Откуда берётся прибавочная стоимость?

Каждый, кто знаком с марксизмом, сразу воскликнет, что прибавочная стоимость берётся из неоплаченного труда рабочих. И то, что он знает этот готовый ответ, конечно, хорошо. Возможно, он имеет приблизительное представление о том, как это происходит. Но проблема на самом деле серьёзная, и знание готового ответа мешает понять очень важную вещь.

Суть заключается в следующем: владелец средств производства (то бишь капиталист) покупает по рыночным ценам материалы для производства, оплачивает по рыночной цене все сопутствующие издержки (аренду, электричество и так далее), а также по рыночной цене оплачивает труд наёмных рабочих. Заметим, что рабочие получают зарплату и ни о каком неоплаченном труде пока не идёт и речи! И это вам скажет любой защитник капиталистических отношений и будет прав. И знание того готового ответа, что прибавочная стоимость появляется из неоплаченного труда, вам тут никак не поможет.

Проблема в том, что в результате капиталистического производства рыночная стоимость созданной продукции больше, а порой резко больше, чем рыночная сумма стоимости всех издержек на производство. Эта разница стоимостей затраченных и полученных и есть прибавочная стоимость — основа обогащения капиталистов. Но каким образом мы получаем больше, если равное обмениваем на равное?

Сначала мы вкладываемся в издержки, отдаём деньги, обмениваем равное на равное. А затем, когда мы произведём товар, тогда продаём его по рыночной цене и снова обмениваем равное на равное!

Но откуда берётся прибавочная стоимость? В чём механизм её появления?

Кто-то скажет, что так происходит потому, что владелец средств производства просто покупает дешевле, а продаёт дороже, то есть просто спекулирует, отсюда, мол, и появляется прибавочная стоимость.

Купил дешевле — продал дороже — это называется спекуляция.

Нет, спекуляция вполне может присутствовать, но она не имеет отношения к появлению прибавочной стоимости как таковой. То есть если даже мы полностью исключим спекуляцию, то всё равно появится прибавочная стоимость! Что, конечно, не исключает того, что владелец средств производства будет использовать каждую малейшую возможность чтобы к и так существующей прибавочной стоимости накинуть ещё, прибегая к спекуляции.

Всем же знакома песня о том, какой тяжёлый труд у капиталиста, как сильно он рискует и как колоссальны его издержки!

Призвана отвлечь нас от того, что капиталист не трудится, а лишь стрижёт купоны, что риски застрахованы, а прибыли многократно превосходят издержки!

Кто-то другой скажет, что прибавочная стоимость возникает из-за таланта капиталиста в процессе заключения сделок, в результате которых капиталист выбивает более выгодные для себя условия.

И, конечно, такое встречается. И капиталист крайне гордится собой, когда ему удаётся уговорить поставщика на цену ниже рыночной. Он тогда воображает, что прибавочная стоимость и впрямь есть заслуга его ораторского таланта. Но на самом деле это лишь частный случай той же самой спекуляции и это не отражает действительного механизма появления прибавочной стоимости. Другими словами, если мы уберём талант капиталиста и представим, что в процессе закупок он будет приобретать всё по средней рыночной цене, то и в этом случае прибавочная стоимость всё равно будет производиться. Вопрос в том, каким образом? В чём её сущность?

Мы решили, что отбрасываем все случайности, колебания цен и взглянем на процесс в очищенном виде. Все издержки (материалы, оборудование и так далее) куплены по рыночной цене, со всеми наёмными рабочими заключён договор, согласно которому рабочие получают свою заработную плату, мы предполагаем, что всюду между продавцами и покупателями в нашем примере, происходит равноценный обмен. Однако прибавочная стоимость всё равно возникает с неизбежностью.

Капиталист, который присваивает себе прибавочную стоимость, неуклюже оправдывается, что это его такая зарплата. Он же часто мистифицирует появление этой стоимости и не торопится разобраться в механизме её появления. Периодически приходится слышать даже такой аргумент: «Капитал сам производит прибавочную стоимость».

Вокруг капитала, который производит прибавочную стоимость, образовался ореол волшебного игрового автомата, в который кидают одну монету, а получают всегда больше. Этакий вечный двигатель, только в экономическом смысле. КПД больше единицы. Но если в физике давно установлен закон сохранения энергии, который объясняет невозможность появления энергии из ниоткуда, то в экономике до сих пор есть устойчивое мнение, что капитал, как некая волшебная сущность, и впрямь сам создаёт стоимость превышающую стоимость издержек, стоит только закинуть в него эту самую стоимость издержек.

Мы покупаем материалы, оборудование, рабочую силу и прочие необходимые для производства вещи, а произведённый продукт мы в дальнейшем продаём дороже, чем стоимость всех перечисленных издержек. Произошла спекуляция? Нет. Мы купили издержки в целях производства. Далее мы произвели такое количество товара, стоимость которого на рынке превосходит затраченные на него издержки. В чём тут спекуляция? Тут нет спекуляции — просто такова стоимость произведённых нами товаров на рынке. Мы её не завышаем. И, собственно, не можем завысить — спрос упадёт.

Так каким образом можно постоянно продавать дороже, чем было куплено, при условии, что равные стоимости всегда обмениваются на равные?

Этим вопросом занимались многие, как социалисты, так и буржуазные экономисты, но только Карл Маркс смог обстоятельно на него ответить, раскрыть сам механизм появления прибавочной стоимости. И ответив на этот вопрос Маркс делает не только величайший прорыв в экономической науке, но и закладывает фундамент научного коммунизма.

Каким образом Маркс отвечает на этот вопрос?

Прибавочная стоимость не может возникнуть в процессе обращения и не может возникнуть при покупке средств производства и рабочей силы, так как мы предполагаем, что мы обмениваем равные стоимости на равные. Рабочему платим зарплату по рыночному уровню; за материал, оборудование и другие издержки платим рыночную цену. И точно так же прибавочная стоимость не может возникнуть при продаже конечного товара, так как и тут мы тоже обмениваем равные стоимости на равные.

Следовательно, какой-то из товаров, который мы покупаем в качестве факторов будущего производства, создаёт большую стоимость, чем его собственная. Нет, мы все издержки покупаем по их действительной стоимости (со спекуляцией — и то дороже), но в процессе применения одного из необходимых для производства товаров обнаруживается, что в процессе своего применения в производстве этот товар создаёт превосходящую стоимость, чем та, за которую его купили.

Проще говоря, прибавочная стоимость возникает в процессе потребления одного из товаров необходимых для производства. В отличие от буржуазных экономистов, которые кричат о том, что капитал сам создаёт прибавочную стоимость, или же она создаётся талантом капиталиста, Маркс вскрывает конкретный механизм и пишет:

Извлечь стоимость из потребления товара… удастся лишь в том случае, если (нам) посчастливится открыть… на рынке такой товар, потребительная стоимость которого обладала бы оригинальным свойством быть источником стоимости, — такой товар, действительное потребление которого было бы овеществлением труда, а следовательно, созиданием стоимости. И владелец денег находит на рынке такой специфический товар; это — способность к труду, или рабочая сила.
Карл Маркс.
Капитал. Том 1. Страница 159.

Покупка труда не интересует капиталиста. Возьмём хлеб, свитер или телефон — всё это имеет стоимость только потому, что в них овеществлён человеческий труд.

Например, чтобы нажиться на свитерах, капиталист не покупает свитеры, чтобы их потом продать по более высокой цене. Это будет спекуляция, основной недостаток которой состоит в том, что она не может постоянно приносить доход, а лишь случайно. Поэтому капиталист покупает шерсть, станки и рабочую силу.

Маркс разделяет понятие труда и способности к труду. Капиталист, нанимая рабочего, покупает не его труд, выраженный в конечном продукте его деятельности, а его способность к труду. Это крайне важный момент в понимании механизма появления прибавочной стоимости.

Чуть-чуть заострим внимание на разнице этих понятий.

Труд — это преобразование вещи с определенным умыслом, это деятельность, направленная на некий результат, цель. Например, печь хлеб, вытачивать детали, паять электронику, строить здание и так далее.

Под продуктом труда понимается уже готовый результат. Так, например, хлеб, который уже содержит в себе накопленную деятельность, направленную на этот самый хлеб. Это выточенная деталь. Смонтированная плата или построенное здание. Продукт труда — это застывшая деятельность.

Рабочая сила или способность к труду — это сама возможность труда, потенция к преобразованию вещи.

Отсюда выходит, что рабочий получает зарплату не за труд, а за свою способность к труду. По труду, то бишь за результат деятельности, ему никто платить не собирается.

Если бы капиталист покупал у рабочего его труд по рыночной цене, то не получилось бы никак присвоить излишек в виде прибыли. По крайней мере на постоянной основе. Поэтому именно способность к труду становится товаром. Капиталист не сможет купить у человека созданный им товар по рыночной цене, а потом продать этот товар по такой же рыночной цене и получить прибавочную стоимость. В нашем идеальном случае никто у капиталиста не купит товар с ценой выше рыночной. По крайней мере такой обмен не сможет постоянно приносить доход. Если бы все спекулировали, то не спекулировал бы никто. И совсем другое дело, когда капиталист покупает не труд человека в готовом виде, а лишь способность человека к труду. И именно в этой сделке и скрывается ответ на вопрос откуда берётся прибавочная стоимость.

Сам процесс труда мы в принципе не можем продать, продаётся только или потенция (способность) к труду или результат (продукт) труда.

Для наглядности: в процессе работы с материалом человек создаёт продукт. В нём овеществлён труд этого человека. Но капиталист платит зарплату этому человеку вовсе не за труд, а лишь за его способность к труду. Если бы капиталист платил рабочему по труду, то он не смог бы присваивать себе прибавочную стоимость, так как способность к труду для капиталиста обходится куда дешевле, чем если бы он просто покупал труд в виде конечного продукта.

Если стоимость конкретных товаров на рынке нам известна, то как определяется стоимость способности к труду?

А также, «как и стоимость всякого другого товара, рабочим временем, необходимым для производства, а следовательно, и воспроизводства этого специфического предмета торговли»

Если стоимость хлеба или свитера определяется временем, необходимым обществу для его производства, то и стоимость рабочей силы определяется временем, которое требуется для производства жизненных средств, необходимых рабочему, чтобы тот поддерживал свою жизнь и мог продолжать свой род в данный исторический период. Здесь имеется в виду воспроизводство рабочего класса вообще. Энгельс объясняет это так:

Допустим, что эти жизненные средства представляют, изо дня в день, рабочее время в 6 часов. Таким образом, наш приступающий к делу капиталист, который закупает для своего предприятия рабочую силу, то есть нанимает рабочего, уплачивает последнему полную однодневную стоимость его рабочей силы, если платит ему сумму денег, представляющую тоже 6 часов труда. Следовательно, рабочий, отработав 6 часов у данного капиталиста, возмещает ему полностью его расход, то есть оплаченную им однодневную стоимость рабочей силы. Но от этого деньги ещё не превратятся в капитал, не произведут никакой прибавочной стоимости. Поэтому покупатель рабочей силы совершенно иначе понимает характер заключённой им сделки. Тот факт, что для поддержания жизни рабочего в течение 24 часов требуется только 6 часов труда, нисколько не мешает рабочему работать 12 часов из этих 24.
Стоимость самой рабочей силы и стоимость, создаваемая рабочей силой в процессе труда, — две различные величины.
Владелец денег оплатил однодневную стоимость рабочей силы, и ему поэтому принадлежит и потребление её в течение всего дня, труд рабочего в течение целого дня. То обстоятельство, что стоимость, которую создаёт потребление рабочей силы в течение дня, вдвое больше её собственной однодневной стоимости, составляет особую удачу для покупателя (то есть капиталиста), но по законам товарного обмена тут нет никакого нарушения права по отношению к продавцу (то естьнаёмному рабочему).
Итак, стоимость, в которую рабочий ежедневно обходится капиталисту, согласно нашему допущению, представляет собой продукт 6 часов труда, а стоимость, которую рабочий ежедневно доставляет капиталисту, — продукт 12 часов труда. Разность в пользу владельца денег составляет 6 часов неоплаченного прибавочного труда, неоплаченный прибавочный продукт, в котором воплощён 6-часовой труд. Фокус проделан. Прибавочная стоимость произведена, деньги превращены в капитал.
Фридрих Энгельс.
Анти-Дюринг. Глава VII. Капитал и прибавочная стоимость.

Логикой возникновения прибавочной стоимости ограничиваться нельзя, ведь для людей, мыслящих только «фактами» в их мировоззренческих представлениях, стройное теоретическое осмысление предмета кажется магией.

Отрицание такого «фокусничества», «ментальной эквилибристики» есть непонимание того, что «созидающая субстанция стоимости» ни в коем случае не частный (конкретный) труд.

Нужно понимать, что производство вообще не ограничивается стенами отдельного предприятия и даже суммой таковых. Необходимо выйти за рамки обыденных предрассудков, в соответствии с которыми заводской рабочий создаёт детали, отнюдь не прибавочную стоимость. Корень её нужно искать в общем качестве всего товарного мира — стоимости, производящейся всем капиталистическим хозяйством через безликий «труд вообще», абстрактно человеческий труд, который совершается не индивидуально, а общественно, рабочим классом. Разумеется, то же и со стороны антагониста. Прибавочная стоимость присваивается классом капиталистов вообще, когда предприниматель получает прибыль.

Лакеи капитала, в ходе апологетики существующего порядка вещей, жонглируют частными примерами, которые суть представления, мнимые доказательной силой. Но именно от представлений и нужно отказаться, чтобы отойти уже наконец от перечисления голых фактов и начать их теоретически осмыслять.

Именно через теоретическое осмысление капитализма нам открывается и теоретическая неизбежность коммунизма. Эта неизбежность есть логика всей предшествующей истории и её осуществление не может быть опровергнуто какими то частными примерами или случайностями, точно также как наличие волн на поверхности воды не опровергает наличие течения.

Принципы, не выведенные из фактов, есть бессодержательная идеология. Но и наоборот, факты голые, не исчезнувшие, не снятые в обобщённых, диалектических категориальных положениях (посредством практики), доведённых до закона, до принципа, до всеобщности, выраженных в логической форме абстракции, остаются мелкими фактами, частностями, не могущими претендовать на роль метода.
Валерий Алексеевич Босенко.
Всеобщая теория развития. Страница 13.

Способность к труду у человека возникает исторически в ходе развития общества. И совсем не дана человеку в готовом виде. Ведь никто не рождается со способностью собирать электрические щиты или печь хлеб. Все способности приобретаются человеком а) в обществе, б) исторически.

Способность к труду — это то, что выделяет человека из царства животных.

Это его родовая сущность, как об этом писал Маркс в самом начале своего пути.

Но в процессе капиталистического производства от человека отчуждается продукт его деятельности, он ему не принадлежит и даже враждебно противостоит ему, из-за чего человек воспринимает труд как мучение, как кару за его жизнь. Отсюда отчуждённый человек начинает воспринимать себя свободным только лишь тогда, когда он может не трудиться, отдаваясь в полной мере лишь тем своим потребностям, в которых он неотличим от животного, а то, в чём он человек — в труде — он не свободен. О какой свободе может идти речь в эксплуататорских системах!?

Таким образом, когда коммунисты выступают за уничтожение эксплуатации человека человеком, то они не просто хотят, чтобы все богатства общества были поделены по труду (это только в первом приближении так кажется), а чтобы человечество вернуло себе отчуждённую родовую сущность. Чтобы способность к труду перестала быть источником угнетения и самоугнетения человека и стала тем, чем она является без эксплуатации — деятельностью со знанием дела, то есть свободой.

Источник.