на завоевания – сначала всей Украины, а затем всего континента. Любое упоминание о том, что российские власти никогда не высказывали подобных намерений, отвергается как «кремлёвская дезинформация».

Это убеждение подпитывает давнюю европейскую фобию – восприятие России как грозного чужака. Подобная идеология приобрела наиболее агрессивную, геноцидальную форму в 1941–1945 гг., когда войска из более чем десяти европейских стран под эгидой Германии развязали против СССР войну на истребление. Реабилитация и чествование фашистских коллаборационистов в этой войне стала нормой в Восточной Европе, в том числе на Украине, а благодаря растущему влиянию представителей этого региона в Брюсселе – и в других странах.

Вместо реалистичной оценки меняющегося международного контекста политика ЕС строится на пламенных, полных морального превосходства заявлениях, не предполагающих никаких компромиссов. Обсуждается также идея отправки европейских солдат на Украину, хотя идею эту многие считают мертворождённой не только из-за возражений России, но и потому что у Европы нет ни воли, ни ресурсов, чтобы противостоять России. Все разговоры о «коалиции желающих» – тревожный термин, напоминающий провал западной интервенции в Ираке, – строятся на поддержке США, предоставлять которую американцы отказались.

Европа, похоже, полна решимости сорвать нынешний процесс урегулирования на Украине, поощрять непримиримую позицию Киева, заставляя его выдвигать невыполнимые требования, игнорирующие военные и политические реалии. Назвав европейский подход «злонамеренно глупым», политолог Анатоль Ливен считает военные приготовления европейцев «костюмированным представлением», в котором Макрон выступает в роли Наполеона, а Стармер – Уинстона Черчилля. Любопытно, что Зеленский, отвечая по-английски в Овальном кабинете в конце февраля на вопрос о своём гардеробе, использовал слово “costume” (вместо “suit”), которое на его родном русском означает «костюм».

Трамп резко изменил внешнюю политику страны, не обращая внимания на преобладающие в США антироссийские настроения, которые годами разжигали и государство, и послушные государству СМИ. Европейские политики ожесточают осуждение России, но благоразумно – во избежание неприятностей – воздерживаются от такого рода риторики в отношении США. Они продолжают подпитывать надежды Зеленского на членство в НАТО, хотя Трамп и его команда неоднократно эту идею отвергали. Европа зациклилась на собственной риторике, которую всё больше наблюдателей называют бредовой.

Отрываясь от реальности, Европа превращается в далёкую от центра событий западную периферию Евразии.

По иронии судьбы надежда для Европы просматривается не только в недовольстве европейских избирателей, которые могут проголосовать против либеральных политиков и лишить их власти, но и в привычке европейских лидеров подчиняться политике Вашингтона. Превозмогая обиду, они, возможно, начнут отказываться от своих идеологических позиций и равняться на США.

Пока Европа ведёт себя как задиристый подросток, что недавно наглядно подтвердил принц Уильям, забравшись в британский танк в сотне километров от границы РФ. Однако Европу не случайно называют Старым Светом: она всё-таки способна стать благоразумной, особенно на фоне экономического и демографического спада. В противном случае Европа может развязать ещё одну мировую войну – на сей раз последнюю.

Яков Рабкин - Заслуженный профессор истории Монреальского университета (Канада).