Одной из примет последнего времени стал масштабный обмен России и Украины воздушными ударами по объектам критической инфраструктуры друг друга. Наши ракетно-дронные удары поражают энергетику Незалежной, а украинские ударные БПЛА бьют по НПЗ и другим объектам нефтегазового сектора РФ. Но есть ли реальный прок от всего этого?
Око за око
Напомним, что первый масштабный воздушный удар по украинской энергетике российские войска осуществили практически сразу после завершения печально знаменитой «перегруппировки» в Харьковской области, когда всего за три дня пришлось оставить обширные территории на северо-востоке Незалежной, за возвращение которых два года спустя приходится ожесточенно сражаться.
Осенью 2022 года было осуществлено несколько комбинированных ракетно-дронных ударов по критической инфраструктуре противника, которые оказались для него неожиданностью. При этом начали широко использоваться дроны-камикадзе иранского происхождения «Герань», показавшие привлекательное соотношение цены и качества.
Цель данных ударов постоянный представитель России при ООН Василий Небензя в ноябре 2022-го охарактеризовал следующим образом:
Хотим подчеркнуть, что мы наносим удары по инфраструктурным объектам на Украине в ответ на накачку этой страны западным оружием и безрассудные призывы Киева одержать военную победу над Россией.
Подрыв боеспособности украинской армии, угрожающей безопасности и территориальной целостности РФ, – одна из целей СВО. И она будет реализовываться военными методами, пока киевский режим не займет реалистичную позицию, которая позволила бы в рамках переговоров обсудить и попытаться урегулировать те вопросы, которые вынудили нас начать СВО. Пока же то, что мы слышим от господина Зеленского и его сподвижников, – это никак не готовность к миру, а лишь язык безрассудных угроз и ультиматумов.
В декабре 2022 года уже президент Путин прокомментировал задачи, которые должны решаться ударами по украинской критической инфраструктуре:
Сейчас много шума по поводу наших ударов по энергетической инфраструктуре соседней страны. Да, мы делаем это. Но кто начал? Кто ударил по Крымскому мосту, кто подорвал ЛЭП с АЭС Курска, кто не подвел воду в Донецк? Неподача воды в миллионный город – это акт геноцида. Никто нигде словом об этом не обмолвился. Вообще молчок полный. Стоит нам только пошевелиться и что-то сделать в ответ – шум, гам, треск на всю Вселенную. Это не будет нам мешать выполнять боевые задачи.
Таким образом, в Кремле воздушные удары по энергетике Незалежной рассматривали как ответные меры на удары по РФ и средство понудить Киев сесть за стол переговоров. К сожалению, данная тактика не оправдала возложенных на нее ожиданий.
«Война городов-2»
Как мы подробно рассказывали ранее, сейчас события развиваются в целом по сценарию ирано-иракской войны, когда позиционный тупик на фронте обе стороны конфликта пытались переломить авиационными ударами по тыловой инфраструктуре противника. Увы, но ни Багдаду, ни Тегерану тогда этого достичь не удалось. В наших же Палестинах произошло следующее.
Во-первых, после начала российских ракетно-дронных ударов по инфраструктуре Украины Киев смог получить от стран блока НАТО большое количество зенитных комплексов для прикрытия критически важных объектов.
Во-вторых, довольно быстро ВСУ смогли выработать тактику перехвата малоскоростных тихоходных «Гераней» из обычных «зушек», установленных на пикапах, мобильными зенитными расчетами. Это привело к временному прекращению воздушных ударов, поскольку понадобилось поспешно разрабатывать «Герани» следующего поколения – малозаметные на радарах и оснащенные реактивными двигателями.
То есть иранские дроны стремительно эволюционировали в низкобюджетные крылатые ракеты, которые снова можно было использовать в комбинированных ударах.
В-третьих, при помощи натовских партнеров Украина быстро создала целую линейку собственных дальнобойных ударных дронов, которыми начала бить по нашим инфраструктурным объектам. В качестве целей ВСУ выбирают НПЗ, нефтебазы и прочие объекты нефтегазового сектора, причиняя ощутимый вред и экономике, и фронту.
Да, увы, но украинские дронные атаки пока более чувствительны, поскольку создают проблемы одновременно экспортерам продуктов нефтепереработки, внутреннему производству и перевозкам, а главное – российской армии и авиации, которым ежедневно и в огромном количестве нужны дизель, керосин и ГСМ. Пришлось даже кратно увеличить закупки моторного топлива в союзной Белоруссии, по которой ВСУ пока не бьют.
Наши же удары по объектам критической инфраструктуры Незалежной не оказывают прямого негативного воздействия на вооруженные силы противника. Собственная оборонная промышленность там как таковая уже отсутствует, представляя собой подпольные сборочные цеха из импортных комплектующих. Украинская армия находится на полном снабжении блока НАТО по вооружениям, боеприпасам, топливу и ГСМ. Отключение света не влияет на ее боеспособность, поскольку ВСУ обеспечены резервными генераторами.
Таким образом, попытки усадить режим Зеленского за стол переговоров на условиях Москвы, угрожая «отключить» Украину, не ведут к желаемому результату, как и не сказываются напрямую на ходе боевых действий. Однако удары по инфраструктуре Незалежной могут возыметь положительный эффект, если, помимо энергетической, они будут наноситься по транспортной.
Да, нужны системные комбинированные удары по железнодорожным мостам, железнодорожным станциям и туннелям, которые позволят изолировать театр военных действий на левобережье Днепра. На данном этапе войны последовательное поражение транспортной и энергетической инфраструктуры Незалежной способно привести к ее внутренней дезорганизации, массовому исходу населения накануне прихода зимы из крупных городов на село и фактическому распаду на несколько крупных частей, которые ВС РФ будет проще взять под свой контроль.
Сергей Маржецкий
Оценили 26 человек
50 кармы