— Моя дочь считает меня плохой матерью! — грустно рассказывает пятидесятилетняя Ольга Романовна. — У нее куча претензий и обид... Дело в том, что я родила одна, дочкин папаша бросил нас еще во время моей беременности. Где он и что с ним — с тех пор не знаю и знать не хочу... Мне пришлось чуть ли не сразу после родов отвезти ребенка к маме за Урал, а самой отправляться в Москву на заработки...
Дочери Ольги Романовны, Инессе, двадцать шесть, но и внешне, и по характеру она скорее похожа на подростка: ершистая, колючая, злая, постоянно в напряжении, каждую минуту готова дать отпор. Это тем более удивительно, что первую половину жизни Инесса провела с любящей бабушкой, добрейшей души человеком. Бабушку Инесса очень любила, выросла у нее на руках, и по логике вещей должна бы быть хоть немного похожей на нее: мягкой, плавной, любвеобильной и жалостливой.
Но как бы не так.
К сожалению, бабушки уже нет на свете: она умерла в тот год, когда Инессе исполнилось тринадцать. После похорон Ольга Романовна забрала дочь к себе в Москву и была неприятно удивлена ее жесткостью, бескомпромиссностью, какой-то озлобленностью на весь мир и, в частности, на мать. Сначала, впрочем, объясняла это шоком от потери, потом — подростковыми гормонами, потом, уже отчаявшись — неправильным воспитанием бабушки-покойницы, которая внучке все позволяла и вырастила монстра...
Но вот прошло уже тринадцать лет со дня приезда девушки в столицу, — половина жизни! — а Инесса все та же, словно только вчера сошла с рюкзачком с поезда дальнего следования на Казанском вокзале. Нахохленный воробей, обиженный на мать.
— Ты меня бросила! — то и дело заявляет матери Инесса. — Зачем ты вообще меня родила? Ребенок тебе был не нужен. И не спорь. Если бы не бабушка, сдала бы в детдом... Почему ты не сделала аборт?
— Я тебя не бросала! — раз за разом втолковывает дочери Ольга Романовна. — Я все время была на связи! Звонила вам с бабушкой несколько раз в неделю, с тобой разговаривала, ты не помнишь, что ли? Деньги вам высылала по мере возможности. Я работала, чтобы у вас все было!
Инесса просто не жила в девяностые в глубокой провинции и не понимает, что там творилось, считает Ольга Романовна. Ей невдомек, что в городке ловить было нечего абсолютно. Люди зарплату не получали месяцами, работы не было никакой, вообще, и мать не от хорошей жизни в столицу рванула. Более-менее подзаработать в те времена, по убеждению Ольги Романовны, можно было только так.
— Каждую лишнюю копейку им отсылала! — рассказывает Ольга Романовна. — И я не шиковала, а снимала угол, работала на двух работах. Первое время на рынке торговала, квартиры убирала, хваталась за все, что можно, пока более-менее не устроилась... Какие мужики? Не до них было! Но зато к приезду дочери я сумела купить маленькую двушку, почти без ипотеки, и худо-бедно ее обставить. Теперь крыша над головой у нас с ней есть. Правда, жить со мной она не хочет...
...Инесса окончила в Москве среднюю школу, дальше учиться отказалась наотрез, пошла работать. При первой же возможности съехала от матери. Вот уже несколько лет живет отдельно, снимает комнату с двумя подругами.
— По своей инициативе на связь не выходит, разговаривает сквозь зубы, ее позиция — ты меня бросила, ты мне не мать, я тебе ничем не обязана! Ее послушать, так хуже меня матери и не было в природе... Я ей говорю — а я посмотрю, какая ты будешь мать! Что тебе твой ребенок скажет, когда вырастет. А она заявляет — я, говорит, рожать вообще не собираюсь! Планирует жить для себя, без проблем и обузы... Я вот думаю, может, это поколение девяностых такое: неблагодарные эгоисты, думающие только о себе? Все им должны и все виноваты...
***
А как считаете вы — вправе девушка по имени Инесса обижаться на мать? В конце концов, ее не абортировали и в детдом не сдали, нашли вариант получше: поместили к любящей бабушке, кормили, содержали, наверняка радовали и баловали на деньги «плохой матери», которые в девяностые, действительно, простым людям с неба не падали?
Имеет ли право девица сейчас «разговаривать сквозь зубы» с матерью и упрекать ее в чем бы то ни было? Ишь, нежная какая, чувствует она себя брошенной. Подумала бы хоть немного о матери. Каково той было в столице, одной, без помощи, без угла, без копейки денег? Что могли, то для нее сделали. Мать всю жизнь пахала на двух работах, и дочь должна быть благодарна...
А может, и правда Ольга Романовна — плохая мать? Дочь-то она оставила, как ни крути, и тринадцать лет общалась только по телефону. Не воспитывала каждый день, не варила кашку, не сидела у постели, не мерила температуру.
Права дочь со своим безапелляционным «Ты меня бросила»?
Вы на чьей стороне? Что думаете?
Еще больше интересных материалов - на моем сайте "Семейные обстоятельства". Заходите, читайте, обсуждайте!
Оценил 1 человек
1 кармы