Историческое наследие Фиделя Кастро

Настанет пора – и проснется народ,
Великий, могучий, свободный!
Прощайте же, братья, вы честно прошли
Свой доблестный путь, благородный!

В статье «О коммунизме и марксизме–63» С.Е. Кургинян, чествуя ушедшего Красного героя Фиделя Кастро, обсуждает широкий круг вопросов, связанный с историческим наследием кубинского вождя. Так обсуждая тему содержания красного героизма, автор подчеркивает национальный и общечеловеческий характер героизма Кастро. Каково значение национального характера Красного героя? Как демонстрирует историческая практика, которая есть критерий истины, к длительной борьбе оказались способны народы, опирающиеся на национальное самосознание. Способность таких малых стран, как Куба и Вьетнам оказывать продолжительное сопротивление мощному глобальному врагу демонстрирует исторический потенциал национально-освободительной борьбы. Особо выпукло этот потенциал виден на фоне сокрушительного и постыдного краха огромной советской империи. Потенциал такой борьбы, которую вел Кастро, значим для неосоветского реванша. Если в прошлом марксисты опирались на борьбу классов, то сегодня таковой нет, в силу осуществленной к 1936 году ликвидации эксплуататорских классов и прохождения этапа диктатуры пролетариата.

Здесь хочется отметить нежелание догматиков от марксизма не замечать этот очевидный и состоявшийся факт. Догматики местного разлива, по-видимому, решили опровергнуть утверждение великого греческого философа Гераклита о том, что в одну реку невозможно войди дважды. Ортодоксы считают, что измененное в следствие диктатуры пролетариата общество способно породить из себя абсолютно идентичные дореволюционные классы с абсолютно идентичной дореволюционной классовой борьбой. Это сродни наивному полаганию, что заброшенная пашня естественным образом превратится обратно в луг. Но на заброшенной пашне вырастает сорняк, а не полевые травы.

Также исторический опыт показал, что, несмотря на осуществленное изменение классовой структуры советского общества, в нем образовались контрсоветские очаги, социальные сгустки несущие в себе отторжение советской реальности. Возможно, со временем эти очаги смогли потухнуть и раствориться, но 70 лет советской истории выявили два попутных и противоречивых процесса: полное угасание накаленности материалистического марксизма в течение трех поколений, и сохранение накаленности контрсоветских очагов, обладающих своей метафизикой. Повышающаяся разница температур, идейной накаленности в итоге совершила свое роковое дело: очаги сделали немалый вклад в разрушение остывающего и дряхлеющего советского государства. То есть исторический опыт показывает, что достижение бесклассовости общества оказалось мерой как необходимой, так и недостаточной. Поэтому, опираясь на опыт Кастро, который опирался на синтез идей марксизма-ленинизма и теологии освобождения, можно сказать, что российское общество со всем его мировоззренческим многообразием можно заново скрепить в национально-освободительной борьбе.

Необходимо отметить и подчеркнуть антагонизм великого Красного героя и отечественных марксистов-ортодоксов. Если вторые упорно теребят запылившийся материализм столетней давности, то Кастро-победитель упирал на важность духовной составляющей: «Ни одно физическое оружие не будет иметь силы, если революционер не вооружен духовно». Благодаря этой духовной силе Кастро мог вершить невероятные дела, начиная с попытки совершить революцию при наличии 82 человек, и заканчивая многолетним сопротивлением Кубы своему могущественному соседу.

Кубинский вождь не чурался метафизики: «Наша страна — это рай в духовном смысле этого слова. И, как я многократно говорил, мы предпочитаем умереть в раю, чем выживать в аду». Неслучаен совершенно разный подход к марксизму. Если ортодоксы из живого учения сваяли собственного Золотого тельца, то Кастро сравнивал марксизм с географической картой внезапно попавшей в руки заблудившегося путника. То есть марксизм – это инструмент для достижения цели, а не культ поклонения.

Но как недостаточно бесклассовое общество само по себе, также губительно ставить в качестве конечной цели такой борьбы создание нации. Не зря С. Е. Кургинян не раз обращает внимание на предопределенность проигрыша национальных государств в борьбе с глобалистким врагом. Исход борьбы предопределен рыхлостью, нестабильностью формирующегося геополитического полюса национально ориентированных государств. Нестабильность эта обусловлена как неизбежным конфликтом национальных интересов, так и включенностью в государственные структуры суверенных государств элиты с глобалистской направленностью. Монолитность, сплоченность, единоправленность глобалисткого субъекта неминуемо одержат победу над разрозненностью, рыхлостью и разнонаправленностью интересов национальных государств. Так мы воочию видим, с каким трудом гасятся между Россией и Турцией трения, обусловленных намерением стран-соседей к наращиванию своего влияния.

В силу этого Красный субъект, который должен выковываться из освободительной борьбы и идейного синтеза, должен дать свою альтернативу объединения человечества. По этой причине Красный субъект должен обладать не только национальным содержанием, но и наднациональным, общечеловеческим. Великий Кастро завещал: «Революция — это единство, это независимость, это борьба за нашу мечту о справедливости на Кубе и в мире, на чем основывается наш патриотизм, наш социализм и наш интернационализм».

Исходя из наличия этой необходимости, немного отступив от темы наследия Фиделя, можно дать ответ нашумевшему фильму «28 панфиловцев». В котором режиссер Шальопа подменил советскую идентичность защитников СССР на русскую. Конечно, режиссер в своем праве создавать творческий продукт по своему усмотрению. Но так как любой такой продукт является культурным элементом формирующий индентичность нашего народа, то для красных патриотов такая подмена является деструктивной. Это откат в последовательности строения идентичности русского народа в дальнейшем может вылиться в великорусский шовинизм. Который является антагонистом самому русскому духу, стремящегося к всеобщности, к универсальности.

Обсуждение духовной составляющей важно не только для продолжительности и силы сопротивления. Актуальность этого обсуждения проявляется в таком аспекте, как преемственность борьбы, традиция революции. Автор обсуждая эту пробематику отсылает к поэме Маяковского «Владимир Ильич Ленин». В этой произведении Маяковский, решая обсуждаемую проблему, несмотря на критику "интеллигентчиков-богоискателей", в итоге сам оказался не чужд метафизики. В середине жизнеописания «страстей по Ленину» Маяковский дает промежуточный ответ:

Мы говорим Ленин,

подразумеваем -

партия,

мы говорим

партия,

подразумеваем -

Ленин.

После смерти вождя пролетариата бьется в вопросе мысль крестьян, рабочих и солдат: «Надо заменить его – кем? И как?» И народ, находящийся в историческом состоянии, дает свой коллективный ответ:

Товарищ секретарь!

НА тебе -

вот -

просим приписать

к ячейке еркаповой

сразу,

коллективно,

весь завод... 

Далее: 

- Товарищ секретарь,

бери ручку...

Говорят - заменим...

Надо, мол...

Я уже стар -

берите внучика,

не отстаёт -

подай комсомол.

В произведении Николая Островского «Как закалялась сталь» прочитывается тот же самый народный ответ: после скорбной новости о кончине вождя мирового пролетариата заявление на вступление в ряды партии подали 37 старых железнодорожных рабочих. Что это? Зов судьбы? Необычайность такого события подчеркивается тем, что в 1917 году революция не смогла достучаться до сердец этих рабочих.

В итоге на вопрос эстафеты исторического духа Владимир Маяковский в конце своей поэмы дает блестящий ответ:

Стала

величайшим

коммунистом-организатором

даже

сама

Ильичёва смерть.

На мой взгляд такой образ поэта-агитатора встает в один ряд с бессмертным «смертию смерть поправ». Теперь смерть – это не пропасть, не разрыв, не конец. Она сама стала пропагандистом и агитатором, сама встала в ряды вершителей революции.

Этому глубокому образу Маяковского вторит прошедшая церемония прощания кубинского народа со своим Героем. На страстный вопрос президента Никарагуа Даниэля Ортега: «Где Фидель?», кубинская нация, сплотившаяся в единстве мысли и чувства, отвечала: « Фидель здесь! Фидель – это Я!» И, как мне кажется, в этой мистерии перекидывается духовный мост на смертной пропастью, когда дух почившего Героя, отца народа, растворяется в своем народе. И значит Красный Герой остается жив, и однажды, в горниле борьбы снова выйдет на историческую сцену.