Пикейные (вечно вчерашние) жилеты...

Вчера вечером посмотрел "Квартирник у Маргулиса" с Найком Борзовым. Получил заряд позитива. А сегодня прочел в РБК статью насчёт израильского концерта "Машины" (в составе которой некоторое время был Маргулис). И подумалось: Маргулис же из них самый чистокровнейший еврей, почему он не свалил в Израиль? Почему не свалили ещё многие из тех, кого при Сталине назвали бы "безродными космополитами"? Может, потому, что они всегда делали своё дело, были в нём профессионалами, были на своём месте и не лезли в политику? Лично я никогда не считал некоторых наших "властителей дум", типа Макаревича (и.а.), какими-то прогрессивными новаторами (даже при том, что они в своё время противопоставляли себя "совковому официозу", в противовес Кобзону и Зыкиной). У них была одна общая фишка - изображать себя этакими фрондирующими "хулиганами сцены". Но ничего новаторского в этом не было. Они просто были чуть менее официозными. Молодёжи (к чьим рядам я в те времена принадлежал) их творчество было почти так же малоинтересно. Среди них были таланты, возможно даже в чём-то гении. Но точно не лидеры протеста, смелости у них всё-таки не хватало. Если "по чесноку", то были они конформистами, любили сладко спать и вкусно жрать. Я к чему веду? К тому, что на момент своего становления многие из них УЖЕ были УСТАРЕВШИМИ. Один из них так и пел: "Кого ты хотел удивить?" Пел в том числе и про себя. Вот, сегодня они собрались на какой-то израильский "междусобойчик". Попробую это действо описать словами из "Золотого Телёнка". Если кто-то найдёт в этом описании что-то общее с теперешними собраниями, значит - тема не утратила актуальности.

– Читали про конференцию по разоружению? – обращался один пикейный жилет к другому пикейному жилету. – Выступление графа Бернсторфа?

– О-о, Бернсторф это голова! – отвечал спрошенный жилет таким тоном, будто убедился в том на основе долголетнего знакомства с графом. – А вы читали, какую речь произнес Сноуден на собрании избирателей в Бирмингаме, этой цитадели консерваторов? (не наш Сноуден, а тот ещё, тех лет - моё прим.)

– Ну, о чем говорить! Сноуден – это голова. Слушайте, Валиадис, – обращался он к третьему старику в панаме. – Что вы скажете насчет Сноудена?

– Я скажу вам откровенно, – отвечала панама, – Сноудену пальца в рот не клади. Я лично свой палец не положил бы.

И, нимало не смущаясь тем, что Сноуден ни за что на свете не позволил бы Валиадису лезть пальцем в свой рот, старик продолжал:

– Но что бы вы ни говорили, я вам скажу откровенно – Чемберлен все-таки тоже голова.

Пикейные жилеты поднимали плечи. Они не отрицали, что Чемберлен все-таки тоже голова. Но больше всего утешал их Бриан.

– Бриан! – говорили они с жаром. – Вот это голова! Он со своим проектом Пан–Европы...

– Скажу вам откровенно, мосье Фунт, – шептал Валиадис, – всё в порядке. Бенеш уже согласился на Пан–Европу, но знаете, при каком условии?

Пикейные жилеты собрались поближе и вытянули куриные шеи.

– При условии, что Черноморск будет объявлен вольным городом. Бенеш – это голова. Ведь им же нужно сбывать кому-нибудь свои сельскохозяйственные орудия? Вот мы их и будем покупать.

При этом сообщении глаза стариков блеснули. Им уже много лет хотелось покупать и продавать.

– Бриан – это голова, – сказали все, вздыхая. – И Бенеш тоже голова.

Когда Остап очнулся от своих дум, он увидел, что его крепко держит за борт пиджака незнакомый старик в раздавленной соломенной шляпе с засаленной черной лентой. Привязной галстух его съехал в сторону, и прямо на Остапа смотрела медная запонка.

– А я вам говорю, – кричал старик в ухо великому комбинатору, – что Макдональд на эту удочку не пойдет! Он не пойдет на эту удочку. Слышите?

Остап отодвинул рукой раскипятившегося старика и выбрался из толпы.

– Муссолини, хотя и хулиган, но голова! – слышал Остап за своей спиной. – Гувер – это голова!..

К этому времени Остап уже принял решение. Он перебрал в голове все четыреста честных способов отъема денег, и хотя среди них имелись такие перлы, как организация акционерного общества по поднятию затонувшего в Крымскую войну корабля с грузом золота, или большое масленичное гуляние в пользу узников капитала, или концессия на снятие магазинных вывесок, – ни один из них не подходил к данной ситуации. И Остап придумал четыреста первый способ.

«Взять крепость неожиданной атакой не удалось, – думал он, – придется начать правильную осаду. Самое главное установлено. Деньги у подзащитного есть. И, судя по тому, что он не моргнув отказался от десяти тысяч, деньги огромные. Итак, ввиду недоговоренности сторон, заседание продолжается».

Кстати, не только некоторые наши "деятели искусств", но и укры в своём большинстве ведут себя похожим образом. Как будто Гувер и Бриан вот-вот объявят Украину мировой державой, главным форпостом НАТО. Потрясающая наивность. Скоро все они познакомятся с правдой жизни. С жестокой, убийственной правдой.