-Значит так, Коляса! Пойдёшь сегодня ночью на имитацию. Лейтенант Шурик поставил на стол свой вечный жёлтый портфель и значительно посмотрел на меня. Мы сидели в палатке-ленкомнате. Было время самоподготовки. Бойцы кемарили над подшивками «Правды» и «Красной звезды», а кое-кто украдкой строчил «конспект на родину». Осенние сборы разведчиков дивизии были в самом разгаре.
-Чо за имитация, товарищ лейтенант? Я завтра спецподготовку сдаю, мне поспать надо!
-На гражданке спать будешь,- сухо произнёс Шурик. - А здесь будешь стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы! Ты какой язык учил?
-Немец я -тоскливо произнёс я, - прикидывая хрен к носу, что здоровый сон накрывается блестящим медным тазом.
-А радиостанция у тебя какая? -Сто восьмая... - Ага... Значит частоты.. Он что-то быстро написал на листочках.
-Так! Вот тебе 3 радиограммы. Написал русским шрифтом. На них время. Выйдешь в эфир, текст на 40 секунд — ни больше, ни меньше! С тобой ещё шестеро бойцов, но дислокация у всех разная, старшина вас развезёт.
Я взял в руки листок — Блю ста, блю ста... Зыс из руби ста.. ай хэв мэсидж фор ю...
Это чо за херня?!
-Не херня, а радиообмен стран НАТО. Перехватчики этой ночью сдают проверку, вот вы и будете НАТОВцев изображать. У тебя отделение номер два совхоза «Каскеленский» Вот тебе карта дислокации, встанешь точно на точке. Остальные карты у старшины будут.
Старшина вас развезёт, время есть... и...алга! Давай следующего!
Я вышел из палатки — Давай, Лёва! Кореец Лёвка Ким пошёл за задачей.
Длинный ряд палаток освещался закатным солнцем. У входов скучали дневальные, поигрывая штык — ножами, чуть в стороне дымили походные кухни.
Две шеренги бойцов в маскхалатах стояли друг против друга. Разведрота Отарского мотострелкового полка уходила в ночной поиск. Наша рота глубинной разведки играла роль волкодавов. Отарцы, разбитые на группы, уходили раньше, через время по их следу рванут наши.
Нервное возбуждение боя было разлито в воздухе, стволы автоматов были перемотаны чёрными бинтами, что бы не бликовали в лунном свете, ПБСы (приборы бесшумной стрельбы) удлиняли стволы. Разведчики мрачно вглядывались друг в друга, прикидывая шансы в рукопашной схватке.
В нашем строю приплясывал Клыч — туркмен-иомуд, резкий, нервный, всегда заряженный на драку. В увольнение с ним ходить было опасно-обязательно драка с гражданскими и бег от патруля.
-Таварыч летенант, я тебе свой портянка приготовил, заблажил он, обращаясь к отарскому летёхе, намекая на случай с весенних сборов, когда этого лейтенанта принесли связанного фирменной вязкой с грязной портянкой во рту и положили к ногам начальника разведки дивизии.
-Отставить разговоры,- гаркнул наш старшина Ванька Домашенко. - Три прыжка вверх! - Так! У всех карманы деньгами набиты! Вячик,ну-ка собери демаскирующие предметы!
Каптёрщик Телятников, стоящий сзади оживился, и пошёл по строю со снятой панамой, выгребая деньги из карманов бойцов.
-Выезд в 22. 30. Аккумуляторы заряжены? - Чо за вопрос, Ваня! -Знаю я вас, распиз... Ваня осёкся и скомандовал — принять вправо! Строй шагнул, пропуская плавающий танк ПТ-76.
За ним не в ногу брели танкисты. Двое тащили на плечах вкладной ствол, позволяющий стрелять из пушки простым винтовочным патроном. У них были ночные стрельбы.
-Да здрастует совецкий мазута- заорал Клыч. Танкисты ответили. Туркмен посерел и кинулся в бой.
- Клыч, в строй! Тот отошёл, встал к земляку Атбакару, что-то шипя ему. Спокойный земляк, смуглый до негритянской черноты с неожиданными голубыми глазами, которые изредка через десятки поколений появляются у туркмен от воинов Александра Македонского, коротко ответил, сбив боевой настрой.
Хозвзводовский «Урал» гнал по степной дороге. Водитель, по-видимому, не знал о существовании тормозов, поэтому пассажиры основную часть пути проделали, паря в воздухе.
Резкая остановка приземлила бойцов, а прилетевшие сверху радиостанции добавили весёлого оживления, пополнив лексикон водилы Эргаша, по прозвищу «Хитрый узбек» набором идиоматических русских,немецких,корейских и чеченских выражений.
Ванька постучал по борту : Коляса, на взлёт! Я спрыгнул. - Вон твоя точка. Видишь?
-Ваня, ты чо? Я ремни со станции снял, ты ж до точки должен довезти? В машине заржали, посыпались добрые, хотя и несколько непечатные советы. - Не доходит через голову, дойдёт через руки и ноги. Вон там огоньки видишь? — буркнул старшина -Не задерживай, я и так опаздываю.
Мой друган чеченец Иса передал радиостанцию, «Урал» рванул с места и я остался один.
Я взвалил 18 килограммов железа на плечо и ступил на хрустящую стерню убранного поля. Яркие южные звёзды и ослепительная низкая луна освещали путь,как огонь электросварки.
А вот и первый арык, залитый водой. Я метнул станцию и, не тормозя, прыгнул следом. Так, подбадривая себя священным словом «Хусим», преодолел все арыки и добрался до цели.
Отделение совхоза представляло собой два барака, стоящие торец в торец. Посередине одинокий фонарь едва освещал кружок выбитой земли.
Поставил рацию, вылил из дырявых кирзачей воду, и заметил жёлтые искры,сверкнувшие за углом барака.
Всё было ясно. Я вынул из кармана свёрнутую антенну Куликова и щёлкнул замком.
Кружок стальных катушечек распрямился и превратился в полутораметровый стальной хлыст. Первым в круг света ворвался мощный казахский тобет.
Рубящий удар пришёлся ему прямо по по широкой кудлатой морде. Рявкнув, он отпрыгнул в сторону. Вторым вылетела тазы.
Ей хлыст попал по боку. Жалобный собачий визг удаляясь, затих вдали. Остывая от адреналинового вброса, провёл рукой по хлысту, стряхнул на землю кровь и шерсть.
Прямо у входа второго барака стояла ржавая кровать с продавленной сеткой.
Я поставил рацию, отщёлкнул замки, откинул крышку. Воды не было. Щёлкнул тумблером, дёрнулись стрелки, зажглись сигнальные лампочки. Осветился шильдик : «Внимание! Противник подслушивает!»
« Блю ста, блю ста, зыс ыз руби ста! Ай хэв месидж фор ю! Мэсидж фолоуз! Пэсонел киллед ин экшн : Абрахам Зюс, Хенри Джонсон...» 40 секунд радиограммы пролетели мигом. Я закрыл глаза, представив ряд КУНГов, разбросивших антенны, в которых друзья из роты радиоперехвата вращают верньеры армейских приёмников, пролетая свой диапазон.
С лёгким скрипом крутятся бобины магнитофонов со стальной проволокой, сзади, поглядывая на часы неслышно ходят проверяющие. А снаружи нервно курят офицеры роты, поглядывая на закрытые двери КУНГов.
Похоже, я на миг вырубился, и поэтому пропустил момент, когда открылась дверь барака. Очнулся я только тогда, когда два ствола ТОЗовки воткнулись мне в висок.
- Хэнде хох! Во ист дайн командант? Во зинд ире панцер?
Я поднял руки и медленно повернул голову. Седой маленький казах с редкой бородкой целился мне в висок.
«Тохта..!» «Аксакал..тохта..» Я лихорадочно вспоминал казахские слова : «Мен кзыл аскер... мен барлаушы...бул жаттыгулар..» Ствол медленно опустился.
- Зачем фашистский язык говорил? Кому про нашу ферму передавал? -Да, нет аксакал, я передавал просто текст. Другие должны услышать, записать... Учения такие...
-Это ваши палатки на Илийске стоят? -Да, да! На Илийском полигоне! -Ты, аксакал, откуда слова такие знаешь?
- Да я всю войну в разведке прошёл! До острова Рюген! Орден Славы есть, четыре медали!
Дед приосанился и повернулся к детишкам, маячивших в дверях.
- Карлыгаш! Ну- ка, принеси всё! Через пять минут сгрудившиеся ребятишки завороженно наблюдали, как дядя солдат уминал казы с баурсаками, запивая кумысом.
- Арак будешь? - осторожно спросил дед. -Ну, ты спросил, аксакал! -Жампеис, принеси-ка! Через мгновение беленькая полилась в две кисюшки. -Ну, солдат, служи хорошо! Охраняй наш Союз, охраняй нашу дружбу!
Ещё две радиограммы улетели, как два голубка. А потом бортовой Урал ворвался на площадку, я забросил рацию и обнялся с дедом.
-Давай, жигит! Служи хорошо, потом приезжай, у меня такая внучка есть, Нуриля, в КазГУ учится... женю тебя, понравился ты мне..!
Я махнул рукой, ребята, завистливо принюхиваясь, втащили меня в кузов. Звёздное небо поплыло над нами. Впереди ещё год службы... и целая жизнь!
Оценили 44 человека
64 кармы