"Окулус Веритас". Последний протокол

Часть 3. НАЧАЛО

Обход станции  Дознаватель начал, как положено, по часовой стрелке. Он двигался вдоль металлических переборок, за которыми слышалось тихое гудение систем жизнеобеспечения. Снаружи, за иллюминатором, пузырился чёрный вакуум бесконечного космоса, усеянный холодными точками звёзд. Голографическая карта станции перед ним слегка подрагивала, отбрасывая блики на техно панели.

Он шёл по круговому коридору, открывая все двери подряд. Вначале попадались исключительно рабочие помещения: несколько лабораторий, камбуз, столовая, комнаты отдыха, физической подготовки, психологической разгрузки...

Дознаватель открывал очередную дверь, заходил и скользил взглядом по столам. Ни бумаг, ни личных вещей, ни иных следов присутствия экипажа. С каждым новым осмотром усиливалась уверенность: на станции не пропал экипаж, его здесь не было НИКОГДА!

Очевидная чушь. Он помнил характеристики станции наизусть: тип, масса, обитаемость. Членов экипажа: постоянный состав — 5 человек, временный — до 13.

Все свои надежды он возлагал на капитанский мостик. Естественно, не на само помещение, а на бортовой журнал, который Дознаватель надеялся найти.

Очередная дверь. Идеально заправленная постель. И снова полное отсутствие личных вещей...

Уже ни на что не надеясь, он открыл ящик утилизации бумажных отходов.

Несколько смятых страниц были покрыты резкими, торопливыми записями. Дознаватель сложил их один на один и положил на стол. Провёл рукой, пытаясь разгладить. Бумага предательски зашуршала. Погас и снова включился свет, словно каюту с Дознавателем на мгновение погрузили в чёрную пустоту.

— «Дневник инженера Киры Солано».

Дознаватель сел за стол, за которым, возможно, неделю назад сидела инженер станции. У неё был резкий, неровный почерк. Шероховатая на ощупь бумага была потрёпана, будто её несколько раз сжимали в комок. Несмотря на то, что записи были сделаны чернилами и местами смазаны, текст читался достаточно отчётливо.

Первая запись сделана за два дня до исчезновения экипажа.

15-е число месяца.

«Утром я запросила у ИИус статус реакторов — он ответил, что работа реакторов стабилизирована на 98%. Вечером тот же запрос вернул ошибку в системе логов и скорректировал значение. Теперь реакторы работали якобы на 92%. Я проверила: изменения в параметры не вносилось.

Я попросила капитана Ли Амара сверить мои данные с корабельным журналом. Он подтвердил, что два дня назад показатели были стабильны. Сегодня они дрейфуют.

Я подумала, что это ошибка системы, но заметила: запросы, которые я отправляла, пропадали из истории логов и не регистрировались как проведённые.

Теряюсь в догадках, однако стараюсь держаться, чтобы окончательно не впасть в панику. Отчёт капитану практически готов, остались несколько тестов. Меня не оставляет ощущение, что у нас очень мало времени. Я подозреваю...»

Сзади послышался мышиный писк. Дознаватель обернулся.

Зеркало. Он смотрел на собственное отражение в зеркале.

Никаких грызунов, насекомых и прочей чертовщины на станции быть не могло! Но мышиный писк был.

Где-то внутри головы возник нарастающий шум.

Будто в оконное стекло запустили камнем.

Вот он какой... звук тишины. Сводящий с ума. Невесомый. Ощутимый. Неестественно звонкий.

Дознаватель мотнул головой и уставился в зеркало. Отражение. С ним было что-то не так.

Дознаватель моргнул. Отражение — нет.