Прогнозы о грядущем всеобщем экономическом крахе столь многочисленны, что уже никого не пугают. Возможно, многие аналитики уже успели приобрести домик в деревне с огородом, в котором закопали слитки золота. Я, вот, пока нет... Этот диалог, мне кажется, вполне мог бы произойти во время следующего глобального кризиса.
Репортёр: Олег, я знаю, экспертное сообщество не довольно предпринимаемыми антикризисными мерами...
Футуролог: Действительно, вместо системной трансформации глобального капитализма мы лишь слышим мантрические напевы о том, сколько денег нужно дать банкам, чтобы выйти из кризиса.
Р: Вы хотите сказать, что это вряд ли поможет?
Ф: Именно. Проблема в том, что пожар тушат те же люди, которые его разожгли, и теми же средствами, которыми разводили огонь. Монетаристы хотят задавить системный кризис денежными вливаниями в порочной в принципе финансовый сектор. Это более чем нелепо.
Р: Но кризис ликвидности и возник из-за недостатка денег. Разве нет?
Ф: Кризис перепроизводства не престанет быть кризисом перепроизводства от того, что его назвали «кризисом ликвидности». И возник нынешний кризис потому, что транснациональные предприятия, уменьшая издержки, сбросили с себя социальные обязательства, вывели свои предприятия в Азию, а западный мир утопили в социальном демпинге с помощью толп гастарбайтеров.
Р: Нет ничего плохого в сокращении издержек.
Ф: Это трудно оспорить, но сокращать издержки нельзя за счёт ликвидации платежеспособного спроса. Не будет платёжеспособности – и людям придётся навязывать бесконечные кредиты, чтобы поддержать спрос. Собственно, именно это нам и предлагают сделать сейчас: влить в экономику много денег, чтобы люди хотя бы недолго продолжали потреблять, становясь при этом ещё бόльшими должниками – по существу, нищими и экономически зависимыми. Почему, хочется спросить, кризис перепроизводства принято было лечить гарантиями для труда, а кризис ликвидности – гарантиями для кредиторов? Почему Рузвельт во времена Великой депрессии вкачивал деньги в людей, а наши супер-пупер-политики – в банки, которые у этих самых простых людей отбирают дома и пенсионные счета.
Р: При чём же здесь монетаристы?
Ф: Именно монетаристы ещё с 1980-х гг. планомерно освобождали транснациональный капитал от обязанности накачивать платежеспособный спрос. Именно монетаристы изменили правила экономической игры, вновь позволив глобальным буржуа богатеть за счёт сверхэксплуатации.
Р: Олег, Вы назвали антикризисные мероприятия тантрическими…
Ф: мантрическими…
Р: …мантрическими песнями. Вы имели в виду, что им не достаёт конкретности?
Ф: Я имел в виду, что им не достаёт смысла. Не имеет смысла лечить частные проявления кризиса, если требуется трансформировать саму систему, неизбежно порождающую кризисы. Что нам предлагают: «усилить финансовое регулирование», «стабилизировать курсы валют», «насытить банковскую систему деньгами». И тому подобное. В общем, общество должно очередной раз расплатиться по долгам, которые оно якобы сделало.
Р: А какие же антикризисные меры, по Вашему прогнозу, должны были предложить мировые правительства?
Ф: Именно те меры, которые они и предложили, – те меры, о которых я упомянул. То есть добавить керосина в огонь. Больше кредитов и меньше кредитоспособности.
Р: Нет-нет, я имел в виду, какие антикризисные меры слéдовало бы принять в самом идеальном варианте?
Ф: Самый идеальный вариант всегда самый неосуществимый…
Р: И всё же хотелось бы послушать о наилучших способах, как Вы выразились, трансформации системы капитализма… Кстати говоря, не слишком ли грандиозная задача для жизни одного поколения?
Ф: Пётр, это не слишком грандиозная задачи для четырёх-пяти лет планомерной работы. Потому что, размышляя синергетически, микроскопические усилия, будучи вовремя и к месту применены, могут быстро изменить экономическую структуру, перевести функционирование экономики в новый режим.
Р: Дайте мне точку опоры, и я переверну мир…
Ф: Чем точнее выбраны средства, время и место, тем меньше усилий потребуется…
Р: Какие, например, усилия? Так сказать, в идеале…
Ф: Ну…, если бы на политиков и народы вдруг снизошла небесная благодать, то от наших государственных мужей можно было бы ограничения влияния фондовых рынков и спекулятивного капитала: можно просто обязать обладателей акций не продавать их год после приобретения. Можно запретить деривативы… Ликвидировать оффшоры…
Р: Всем известно, что оффшоры – это рай налоговых уклонистов, но можно ли предположить, что если бы завтра оффшоры исчезли, то кризис прекратился бы?
Ф: Незамедлительно!… Потому что оффшоры – это не просто тихие заводи для мошенников. Оффшоры – это небольшие участки суши, на которые опираются тончайшие столбы, поддерживающие глобальный дикий транснациональный капитал. Это его территория – его империя. Через эти псевдо-государства, охраняемые формальными принципами суверенитета, капитал, технологии и кадры бегут из стран богатых в страны социального демпинга. Преумножая нищету и в той, и в другой группе стран. На самом деле, чтобы излечить кризис нужно 5 ракетных крейсеров (для островных оффшоров) и 10 танков (для континентальных). Подгоняем эту военную технику к границам оффшоров и, метафорически выражаясь, даём холостой залп. Всё. Назавтра кризиса нет, потому что крупные налогоплательщики вернулись к кассам налоговых служб, за труд и сырьё корпорации вынуждены платить сполна, капиталы не могут бежать из социально-дорогих стран.
Р: Звучит фантастично: я имею в виду два десятка катеров и танков. На это же никто не согласится.
Ф: Само собой, не согласится. Современному политическому человеку, если он в теме по жизни, легко представить, что можно разбомбить несколько сербских городов в центре Европы, истребить несколько африканских племен или залить пестицидами все сельхозугодия в Афганистане. А вот насильно лишить псевдо-суверенные оффшоры суверенного права грабить весь мир – этого же просто нельзя представить.
Р: Звучит странно... и тем не менее…
Ф: Звучит вовсе не странно. Весь в либеральном обществе главным является священное право на собственность, а потом уж – право на жизнь. Поэтому оффшоры – свято, а сербские дети – …
Р: Так говорил старик Маркс, но это было давно…
Ф: Так говорил не Маркс. А провозвестник либерализма – Джон Локк.
Р: Хотите сказать: Джон не слишком любил сербских детей… Ха-ха, проблема в том, что насилие в мировом масштабе – это насилие, идёт ли речь об афганских крестьянах или об оффшорных финансовых аналитиках.
Ф: К идее о насильственном сопротивлении злу, боюсь, придётся привыкать. Собственно, ничего другого не остаётся. Все национальные экономики мира производят менее половины мирового валового продукта. Остальное мировое производство – доля ТНК. Любое национальное государство и все они вместе слабее корпораций. У государств остаётся один козырь. Мы все учили в университете: главный признак государства – монопольное право на насилие. И государства этот козырь выкладывают на стол: сейчас против друг друга, а в будущем, – может быть, против корпораций. Помните, до кризиса 2008 года всем казалось, что национальные государства – архаичный отмирающий институт. Но с тех пор и поныне мы наблюдаем восстановление влияния национальных государств и их союзов в разных комбинациях.
Р: Мрачные предсказания… Судя по всему, идеальный вариант нам не светит. Значит, по Вашему мнению, всех нас ждёт крушение мировой экономики. Когда же: в конце этого года или в начале следующего?
Ф: Это лишь второй кризис из серии постреформистских, так что, надо думать, система, прежде чем разогреется окончательно, пройдёт ещё через несколько кризисов – так что из этого кризиса мы выберемся, а вот из следующего… Это уже вопрос?
Р: Можно расслабиться?
Ф: Конечно! Абсолютно!
Спасибо за изображение Victoria Alexander и Unsplash.
Оценили 2 человека
2 кармы