Государство и общество: новые времена – новые риски

Дмитрий Евстафьев

Увы, коллеги, промолчать я не смогу. Да и не хочу.

Мне очень не нравится то, что происходит в последнее время. Нарастающе не нравится.

И дело не в пенсионном возрасте, и даже не в НДС, хотя последнее - признак полной беспомощности экономического блока. Если это все, ради чего они "так здорово сегодня собрались", если это все экономические идеи, которые у них есть, то дело наше скверно...

Дело в том, что наше начальство, а в особенности, экономическая бюрократия начинает ощутимо утрачивать чувство реальности и потребность в обратной связи с обществом. Мне кажется, главное проблема властей, - как раз в полном нежелании и подчеркнутом "нестремлении" знать, а что же, в действительности, думает общество по тому или иному поводу.

Оно, вероятно, искренне считает, что раз уж политический ресурс на 6 лет получен Президентом, то ими он получен тоже, да еще и на более длительный срок. Я сомневаюсь, если сказать честно, во всех составляющих этой концепции.

Наша политика становится бюрократической вплоть до полной утраты своего смысла... Да, коллеги, самое опасное, что сейчас и именно сейчас может произойти с нами, - это утрата чувства страны властью и смысла движения обществом. Если это происходит, начинаются разные разности, как правило, очень неприятные и для власти, и простых людей.

Когда в России теряется смысл, становится мрачно, причем мрачно всем. Не одновременно, но всем.

"Мы живем, под собою не чуя страны....". Да, фраза избитая, в чем-то опошленная, да и сильно не во всем верная в момент написания. Но от того не менее острая и актуальная. Страшноватая фраза, правда? Ну, вот и я о том же.

"Чуять страну".... Это задача невыполнимая, особенно для тех, кто уверовал в свою непогрешимость и бессмертность. Кто уверовал, что общество не существует, а есть только аристократия и "людишки". И старания "суперлоялистов на гонораре" доказать, что все в очередной раз так и было задумано, - подмога небольшая. Скорее, наоборот.

Стране нужно движение. Не движуха, а движение. И это движение, с учетом того пути, который мы прошли с 2013 года, когда, скажем прямо, хватало и движухи, может быть найдено только в экономике. Только в вовлечении общества в экономическое развитие, в, если хотите, - "соучастие". Но, да, только в диалоге власти и общества, которого начальство наше так старательно избегает.

Об этом и написал.

А футбол, конечно, дело хорошее. Только, ведь, он закончится. А общество - останется.

Дмитрий Евстафьев – профессор факультета коммуникаций, медиа и дизайна Высшей школы экономики

Обсуждение в обществе последних политических событий, в частности, завершения формирования правительства и обозначения им приоритетов социально-экономического развития страны на ближайшие годы, говорит о существенном изменении характера приоритетов общества и новой динамики в его настроениях. Система «сигналов» государства выстраивается «перпендикулярно» настроениям в обществе, имеющим тенденцию к усложнению и реструктуризации. Возникает новый общественный контекст, создающий как для власти, так и для общества, новые возможности развития и новые риски. И этот контекст может «развернуться» как в политическую, так и в социально-экономическую сторону.

Ключевым системным конфликтом, характеризующим ситуацию в России, является противоречие между нарастающим в обществе запросом на перемены, главным образом в социально-экономической составляющей жизни, и явным разочарованием общественности относительно состава правительства и его способности осуществить какие-то существенные конструктивные перемены. Что откровенно проявилось даже в ходе «прямой линии» с президентом Владимиром Путиным 7 июня 2018 года. Ожидания российского общества явно сдвинулись в негативную сторону, и продолжение властями политики в отношении финансов граждан, получившей наименование «люди – новая нефть», может оказаться социально опасным. Даже несмотря на высокий базовый политический ресурс, полученный руководством страны в марте 2018 года.

Политический ресурс пока продолжает распространяться на лично Владимира Путина, но не прикрывает, как показывают данные социологии, правительство, им назначенное. Это – новый элемент социальной картины, он не вполне пока осознается властями, но является долгосрочным трендом, определяющим специфику отношений и обратной связи власти и общества.

Экономическими властями России вызов разделения политического ресурса власти совершенно не оценен, тем более, не понимаются его последствия в среднесрочной перспективе. Экономические власти откровенно исходят их того, что они имеют возможность и дальше использовать политический ресурс президента для проталкивания непрозрачных экономических решений, имеющих непросчитанный социальный эффект.

В силу уверенности в готовности политической власти прикрывать любые действия правительства, принятые на бюрократическом уровне, заявления о выборе наиболее жесткого и потенциально социально деструктивного варианта повышения пенсионного возраста прозвучали на фоне заявлений президента в ходе «прямой линии» с населением о необходимости максимально осторожного поведения.

Экономическая бюрократия уже считает себя способной публично противопоставлять себя политической власти, вроде бы получившей значительный ресурс поддержки со стороны населения. Возникает угроза ослабления социальной связи между высшей политической властью и обществом до опасного уровня. Решение этой проблемы только на уровне коммуникации невозможно и сейчас.

Важным, своего рода «пороговым» примером стал весенний кризис цен на бензин, ставший результатом действий правительства в отрыве от социально-политической составляющей. Налоговый маневр дал несомненный тактический экономический эффект, позволивший правительству выйти из потенциально опасного конфликта с наиболее влиятельной отраслевой лоббистской группой, в среднесрочной перспективе привел к значимому социально-политическому напряжению, которое вынужден был купировать президент.

Экономическая политика властей остается преимущественно бюрократической, планируется и осуществляется без учета социальных последствий, а главное, без понимания изменившегося политического контекста. Например, как показала «прямая линия», продолжаются попытки превращения региональных элит в «громоотводы» для недовольства населения, хотя этот подход начинает терять эффективность. Еще менее эффективными становятся попытки объяснять внутриэкономические трудности и низкие темпы экономического роста за счет внешнего давления.

Но запрос на новизну в обществе сопрягается с запросом на системном уровне на новые отношения между обществом и властью. Экономические процессы должны иметь социальный результат. И этот запрос носит подчеркнуто социальный, а не политический характер – он в значительной мере надпартиен, чем представляет для властей большую угрозу, чем вялые попытки альтернативного политического конструирования.

Власть не может себе позволить в условиях непрекращающегося противостояния с Западом двигаться в социальном плане по разным векторам с обществом, особенно в практических вопросах, волнующих общество. А вопросы фискальной политики и проблема увеличивающегося монетарного давления на все слои российского общества, безусловно, относятся к приоритетным.

Решение вопросов, связанных с социальной трансформацией страны по векторам, обозначенным в недавних решениях президента, однозначно требует вовлечения в инвестиционные процессы России граждан и получения от них значительной социальной поддержки, в том числе в форме соучастия в социально значимых, но не вполне инвестиционно-обеспеченных проектах. Опора только на поддержку крупного бизнеса, тем более, методом покупки его лояльности через хеджирование внешних рисков, является явно недостаточной, а по ряду параметров и опасной.

Риски взаимодействия государства и крупного, даже близкого к государству бизнеса в новых условиях продемонстрировало, например, заявление главы «Газпром нефти» Александра Дюкова, публично оспорившего план по замораживанию цен на бензин. Это первый случай публичного противодействия со стороны крупного бизнеса уже утвержденному президентом решению. Вероятно, заявления являются своего рода «проверкой на прочность» президента, предпринятой в очень показательный момент времени, когда встал вопрос о возникновении социально дестабилизирующего противоречия между бизнесом и большей частью общества.

Программы экономической и социально-экономической реструктуризации, осуществляемые с переменным успехом с 2014 года, были рассчитаны максимум на среднесрочный период, в ожидании восстановления «нормальности» – традиционного для «десятых» годов уровня и качественного характера интегрированности российской экономики в мировую. Процессы в мировой экономике ставят под сомнение возможность продолжения такой политики даже вне вопроса о международных – прежде всего «западных» – санкциях против России.

Сохранение в экономическом обороте тезиса о необходимости интеграции российской экономики в западный сегмент мировой экономики не может быть актуальным даже в пропаганде в силу глубокой деструкции ключевых институтов и процедур западного сегмента глобализации и дестабилизации традиционной системы мировой торговли, где России было выделено специфическое место.

Но политические условия диктуют необходимость форсированного формирования в России инвестиционного пространства нового типа. У России в условиях откровенно надвигающегося глобального финансового и инвестиционного кризиса нет ни времени, ни инструментальных возможностей ждать, когда новая архитектура глобальной экономики окончательно выстроится и Россия сможет реструктурировать экономику под параметры наиболее комфортного нам регионализированного сегмента мировой экономики. Россия может столкнуться с процессом самоадаптации экономики под требования регионального центра экономического роста, в «зону притяжения» которого наша страна будет втягиваться. И этот центр совершенно не обязательно будет заинтересован в ее существовании как единого организма.

Подобные процессы мы наблюдали в 1990-е годы, когда происходила активная и объективно обусловленная регионализация российской экономики, разрыв общесоюзных технологических цепочек, сопровождавшийся выдавливанием предприятий реального сектора в зону низших технологических переделов, востребованных в ЕС.

Возникает потребность в формировании единого инвестиционного пространства внутри России и, при возможности, вокруг нее, чтобы иметь шанс встроиться в процессы экономического роста в новых глобальных макрорегионах на относительно высоком качественном уровне. Это новое пространство должно быть социально понятным для граждан, обеспечивая относительную простоту вхождения в него.

Чтобы противостоять возникающим рискам, которые становятся уже вполне реальными на Дальнем Востоке и в Прикаспии, но обозначаются и на «западном направлении» (через размывание экономического содержания Союзного государства России и Белоруссии), необходимо резкое ускорение процессов формирования инвестиционного пространства в российской экономике. Это можно сделать только через ускоренное формирование инвестиционных ядер внутри страны, создающих и внутренние драйверы экономического роста, и новые точки социальной консолидации. Для этого можно пожертвовать и частью валютных резервов, статус которых сейчас более чем рисковый, а сакральность преувеличивается.

Главный вопрос – по каким направлениям и в каких форматах это сделать с максимальной отдачей. Расширенные инвестиции в развитие инфраструктуры представляются правильным, но не единственно возможным решением, особенно учитывая особенности влияния таких инвестиций, вызывающих зачастую только краткосрочные всплески. Стоит вопрос о том, что инициируемый форсированный инвестиционный цикл должен создать долговременные (до 20-25) инвестиционные циклы и тиражируемые форматы.

Возможными направлениями инвестиционной реструктуризации могли бы стать:

-     Система внутренних офшоров и инвестиционных зон, дополняющих друг друга, создавая систему двух «инвестиционных путей» как для российских, так и для иностранных инвесторов. Две данные парадигмы друг другу не противоречат, но в пределах одного экономического пространства сосуществовать не должны, что и показал сложный опыт «особых экономических зон». Это потребует от властей разработки и тщательного контроля форматов и отраслевой направленности подобных пространств.

-     Особая молодежная политика в социально-инвестиционной сфере, поощрение инвестиционной деятельности в сфере молодежных венчурных стартапов в реальном секторе экономики.

Ключевой задачей является сравнительно быстрое замещение социальной парадигмы «блогер-тусовщик» на модель «творец-исследователь». Потенциал такой трансформации в последние годы был обозначен, однако требуется наполнение поведенческой парадигмы экономическим содержанием. Необходимо нейтрализовать попытки приватизации молодежной политики со стороны социально и экономически деструктивных сил в обществе.

Необходима практическая и экономически результативная реализация новой социальной парадигмы, достижимой только в рамках новой инвестиционной политики. Вместо выращивания потребителя, вероятно, стоит растить ответственного инвестора, который будет ценить не только потребление, но возможность производительного и эффективного труда.

-     Система инвестиционно-производственных «факторий» в качестве магистрального направления переформатирования приграничной торговли в условиях относительной развитости механизмов и институтов ЕАЭС, но отсутствия политической воли для дальнейшего развития интеграционных процессов.

Фактория – это производственная, но одновременно и торгово-логистическая зона, расположенная в значимом для нескольких государств логистическом коридоре. Фактория объединяет несколько функций, связанных с завершающими уровнями технологических переделов (окончательная сборка, кастомизация, маркетинговое обеспечение, упаковка, первичная логистика) при относительно мягком инвестиционном режиме и валютном контроле.

-     Стимулирование за счет гарантирования государством частных инвестиций в ряде ключевых отраслей, которые могут давать относительно быструю отдачу. В частности, это касается химии и нефтехимии (секторов, реально способствующих снижению зависимости от мировой конъюнктуры на углеводороды), текстильной промышленности, лесопереработки и ряда других отраслей.

-     Переформатирование сферы личной инвестиционной активности граждан в соответствии с потребностями развития реального сектора экономики и новых социальных приоритетов развития.

Личные финансы граждан и механизмы их обращения являются важнейшим элементом национальной инвестиционной системы. Но новое инвестиционное состояние личных финансов граждан не может быть достигнуто только за счет использования фискальных механизмов. Необходима максимально прагматизированная комплексная политика с отказом от стереотипов.

На данном этапе настоятельной необходимостью является расширение спектра доступных для граждан инструментов соинвестирования с государством и легализации ранее накопленных финансовых активов. Ключевой вопрос состоит в механизмах хеджирования инвестиционных рисков.

-     Усиление инвестиционной составляющей в развитии Союзного государства России и Белоруссии, что не просто оживит экономические процессы, но и сможет сбалансировать осложняющиеся торговые отношения, создав новый фокус внимания для ключевых участников экономических процессов и политических элит. Такие возможности есть в целом ряде отраслей, вопрос в создании специфических инвестиционных механизмов.

-     Развитие системы трансрегиональных инвестиционных проектов в реальном секторе экономики с участием двух и более субъектов Российской Федерации. Такие проекты уже сейчас актуальны для Поволжья, Северо-Запада и Южного Урала; они могли бы стать важным фактором упорядочивания региональных финансов. Но такой подход потребует изменения сложившихся в отношении региональных программ развития соинвестирования негативных подходов. В целом, властям нужен новый, максимально экономизированный и переведенный в инвестиционную плоскость формат отношений с регионами.

Частью более долгосрочных мер могло бы стать изменение налоговой политики с введением в нее значимой инвестиционной составляющей, что вполне возможно, несмотря на, безусловно, существующие риски.

Задача государства как раз и состоит в организационном обеспечении предлагаемого инвестиционного всплеска и декриминализации пространства вокруг новых инвестиционных форматов, что вполне достижимо с учетом расширения пространства новых цифровых технологий, внедрение которых при организационном и финансовом содействии государства вполне соответствует интересам государства, стремящегося к большей цифровизации системы управления государством и экономикой. Это потребует формирования параллельного контура управления экономикой, основанного на проектном принципе, возможно, при определенных условиях даже не находящегося внутри правительства.

https://www.if24.ru/gosudarstv...