Отсутствие стратегического мышления — одна из важнейших причин упадка Запада, пишет UnHerd. И главная проблема для США и Европы — это сближение Китая, России и Ирана. Они сплочены важнейшей стратегической целью: стать свободными от западного принуждения.
Вольфганг Мюнхау (Wolfgang Munchau)
Шахматисты мирового класса лучше политиков понимают разницу между стратегией и тактикой. Основа любой выигрышной шахматной партии — стратегия, долгосрочный план, который обеспечит вам превосходство. А достигается оно последовательностью тактических ходов. Как однажды заметил голландский гроссмейстер 1930-х Макс Эйве: “Стратегия требует размышлений. Тактика же требует наблюдения”.
Запад — сугубый тактик. Восток предпочитает стратегию. Вообще же необходимо и то, и другое, потому что даже самые блестящие тактические ходы порой не складываются в единую стратегию. Просто взгляните на историю военных вмешательств США после Второй мировой войны. У каждого из них были веские краткосрочные обоснования — даже в Ираке. Но стали ли США в результате этого безопаснее? А весь окружающий мир? Утвердилась ли где-нибудь демократия? Стало ли чье-нибудь общество более цивилизованным?
Удар Израиля по Ирану — классический случай компромисса, когда краткосрочный тактический маневр оплачивается дальнейшим ослаблением стратегической позиции. Я не первый из комментаторов заметил, что атака Израиля на Иран наверняка будет успешной тактически — возможно, даже ошеломляюще успешной — но иранскую программу ядерного оружия она не остановит. Любой иранский стратег сделает из последней серии атак логический вывод, что бомба Ирану насущно необходима. К нему могут прийти и другие страны региона. И не только: та же Украина больше всего сожалеет о том, что в свое время отказалась от ядерного оружия советской эпохи. Сохрани она свой арсенал, Путин никогда бы не ввел войска.
Отсутствие стратегического мышления — одна из важнейших причин упадка Запада. И главный стратегический автогол — это сближение Китая, России и Ирана. Эти страны не образуют альянса в западном понимании. Однако они сплочены важнейшей стратегической целью: обрести независимость от западного принуждения.
Все наши санкции, запреты, войны — открытые и опосредованные — возымели эффект, откровенно противоположный ожидаемому. Некоторые из этих шагов — в частности, санкции — провалились тактически. Россия опередила Запад по росту и перевела свою экономику на военные рельсы, и в результате европейцы за ней еле поспевают. Но еще серьезнее оказались стратегические просчеты. В частности, финансовые санкции убедили Китай и Россию разработать совместную платежную систему.
Еще несколько лет назад финансовый мир всецело зависел от доллара и подконтрольной Западу глобальной платежной инфраструктуры. Ключевым ее элементом был Swift — полуавтономная неправительственная организация со штаб-квартирой в Брюсселе, которая обеспечивает работу сети по обмену сообщениями для международных банков. Когда Россия только ввела на Украину войска, одним из первых своих шагов западные правительства отключили от Swift ряд банков Москвы, лишив их возможности совершать сделки. Запад также заморозил финансовые активы Москвы, основная часть которых хранится в Бельгии. Мировые финансовые рынки фактически “отменили” Россию.
В результате Россия, Китай и другие страны разрабатывают собственную параллельную финансовую инфраструктуру. Первый ее элемент называется Brics Pay. БРИКС — это Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР. Аббревиатура появилась 25 лет назад для пяти развивающихся экономик, которые наверняка добьются успеха в скором будущем. С тех пор группа выросла до десяти стран и с некоторых пор вобрала в свой состав Индонезию, Саудовскую Аравию, Египет, Объединенные Арабские Эмираты и Иран. Они не похожи на НАТО или Европейский союз. Индия здесь немного лишняя. Но их объединяет желание обрести независимость от западных инфраструктурных монополий.
Платежные системы для финансового капитализма — то же самое, что сантехника для водоснабжения. Когда все хорошо, мы об этом даже не вспоминаем. Западная платежная монополия позволяла США и Европе вводить финансовые санкции по своему усмотрению. Но Запад хотел и рыбку съесть, и косточкой не подавиться. Когда вы начинаете злоупотреблять своей монополей и вводите санкции чересчур щедро, вы сами создаете для других стимул выйти из системы.
Brics Pay — разработка ученых из Санкт-Петербургского государственного университета. Он работает не так, как западные платежные системы. Brics Pay децентрализован. У него нет штаб-квартиры и нет владельца. Он основан на той же технологии, что и криптовалюты — блокчейне. Brics Pay априори защищен от санкций. Ни один участник не может наложить санкции на другого. Если вы хотите обрести независимость от США, начать с платежной системы — самый разумный выбор.
Я растерял остатки уважения к экспертам по России или Китаю из именитых аналитических центров, потому что они в корне неверно оценили этот ключевой элемент стратегии Пекина и Москвы. Они по-прежнему внушают нам, что Китай и Россия никогда не объединятся или что Китай вмешается и не даст Путину взорвать ядерную бомбу. Неверные суждения продолжаются на других уровнях. Предыдущая администрация США превратно оценила суть запрета на полупроводники, с помощью которого надеялась удержать Китай в цифровом средневековье еще какое-то время. То-то они удивились, когда Huawei удалось внедрить современную микросхему в одну из своих последних моделей. Запрет на полупроводники — классический случай того, как санкции выходят боком. Китай научился производить полупроводники, а русские — создавать платежные системы.
Чиновники Госдепартамента США считают доллар политическим оружием, которое позволяет им навязывать свою волю другим. Макроэкономисты оказали им медвежью услугу, внушив, что ни одна мировая валюта не сможет бросить вызов доллару. Но это лишь полуправда. Да, ни одна официальная валюта не бросит вызов доллару. Тот же евро начинался как вторая по величине мировая валюта по резервам, но теперь откатился на третье место, уступив золоту. Ошибка наблюдателей в том, что они не видит истинной угрозы. А она исходит от альтернативных платежных систем, криптовалют и технологий блокчейна, которые позволяют другим странам диверсифицироваться и уходить прочь от США, одновременно избавляя их от необходимости создавать новые валюты. Макроэкономисты все еще живут в мире бумажных денег и центральных банков — детищ индустриального общества. Но Китай и Россия меняют правила игры. Это уже не крикет, а нечто совсем иное.
Самое пагубное в наших ошибочных суждениях — что в них не предусмотрено никакого корректирующего механизма. Ведь если вы, например, биржевик, то ошибочные суждения будут стоить вам денег. Вы не сможете совершать оплошность за оплошностью и оставаться при этом “в плюсе”. Но к внешней политике это не относится: поскольку превратно судят одни, а расплачиваются за их просчеты другие. Вот почему нерабочие экономические теории сохраняются даже вопреки всем эмпирическим доказательствам. Экономисты, чиновники Госдепартамента и журналисты живут в пространстве подкрепляющих друг друга заблуждений. Они старательно рукоплещут каждой тактической победе — но не выиграли ни одной войны.
Когда-то у Запада была стратегия, принесшая нам превосходство. Она опиралась на науку и стала рычагом благодаря мудрым политическим решениям. Но это было очень давно. Вторая мировая война положила начало череде захватывающих нововведений, начиная с Манхэттенского проекта при участии армии США: транзистор, полупроводник, интегральная микросхема, персональный компьютер, интернет, а теперь и ИИ. Именно технологии обеспечили Западу стратегическое преимущество. Европейская интеграция поначалу также относилась к категории масштабных стратегических предприятий, пока не вылилась в жуткий бардак из-за бесконтрольного расширения ЕС.
Китай сделал два крупных стратегических шага подряд. Первой была политика экономической модернизации Дэн Сяопина, пришедшего к власти в 1978 году. Как объяснил голландский историк Франк Дикеттер в своем выдающемся труде “Китай после Мао”, Запад превратно оценил реформы Дэн Сяопина, сочтя их переходом от коммунизма к капитализму. Подлинной же целью было сделать коммунизм эффективнее. Реформы Дэн Сяопина были долгосрочным начинанием. Они начались в 1980-х годах и были продолжены его преемниками. К моменту его смерти в 1997 году Китай все еще находился на ранней стадии индустриализации. Сегодня это одна из самых передовых промышленных держав мира.
Вторым важным стратегическим шагом стало решение Си Цзиньпина сделать Китай незаменимым производителем редкоземельных металлов — важнейшего мирового сырья. США по-прежнему пожинают плоды цифровой революции. Но они уже не одиноки. И Китай намерен занять лидирующее положение и в этой области.
В докладе Стэнфордского университета отмечается, что больше всех исследовательских работ по ИИ публикует не кто иной, как Китай. Главный куш в этой области сорвет тот, кто внедрит ИИ в промышленность: заводы под управлением “умных” роботов, связанных с крупными центрами обработки данных, оптимизируют весь производственный процесс. Так называемая Четвертая промышленная революция по-прежнему требует сырья, и Китай и здесь в выигрышном положении. Вот это я понимаю стратегия!
Тактику можно сравнить с подарком броским и эффектным, а стратегию — с тем, который не перестает радовать. Мы, жители Запада, по своим склонностям скорее тактики, чем стратеги. Мы любим сосредотачиваться на чем-то одном. Это не так уж и плохо, доколе у вас есть базовая стратегия.
Шахматисты это знают. Один из величайших гроссмейстеров всех времен и народов, американец Бобби Фишер, однажды сказал: “Тактика вытекает из превосходящей позиции”. Запад свою превосходящую позицию утратил. Как и Израиль. В геополитике мы — дряхлеющие гроссмейстеры, жаждущие сыграть еще одну партию.
Вольфганг Мюнхау — директор аналитической службы Eurointelligence и обозреватель UnHerd
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Оценил 21 человек
32 кармы