«Синие», «черные», русские эскадры... или почему Север поссорился с Югом.

Если кто-то всерьез полагает, что гражданская война в США началась из-за освобождения негров, рекомендую с этой дурью расстаться.

Предвижу возмущенные вопли отечественной образованщины:  южане были, вот ужас, рабовладельцами, а прогрессивный и благородный Север, наоборот, как раз и развязал войну, чтобы уничтожить позорное рабство?...Ну- ну...

Рассмотрим событие, о котором у нас до сих пор принято писать в самых восторженных тонах: когда в США вспыхнула гражданская война, там базировались две эскадры русского военно-морского флота (адмирал Лесовский и адмирал Попов) — чтобы в случае вступления Англии в войну драться на стороне северян.

Корабли эти сыграли серьезную роль в том, что победил именно Север. Достаточно видный американский историк Т. Бейли писал прямо: 

«Осознание того, что Соединенные Штаты имели одного верного друга в Европе, который сдерживал их врагов, поддерживало падающий моральный дух Севера и (хотя это никогда нельзя будет доказать), возможно, сыграло определяющую роль в выборе между капитуляцией и продолжением войны до победного конца».

Из этой цитаты вытекают два тезиса: во-первых, кроме России, у Севера не было более союзников в Европе, во-вторых, при отсутствии у русских эскадр Север мог и проиграть…

А теперь зададимся вопросом: отвечала ли отправка русских эскадр на помощь Северу нашим геостратегическим интересам?

Российский посланник в Вашингтоне Стекль, в начале гражданской войны в США высказывал абсолютно здравые мысли о том, что России следует остаться беспристрастным свидетелем

«этих внутренних споров двух ветвей англосаксонской расы, от которых человечество только выиграет», поскольку внутренняя война в Штатах является «лучшей гарантией против честолюбивых замыслов и политического эгоизма этой расы». Золотые слова…

Вот только очень скоро барон Стекль по неведомым причинам поменял ориентацию на сто восемьдесят градусов и стал уверять Петербург, будто

«сохранение единства Союза соответствует нашим политическим интересам», что целостность США для России «важнее, чем для любого иностранного государства».

А вдобавок Стекль, неведомо с какого перепугу, стал стращать Петербург нашествием в Русскую Америку… мормонов. Якобы у него есть достовернейшая информация, что мормоны всем своим многотысячным коллективом собираются покинуть штат Юта (благодатнейшее место, райский климат, богатые угодья!) и зачем-то переселиться в холодные аляскинские края…

Александр II не отправил этот бред в мусорную корзину, а, наоборот, наложил резолюцию: «Это подтверждает мысль о необходимости решить вопрос о наших американских владениях». Ну хоть бы задумался: какого черта мормонам покидать идеальные для сельского хозяйства равнины Юты и скопом переселиться на Аляску ловить каланов и песцов?!

Мотивы решительно непонятны, причины неизвестны…???

А на самом деле отвечала ли отправка русских эскадр на помощь Северу нашим геостратегическим интересам?

Тогдашний министр иностранных дел России Горчаков отчего-то решил, что России позарез необходимо сохранение США как единого государства. Он неоднократно писал российскому посланнику в Штатах барону Стеклю:

  «Американская нация явила доказательство политической честности, которая дает ей несомненное право на уважение и признательность всех правительств, заинтересованных в том, чтобы соблюден был мир на море, а начала права восторжествовали бы над силой в международных отношениях, для спокойствия вселенной, прогресса цивилизации и блага человечества».

Напоминаю, это писалось после того, как в 1855 г. действия США в Японии недвусмысленно показали, что речь идет о спланированной на долгий срок операции, направленной на блокирование России где-нибудь у устья Амура… О закрытии для России выхода в Тихий океан.

Горчаков не унимался: 

«Обе наши страны, поставленные на оконечностях обоих полушарий, обе в цветущем периоде своего развития, кажутся призванными к естественной общности взаимных интересов и сочувствий».

Все эти красивости уместны в романтической повести, но совершенно не годятся для грубой прозы международных отношений, где каждая страна заботится исключительно о собственной выгоде, наплевав на «спокойствие вселенной», «благо человечества» и «взаимные сочувствия». Однако Горчаков, по детальным воспоминаниям прекрасно его знавших, был как раз из тех самовлюбленных политиков, которые гонятся лишь за эффектной фразой, красиво написанной бумажкой…

Так отвечала ли отправка русских эскадр на помощь Северу нашим геостратегическим интересам?

Пожалуй что, не совсем. Рискну предположить: не отвечала вовсе. «Симпатия», «дружба», «расположение» и прочие умилительные термины применимы лишь к отношениям между отдельно взятыми людьми. В отношениях меж державами, нравится это прекраснодушным интеллигентам или нет, должен, обязан соблюдаться совершенно иной принцип: руководствоваться нужно не эмоциями, а жестким, циничным расчетом (не имеющим ничего общего с конфронтацией и уж тем более вооруженным конфликтом). 

Проще говоря, следует в первую очередь не стонать в умилении: «Они ж наши друзья!», а просчитывать каждое решение с точки зрения государственных интересов, которые не имеют ничего общего с интересами отдельно взятых людей. Бросьте в меня камень, но так оно и обстояло в Европе на всем протяжении ее истории. Известное изречение английского премьера Пальмерстона затрепали до дыр, но имеет смысл повторять его вновь и вновь — для тупых:

«У Англии нет ни постоянных друзей, ни постоянных врагов — одни лишь постоянные интересы».

В свое время генерал де Голль, стоя во главе Франции, провозгласил главным лозунгом системы национальной обороны «защиту по всем азимутам». Французские ядерные ракеты были нацелены на объекты не только в СССР, но и в Англии, Италии, Германии. Это вовсе не означало, что генерал питал в отношении итальянцев или англичан какие-то агрессивные планы или опасался агрессии с их стороны. Просто-напросто помнил, что у державы как таковой «друзей» нет — лишь временные союзники…

Еще не изгладилась из памяти восхитительная по своему идиотизму акция, когда американцам сдали систему подслушивания, установленную нашей разведкой в их посольстве в Москве. Как мне помнится, аналогичного шага наша перестроечная интеллигенция, к своему несказанному удивлению, так и не дождалась — американцы, конечно же, не идиоты…

А по всему (опуская многочисленные эффектные примеры вроде только что приведенного) следует «без гнева и беспристрастно» рассмотреть элементарный вопрос: быть может, как раз победа Юга отвечала стратегическим интересам России?

Предвижу возмущенные вопли отечественной образованщины: как можно такое заявлять, если южане были, вот ужас, рабовладельцами, а прогрессивный и благородный Север, наоборот, как раз и развязал войну, чтобы уничтожить позорное рабство?

Признаюсь по секрету: у меня есть несколько «подопытных кроликов» среди знакомых — принадлежащих к той самой классической, патентованной совковой интеллигенции, которая… ну я о ней много писал и повторяться не намерен. Одним словом, я этих индивидуумов использую для проверки классических реакций на внешние раздражители, как биолог использует морских свинок.

Что характерно, именно такой стандартный ответ я и услышал, начав развивать мысль о том, что для наших государственных интересов была бы гораздо нужнее победа Юга. Заходясь в благородном гневе (проистекающем, как водится, от дремучего невежества), мне ответствовали: южане были погаными рабовладельцами, а северяне — благородными защитниками негров…

А собственно, из чего это следует? Картина сия, упрощенная до предела, нисколько не соответствует реальности…

Если кто-то всерьез полагает, что гражданская война в США началась из-за освобождения негров, рекомендую с этой дурью расстаться.

Другим моим знакомым, с интеллигенцией себя решительно не связывающим, хватило одной-единственной фразы.

Южные штаты, где насчитывалось всего 35 % населения США, давали 80 % налоговых поступлений в федеральный бюджет.

Собственно говоря, этого вполне достаточно — но давайте все же развернуто и по порядку.

Будучи ещё рядовым конгрессменом Авраам Линкольн, во время сенатских дебатов по поводу войны с Мексикой, сделал примечательное заявление:

«Любой народ в любой стране, имеющий силу и желание, вправе восстать, сбросить существующее правительство, образовать новое, более для него подходящее. Любая часть такого народа может и имеет право восстать и образовать свое управление на той части территории, которую она населяет. Более того, большинство такой части народа имеет право революционным путем подавить меньшинство, которое живет смешанно с ним или где-то близко, но противящееся движению большинства… Свойство революций – не считаться со старыми традициями или старыми законами, а отбросить и то, и другое и создать новые» (Сэндберг К. Линкольн. М.: М Г, 1961.).

(Через двенадцать лет, провозгласив свои штаты суверенным государством, южане ссылались в том числе и на эти слова Линкольна…)

Начнем с наивного вопроса: почему в 1773 г. нескольким мятежным штатам можно было отложиться от Англии, а в 1861 г. нескольким мятежным штатам уже категорически нельзя было отложиться от США?

Потому что в 1773 г. мятежники были «правильные», благородные, а в 1861 г. — «подлые рабовладельцы»?

Ну-ну… Давайте с цифрами в руках.

Из пяти первых президентов США четверо были рабовладельцами, причем они продолжали владеть рабами, оставаясь во главе независимого государства. Из следующих тринадцати президентов рабовладельцами были восемь, причем четверо из них, став во главе страны рабов освободили, а другие четверо, придя в Белый дом, от своей живой собственности не отказались. Простая арифметика показывает: из первых восемнадцати президентов США восемь оставались рабовладельцами. Между прочим, первый президент США Джордж Вашингтон — как раз южанин из штата Вирджиния.

Так что заданный нами вопрос следует сформулировать несколько иначе: почему в 1773 г. одним плантаторам-рабовладельцам можно было отделяться от Англии, а в 1861 г. точно такие же плантаторы-рабовладельцы уже не имели права отделяться от США? Так почему? Сможет кто-нибудь внятно ответить?

Между прочим, президент созданных южанами Конфедеративных Штатов Америки Д. Дэвис во время дискуссии о будущем рабства развивал крайне интересные мысли: он утверждал, что рабство на Севере не прижилось не в силу высоких моральных качеств тамошних жителей, а исключительно потому, что было экономически невыгодным из-за особенностей почв и климата Севера. Комментировать эти утверждения я не берусь — но мы обязаны все же принять их к сведению…

Вот кстати! А откуда вообще брались на Юге рабы в несметном количестве? Если кто-то полагает, что южные плантаторы сами устраивали экспедиции в Африку за рабами, вынужден разочаровать: судостроения на Юге практически не существовало, все водные перевозки всех без исключения товаров находились в руках северных судовладельцев…

Так вот, рабов на Юг поставляли с Севера. Сначала, до революции, этим занимались англичане, а после провозглашения независимости — северяне, приличные господа из Новой Англии (шести штатов, считающихся «колыбелью» США). Этим доходным бизнесом господа северяне занимались до самой гражданской войны. Именно на этих деньгах (а также на откровенном каперстве) и расцвела пышным цветом банковская система Севера…

В основе конфликта, переросшего в гражданскую войну, лежала не забота об угнетаемых чернокожих бедняжках, а голая, неинтеллигентно выражаясь, голимая — экономика.

Юг отправлял на экспорт 75 % всех мировых поставок хлопка. Север, несмотря на свою «промышленную развитость», о которой нам столько талдычили, в экспорте отставал значительно. Север экспортировал своей продукции на 47 миллионов долларов в год, а Юг — на 213 миллионов. Чуть ли не впятеро больше. И, повторю еще раз, Юг, где обитала всего-то треть населения страны, обеспечивал 80 % доходной части федерального бюджета.

Дальнейший вопрос будет вовсе уж детским: какая судьба ждала северные штаты в случае отделения Юга?

Вот то-то и оно…

Ответ на этот вопрос вовсе не детский. Южные портовые города Чарльстон, Саванна и Нью-Орлеан в два счета превратились бы в сильных конкурентов Нью-Йорка, Бостона и Филадельфии. Хваленая «развитая промышленность» Севера очень быстро увяла бы: основным покупателем был как раз Юг, а не европейские страны (которые, в свою очередь, в обмен на южный хлопок и южное зерно доставили бы любое потребное количество промышленных изделий). 

Даже автор самого свежего (2004 г.) учебника истории США для вузов меланхолически роняет: «Экономически свободный и независимый Юг представлял собой серьезнейшую угрозу интересам Севера». Правда, продолжает ритуальной фразой о том, что Север-де — «гарант дальнейшего экономического прогресса американской нации».

Но ведь южане как раз и хотели освободиться от этакого «гаранта». Надоело им быть дойной коровой. Вот и все…

В случае победы Юга, Северу, простите за очередное непарламентское определение, наступил бы кирдык. Еще и оттого, что даже если бы в случае сосуществования двух независимых государств, а не простого поглощения Севера Югом, Юг все равно перехватил бы у Севера контроль над Западом.

Западные территории — еще не штаты! — занимали тогда 39 % территории США, а обитало на них всего 600 тыс. человек. Именно на Западе залегали огромные запасы полезных ископаемых: свинец (Айдахо), медь (Аризона и Юта), серебро (Невада и Колорадо). Победивший Юг очень быстро все это прибрал бы. К тому же на стороне Юга был Техас, самый крупный (до включения в состав страны Аляски) штат, центр американского скотоводства. А населенная мормонами Юта тут и гадать нечего, поддержала бы именно южан — поскольку к северянам перетерпевшие от них массу гонений мормоны относились так скверно и были настроены к Вашингтону так недоброжелательно, что полноправным штатом Юту рискнули сделать только в… 1896 году!

Не случайно еще до начала гражданской войны северяне протащили через Конгресс так называемый «Закон Моррилла о тарифах», по которому налог с экспортера достиг 47 процентов — мера, недвусмысленно направленная против Юга, служившая для того, чтобы южане меньше продавали свой хлопок за границу за твердую валюту, а отдавали его северянам за «фантики» федерального казначейства (доллар тогда, хотя сейчас в это трудно поверить, на мировом финансовом рынке спросом как раз не пользовался, твердой валютой были английский фунт и французский франк, а также рубль и голландский гульден).

А вот почти девяносто процентов пороховых мастерских находились как раз на Севере, и принадлежали они сплошь частным лицам, как легко понять, озабоченных ростом прибылей. А продажа пороха шахтам и рудникам приносила гораздо меньше дохода, чем хорошая большая война…

Не зря южные штаты, едва объявив о своей независимости — до начала военных действий оставался один месяц — в первую очередь отменили «Закон Моррилла» и провозгласили Юг зоной свободной торговли. На что президент Линкольн — опять-таки до начала военных действий — ввел в действие план «Анаконда», морскую блокаду южных портов. Пушки загремели позже…

Прозвучавшие в этот период декларации южан, собственно, сводятся к простой фразе: надоело нам быть дойной коровой! Надоело, что с нас дерут три шкуры!

Между прочим, имелось если не юридическое обоснование права Конфедерации на отделение, то по крайней мере явная юридическая путаница. Предшественник Линкольна Бьюкенен в своем последнем на посту президента послании Конгрессу, с одной стороны, объявил, что штаты не имеют права на выход из федерации, но с другой — признал: Конгресс США не обладает правом заставить их остаться в союзе…

Первые выстрелы раздались 12 апреля 1861 г. Логично будет предположить: коли уж война началась из-за пребывающих в рабстве негров немедленно последует президентский указ о ликвидации рабства…

Именно так и рассуждал простодушный генерал Фримонт, командующий войсками северян в штате Миссури — объявил всех рабов, принадлежащих рабовладельцам мятежного Юга, свободными людьми…

За что президент Линкольн его сместил! Чтобы не умничал и не принимал всерьез официальную пропаганду…

В ноябре 1861 г. полковник северян Кохрэн открытым текстом растолковывал своим солдатам политику партии (Республиканской) и правительства (вашингтонского): война ведется не за освобождение рабов, а за восстановление Союза. С «чисто военной» точки зрения еще можно освободить рабов, принадлежащих мятежникам, но уж никак не всех – поскольку это означало бы равенство белого человека и грязных негритосов, а этакое равенство – «величайшая абстракция». Неизвестно, поняли ли его солдаты мудреное словечко «абстракция», но по поводу «грязных негритосов» недоумений быть не могло…

В 1862 г. солдаты-северяне забросали камнями беглых рабов, пытавшихся перебежать в расположение федеральных войск (штат Кентукки). Немало случаев, когда северяне открывали огонь по беглым, а плантаторы с разрешения северных генералов устраивали охоту за беглыми… в расположении федеральных войск.

Чуть позже, когда обсуждался вопрос о призыве негров в армию, сенатор от Пенсильвании Райт выступил против, заверяя, что в этом случае многие солдаты и офицеры Севера откажутся воевать, не желая «сражаться плечом к плечу с черными».

К концу первого года войны известный журналист и противник рабства Грили опубликовал статью «Мольба двадцати миллионов», в которой призывал Линкольна немедленно освободить рабов. Линкольн отправил ему свое знаменитое ответное письмо…

«Если бы мне удалось сохранить Союз, не освобождая ни одного раба, я бы так и сделал. Если бы удалось сохранить его, кого-то освободив, а кого-то оставив на произвол судьбы, я бы так и сделал. Все мои действия в отношении рабства и цветного населения объясняются верой в то, что они помогут сохранить Союз; а если я от каких-то действий и воздерживаюсь, то потому что не считаю их полезными для сохранения Союза… С теми, кто готов пожертвовать Союзом ради сохранения рабства, я никогда не соглашусь. И с теми, кто готов пожертвовать Союзом ради уничтожения рабства, я не соглашусь никогда. Моя высшая цель в этой борьбе состоит в сохранении Союза, а не в том, чтобы сохранить или уничтожить рабство» (Моррис Д. Игры политиков. М.: АСТ, 2004.).

Как видим, все высказано предельно четко. Цель войны единственная – сохранить единое государство. То есть сделать так, чтобы северные магнаты и дальше могли получать жирные прибыли. Все остальное неважно…

22 сентября 1862 г. Линкольн издал прелюбопытную прокламацию, где речь все-таки шла об освобождении негров, – но это был чистой воды шантаж. Президент открыто угрожал южанам: если восставшие штаты не возвратятся в Союз к 1 января 1863 г., все рабы, находящиеся на их территории, будут объявлены «свободными навечно».

Отсюда плавно вытекало, что рабы, принадлежащие тем хозяевам, что сохраняли лояльность Вашингтону, рабами и останутся. Специально оговаривалось: рабы в тех штатах, что уже заняты войсками северян либо не примкнули к мятежникам, остаются рабами.

Даже это планировавшееся куцее освобождение части невольников вызвало бурю протеста… на Севере. В нескольких штатах специальными постановлениями сенатов осудили президентскую прокламацию как «злобную, бесчеловечную и нечестивую» – северянам вовсе не улыбалось, что рядом с ними, чего доброго, поселятся свободные негры.

Тогда впервые в американской истории состоялась встреча президента страны с влиятельными лидерами негритянской общины Севера. Обернулось все это сущей комедией. Предложения Линкольна, если откинуть всю словесную шелуху, сводились к простой и абсолютно неприемлемой для негров идее: «Ребята, ехали бы вы куда-нибудь в Африку…»

Вот как это звучало в изложении Линкольна: 

«Почему негры должны покинуть страну? Мы являемся двумя различными расами. Между нами более глубокие различия, чем между всякими другими расами. Не стану рассматривать, справедливо это или нет, но это физическое различие наносит большой вред всем нам. Я считаю, что ваша раса жестоко страдает, многие из вас страдают по той причине, что живут между нами, в то время как наша раса страдает от вашего присутствия. На всем нашем огромном материке ни один представитель цветной расы не пользуется равными правами с нами. Даже там, где с цветными обращаются лучше, на них лежит запрет. Я не в состоянии изменить это. Мне нет необходимости говорить о том, какое влияние оказывает рабство на белых. Это влияние весьма достойно сожаления. Посмотрите, в каком мы теперь положении: страна вовлечена в войну, наши белые режут друг друга, и никто не знает, чем это кончится. Этой войны не было бы, если бы не было рабства и цветной расы. Значит, и для вас, и для нас лучше расстаться».

Очаровательные пассажи! Теперь получалось, что черные и в гражданской войне виноваты: а чего они нахально на свете существуют? Можно подумать, негры добровольно и с песнями неисчислимой ордой хлынули в Штаты, ползком преодолевая границу под покровом зловещего ночного мрака…

Негритянские лидеры мягко, но непреклонно объясняли президенту, что на такое предложение никогда не согласятся. Они – такие же американцы, как и белые, обитают тут чуть ли не двести пятьдесят лет, а потому считают своей родиной не далекую чужую Африку, а как раз США – в создании богатств которой, право же, есть большой негритянский вклад. 

«Личности эмигрируют, нации – никогда». «Мы американцы и хотим жить в Америке, имея равные права с остальными американцами. Любая попытка переселить нас будет работой, сделанной впустую. Мы находимся в Соединенных Штатах и останемся здесь».

Одним словом, стороны расстались, недовольные друг другом. Страшно недовольны оказались и северные аферисты со спекулянтами – оказалось, за предложением президента неграм стояли опять-таки денежки. Что очень быстро вскрылось. Из донесения российского посланника в Петербург: 

«Лица, владеющие землей в Центральной Америке на берегу Тихого океана, предложили эти земли президенту, чтобы перевезти туда освобожденных негров, которые согласятся покинуть родину при условии, что правительство возьмет на себя расходы по их перевозке. Линкольн был очарован и обратился к неграм, предлагая им эмигрировать. Но вскоре вскрылось, что это благотворительное общество, как оно себя называло, было лишь компанией спекулянтов, которые хотели за счет правительства перевезти негров в свои владения, чтобы заставить их здесь работать на каменноугольных шахтах».

Что-то это не особенно похоже на благородную войну за искоренение рабства…

Что интересно, против вышеупомянутого ультиматума Линкольна выступили даже несколько северных штатов. Линкольн тем временем встретился с лидерами чернокожей общины Севера… но говорил не об освобождении рабов, а о том, что «принципиально невозможно» наступление такого времени, когда белые и черные будут обладать равными правами. И предлагал чернокожим уехать куда-нибудь туда, «где с ними обращаются получше». Такой вот борец…

Прокламация Линкольна об освобождении всех чернокожих рабов последовала только в январе 1863 г. Через год и восемь месяцев после начала войны, якобы затеянной исключительно ради вызволения рабов. По странному совпадению, сей исторический документ появился на свет аккурат в то время, когда южане несколько раз чувствительно накидали северянам и кое-где перенесли войну на территорию Севера. Между прочим, в те же самые дни антинегритянские погромы свирепствовали… не на Юге, а в Нью-Йорке.

Потом северная армия двинулась на юг, применяя тактику выжженной земли — умышленно, «с заранее обдуманным намерением» уничтожая все на своем пути. В серьезных книгах признается, что южные штаты Кентукки и Миссури были разрушены полностью. То есть люди там уцелели, но все было разрушено, от ферм и домишек, до фабрик, мельниц, амбаров. Чтоб не бунтовали впредь…

Да, а каков же итог? Восемьсот тысяч человек погибли — в боях, от ран, по другим причинам. Потоки южного хлопка и зерна двинулись не за границу, а на Север. В семи южных штатах запретили иметь своих губернаторов, сенаторов, конгрессменов — на их место присылали «назначенцев» с Севера, получивших на Юге прозвище «мешочники» — оттого, что весь их багаж состоял из пустого мешка под мышкой…

Ну да, ну да… В 1866 г. был принят «Закон о гражданских правах», предоставивший чернокожим равные права с белыми и запретивший расовую дискриминацию — вот только прошло сто с лишним лет, прежде чем он реально заработал. Большинство негров вернулись на те же плантации, к прежним хозяевам — теперь, правда, в качестве вольнонаемных на жалованьи, но разница была не особенно велика…

Так что же прикрывали своими орудиями наши эскадры — благородную борьбу за права угнетенных или банальные попытки северных политиканов сохранить свою «крышу» над богатым Югом? Гораздо вероятнее — второе.

Кстати, существует и другая версия пребывания русских кораблей в США, о которой у нас упоминают крайне скупо. Находятся среди историков и такие циники, кто полагает, что две балтийские эскадры в США не демократию защищали, а себя спасали. Тогда как раз до предела обострились отношения России с Англией из-за поддержки последней польских повстанцев. Большая война не исключалась — а в этом случае русский флот, блокированный бы на Балтике, мог оказаться уничтоженным.

В Петербурге, как тогда выражались, впали в величайшую ажитацию, а проще говоря, струхнули.

Вот и спрятали корабли в США.

Теперь — о геополитике, большой стратегии, мировой экономике и прочих серьезных вещах. В случае победы Юга достаточно легко в общих чертах нарисовать картину иных Соединенных Штатов. Поскольку благосостояние Юга зависело в первую очередь от хлопка, а занятая под хлопок земля имеет свойство истощаться, в поисках «целины» победивший Юг все свои усилия устремил бы на то, чтобы распространить влияние на перспективные в смысле хлопководства районы — то есть в сторону Мексики. Промышленность явственно захирела бы. Новые США непременно превратились бы в страну с аграрным уклоном, озабоченную совершенно иными проблемами, нежели Север.

Именно этот вариант принес бы России наибольшие выгоды, какие она неизбежно теряла с победой Севера.

Дело в том, что уже в 1823 г. появилась доктрина, чуть позже названная «доктриной Монро», упрощенно излагая, направленной на полную гегемонию США на континенте. Вначале доктрина Монро прямо сводилась к конкретной цели: «изгнание России из Америки». И госсекретарь США Адаме, не отделяя теорию от практики, прямо заявил российскому посланнику, что США «будут оспаривать право России на любое территориальное владение на нашем континенте».

А в 1861 г. государственным секретарем США стал Уильям Сьюард, творчески развивший и расширивший доктрину Монро. Он собирался «распространить американский флаг» на Гавайи, Кубу, Пуэрто-Рико, Доминиканскую республику, Вест-Индию, даже Гренландию и Исландию. А вдобавок — требовал обеспечения свободного доступа американских торговцев на Курилы, Алеутские острова, на Камчатку, в Сибирь. Чтобы, как легко догадаться, они в первую очередь заботились об Америке, а не занимались взаимовыгодными операциями. Собирался всерьез присоединить к США и Канаду.

Ему вторил сенатор от Калифорнии Гвин, носившийся с идеей «всемирной империи», центром которой должны были стать Соединенные Штаты. Он считал, что от русских следует отначить Аляску, «прекрасную морскую и стратегическую базу», а Дальний Восток сделать исключительно «американской факторией», взяв в свои руки всю торговлю.

Планы этих господ, уточним, никаких военных действий против России не предусматривали — но разве от этого легче? К началу гражданской войны в США было прекрасно известно, что там существует сильная и влиятельная группировка, намеревающаяся серьезнейшим образом потеснить Россию экономически. Ясно было, что эти планы начнут претворяться в жизнь как раз в случае победы Севера. Так какого рожна в этой ситуации «премудрый» министр иностранных дел России Горчаков страстно поддерживал именно Север? Выгоднее для России как раз была бы победа Юга.

 источник:    https://www.litmir.me/br/?b=22...