ВОЙНА И «МИР» (ОКОНЧАНИЕ)

7. СЛОВНО НЕТРОНУТЫЙ ВРЕМЕНЕМ!

… Он стоял, словно нетронутый временем! Как и когда могло произойти это – такое странное, и, главное – кому нужное – такое точное восстановление старого знакомого места: как, когда и кем мог быть так детально и с такой заботой отстроен заново «Мир»? Как местные «воротилы рынка» могли допустить снос помпезного супермаркета, который уже давно тут хозяйски возвышался на месте снесённых остатков прошлого «Мира»?

Почему об этом никто мне не рассказал – ни мама, которая бы точно узнала от своих херсонских знакомых о таком событии, ни родители жены? Удивительно и странно! Я перешёл дорогу и встал поближе ко входу кинотеатра – так, чтобы рассмотреть подробней, что там творится, но чтобы и не привлекать к себе ничьего излишнего внимания.

Это было вечером. В вестибюле и буфетном зале горел тёплый уютный жёлтый свет. И вестибюль, и буфетный зал были наполнены людьми. На месте, где когда-то, ещё в прошлом здании, находилась стойка буфета, теперь было что-то наподобие сцены. Фигуры стоящих в вестибюле и буфетном зале людей почти заслоняли сцену, а на сцене, похоже, располагались музыканты – во всяком случае, точно виднелся один с подвешенной на ремне белой электрогитарой. Виднелись его кисть и пальцы, перебирающие струны.

Обстановка внутри кинотеатра была очень оживлённой. Люди собирались в группы, группки, тройки, пары и о чём-то оживлённо беседовали: говорящие ярко жестикулировали, лица слушающих отзывались красноречивой мимикой. К группкам подходили новые люди, и, либо с явно выраженным (мимически, осанкой и наклоном головы) интересом – становились слушателями; либо – повествующими, и тогда предыдущий рассказчик обретал совершенно искренний, не показной, крайне заинтересованный вид, и все в группке переключали своё внимание на этого нового рассказчика.

Одеты были эти необычные посетители кинотеатра (а кинотеатра ли? может здание уже предназначалось для каких-то других целей?) по-разному, но в основном – нарядно, празднично, торжественно. Девушки и женщины – в красивых длинных платьях, подчёркивающих фигуру, но не выпячивающих напоказ интимные красоты; на многих из них виднелись украшения – элегантные, со вкусом подобранные к одежде, но без намерения поразить роскошью или импозантностью; мужчины в основном были облачены в разного (но не яркого) цвета костюмы. Не было видно женщин, одетых в брюки, а в костюмы мужчин не входили ни «бабочка», ни галстук, пиджаки у многих из них были расстёгнуты, а полы их развивались при движениях – в общем, одежда тех людей словно подчёркивала какую-то непринуждённую, домашнюю, но вместе с тем, торжественную, обстановку.

Периодически, стоящие в вестибюле усаживались на стулья и в кресла – и там продолжали свои завораживающие беседы. Или приходили новые люди из буфетного зала, и опять я был свидетелем такого же удивительного общения и взаимодействия людей. Ни одного знакомого мне лица среди них не было. Да что тут говорить! «Знакомые»! Ведь на «Острове» за время моей жизни в Q выросли новые поколения, а все люди, знакомые мне с детства и юности – умерли, или постарели и стали неузнаваемыми – да ещё и с моей-то близорукостью!

Иногда говорящие и жестикулирующие в вестибюле, словно по какой-то команде, легко и воздушно, как танцоры, срывались с места, и, кто со смехом, кто с разными выражениями лиц – мечтательными, крайне напряжёнными от задумчивости, подтверждающими что-то или не соглашающимися с чем-то (а это выражалось яркой мимикой их лиц, кивками головы и взмахами рук) уходили в буфетный зал – и там скрывались в невидимом из входа внутреннем пространстве. Более всего меня поражали доброжелательность и внимательность каждого из них к своему собеседнику, которые, казалось, просто светились на лицах этих людей!

Что же там, внутри, происходит? Свадьба, празднование дня рождения? Встреча друзей, одноклассников, однокурсников? Корпоратив, вечеринка, «тусовка»? Смешно и глупо! Ничто из этого обыденного списка «действ» не могло объяснить такого странного поведения людей. Нигде не было видно ни танцующих фигур, ни столов, за которыми бы кто-то сидел – совершенно ничего из атрибутики, обычно присущей подобного рода «действам»!

Я находился в полнейшем недоумении: на меня обрушились две совершеннейшие непонятицы: это – исчезновение супермаркета и появление на его месте старого доброго «Мира» во всём его первозданном виде; это – ни к чему не сводимое, и ничем не объяснимое поведение людей внутри здания!

Я вдруг словил себя на том, что уже очень долго заворожённо наблюдаю за такими странными людьми внутри так нежданно воскресшего кинотеатра! Словно испугавшись, что делаю что-то запретное или постыдное, будто подглядываю в замочную скважину, я нервно огляделся вокруг – не обратил ли на меня внимания кто? Нет – никто! Мимо, по выложенной крупными квадратными бетонными плитками придорожной аллее с проросшей между плитами травой, проходили люди: никто из прохожих не смотрел ни на меня, ни на обстановку внутри кинотеатра. Это было весьма странно. Поведение людей, находящихся в зале, остро контрастировало с повадками и обычаями херсонцев – этих часто задиристых, простецких, лобасто-бровастых, слегка выпученноглазых, знателей «жизнИ поломАтой»! И тем более, это поведение находилось в вопиющем противоречии с нравами «островитян» – тёсанных совсем не из каррарского мрамора! Складывалось впечатление, что такое деется уже давно, и проходящие мимо люди все уже давно привыкли к тому, что происходило в воскресшем из могилы 90-х и 00-х здании кинотеатра.

8. УЮТНЫЙ ЖЁЛТЫЙ СВЕТ

Дни моего нахождения в Херсоне проходили в занятости, но каждый вечер, освободившись, я подходил к «Миру», становился на то же место, и наблюдал всю ту же картину: тёплый уютный жёлтый свет, горящий в вестибюле и буфетном зале. Эти залы всё так же были наполнены теми же людьми: и я уже стал узнавать их лица, улавливать что-то, присущее каждому из них индивидуально.

Всё также – каждый вечер – происходило это их странное общение. Всё сильней и сильней я влюблялся в эту доброжелательность, в эту ярко выраженную мимику умных и красивых лиц, в эту, буквально доведённую до эскалации, внимательность к собеседнику! Как мне хотелось войти внутрь кинотеатра, и, отворив эти прозрачные двери, окунуться в эту головокружительно тёплую атмосферу общения! И всё таинственнее и завлекательнее становился для меня тот «альков», то внутреннее пространство в зале буфета, невидимое со входа, куда часто уходили беседующие люди…

Но я очень робел: то мне казалось, что, дёрнись я в направлении входа – как сразу обращу внимание ходящих по аллее «островитян» на происходящее, и они, увидев то, что происходит внутри кинотеатра, набросятся толпой на здание – забросают взрывпакетами, замусорят, обгадят, сожгут его – снова превратив «Мир» в обгорелый мусорный остов. То мне казалось, что моя будничная «рабоче-крестьянская» одежда, в которой я приехал и ходил по Херсону (хотя дома, в Q, у меня есть и соответствующая нарядная одежда!;-), покоробит их, и исчезнет эта волшебная атмосфера доверия, внимательности и яркости общения!

Уже и не помню, сколько вечеров я провёл в тоскливом наблюдении привычно-таинственного действа, проходящего внутри воскресшего «Мира». Наконец, моё желание войти в «Мир» стало столь навязчивым и сильным, не дающим покоя ни днём, ни ночью, что я твёрдо решил в один прекрасный вечер отворить прозрачные двери и ступить в вестибюль.

9. ТАК И СЛУЧИЛОСЬ!

Так и случилось! Был всё такой же вечер, всё так же проходили по аллее вдоль кольцевой дороги «островитяне», всё так же они не обращали никакого внимания ни на то, что происходит за прозрачными дверями внутри «Мира», ни на меня, уже твёрдо решившего в этот вечер войти в вестибюль.

И я пошёл к кинотеатру – решительно, в одежде, какая уж есть на мне, не озираясь, смотрит ли на меня кто-нибудь из людей, идущих по аллее. На мгновение я остановился перед входом, вдруг испугавшись, что на меня и здесь, внутри «Мира», так же никто не обратит внимания. Но тут же, отбросив прочь своё сомнение, шагнул вперёд. Я взялся за деревянную ручку, оказавшуюся на удивление тёплой, и, выдохнув, толкнул стеклянную входную дверь. Она мягко и упруго подалась вперёд. Я вошёл внутрь. И сразу окунулся в мягкий, словно волнующийся, как ковыльный луг от лёгких дуновений ветра, гомон голосов.

И тут же на меня обратились десятки взглядов. По находящимся в зале словно прошлась лёгкая волна. На лицах увидевших меня людей появились приветливые улыбки. Ко мне подошло несколько человек. Осторожно касаясь моих рук своими ладонями, они аккуратно и деликатно подхватили меня за руки и увлекли в одну из больших групп людей, ведущих оживлённую беседу. Мне шлось легко и непринуждённо, словно ладони прикоснувшихся ко мне и ведущих меня сообщили мне способность левитации – и просто слегка подталкивали в нужном направлении.

Я погрузился, словно в тёплый и волшебный водоём, наполненный удивительными созданиями, в беседу этих людей, я стал частью этой беседы. Я ощущал, как льётся без напряжения её упругая, но мягкая субстанция; если вдруг где-то она излишне напрягалась в одном из собеседников, сразу же беседу бережно подхватывал другой человек, и излишнее напряжение словно рассеивалось по всей группе беседующих людей. И в этом тёплом и волшебном водоёме – слова, жесты, взгляды, звуки, выражения лиц, смыслы, образы, чувства – проносились и проплывали, гляделись друг в друга, играли друг с другом, словно некие удивительные жители этих вод…

10. И ВОТ В ЭТОТ ВЕЧЕР…

Так прошло несколько дней. С утра – целый день – я занимался будничными делами, с нетерпением ожидая вечера, когда я снова открою прозрачные двери «Мира» и войду в вестибюль, окунусь в тёплый уютный жёлтый свет, и растворюсь в беседе с уже ставшими мне знакомыми людьми с красивыми, умными лицами и живыми взглядами открытых друг для друга глаз.

Меня уже узнавали, мне радовались, я успел за эти несколько вечеров побеседовать со многими из вечерних посетителей «Мира». И я с каждой новой беседой всё ближе подходил к залу буфета, где вдруг начал испытывать непонятную тревогу, льющуюся из того места, где, как будто бы, располагалась сцена, и где я в первый вечер увидел музыканта с белой электрогитарой. Я уже понял, что зал буфета является неким привилегированным местом, а «альков» является самым потайным и почитаемым – средоточием всего того, что совершалось здесь, в залах «Мира», по вечерам.

При моих самых первых порывах войти в зал буфета и посмотреть, что происходит в «алькове», меня очень мягко, деликатно и терпеливо «отваживали», словно завлекая обратно – в перетекающие друг в друга «водоёмы» бесед – но «располагающих свои воды» в вестибюле.

И вот в этот вечер мне явно позволили постепенно подойти к буфетному залу. Меня уже не «отваживали», и, переходя постепенно через «водоёмы», я подходил всё ближе и ближе к залу буфета. Но опять я почувствовал возрастающую тревогу по мере приближения к «святая святых». Я никак не мог понять, почему становилось так тревожно там, где, наоборот, должно было становиться отрадней и блаженней. Это был словно тоскующий голос, призывающий, пока не поздно – уйти поскорее прочь, и никогда не возвращаться!

Но мои друзья ласково окружили меня, и я, растворившись в их взглядах, забыл о своей тревоге. И тогда мне сказали: «Наш новый друг! Теперь мы можем тебе доверять! Мы знаем, что ты не предашь нас и не выдашь никому нашей тайны! Пойдём с нами, у нас больше нет никаких секретов от тебя! Мы отведём тебя в “альков” (как ты его для себя называешь), и мы тебе всё покажем и расскажем! Не бойся ничего, не тревожься!»

И меня, ласково взяв под руки – как в первый раз, когда я вошёл в «Мир» – нежно и осторожно провели в «альков». Там свет был ещё теплее и ласковей; там располагался большой белый стол, прямоугольный, с закруглёнными краями: за ним сидели, беседуя меж собой, люди, мне ещё незнакомые. Они встретили меня как старого доброго друга. Я расположился среди них и бестревожно влился в их беседу. Это была самая блаженная и наполненная смыслами, образами, чувствами и взглядами, беседа, за те несколько вечеров, что я провёл внутри «Мира». И я узнал их сокровенные тайны, и мне стало так трепетно и больно за всех моих новых друзей, стало так беспокойно оттого, что может на них обрушиться из Внешнего Мира то, что разрушит этот хрупкий внутренний «Мир».

Но как только я узнал их сокровенные тайны, разразилось нечто ужасное. Вдруг зал буфета поредел от людей, и моему взгляду, действительно, открылась небольшая сцена и стоящий в её центре музыкант с белой электрогитарой, той самой, что я видел ранее. На сцене по краям стояли большие колонки, аппаратура. Та смутная тревога, которая несколько раз подступала прежде, но никак не могла принять образ, теперь проявилась в полную силу, оказавшись громкой музыкой, доносившейся из колонок – цугикающей и пиликающей мерзкой тошнятиной про жизнЮ поломАтую в духе «Радио Шансон». Под этот смачнозвячный аккомпанемент назойливо хрипела блатоватая баритонообразная голосня о чём-то своём, наболевшем, про «корешей» и «мусоров», про «зону» и «братву».

Я увидел, что «поёт» эту «песню» тот самый «музыкант» с белой электрогитарой – поёт «под фанеру», имитируя игру на своей гитаре. И, посмотрев вдруг на меня, как-то поняв, что я узнал тайну «алькова», он резко снял с себя свою красивую гитару, поставил её на пол, опёрши грифом о стену; «музычка» тотчас же умолкла, взвизгнув из колонок резко выключенным звуком. «Музыкант» прыгучей коренастой походкой подскочил-подлетел ко мне, окружённый своими людьми. Воцарилась полная тишина. О ужас! На меня смотрело циничное и искажённое злобой лицо, по которому неброско, но заметно проходили морщины, выдававшие развратность и жестокость их обладателя. Коротко стриженные пепельные волосы, низкий широкий лоб, глубокие залысины по бокам, бесцветный ухмыляющийся взгляд зэка, «башляющего» шоуменом – оскал местного пахана, главы местной блатной тусовки. Он сквозь ехидную усмешку процедил, что-то вроде того, что я теперь знаю «слишком много», и придётся меня «замочить» (я не мог точно уловить его слова, так как в этот момент вдруг поднялся со всех сторон тревожный шум).

Как же могло такое произойти? Как получилось так, что я – из тёплых и чистых «водоёмов» бесед – вдруг попал на грязное холодное дно?! Неужели всё это – ловушка для таких как я? Но ведь не мог же я так обмануться! Мог ли я оказаться настолько несчастным и доверчивым, что не отличил милых и внимательных друзей от заговорённых, заворожённых «белых братьев»?! Или же – «островитяне» из Внешнего Мира прорвались внутрь?! И увидев, что «творится» в залах «Мира», теперь учинят расправу над всеми?!

В тоске я огляделся вокруг. Я увидел ужасную картину. Такое можно видеть на реке, когда резко ударит сильный мороз: по воде идут слои и узоры заледенения. Центром «заледенения» был «поющий пахан». Его окружение уже было «льдом» – на меня хищно глядели, ехидно улыбаясь, скукоженные рыла, вляпанные в бритые сморчковокожие бошки. По всему залу разошлись «узоры заледенения».

«Поющий пахан» сделал едва заметный жест головой, в руках у его окружения показались «пики». В тот же момент я, раскидывая яростно окружающих, не разбирая, кто мне попался под руку, стал прорываться к выходу.

Далее я наблюдал всё происходящее откуда-то сверху. Раздался звон бьющегося стекла, свет в зале сразу потух, и зал слабо освещался лишь далёкими огнями улицы: фонарями, стоящими вдоль дороги, мелькающим светом автомобильных фар, светящимися окнами многоэтажек. Внутри «Мира» поднялся невообразимый шум. Метались беспорядочно фигуры, тени и силуэты. Какой-то человек прорывался к выходу, раскидывая всех, кто попадался ему на пути или пытался его задержать. Этого человека преследовали. Наконец, человек достиг входной двери, схватился за большую деревянную рукоятку. Но в этот момент его настигли преследователи. От них стремительно отделились двое и, мгновенно подскочив к преследуемому, начали наносить быстрые и сильные удары ножами в спину, шею и бока схватившегося за дверную ручку человека. Тот быстро обмяк и рухнул на пол.

Неужели вот тот, лежащий у входа, окровавленный – это я? Как же могу тогда я видеть картину происходящего? Или… Пока мою душу леденила холодящая догадка, я увидел дальнейшее – то, что без всякой надежды на «а, может быть, нет?», подтвердило все догадки и предчувствия. Зал «Мира» был наполнен мечущимися людьми, которых отовсюду преследовали, кололи ножами, валили на пол, избивали и добивали. Отовсюду доносились стоны и крики. Свет далёких фар на мгновения вырывал из полумрака искажённые ужасом лица преследуемых; сосредоточенные и безжалостные – преследующих.

Постепенно видимая картина стала смазываться, словно выходя из фокуса зрения. Восприятие происходящего начало втягиваться в какую-то внутреннюю пучину, обретать новый, внутренний, фокус, словно переходя в новый оптический слой – но только не по шкале дальше-ближе, а по шкале внешне-внутренне. Я видел тёплые волшебные водоёмы, наполненные удивительными существами – словами, жестами, взглядами, звуками, выражениями лиц, смыслами, образами, чувствами – они проносились и проплывали, гляделись друг в друга, играли друг с другом. И что-то извне – иссушающее – охватывало эти водоёмы, и вода, наполняющая их, становилась туманом, исчезая и рассеиваясь куда-то вовне смутной дымкой. А на трепещущих, ещё живых, существ, остающихся без родной – питающей и дающей жизнь – среды, накидывались с цепенящим скрежетом чёрные вихри, похожие на широкие мазки, оставляемые короткими и стремительными движениями иномирной кисти, проходящей по существу, и стирающей его…

11. ЛЮБИТ – НЕ ЛЮБИТ (15/12/2016)

Утро. Я стою у окна. Слегка забрезжило. Моё окно выходит на восток, но восход Солнца мне не виден – он закрывается домом напротив (а за ним – очертания холмов, но с моего окна холмы также не видны). Гляжу, как из высокой трубы за домом напротив густыми клубами, собираясь в рельефную, наполненную движением струю, поднимается дым – работает мощная котельная, исправно обогревая наш большой район (весь такой с причудливо округлыми очертаниями при взгляде сверху – с высоты птичьего или самолётьего полёта), располагающийся на отшибе – окружённый с одного полукружья лесом, а с другого – глубокой балкой (руслом древней реки).

(Наталья Филиппова. Скоро весна!)

Батареи очень горячие – в комнате тепло! Щёлкаю выключателем – электричество есть! Иду в ванную, открываю кран – оттуда – сильная струя воды! Какое счастье для мирного, завязанного намертво на все эти блага обывателя – меня! За эту ночь, пока мы все спали, Стражи Мира, трудясь, не покладая рук, не дали – ни разразиться ужасающим ударам HEMP’а, ни обрушить на Q боевые залпы никаких освободителей кого-то от чего-то!

Жена уже ушла на работу – а я не слышал – ни как звенел её будильник, ни как она готовила себе завтрак и собиралась на работу, ни как закрывалась входная дверь! И я не успел позавтракать с ней, поговорить! И теперь долго, до позднего вечера я буду её ждать, скучая!

У меня сегодня – вторая пара, начинается в 9.50. Ещё полно времени – я спокойно успею позавтракать и собраться на работу. Иду на кухню, за мной устремляется, выскочив из-под дивана с радостным мяуканием, Фанька – наш давний спутник и компаньон – 16-летняя кошка черепаховой окраски. Аськи – нашей второй кошки – молодой, лет 4-5 (точный возраст не известен, так как подобрана была в подъезде год назад), серой, очень похожей на «британца»– нигде не видно.

Захожу на кухню – по кошацким блюдечкам видно, что жена утром кошек покормила – значит Аська опять объела Фаньку! Аська – обжора, Фанька – малоежка, питается малыми порциями, но часто. Привыкла так за 15 лет, пока была единственным кошаком. А теперь страдает из-за этой новенькой обжоры. Насыпаю Фаньке чуть-чуть корма. Ставлю чайник…

Нет! Хватит делать вид, что ничего не произошло этой ночью! Ведь тебя неотступно, сквозь весь этот домашний уют, сквозь все твои привычные действия, сквозь все родные и до боли знакомые тебе черты твоей домашней обстановки, бьёт одна и та же неотступная мысль: ночное предупреждение, прислушайся же к нему!

Что же произошло этой ночью? Это было предупреждение об опасности? Ведь яснее и недвусмысленнее и предупредить-то нельзя! Ровнёхонько в ночь перед тем самым днём, в который я твёрдо решил прийти на форум, мне приснился этот страшный сон! Кто же Он, «пахан»-«музыкант»? Это кто-то на форуме? Неужели это – …? Может, форум – это «замануха», привлекающая таких как я – концептуальных бродяг и искателей чего-то с вечно зудящей тоской? Выловить таких, как мух на клейкую ленту, и …?! Может, это обычная работа спецслужб? Как я могу быть уверен, что это не так? – что я? – великий знаток того, что известно там – за ширмой?

Да нет же! Ну не может такого быть! Какие спецслужбы?! Какие, едрить твою кочерыжку, спецслужбы – могут сымитировать атмосферу, царящую на «Эре»? Неужели я такой олух, что не заметил бы фальши? Хотя… Хотя всё время, весь год, читая форум, я чувствовал какую-то тревогу! Но мало ли что (и не такое!) можно чувствовать, знакомясь с материалами, изменяющими твоё представление о многом! Может быть, это просто малодушие – страх пройти дальше, шагнуть, по-честному – до конца?!

… Весь день преследуют противоречивые чувства, словно влюблённого, обрывающего лепестки ромашки: любит – не любит. И опять весь день, как видения – физиономии студентов (а-плюс-бэ-равно-бэ-плюс-а); лица коллег (сетование на то, как тяжело ныне втолковывать а-плюс-бэ-равно-бэ-плюс-а).

На почте – всё те же письма заказчика: «Плиз ай ёджентли нид э вэршн!» (и ещё на скайпе пару новых в том же духе). Глядишь на проект одним глазком – и закрываешь его – нет никакой воли переключиться на эту деятельность. Какие проекты – не сегодня-завтра шандарахнет электромагнитная война! Какая разница – через два часа, два дня или два года?!

… Нет! Есть разница! И она такая: а вдруг ИМЕННО МОЙ перевод послужит ключевой точкой нейтрализации Матрицы Сценария? Вдруг ИМЕННО В ЭТОТ ДЕНЬ, ИМЕННО ОТ МЕНЯ, именно оттого, что я СЕГОДНЯ, как и намеревался, отправлю на форум свой английский перевод статьи-пророчества – ЗАВИСИТ СПАСЕНИЕ и моей семьи, и многих-многих других? А вдруг «пахан»-«музыкант» – это «пугалка» Врага, как раз и направленная на то, чтобы я испугался, и не отправил на форум свой перевод?

… Ха-ха! Вот вы посмотрите – математик – кандидат наук – доцент, «земную жизнь пройдя до половины» (плюс-минус надцать лет), решил «пострадать фигнёй», «запал» на какой-то пришибленный сайт, собирающий чокнутых, и решил сам немножко «чикануться», освежив свои ментальные внутренности, охладевшие от математических хладностей, горячительным напитком (ведь алкоголь-то уже год, как совсем заброшен!) в виде мандража по поводу нетрадиционного конца света! Чудик! Хватит уже шататься по концептуальным закоулкам! Обрети, наконец, душевный покой!

Так, ладно, сомненья-шутки-страхи в сторону! Дело сделано – статья переведена, все подстрочники перевода подготовлены. Ох, ты ж твою налево! Уже почти 3 часа ночи, уже 16-ое число! Как странно пролетел этот день! И опять жена, периодически просыпаясь от света настольной лампы и клацанья по клавиатуре – то ворчит, то просит, то приказывает – сквозь сон – лечь, наконец, спать! Сейчас, моя милая, сейчас! Ведь у меня всё-всё уже готово, осталось совсем немножко! Вот смешные иконки «Эры» с мультяшными викингами. Вот окно регистрации. Вот я заполняю свои данные. Ввожу пароль. Всё, я зарегистрирован!

Ух ты: после регистрации появилась невидимая для гостей тема: «Знакомство»! Отлично, а то я всё раздумывал, в какую из тем мне поместить своё приветствие со ссылкой на перевод статьи! «Знакомство» – идеальный вариант! Итак, разбираюсь, как написать сообщение. Понятно! Нажимаю кнопку «Ответить», появляется пустое окошко для набора моего сообщения. Копирую ещё вчера (ах, да! – уже позавчера!) заготовленный текст приветствия, вставляю в окошко. Правильно оформляю ссылку на яндекс-диск с переводом статьи. Нажимаю кнопку «Предпросмотр» – лепота! Я вполне доволен тем, как будет выглядеть моё первое сообщение на «Эре»!

Итак, надо всего лишь нажать кнопку «Отправить» – сразу под окошком с текстом моего сообщения… Тревожно! У меня ещё есть последняя возможность одуматься! Не отправлять перевод и не «светиться»! Воспользоваться предупреждением, данным мне этой ночью! А «предупреждением» ли? Опять малодушие и страх? Ведь уже решено – вперёд!

Нажимаю на кнопку… Всё! Пауза: обработка сообщения…

И вот оно – моё первое сообщение на «Эре»:

Тема: Re: Будем знакомы. Пт Дек 16, 2016 3:03 am

«

Приветствую участников форума!

(А мысленно, без фамильярности, здравствуйте, дорогие форумчане!)

Уже прошёл почти год как я, непримиримо борясь с не дающей свободного времени повседневностью, беспрерывно совершаю открытия (для себя), изучая материалы форума…

…

»