Часть №2.
Часть №1. https://cont.ws/@Gnuss/1381134
Когда Хиония Гусева ударила Распутина ножом (рана была серьезнейшая, Распутин выжил чудом), в Покровском, как тот рояль в кустах, мгновенно развернул бурную деятельность обретавшийся там журналист, «петербургский корреспондент газеты „Курьер“ крещеный еврей Липовца Киевской губернии Вениамин Борисович Дувидзон». Он моментально стал отправлять в столичные газеты, корреспонденции, которые сегодня можно однозначно определить как «дымовую завесу», призванную увести общественное мнение в сторону от возможных виновников.
Дувидзон пишет, что «взял интервью» у Гусевой, и та призналась, что хотела убить «лжепророка» не только за поругание церкви православной, но и за то, что тот совратил ее близкую подругу Ксению.
Это было вранье от начала и до конца, на другой же день официально опровергнутое полицией: никаких интервью арестованная Гусева журналистам не давала (Дувидзон вообще был единственным газетчиком, отправившимся в Покровское вслед за собравшимися на отдых Распутиным). Более того, когда Гусева стала давать показания официальным лицам, ни о какой подруге Ксении она не упоминает вообще. Мотив один - наказание «лжепророка», оскорбившего Церковь в целом и святого человека Илиодора персонально. Эти показания, естественно, так и остаются в стенах «казенного дома», не попадая к слетевшимся газетчикам.
Через несколько дней, на новом допросе, Гусева уже говорит о «несчастной совращенной подруге Ксении»…
Понимаете? Получается, г-н Дувидзон заранее знал, что Гусева будет говорить на следствии! Перед нами явно какая-то нестыковка в планах, что-то рядовые участники дела вовремя не согласовали… А что еще прикажете думать? Откуда Дувидзон знал заранее, что спустя несколько дней будет говорить Гусева?
Утечка информации из полиции? Абсолютно исключено. Для тамошней полиции Дувидзон был незнакомым чужаком, никто не стал бы пренебрегать служебным долгом. К тому же местная полиция, поставленная на ноги после покушения, тут же Дувидзона задержала, поскольку он был в Покровском единственным «подозрительным лицом» (почему он показался полиции подозрительным, неизвестно, но его одного в первую очередь «подмели»). Паспорта при нем не оказалось - только метрика о крещении, что по тем временам было маловато для установления личности и снятия полицейских подозрений.
С чьей-то легкой руки принято считать, что в Российской империи царила «беспаспортная свобода», якобы и без паспорта прекрасно обходились. Это, конечно, полное незнание реалий того времени. Прописка в паспорте существовала (более того, обе столицы, говоря по-современному, были «режимными» городами, где так просто и на жительство не прописывали, и в гостинице не регистрировали), и паспорт во избежание лишних неприятностей лучше было иметь при себе в поездках.
О Дувидзоне запрашивали Петроградское охранное, но оттуда приказали - отпустить. И Вениамин Борисыч принялся брехать дальше. В его новых корреспонденциях говорилось, что «совращение» Распутиным Ксении подтверждается еще несколькими свидетелями.
Никак нельзя сказать, что это обычный корреспондент «желтой» газетки в погоне за прибылью клепал сенсацию. Одновременно сразу несколько газет (в том числе достаточно серьезные «Биржевые ведомости») подхватили версию Дувидзона и начали раскучерявливать ее еще красочнее. «Голос Москвы» (о котором каждая собака знала, что это газета Гучкова) сочинила, что Ксения уже едет в Тобольск, чтобы дать показания против похотливого кобеля Гришки.
Дувидзон тем временем запускает байку, что по всей Российской империи полиция ищет еще одну жертву распутинского распутства — злодейски им совращенную в 1911 г., когда ей было всего шестнадцать, гимназистку Зиночку. Информация оказалась ложной, никаких следов обесчещенной гимназистки так никогда и не отыскали.
Газеты как с цепи сорвались, наперебой выдумывая нечто заковыристое. Гусева, оказывается, пырнула ножом Распутина еще и за то, что он, кроме нее, изнасильничал двух ее юных дочерей.
Вранье. Гусева вообще, оказалось, незнакома с Распутиным лично. Тем временем отыскалась «юная Ксения». Отыскалась все же реальная личность. Вот только не такая уж она юная ей сорок, с Распутиным опять-таки не знакома лично, видела его дважды, издали, во время его приездов в Царицын, и не более того…
В общем, массовой психологией прекрасно умели управлять уже тогда. Со временем газеты примолкли, все дутые «сенсации» были опровергнуты, но, как это обычно и бывает, в голову толпе оказалась намертво вбита версия: Гришку пырнули ножом из-за бабы, из-за бабы, из-за бабы! Доигрался, кобель! Механизм нам прекрасно знаком по нашему времени…
Интересная получается связка: Илиодор — Дувидзон — Гучков. Никак нельзя сказать, что своим враньем Дувидзон прикрывал Илиодора. Илиодор сам направо и налево раздавал интервью: Гусеву он, конечно, на убийство не благословлял и кинжал в рученьку не вкладывал, но героическую акцию по устранению «лжепророка» вполне одобряет. Так что он вовсе не был заинтересован в том, чтобы скрывать кое-какую свою причастность к этому грязному делу, охотно подтверждай: Хиония - его стада овечка, а как же.
А если допустить ту самую версию, что подозрительно слившееся во времени с убийством эрцгерцога Франца-Фердинанда покушение на Распутина было делом рук «ястребов», то участие людей Гучкова в кампании газетной клеветы уже не кажется странным. «Дымовая завеса» была поставлена грамотно и качественно, никаких других мотивов покушения не рассматривалось…
Ну а чуть позже за Распутина самым тщательным образом взялся товарищ министра внутренних дел и шеф корпуса жандармов В. Ф. Джунковский.
Фигура, пожалуй, самая странная из всех — а ведь странных, темных, мутных персонажей было превеликое множество…
Подробно знакомясь с деятельностью Джунковского на своем посту, испытываешь легкую оторопь: никто другой так не вредил той системе власти, которой вроде бы служил верой и правдой! Даже если бы место Джунковского занимал двойник, «подменыш», подготовленный большевиками и прочими революционерами как две капли воды похожий на настоящего шефа жандармов, убитого и тайно закопанного где-нибудь в лесу, - он все равно не смог бы напакостить системе больше, чем сам Джунковский…
Именно Джунковский отстранил от работы ценнейшего агента охранного отделения в ЦК большевиков - Романа Малиновского, одного из ближайших соратников Ленина, депутата Госдумы. Пока Малиновский освещал родимую партию, о ней было известно в соответствующих органах практически все. Но Джунковский разыграл чистоплюя, озабоченного «чистотой кадров»: Малиновский, мол, однажды судился за кражу, а потому жандармерии иметь с ним дело как-то и неудобно…
Для начальника политической полиции, чья задача как раз и состоит в том, чтобы копаться в грязи и работать не с ангелами, логика поразительная, подходящая более впечатлительному либеральному интеллигенту…
Именно Джунковский ликвидировал агентуру в учебных заведениях - мол, негоже впутывать «детей» в грязные дела политического сыска. Меж тем речь шла о шестнадцати-семнадцатилетних «детках», этаком кадровом резерве революционных партий, а вовсе не лопоухих мальцах от горшка два вершка. «Детки», как о том повествуют архивы, и взрывчатку хранили, и оружие боевикам перевозили, и даже порой сами участвовали в убийствах, поскольку по причине своего несовершеннолетия были идеальными кандидатами в киллеры - «зловещая» царская юстиция к таким относилась очень мягко. Кстати, как несовершеннолетний, отвертелся от виселицы знаменитый в свое время Иван Мызгин, уральский боевик, профессиональный революционер, имевший за спиной парочку убийств полицейских и массу других не менее тяжелых дел. И вот этих-то «деток», ростом под потолок, решили освободить от агентурного присмотра…
Именно Джунковский в 1912 г. упразднил повсюду по губернским городам охранные отделения. Кратко объясню суть дела. Прежде в каждом губернском городе существовали и губернское жандармское управление, и губернское охранное отделение. Функции у них отнюдь не дублировали друг друга: жандармы занимались главным образом ведением следствия над уже пойманными «клиентами» для передачи дела в суд. А всю оперативно-розыскную деятельность (секретная агентура, слежка) как раз и осуществляли охранные отделения. Их-то Джунковский и ликвидировал повсеместно, оставив только Московское, Петербургское и Варшавское. Представьте, что в нынешнем МВД, за исключением Москвы и Питера, полностью ликвидированы оперативно-розыскные подразделения… И ведь каким-то чудом Джунковскому это прокатило..
Как раз по инициативе Джунковского в 1915 г. и началась уже упоминавшаяся плотная слежка за Распутиным с целью собрать доказательства его «распутного поведения». Которая, как мы помним, закончилась ничем, потому что в бумагах не было ни единой конкретной фамилии, и ни одна проститутка не была установлена, не говоря уж о том, чтобы взять у нее показания…
Вполне естественно, что этот «компромат» не произвел никакого впечатления на Николая II. которого при всех его отрицательных качествах дураком никак нельзя назвать.
Джунковский сшил новое «дело». Якобы Распутин устроил в ресторане «Яр» дикий кутеж, во время которого плясал, простите за подробности, вывалив на всеобщее обозрение неудобосказуемый орган, а потом, что еще похуже, начал кричать, что кафтан, который на нем. ему «одарила сама царица», которая, точно, в шоке была бы «если бы меня тут сейчас увидела»…
Что самое интересное, в «деле», кроме рапорта о кутеже, снова никакой конкретики! Ни одна ресторанная певичка, ни один официант, на которых ссылаются как на железных свидетелей, не допрошен вообще, и никто из них даже по фамилии не назван! Более того - этот случай стал известен со слов пристава Семенова, но тут же выясняется, что сам пристав там не был, а сведения получил… от «неизвестных лиц»! Это не компромат, а чушь собачья.
Одна «улика» все-таки имеется: обрывок бумаги, на котором неразборчивым почерком накарябано то ли «Твоя красота выше гор. Григорий», то ли «Твое прошение вышли скорее». Якобы эту записку Распутин и сунул в тот достопамятный вечер одной из певиц — но ее фамилия снова не указана, её показаний нет.
Эту лабуду тоже кладут на стол императору — и снова, как легко догадаться, обошлось без последствий. А как же иначе?
Джунковский, между прочим — один из преданных великому князю Николаю Николаевичу доверенных лиц. А этот факт уже не оставляет никаких неясностей и темных мест: предельно ясно, что происходит, с чьей подачи, зачем…
Не унимается Джунковский! Новое дело! Якобы во время поездки Распутина на пароходе из Тюмени в Покровское он хвастал какому-то пассажиру, что именно он советует государю заключить мир с немцами. И якобы есть свидетель: жена бывшего жандармского писаря Семенова.
По настоянию Джунковского полиция два месяца роет землю. Загадочный пассажир так и остался неизвестным. Выясняется, что и жены писаря «Семеновой» в природе не существует: бывший писарь вообще-то нашелся, но он по имени Семен, а по фамилии-то Кряжев. Ищут Кряжеву. Находят. Но выясняется, что, хотя на том пароходе она точно плыла, никаких разговоров о мире и государе ни от кого не слышала… Снова мыльный пузырь - но с подачи Джунковского им два месяца занималась чертова уйма полицейских и жандармских чинов, у которых наверняка хватало более серьезных дел…
И вот тут снова объявляется борзописец Дувидзон по прозвищу Паганини, большой специалист по Распутину. И вновь начинает кормить почтеннейшую публику сенсациями одна другой ужаснее. Под прозрачным псевдонимом «Вениамин Борисов» он запускает целую серию статей - не только в желтоватом «Курьере», но и в более респектабельной «Биржевке», «Биржевых ведомостях».
Волосы дыбом встают у бесхитростного читателя!
Оказывается, в Покровском Распутин с поклонниками оборудовал в специально вырытой яме нечто вроде языческого жертвенника, всем скопом они там зажигают огонь, молятся огню, скачут через него, как какие-нибудь дикие индейцы, а потом прямо возле ямы предаются с бабами групповому сексу!
А потом Дувидзон расписывает, как у дома Распутина толпятся сотни просителей со своими нуждишками, но распутинские секретари (среди которых и сестра… местного епископа!) предварительно берут с каждого ходатая по двести-триста рублев, иначе не допускают к «боссу». Набив мешки деньгами, Распутин со свитой отправляется в Тобольск, и там, на торжественном приеме у губернатора, снова пляшет с бабами под граммофон (правда, вроде бы на сей раз мужское достоинство не вываливает).
Вот тут уж взвился тобольский губернатор Станкевич (между прочим, враг Распутина, ничуть не заинтересованный в «замазывании» грехов «старца»). Он доказывает, что ничего подобною отродясь не было: ни торжественного приема, ни плясок под граммофон, а с Распутиным он виделся лишь однажды, несколько лет назад, когда тот приходил ходатаем по каким-то крестьянским делам.
Протестуют и жители Покровского: не было ни ямы с «языческим жертвенником», ни плясок у огня, ни группового блуда, а «покровский интеллигент», якобы все это описавший в письме в газету - фигура насквозь вымышленная.
Что поделаешь? «Биржевые ведомости», вообще-то, помещают опровержение но, как в таких случаях водится, микроскопическим шрифтом, на последних страницах, долгое время спустя. Главное сделано - статьи давным-давно гуляют по России, слово, как известно, не воробей…
А Джунковский снова лепит из очередной дохлой мухи надувного слона!
Якобы, опять-таки на пароходе, Распутин устроил очередной пьяный дебош - на сей раз без малейшей политической подоплеки, то есть без упоминания августейших особ. Напившись, буянил, мешал капитану управлять пароходом, официанта избил, к жене чиновника приставал…
Самое смешное, что проведенное «расследование» опять-таки заканчивается пшиком: никакой официант жалобы на Распутина не подавал, капитан - тоже, жену чиновника найти не удалось, и неизвестно, существовала ли она вообще в природе. В общем, ни единого конкретного свидетеля, как и в прошлые разы…
Оказывается, кое-что все же было. Но нечто совсем иное. На пароходе ехали солдаты, которых Распутин и хотел за свой счет покормить. Ресторан был только на палубе 1-го класса, куда Григорий служивых и повел — но официант стал всю компанию прогонять: во-первых, «нижним чинам» тогда на палубе 1-го класса, «господской», находиться запрещалось, во-вторых, лакей явно не признал в «бородатом мужике» знаменитого Распутина. Возник шумный скандал с участием еще и командира означенных солдат. Зная Распутина как «народного заступника» и правдоискателя, можно предположить, что в выражениях он не стеснялся. Солдат он все же накормил в буфете, но пьянки не было (чтобы солдаты пили при находящемся тут же командире?!), и песни пели - но духовные…
Однако Джунковский все же стал рваться к царю с этим «пароходным» делом и с кутежом в «Яре». Сам, правда, не пошел. Министр внутренних дел Маклаков и Джунковский вытолкали вперед московского градоначальника генерала Андрианова, посоветовав упирать главным образом на «половецкие пляски» в «Яре».
Вспоминает генерал Спиридович:
«Я сказал генералу, что скандал, устроенный мужиком в публичном месте, не является тем обстоятельством, которое бы позволяло ему, градоначальнику, делать личный доклад государю. Наскандалил мужик в ресторане - ну и привлекай его к ответственности. При чём тут государь?»
В общем, Андрианова отговорили, и он уехал, но на смену ему явился Маклаков. И представил «дело» так, что император все же учинил Распутину выговор.
Правда, вскоре Джунковскому резко поплохело. Настолько, что его выперли в отставку. Принято считать, будто это «распутинская клика» добилась его смешения, но подлинные причины гораздо прозаичнее и как-то мало сочетаются с тем обликом светлого рыцаря, который создавал себе Джунковский.
Подноготную впоследствии раскрыл Мартынов, начальник Московского охранного. В Москве объявилась очаровательная француженка, жена сидевшего в русском плену австрийского офицера-барона и стада просить Мартынова, чтобы помог ее супругу перебраться из Нижнего Новгорода в Москву. Упирала при этом на то, что она как-никак француженка, а французы с русскими - «политические друзья», в буквальном смысле слова на шею вешалась, пыталась Мартынова лобызать…
Мартынов, человек осторожный, ну, должность такая, ей отказал. Фемина подалась к Джунковскому, и тот как раз помог. Чуточку погодя в Госдуме произнес очередную пламенную речь депутат Пуришкевич (еще один будущий убийца Распутина), обвинил представителей высшей государственной власти в попустительстве врагу — а в доказательство привел список пленных немцев, которым сделал необоснованные поблажки Джунковский (в том числе и помянутому австрийскому барону).
Вот тут-то Джунковский и слетел, без всяких усилий Распутина. Но не пропал и после революции. Большевики беспощадно шлепали и даже рядовых полицейских с жандармами, не говоря уж об офицерах, но Джунковский с ними подружился. Нелишне напомнить, что его родственник, князь Хилков, был видным членом партии анархистов, причем того ее крыла, что баловало с бомбами и браунингами. То ли «правильные» родственные связи тому причиной, го ли еще что-то, нам неизвестное, но Джунковский ни к стенке не встал, ни в тюрьму не попал, наоборот, помогал большевикам создавать ЧК.
Вот что писал Джунковскому известный либерал А. Ф. Кони, тоже мгновенно поладивший с большевиками:
«Глубокочтимый и дорогой Владимир Федорович! Благодарю Вас за добрый ответ и за весточки о Вас. Когда их долго не получаешь, то невольно тревожишься. Вы один из немногих, дорогих мне в Москве людей, не говоря уже о той роли, которую Вы играли в заботе о „слепцах, ведущих слепцов“ к тяжким испытаниям. Будущий историк оценит Ваше отважное выступление против Распутина и воздаст Вашей памяти должное…»
Письмо это написано в 1926 г., когда бывший шеф жандармов преспокойно обитал в Москве под своей фамилией. Его все же поставили к стенке через десять лет, но наверняка исключительно оттого, что самим своим существованием противоречил сложившимся уже советским мифам. ЧК должны были организовывать питерские рабочие, революционные матросы и прочие латыши, а вовсе не бывший шеф жандармов. Вот и шлепнули неудобного свидетеля, чтобы не болтался под ногами и мемуары писать не вздумал…
Но вернемся в шестнадцатый год. Джунковского убрали, но и без него хватало квалифицированных мастеров по компрометации Распутина. В обороте появились «раскрывавшие всю правдочку» брошюрки, перепевавшие самые дикие слухи о Распутине. Департамент полиции очень быстро установил источник - окружение депутата Госдумы Керенского…
В одну из редакций явился неугомонный Дувидзон, ведя за собой некую девицу, - и громогласно объявил, что привел… внебрачную дочь Распутина, которая хочет издать откровенные записки об интимной жизни своего папеньки. Это уж было чересчур, и Паганини вместе с его спутницей на сей раз выперли взашей…
Нельзя сказать, что Распутин не пил и не кутил вовсе. Увы, увы… Я ж говорю, «это был не черт и не святой, а простой русский человек. Погуливал по кабакам, что греха таить».
И этим опять-таки умело пользовались. Дочь Распутина Матрена вспоминает: на рассвете отца доставили домой под белы рученьки двое незнакомых крепких ребят, которые прямо-таки демонстративно орали разухабистые песни, чтобы перебудить соседей: мол. Гришка снова окаянствует! А назавтра какая-то добрая душа принесла Распутину пакет с фотографиями со вчерашней вечеринки, где он восседал в окружении абсолютно голых красоток. Чисто случайно на вечеринке оказался фотограф с громоздким аппаратом, будто заранее знал, что понадобится…
Матрена утверждает, что ее отцу подлили в вино какого-то дурмана - для надежности, чтобы побыстрее выскочил из памяти и не соображал, что вокруг происходит. Можно, конечно, отнестись к этому скептически: мол, дочь отца выгораживает…
Но в том-то и дело, что позже уже не любящая дочь, а следователь той самой Чрезвычайной следственной комиссии упоминает о похожих фотографиях - но уже самым наглым образом фальсифицированных!
«Была найдена фотография, на которой в обстановке оконченного обеда или ужина (стол с остатками еды, недопитыми стаканами) изображены Распутин и какой-то священник с какими-то смеющимися женщинами. Сзади их балалаечники. Впечатление кутежа в отдельном кабинете.
При ближайшем исследовании этой фотографии было обнаружено, что на ней вытравлены две мужские фигуры: одна между Распутиным и стоящей рядом с ним сестрой милосердия, а другая - между священником и стоящей рядом с ним дамой. В дальнейшем оказалось, что фотография была снята в лазарете имени государыни после завтрака по поводу открытия.
Кажется, полковник Л. и еще другой господин взяли под руки — один Распутина и сестру милосердия, а другой священника и одну даму, привели их в столовую, старались их рассмешить и в таком виде их сфотографировал заранее приглашенный фотограф. Затем инициаторы вытравили свои изображения…»
Подозреваю, что до того фотография изрядно погуляла по свету в качестве очередного неопровержимого доказательства Гришкиной порочности…
Любопытный штрих: Матрена Распутина уверяет, что в ряде случае речь шла о двойниках Распутина: в злачных местах появлялся человек, похожий на Распутина, вел себя крайне непристойно, потом исчезал - и молва раскручивала очередной виток сплетен…
Снова попытка любящей дочери обелить репутацию покойного отца? Возможно, все сложнее… Известен случай, когда самый натуральный двойник Распутина все же появился. Вскоре после убийства Распутина знаменитый авантюрист князь Андронников, крутившийся возле «старца» с разными делишками, пригласил поужинать атамана Войска Донского графа Грабе. Дверь в соседнюю комнату была открыта, и Грабе увидел там человека, как две капли воды похожего на Распутина. Зная князя как великого прохвоста. Грабе догадался, что готовится какая-то очередная «комбинация», и старательно притворился, будто вообще внимания не обратил на этакое чудо. Андронников не без сожаления подал знак, и двойник тихонько убрался куда-то в глубину дома…
Что там за аферу собирался крутануть Андронников, уже не установишь. Но этот случай примечателен по другой причине: были все же двойники! А это заставляет отнестись к словам Матрены серьезно…
Думается мне, сформулировать можно так: на один реальный случай распутинской гулянки (все мы люди, все человеки) приходилось немалое количество инсценировок, умышленно подстроенных инцидентов либо просто сплетен и слухов. Князь Жевахов, знаток столичных интриг, говорил о том же, что и Матрена:
«Распутина спаивали и заставляли говорить то, что может в пьяном виде выговорить только русский мужик: его фотографировали в этом виде, создавая инсценировки всевозможных оргий, а затем кричали о чудовищном разврате его, стараясь при этом особенно резко подчеркнуть его близость к их величествам: он был постоянно окружен толпою провокаторов и агентов Думы, которые следили за ним, измышляя повалы для сенсаций и создавая такую атмосферу, при которой всякая попытка разоблачений трактовалась не только даже как защита Распутина, но и как измена престолу и династии. При этих условиях неудивительно, что молчали и те, кто знал правду».
Ну, а как господа генералы и господа политики умели фабриковать из ничего пахнущие кровью и смертью дела, мы уже видели на примере Мясоедова и Сухомлинова…
Иногда мне приходит в голову небезынтересная мысль: если взять список ближайшего окружения Распутина (несколько сот фамилий), загнать его в компьютер и сопоставить со списками «околодумских кругов», «прогрессивной общественности», журналистов, а также выделить тех из них, кто впоследствии неплохо устроился у большевиков (а также был близок к Гучкову, к тем или иным великим князьям) - быть может, и всплыли бы интересные совпадения? Но времени жаль, работа сложная и долгая…
Впоследствии, в эмиграции, видный чиновник министерства внутренних дел Тальберг вспоминал: шел он как-то в шестнадцатом году из Зимнего дворца и увидел, что перед рестораном расхаживает знакомый ему агент «наружки» из охранного. Спрашивает Тальберг, в чем дело. Агент отвечает: мол, в ресторане Распутин с великой княжной, вот я, значит, и присматриваю…
А фокус-то в том, что Тальберг только что видел ту великую княжну, чье имя агент назвал, в Зимнем дворце! Не могла ж она его на воздушном шаре или аэроплане опередить?! Тут и в самом деле выходит Распутин под ручку с дамой, лицо ее закрыто темной вуалью, но Тальберг великих княжон видит часто, так что ошибиться никак не может: никакая это не княжна, а так, непонятно кто… И говорит агенту: ты что, дурак, болтаешь? Кто тебе сказал, что это- княжна? Агент в затылке чешет: «Дык… начальник мой..»
И ведь не установить уже, кто был тем «начальником»… Но, несомненно, все было обставлено так, чтобы запустить очередную злую сплетню: Гришка совсем распоясался, великую княжну по кабакам таскает - да и княжна хороша, до чего докатилась… Этакий выстрел дуплетом по двум мишеням.
А там и фальшивый «дневник Распутина» появился — причем, по мнению современных исследователей, восстановленный не дешевым газетчиком с улицы, а кем-то, кто и высокопоставленных персон знает, и подлинные «записочки» Распутина в руках держал, и о разговорах, что велись в высшем свете и в окружении старца, осведомлен. Клочочки правды искусно перемешаны с самыми дурными вымыслами: из «дневника» следует, что Распутин германский агент, а царица передает сведения германскому генеральному штабу…
Чего только не выдумывали! На полном серьезе уверяли, будто Распутин выступает против призыва на службу запасных, «ратников 2-го разряда», чтобы… отмазать от фронта сына, который в числе этих ратников подлежит призыву.
Очередное идиотство, конечно. Зачем Распутину идти столь громоздким путем? Не проще ли попросту походатайствовать перед влиятельными знакомыми, чтобы сына пристроили в безопасное место?
Он так и поступил, кстати. Устроил сына в санитарный поезд. Можно, конечно, бросить в него камень, а можно и вспомнить, что точно таким же образом закосил от фронта поэт Блок.
При том, что не менее талантливый поэт Николай Гумилев не по санитарным поездам прятался, а воевал в кавалерии…
Слухи, сплетни, фальшивые дневники и фальшивые «свидетельства очевидцев», разнообразные карикатуры, газетные статьи, да вдобавок истерические вопли с думской трибуны и напечатанные без малейшего цензурного изъятия речи депутатов (они цензуре не подлежали). Это была волна, настоящий девятый вал, цунами. В сознании многомиллионных масс прочно угнездилась фигура монстра, чудовища, демона, супостата, виновного во всех неудачах, поражениях, невзгодах и нехватках, якобы единолично правившего Россией…
В Петербурге появился загадочный «черный автомобиль» - несколько ночей подряд он носился по Марсову полю, через Дворцовый мост, из него стреляли в прохожих, и были раненые.
Он действительно был, этот автомобиль. И тут же распустили слухи, что это Распутин окаянствует, ради каких-то своих злых целей сея смуту и панику… И поди разберись теперь, кто придумал новый фокус и претворил его в жизнь…
Во второй половине 1916 года появляется нечто новое - регулярно возникают слухи, что Распутина убили - в кабаке, в пьяном дебоше… Пробные шары? Очень похоже…
Распутин (уже никаких двойников, сплетен, выдумок!) бросается в кутежи. На его квартиру, на Гороховую, то и дело заявляются развеселые компании, где великосветские дамы вперемешку с проститутками: гитары, гармошки, пляски, песни…
Распутина спрашивают, почему он вдруг стал так кутить (значит, раньше это для него было нетипично?!). Он отвечает примечательно:
- Скучно. Затравили. Чую беду…
А он ведь и в самом деле умел чуять! И Столыпин, напоминаю, чуял, и эрцгерцог Франц-Фердинанд, а ведь они не обладали и десятой долей загадочного знания Григория Ефимовича. Человеку свойственно чуять притаившуюся поблизости смерть - тому есть масса достоверных свидетельств со всех концов света.
Распутин бросается к заведующему дворцовой охраной генералу Спиридовичу. И всерьез просит усилить его охрану. Он в таком состоянии, что Спиридович видит: это не пустые страхи, «старец» и в самом деле напуган. Но генерал ничем помочь не может: его команда охраняет только царя с семьей и вдовствующую императрицу. Даже великих князей бережет Петербургское охранное.
А впрочем, зная последующие события, понимаешь: не спасла бы никакая усиленная охрана, потому что Распутин сам, своими ногами, по своему желанию отправился туда, где его убили.
И вот наступает декабрь шестнадцатого…
Полное впечатление, что события рванули вперед, как пришпоренный конь!
Княгиня Васильчикова прислала царице резкое письмо с нападками на Распутина. Ей посоветовали отправиться в свое новгородское имение.
С письмом к царю обращается член Государственного совета, обер-егермейстер И. П. Балашев, внук министра полиции при Александре I. Этот советует отстранить от влияния на государственные дела не только Распутина, но и царицу.
Потом заявляется к царице ее сестра, великая княгиня Елизавета Федоровна, всячески поносит Распутина, причем дело заходит настолько далеко, что, уходя. Елизавета говорит сестре: «Вспомни судьбу Людовика XVI и Марии-Антуанетты». Согласитесь, это серьезно…
Четвертого царь с наследником уезжают в Ставку. Прощаясь. Николай хочет, чтобы Распутин перекрестил его, но тот отвечает «странной», по мнению свидетелей, фразой:
- Нет, сегодня ты меня благослови…
Больше Распутина царь живым не видел…
Главноуполномоченный Красного Креста, престарелый генерал Кауфман-Туркестанский, уже в Ставке, «взял на себя смелость доложить государю о пагубном влиянии Распутина».
В Петрограде - бузит «общественность»!
С 9-го по 11-е съезды земских и юродских союзов пытаются провести собрания. Полиция им препятствует, но они все же принимают резолюции - требуют создания «нового правительства, ответственного перед народным представительством».
Вслед за ними похожую резолюцию оглашают представители военно-промышленных комитетов, московского биржевого комитета, хлебной биржи, кооперативов. Тут уже не «нового правительства» требуют, а принародно объявляют: «Отечество в опасности!» И далее:
«Опираясь на организующий народ, Государственная Дума должна неуклонно довести начатое дело борьбы с нынешним политическим режимом до конца. Ни компромиссов, ни уступок. Пусть знает армия, что вся страна готова сплотиться для того, чтобы вывести Россию из переживаемого ею гибельного кризиса».
Откровенно взбунтовалось даже дворянство. На съезде делегатов от дворянских собраний заменен прежний председатель, и принята резолюция, где, в частности, говорится:
«Необходимо решительно устранить влияние темных сил на дела государственные, создать правительство сильное, русское по мысли и чувству, пользующееся народным доверием и способное к совместной работе с законодательными учреждениями».
13-15 декабря. Депутаты Государственной Думы резко нападают на правительство.
14-е. Царица пишет мужу в Ставку, требуя распустить Думу, сослать в Сибирь не только думских главарей - Милюкова, Гучкова, князя Львова, но и военного министра Поливанова. По отношению к происходящему она уже употребляет термин «внутренняя война». И это не столь уж преувеличено: как стало впоследствии известно, в кабинете одного из правых журналистов собралась группа офицеров гвардейских полков и всерьез обсуждает, как убить императрицу. По Петербургу ползут слухи, что вот-вот убьют и Распутина, и Вырубову, и царицу… Обстановка накалена настолько, что 15-го императрица - факт небывалый, - не нашла времени принять Распутина…
События несутся на полном галопе. Первая половина декабря - дни, накаленные до предела. Явственно зреют потрясения.
Так в чем же, собственно, дело?
Почему всем этим горлопанам - сановным, титулованным так не нравится «нынешнее правительство»? И что это за правительство, кстати? Чем оно занимается, чего хочет от жизни, что готовит России?
Ответ - интереснейший!
Дело вовсе не в Распутине, отнюдь. Он играет некоторую роль в событиях, но далеко не главную…
Оказывается, эта «внутренняя война» затеяна для того, чтобы противодействовать новому курсу, взятому российским кораблем. Этот новый курс, значительно отличающийся от прежнего, был взят во второй половине 1916 года. Вот против него-то и выступают великие князья и просто князья, дворянские представители, думские политики, военные и штатские…
А за их спинами явственно маячат иностранные фигуры родом из прекрасной Франции и туманного Альбиона…
Их-то недавние резкие перемены не устраивают в первую очередь. Они оберегают свои, насквозь шкурные.
Мы до сих пор не вполне осознаем, какой курс взял российский корабль во второй половине 1916-го - за что корабль и был, по сути, потоплен частью экипажа…
Об этом курсе подробней читайте здесь «На дороге к миру». https://cont.ws/@gnuss/1339549
(Если коротко, то в 1915 г. Уже шли переговоры с Германией! Абсолютно неофициальные, глубоко засекреченные, не переговоры, а скорее зондирование…
Давно и достоверно установлено: весной 1915-го с ведома и согласия Николая II в Германию в качестве специального агента для переговоров с кайзеровским правительством послали В. Д. Думбадзе, племянника генерала Думбадзе, ялтинского градоначальника.
Все окончилось впустую. В России прочно сидели на своих постах и проантантовские дипломаты вроде Сазонова, и военачальники вроде великого князя Николая Николаевича. Первый преданно служил «друзьям» из Лондона и Парижа, а второй о мире и слышать не хотел - ему больше нравилось блистать в роли верховного военного вождя. Естественно, эта клика постаралась сорвать какие бы то ни было попытки заключить перемирие.
Однако в шестнадцатом году все меняется резко ! Всем резко поплохело…
Снизу подпирает расширяющееся мнение: войну пора кончать!
И начинается поворот.
Вопреки открытым протестам английского и французского послов царь 7 июля 1916 г. снимает Сазонова с поста. В министерство иностранных дел назначается Борис Штюрмер, которого никак нельзя отнести к антантолюбам. Бьюкенен шлет в Лондон прямо-таки паническую депешу:
«Никогда после начала войны я не чувствовал такого огорчения по поводу здешней ситуации, особенно в том, что касается будущих англо-русских отношений. Германское влияние усиливается после ухода Сазонова из Министерства иностранных дел».
Оставался единственный шанс спасти Российскую империю (а также Германскую и Австрийскую), то заключался он в подписании мирного договора. Отвечавшего, в первую очередь, интересам самой России. А на «союзников», откровенно говоря, было бы наплевать. Хотя бы потому, что они в схожих ситуациях преспокойно заключали схожие договоры, наплевав на все клятвенные обещания, щедро раздаваемые союзниками.
Пора было и России руководствоваться в первую очередь своими насущными интересами, позабыв слюнявую болтовню о «чести, долге и обязательствах». Какая честь была для России навечно укладывать лицом во фронтовую грязь многие тысячи сыновей исключительно ради тою, чтобы Лондон разделался с конкурирующей германской экономикой, а Франция приросла спорными территориями? А сербы, добавлю, создали «Великую Сербию», где будут угнетать все прочие пароды?
Шанс был. Зыбкий, не избавляющий от сложностей в будущем, но — был.)
А вокруг стоит уже откровенный бардак. Дошло до того, что Протопопов, одна из видных фигур государственной власти в суверенной Российской империи, поехал к британскому послу Бьюкенену и просил того… повлиять на Думу, сделать так, чтобы она отказалась от конфронтации с правительством! Ясно теперь, под чью дудку плясала «оппозиция»?
Одна из последних записок Распутина царице:
«Все страхи ничто время крепости воля человека должна быть камнем божья милость завсегда на вас вся слава и терпенье только крепость своих поддержите Григорий».
Распутин в эти последние дни, хотя и явственно одержимый предчувствием беды, действует. Пишет царю, прося не мешать Протопопову, а Протопопов с генералом Хабаловым уже начинают готовить нечто, так и оставшееся незаконченным, неизвестным в деталях. Чертовски трудно разобраться в хитросплетениях этих дней, свидетели противоречат друг другу, виляют, недоговаривают, но переворот, похоже, готовится…
16-е декабря. Царица поручает Вырубовой отвезти Распутину икону, на оборотной стороне которой она, все се дочери и Вырубова написали свои имена. Вырубова, выпив у Распутина чаю, вернулась в Царское Село, передала царице благодарность Распутина и рассказала, что он говорил: вечером приглашен к князю Юсупову, где познакомится с его женой Ириной. Царица удивилась: как же так, тут какое-то недоразумение - Ирина Юсупова в Крыму!
Но больше об этом не говорили — недоразумение какое-то, и все тут…
Поздно вечером к Распутину ненадолго заехал епископ Исидор, затем - Протопопов. То ли около полуночи, то ли около часу ночи на автомобиле, «на моторе», как тогда говорили, приехал князь Феликс Юсупов, к которому Распутин, как уже знали его домашние, собирался в гости.
А ведь его отговаривали!
Протопопов для того и приехал. Дочь Распутина Матрена подробно передала впоследствии их разговор.
-Григорий Ефимович, тебя хотят убить.
-Знаю.
-Я советовал бы тебе несколько дней не выходить из дома. Здесь ты в безопасности.
-Не могу. Отмени все встречи.
-Поздно. Ну так скажи мне, по крайней мере, куда ты собрался?
-Нет. Это не моя тайна.
-Ты не понимаешь, насколько серьезно твое положение. Весьма влиятельные особы замыслили посадить на трон царевича и назначить регентом великого князя Николая Николаевича. А тебя либо сошлют в Сибирь, либо казнят. Я знаю заговорщиков, но сейчас не могу назвать. Все, что я могу удвоить охрану в Царском Селе…
Когда Протопопов ушел, Распутин произнес, ни к кому не обращаясь:
-Я умру, когда Богу будет угодно…
Потом приезжает Феликс. Распутин в вышитой царицей шелковой рубахе, надевает шубу и выходит черным ходом, через кухню. Все в доме спят, на кухне только дальняя родственника Распутина Анна.
Последняя из обычных людей, кто видит Григория Ефимовича живым.
Автомобиль Юсупова отъезжает от дома 64 на Гороховой и едет по холодному ночному Петербургу к Мойке.
Всё! Уже ничего нельзя изменить…
Продолжение следует...
ИСТОЧНИК: https://www.e-reading.club/cha...
Оценили 10 человек
25 кармы