В стадия радикальных трансформаций

ДМИТРИЙ  ЕВСТАФЬЕВ

В контексте конфликта вокруг Украины больше всего внимания привлекает политика США. Это вполне логично: как показывает публикация в близкой к глобалистам The New York Times, США являются де-факто прямым участником конфликта. 

Европейцы выглядели сперва «младшими партнёрами», лишёнными самостоятельной роли. Теперь же всё больше говорят, что поведение европейцев иррационально и анонсированные ими планы по созданию собственной армии «вне НАТО» и введению контингентов «коалиции желающих» на Украину нереалистичны.

Не стоит недооценивать рациональность европейской политики.

Главный вопрос: способна ли Европа на некое стратегическое действие, возвращающее ей самостоятельный геополитический статус (пусть даже на региональном уровне), утраченный во второй половине 2010-х — начале 2020-х годов в рамках консолидации Запада для противостояния России? 

Ответ более чем неоднозначен.

Европа — это большая система, находящаяся в стадии радикальных трансформаций. Пока чёткого плана возвращения ЕС в «высшую геополитическую лигу» явно нет. Нет и достаточных ресурсов для этого, а главное — нет системы политического управления, способной обеспечить интеграцию имеющихся возможностей. 

Но есть политическое почти инстинктивное понимание, что изменение характера взаимоотношений с США и внутренние процессы в Америке создают для Европы пространство самостоятельного действия. Например, в Балтийском регионе. И есть вполне осознанная потребность в формировании пусть и ограниченного, но собственного, не контролируемого США военного потенциала. 

Слишком силён оказался шок от новых приоритетов американской геополитики, слишком сильно ощущение, что дальше всё будет только хуже.

Но для достижения целей Европе, как и США, нужна стратегическая пауза в конфликте на Украине. Вопрос: зачем она нужна? И здесь мы видим существенное расхождение в стратегическом целеполагании между США и европейскими элитами.

Попробуем структурировать константы и дилеммы актуальной европейской политики.

Константой, безусловно, является видение России как принципиального геоэкономического противника Европы. И эта константа не настолько иррациональна, как это иногда представляется. 

Помимо естественного для европейцев желания получить доступ к российским ресурсам на своих условиях, тактически наличие такого врага, как Россия, позволяет европейцам не просто консолидировать общественное мнение, но нивелировать эффект негативных социально-экономических тенденций. 

Однако возможности манипулировать обществами у европейских элит в целом выгорают, что толкает европейские элиты к повышению градуса конфронтации.

Другой константой является понимание критичности для Европы сохранения евро-атлантических отношений. За надменной бравадой отдельных европейских противников скрывается чёткое понимание необороноспособности Европы, а главное — невозможности поддержания устойчивости экономики ЕС вне американоцентричной экономики. Но рациональность понимания ситуации проявляется и здесь — в выборе милитаризации европейских обществ как главного стимула экономического роста. В том экономическом тупике, куда загнали себя европейские элиты — и «брюссельские», и условно «национальные», — другие варианты гораздо менее эффективны.

Наконец, константой является понимание значимости конфликта на Украине для поддержания геополитического статуса ЕС и сохранение влияния Европы в НАТО. Если бы не конфликт на Украине, «прощание Трампа с НАТО»  было бы гораздо более быстрым и безболезненным.

Но, несмотря на дежурные улыбки и обещания поддержки, европейские элиты вполне осознают и выморочность, стратегическую недееспособность режима В. Зеленского, которому к тому же придётся в той или иной степени выполнять требования Д. Трампа. Однако западные (а в особенности европейские) элиты не теряют надежды, что им удастся повторить, пусть и в серьёзно изменённом виде, «минский гамбит» — столь необходимый, чтобы выиграть время для восстановления дееспособности своего прокси-режима. Но все осознают, что Украина — это военная и экономическая, а не только финансовая «чёрная дыра». И её «не потянули» безболезненно даже американцы.

Европейцы не могут не задумываться о стратегическом манёвре со сменой театра военных действий (ТВД). И здесь политика евроатлантистов Европы более чем рациональна. 

Они делают ставку на формирование концентрированного военно-политического и военно-силового потенциала в Балтийском регионе. Даже с учётом «очагового» характера ТВД — от пресловутого Сувалкского коридора до острова Гогланд и Аландских островов — сформировать региональный оборонительно-наступательный потенциал в регионе европейцам вполне под силу. 

Стратегия понятна — создание в Балтийском регионе военно-политических и военно-силовых рисков для России, превышающих её региональный потенциал сдерживания.

Именно такие сценарии ведения боевых действий в Балтийском регионе давно обсуждаются на экспертном уровне — от оборонительных действий к наступательным в рамках общеевропейского контингента. Из последних примеров: сценарий вторжения в Эстонию через Нарву в 2028 году. А до этого озвучивались многочисленные оборонительно-наступательные сценарии вокруг Калининградской области.

Стратегия «прыжков лягушки» в Балтийском регионе даёт возможность пошагово и с относительно меньшими рисками неконтролируемого перерастания ситуации в прямую военную конфронтацию с Россией, нежели на Украине, укреплять независимый от США военно-силовой потенциал. Апробируя его через ограниченные региональные проекты на существенно более комфортном для Европы театре военно-политических действий. 

На каждом из «прыжков» укрепляя веру европейцев в свои силы, если хотите — их геополитический «кураж». 

Но одновременно надеясь, что для Москвы этот ТВД будет оставаться до определённого момента второстепенным по сравнению с украинским, и оставив американцам и британцам сомнительную привилегию разбираться с ситуацией в Киеве. А также предоставив Э. Макрону возможность быть лидером бесперспективного европейского «миротворчества» на Украине, под которое никто, как выяснилось, особенно не жаждет выделять значимые ресурсы.

И это, к слову, будет очень «по-брюссельски»: в тени «большого брата» и его эпигонов вырастить нового геополитического игрока, который бросит дряхлеющему гегемону вызов. Пусть даже и локальный. С чего-то же нужно начинать?..

====================================================