Мы наш, мы новый мир построим...

Занятное наблюдение, связанное с масштабными, определяющими событиями в истории нашей страны - Октябрьской социалистической революцией 1917 года и буржуазной контрреволюцией 1991 года, она же Perestroika, - а точнее не с самими этими событиями, а тем, что было сразу после. 

А в обоих случаях страна переживала хаос и потрясения, вызванные крушением старого строя и выстраиванием нового, определённое "смутное безвременье", затронувшее большие массы людей. После 1917 года это Гражданская война, интервенция, изменение хозяйственного уклада, а после 1991 года тоже войны и изменение хозяйственного уклада, передел собственности, новые порядки и модели поведения. 

Однако, в советское время этот пост-революционный хаос никогда не носил отрицательной коннотации - наоборот, это время героизировалось и воспевалось, о нём писали книги, снимали кино, открывали музеи и ставили революционные пьесы. 

Можно, пожалуй, выделить целый пласт советской культуры, связанный с революцией и событиями после - как пласт, связанный с Великой Отечественной войной, например. 

Воспевалась и героизировалась, понятно, не смута сама по себе, а те изменения в жизни людей, ради которых они трудились, умирали, любили и сражались. 

А вот с Perestroika такого не вышло. Если в начале Святых 90-х поначалу еще был какой-то энтузиазм у народных масс, связанный с изменениями и чаяниями, то чем дальше - тем больше этот энтузиазм гас и сменялся раздражением и недовольством. Настолько, что новые власти, сменившие ельцинскую эпоху, в лучшем случае постарались "забыть" эти времена, а в худшем - используют в качестве страшилки. Сделали они это, понятно, из-за того, что население к началу 00-х уже вполне определённо отрицательно относилось к  этому периоду, и играть на этой волне значило бы сильно настраивать оное население против себя. Напоминают об этом периоде лишь уже не такие повальные фильмы про бандитов, отдельные памятные сооружения да богоспасаемый Ельцин-центр в качестве музея этой эпохи. 

То есть, мы видим две тенденции в оценке определяющих для страны событий: одна - героизирующая и воспевающая, а другая - стыдливая и замалчивающая, или незамалчивающая, но всё равно преимущественно негативная. 

Причём, первая тенденция не изменялась даже в процессе внутривластной борьбы в СССР в разные периоды, никто не посягал на  события 1917 года и после, наоборот, одним из главных козырей как раз являлась максимальная принадлежность и участие в этих событиях. В рамках же второй тенденции сегодня такая принадлежность и участие являются, скорее, отрицательными и компрометирующими.    

Не смотря на то, что никакой внутриполитической борьбы уровня внутрипартийной борьбы в СССР в нулевые особо и не было.

Больше того, многие деятели, непосредственные участники и даже рулевые тех времён до сих пор во власти или у важных рычагов государства - конечно, скрываясь в кулуарах от бдительного ока Нацлидера и его красных  ̶м̶о̶л̶д̶а̶в̶с̶к̶и̶х̶  партизан-государственников, которые вот-вот их поймают и покарают на радость дорогим рассеянам. 

А собственно, почему? Почему одно событие воспринималось позитивно, а другое - негативно? 

Помимо того, что разрушенный старый мир в 1917-м, очевидно, и так был для большинства населения отнюдь невесёлым местом для обитания, не смотря на завывания сегодняшних потомков дворян и кулаков (не разжимавших по ночам кулаки), имеют место быть и те позитивные в восприятии людей изменения, которые последовали за революцией, и ради которых оная, собственно, и совершалась. На глазах людей происходило радикальное, стремительное изменение бытия: крестьянин, который вчера жил в деревенском доме с соломенной крышей, освещаемым лучиной, через 10-15 лет наблюдал, как с  аэродрома взлетают блестящие аэропланы и грохочет пассажирский поезд, перевозящий строителей  ̶в̶ ̶М̶о̶с̶к̶в̶у̶ ̶з̶а̶ ̶к̶о̶л̶б̶а̶с̶о̶й̶  на освоение сибирских дебрей. Как вырастают высокие дома, а между ними прокладываются аллеи и шоссе. Как осушаются болота и строится Дворец для рабочих шарикоподшипникового завода. 

В романе "Золотой телёнок" Ильфа и Петрова есть показательный эпизод, когда Остап Бендер, уже заполучивший вожделенный миллион, попадает в какой-то среднеазиатский город, надеясь окунуться в местную "экзотику", столь рьяно поддерживаемую в иных нынешних туристических дырах для богатеньких туристов - шалманчик с винами и всякими шашлыками, опиумным дымом, танцовщицами в полупрозрачных накидках и прочим багдадом. 

Однако, оказывается неприятно удивлён тем, что в городе уже нет подобных заведений, а его гид-местный житель увлечённо рассказывает, как меняется город в соответствии с прогрессом - как прокладывают новые шоссе, строят фабрику-кухню и т.д.. 

- Проспект имени Социализма! - сказал он, с удовольствием втягивая в себя алебастровую пыль.- Ах! Какой чудный воздух! Что здесь будет через год! Асфальт! Автобус! Институт по ирригации! Тропический институт! Ну, если Ташкент на этот раз не даст научных сил!.. Вы знаете, у них есть столько костей мамонта, а мне они прислали только один зуб, в то время как в нашей республике такая тяга к естествознанию.
- Вот как? - заметил Корейко, с укором глядя на Остапа.
- И вы знаете,- зашептал энтузиаст,- я подозреваю, что это не зуб мамонта. Они подсунули слоновый!
- А как у вас с такими... с кабачками в азиатском роде, знаете, с тимпанами и флейтами? - нетерпеливо спросил великий комбинатор.
- Изжили,- равнодушно ответил юноша,- давно уже надо было истребить эту заразу, рассадник эпидемий. Весною как раз последний вертеп придушили. Назывался "Под луной".
- Придушили? - ахнул Корейко.
- Честное слово! Но зато открыта фабрика-кухня. Европейский стол. Тарелки моются и сушатся при помощи электричества. Кривая желудочных заболеваний резко пошла вниз.
- Что делается! - воскликнул великий комбинатор, закрывая лицо руками.
- Вы еще ничего не видели,- сказал заведующий музеем, застенчиво смеясь.- Едем на фабрику-кухню обедать.

С точки зрения "богатого туриста" Бендера эти изменения воспринимаются негативно, а с точки зрения местного жителя - строго позитивно и с энтузиазмом. Резкое падение кривой проституции и желудочных заболеваний для него важнее, чем "традиционные ценности" и "туристическая привлекательность", с которой носятся нынешние деятели, красящие скамейки в национальные узоры и переименовывающие улицы - замечу, без нового автобуса и института ирригации.  

Что же принёс 1991 год? Напирать на то, что только беды и невзгоды - не правильно, поскольку 1917 год повлёк тоже много невзгод и бедствий. Однако, эти невзгоды не воспеваются с точки зрения временных лишений, которые стоит потерпеть ради нового мира. 

Эти беды и невзгоды воспринимаются не как неизбежные на пути к лучшей жизни, а как ошибка, глупость, беда, которую нужно поскорее забыть и не вспоминать о ней. Нет там места подвигу, нет места каким-либо высоким свершениям и событиям. Нет там своего Чапаева. Есть только грязь, бандиты и разная чернуха. Притом, что и в 20-е гг 20 в. с чернухой и бандитами всё в порядке было.   

Хотя ведь ничего кардинально не изменилось. 90-е пережили свой перестроечный хаос, перестроились, устаканились, подчистили особенно чернушные места на своём костюмчике и начали функционировать в нулевых совершенно согласно и не противореча в своих основах тем постулатам, под которыми контрреволюция и проходила: 

Казалось бы, ну что такого? Ну, была грязь, была чернуха, бандиты, убивали - в Гражданскую, что ли, не было или после? Еще хуже было. Но зато теперь-то живём вон как хорошо, стали более лучше одеваться, засевать овощи с рожью, иномарку припарковать негде, ипотеку можно брать, а не ждать 5-7 лет квартиру, выезжать за рубеж, нежиться на пляжах туреччины, колбасы в одном магазине - как раньше в целой Москве не было, в мире нас уважают и боятся, а гиперзвуковая ракета на ядерном движителе держит на мушке клятый Пиндостан, буде он решит рыпнуться в нашу сторону, да еще и КрымНаш, и Мост есть, который в СССР не осилили. Сплошные успехи, вон, как благодарные жители скопом голосуют на текущую власть на выборах всех уровней, побивая все рекорды. 

Странно было бы стыдиться тех невзгод, которые пришли в 90-е - по итогу-то только выиграли. Выиграли же? 

Можно было бы возразить, что в СССР просто благополучнее жили, и резкая смена с хорошего на плохое наложила отпечаток на восприятие. В отличие от 1917 года. Хотя до 1917 года население Рассеи же вообще как сыр в масле каталось, это вам любой патриот скажет. 

Ну ладно, если и не жрали от пуза, то, хотя бы, открытое философом Ильиным чувство ранга блюли - каждый знал своё место.

Тем паче, любой патриот вам докажет, как дважды два, что жизнь в СССР была невыносима (ведь он прожил в нём 146 лет и всё видел), именно потому, что там был социалистический строй и отсутствовала частная собственность на средства производства и не было многопартийности. И свободы слова. И конкуренции. А дал всё это 1991 год - не государственник Путин, "спасший Рассею", а именно 1991 год, когда социалистическая формация сменилась буржуазной. Путин спасал Рассею уже внутри этой формации и по её законам. 

Можно также возразить, что сегодняшняя власть в принципе негативно воспринимает любые сломы и потрясения, поэтому и 1991 год, и 1917 год, и восстание Спартака, и разрушения памятников луизианским героям Юга относит к однозначно отрицательным явлениям, нарушающим эволюционный ход вещей. Однако, ипотека, иномарки и 300 сортов колбасы с джинсами есть не только в Пиндостане, а вообще в любой капиталистической дыре, до которой дотянулась невидимая рука рынка - а вот полностью бесплатные медицина, образование, отсутствие безработицы и частной собственности - это только при социализме. Значит, рубеж пролегает именно в 1991 году, и всеми этими достижениями современной жизни мы обязаны именно потрясениям 90-х. Каждый патриот знает, что 300 сортов колбасы и доступные иномарки органически невозможны при социалистическом строе - никак и никогда, ни при каких условиях. 

Так чего ж вы, патриоты, так боитесь поминать 90-е? Героическое время, когда ковалась эффективная частная собственность, когда население училось торговать, постигало финансовую грамотность и вообще приобщалось к убежавшему далеко вперёд от застойных коммуняк цивилизованному миру? Да, было трудно, да, были потери, лишения, но ведь стоило же потерпеть их ради ипотеки и ЖКХ в частных руках, с каждым днём улучшающих это самое ЖКХ? Ради 300 сортов колбасы и ресторанчиков с тимпанами и флейтами? Да и с кривой проституции отлично обстоит дело. Что же вы смущаетесь разрухой 90-х? Так всегда бывает, когда рушится старый мир и ему на смену приходит новый, вот в СССР из этого трагедии не делали и стыдливо не отворачивались. Оды слагали! А вы вот чего-то кукситесь. Странно. Воспевать надо, гордиться. Вспоминать со слезами на глазах героев и учреждать праздники не только Независимости, Флага или, там, Конституции - но и всяких прочих памятных событий. День Беловежских соглашений, отсоединивших от Рассеи нахлебников хохлов и бульбашей, объедавших русский народ, например. Всем Русскимъ Миромъ праздновать надо.  

Причина же такого отношения, на мой взгляд, в том, что люди, те, кто не сознательно, но хоть подсознательно, ощущали, что вся эта чернуха, бандиты, проститутки, войны и прочие нестроения - это не временное, а теперь уже постоянное. Что они органически вытекают из тех общественно-экономических отношений, которые установились в результате контрреволюции 1991 года. В то время как революция 1917, хоть и сопровождалась тем же, несла надежду вырваться из этого, избавиться уже навсегда, и все невзгоды действительно воспринимались как временные. Ведь революция и делалась для того, чтобы построить Наш, Новый мир. А Новый мир, начало которому положил 1991 год, не воспринимается как Наш - не смотря на попытки пропаганды правящего класса убедить в обратном. Потому что дело не в пропаганде (она сегодня кратно эффективнее, чем в начале 20 века с точки зрения задействованных в ней сил и методик), а в экономическом базисе, отношениях производства и потребления.