О войне и дипломатии

СЕРГЕЙ  ПОЛЕТАЕВ

Насколько жизнеспособна украинская концепция «стены дронов» в условиях острой нехватки войск на передовой? Последний месяц боёв за Покровск и вокруг него дали частичный ответ. На дипломатическом фронте также произошёл важный сдвиг, который может оказаться решающим.

Лето глубоких прорывов

Покровско-мирноградская агломерация (довоенное население свыше 200 тыс. человек) – вторая по величине из оставшихся на Донбассе под контролем ВСУ. Крупнее нее только Славянск – Краматорск (Славкрам, до 450 тыс. довоенного населения).

Ещё в прошлом году вокруг Покровска русская армия начала формировать ставший классическим полуохват: город блокируется с трёх сторон, под огневой контроль берутся линии снабжения, после чего в течение недель, а чаще месяцев гарнизон ВСУ планомерно истощается при одновременном силовом обжатии со всех сторон. На финальном этапе следует штурм города, который при практически выбитом гарнизоне не занимает много времени и сил. По такой схеме были взяты Авдеевка, Курахово, Угледар, Суджа в Курской области, ещё дюжина городов. Казалось, так будет и здесь, однако похоже, что к боям за крупный населенный пункт больше нельзя подходить с традиционными мерками, которые были актуальны ещё полгода назад.

В конце июля пошла информация о свободных заходах русских штурмовых групп как в сам Покровск (в том числе, и в центр города), так и в Родинское, небольшой, но ключевой для обороны Покровска и Мирнограда городок на его северном фасе. При этом до полной блокировки Покровска было далеко; под уверенным контролем ВСУ оставалось как минимум две дороги с твёрдым покрытием.

Десять дней спустя со стороны противника стали поступать данные о беспрецедентном прорыве к селу Золотой Колодезь и трассе Краматорск – Доброполье. Выходило, что за сутки продвижение русской армии составило 20 км при ширине прорыва до 4–5 км: это крупнейшие суточные темпы с первоначального этапа СВО в феврале-марте 2022 года.

К этому прорыву были спешно отправлены резервы (в т.ч. и признанный у нас террористической организацией полк «Азов»), похоже, прорыв удалось остановить и частично разблокировать трассу Краматорск – Доброполье. Согласно украинским источникам, этот крупнейший с весны 2022-го кризис обороны ВСУ стал возможен потому, что и в Покровске, и к северу от него банально кончились люди.

Однако и с российской стороны мы не увидели ни наступающих колонн, ни масс пехоты. Похоже, спустя три недели практически пустым стоит как Покровск, так и Роднинское; северный прорыв к Золотому Колодезю также удерживается небольшими, почти номинальными группами русских штурмовиков при воздушной поддержке дронами.

Какие предварительные выводы можно сделать?

Во-первых, возможно, насыщение воздуха беспилотными средствами достигло такой степени, что для эффективного контроля не обязательно физического присутствия в той или иной точке: он осуществляется на дистанции полёта фпв-дрона. Раньше задачи наступления решались бронетанковым броском: скоростные машины (танки, самоходные орудия, пехота на броне) имели возможность прорваться вглубь вражеской территории, стремительно занять перекрёстки, высоты, мосты, другие важные узлы и удерживать их до подхода основных сил. Обороняющаяся сторона в течение буквально нескольких часов оказывалась отрезанной и либо была вынуждена бежать, либо рисковала оказаться в окружении. Это – классика механизированного наступления.

По-видимому, сейчас мы наблюдаем следующий этап: эти задачи решаются дистанционно. Если в том же Роднинском не осталось ВСУ – значит, город для них фактически потерян, в этом и есть цель наступательных действий. Физическое присутствие наступающей стороны на том или ином рубеже – средство, и, если задача решается полностью или частично без такого присутствия, оно не обязательно.

Если так, то это сводит на нет превосходство обороны над наступлением, ещё вчера казавшееся уверенным.

Прорыв фронта снова будет обеспечиваться количественными показателями: у кого больше дронов, у кого они дальше летят и точнее бьют – у того и успех.

Во-вторых, снова становится актуальной задача развития наступления и выхода на оперативный простор. Мы не знаем подробностей, но, по косвенным данным, прорыв как в Покровск, так и к Золотому Колодезю произошёл почти случайно: давили-давили по ставшей уже традиционной «ползучей» схеме, и додавили до того, что на направлении не осталось противника. К этому внезапному успеху командование фронта оказалось не готово, и не смогло махом переключиться из позиционной войны на войну манёвренную. Момент был упущен, противник успел подтянуть резервы.

Если это так, то новые успехи – вопрос времени. Продвижение нашей армии происходит по всему фронту, и ситуации, подобные покровской, могут повториться на любом направлении в любой момент, нужно только извлечь нужные уроки из этой репетиции обрушения обороны ВСУ.

Лето высокой дипломатии

Все эти события разворачивались на фоне возобновившейся дипломатической игры вокруг президента Трампа. Похоже, Москва добилась промежуточного, но важного результата: после встречи на Аляске Трамп снял требование о немедленном прекращении огня и, что важнее, не изменил этой точки зрения спустя три дня на саммите с европейскими лидерами и Зеленским.

Таким образом, Трамп из активного участника мирного процесса всё больше превращается в относительно нейтрального наблюдателя. Даже не в посредника (посредник из него так себе), а именно зрителя, который отказался принимать решения по существу.

Если так пойдёт и дальше, это станет большим успехом для нашей дипломатии.

Как такое стало возможно? Требования о перемирии Трамп сопровождал угрозой введения вторичных санкций против покупателей российской нефти – фактически, эмбарго. На деле это оказалось химерой: от закупок российской нефти и нефтепродуктов не отказался ни один покупатель, ни Китай, ни Индия, ни Бразилия, ни даже страны Европейского союза. Неожиданно для себя Трамп обнаружил, что у него нет рычагов давления на Россию.

В свою очередь, Путин не отказал Трампу напрямую, вместо этого обставил его требование о прекращении огня условием о полном выводе украинских войск с Донбасса и тем самым подготовил ловушку для Европы и Украины. Ради жизненно важного перемирия Зеленский, возможно, пошёл бы на это условие, однако оставление Покровска и Славкрама без боя означает политическую катастрофу как для него, так и для европейской группы поддержки. К такому они пока не готовы.

Таким образом, на встрече в Белом доме и Зеленскому, и европейским лидерам пришлось отказаться от прекращения огня и фактически снять эту тему с повестки дня. Главный для всех вопрос – о послевоенном устройстве Украины – ещё не начал обсуждаться по существу.

Даже если Киев сдаст Донбасс, но сохранит армию, возможность её наращивать, а также проводить самостоятельную (то есть русофобскую) политику, он проиграет войну, но не капитулирует. Путин до последнего требовал именно капитуляции: сокращения армии, законодательного закрепления нейтралитета, восстановления прав русского языка, отмены запрета на УПЦ и так далее. Принятие таких требований фактически означает конец Украины в её нынешнем виде как «анти-России».

Путин требовал этого в самые тяжёлые для России дни в конце 2022 года. Повторил он это в деталях летом 2024 г. на памятной коллегии МИД. Настаивал и в предыдущий мирный раунд, уже при Трампе, весной. Эти же требования, положенные на бумагу, Мединский привёз в Стамбул в начале июня. Нет причин думать, что Путин внезапно откажется от таких условий. Нет, ради их достижения он, собственно, и начал СВО. Именно здесь – коренные причины конфликта, о необходимости устранения которых президент России повторил на встрече на Аляске, ещё и с нажимом. Единственный путь к цели – продолжение СВО, что, собственно, Путин и весь наш дипломатический корпус и обеспечили.

Как мы увидели, события на фронте разворачиваются не в пользу ВСУ, и после отказа от перемирия время теперь работает против Украины: Зеленский не может как обычно тянуть время, обещать, а потом кинуть.

В условиях цугцванга Украине приходится выбирать между ужасным концом и ужасом без конца: или соглашаться на мир на условиях Москвы и наблюдать, как Россия обеспечивает выполнение его условий на земле, или воевать дальше с растущим с каждым днём риском разгрома ВСУ.

Поскольку вопрос гарантий и послевоенного устройства Украины для Зеленского – вопрос жизни и смерти, мы пока ставим на то, что он выберет продолжение войны. Похоже, что к такому продолжению наша армия готова лучше, чем за всё время СВО.

Автор: Сергей Полетаев, сооснователь и редактор проекта «Ватфор».