Неожиданно резко упав с кровати, я проснулся от стреляющей боли в плече и, моментально отойдя от сна, бросился к небольшой шатающейся колыбельной. Малышка уже надрывала голос, а я, не медля, схватил её и со всех ног побежал в подвал. Пока нам еще было, куда бежать.
Сев на грязный пол в собственном, пусть и малюсеньком, бомбоубежище, я прижал сестру к сердцу и пытался успокоить. То ли себя, то ли её – или и себя, и её. Было страшно. Наверху звуки взрывов сменяли один другой. Было страшно, но не особо удивительно – за четыре года «жизнь» в подобных условиях, так или иначе, заставят очерстветь.
Я мимолетно осмотрел комнатушку размером четыре на четыре метра. В сознании сразу всплыли кадры, когда этот подвал использовался по прямому назначению: мама хранила здесь десятки трехлитровых банок с запасами на зиму, а отец складывал всякий хлам по типу старой стремянки или сломанных лыж. Тогда еще здесь включался свет. Сегодня же здесь включается только моя надежда. И та – время от времени.
Сестренка заснула. Этот сморщенный комочек уже спокойно посапывал у меня на груди, а мое сердце готово было вырваться наружу: от страха, от безнадежности, от банальной аритмии, развившейся на почве последних событий.
Это началось в уже далеком 2013 году, когда властям нашей страны вдруг пришла в голову странная идея – войти в Европейский Союз и пользоваться его услугами, будто бы кто-то нас там ждал. Вряд ли Янукович и прочие представители власти ожидали таких необычайных последствий отказа. А затем – первый ЕвроМайдан, второй, создание Луганской и Донецкой Народных Республик, попытка их отделения и погибшие… Сотни, тысячи, десятки тысяч погибших, чья кровь полилась от рук своих же соотечественников. И все это – на глазах у детей, у только начинающих жить ребятишек, чьи юные годы точно не должны были омрачиться бомбами и бесконечными стрельбами!
Мне было 13, когда я впервые понял, что такое жестокость. Я тогда всего-то гонял мяч с парнями на улице и иногда приходил домой позже положенного срока. А потом… а потом я в одночасье повзрослел, ибо на игры просто не осталось времени. Каждое слово, каждый шаг, казалось, каждая мысль могла нанести вред мне и моей семье. И она нанесла.
Ни одна семья на востоке Украины не осталась без потерь. Это кровожадная, хладнокровная, практически перманентная чужая война стала частью жизни тех, кто не знает, куда уехать, и тех, кто не хочет покидать Родину даже в таком положении.
Отец погиб год назад, возвращаясь домой с ночной смены. Политический кризис в стране не нуждается в комментариях: продуктов либо не было, либо стоили они столько, что хоть за голову хватайся. Тогда он устроился на третью работу – выхода просто не оставалось. Папа попал под бомбежку нацистов и даже не был захоронен, как четный человек. Здесь вообще перестали произносить слова «честь» и «совесть». Но разве это справедливо, когда человек, который не хотел этой войны, так глупо попадает под снаряд и отдает свою жизнь. Он лишился самой главной вещи в мире, а бессердечные противники власти, что-то странным образом добивающиеся, даже не дали возможности попрощаться тем, для кого этот человек являлся всем. Тело отца мы так и не нашли.
В тот день я повзрослел еще на несколько лет. Мне некогда было страдать, ибо я знал: теперь в доме один мужчина, и он не имеет право на нюни, как бы сильно не требовала этого его тонкая, юношеская душа.
Эта самая душа едва ли не разорвалась, когда из жизни ушел мой смысл. Единственную больницу в этом округе беспощадно взорвали, и моей матери никто не смог оказать помощь. Она родила крохотную девочку и скончалась на руках у доброй тетки-соседки, находившейся рядом. В тот день я окончательно вырос.
Засыпаешь, сидя «бункере» и пытаясь не думать о том, что происходит на улице. Просыпаешься – а за окном люди, оказавшиеся в ненужное время в ненужном месте.
Сейчас я сижу в подвале своего крохотного дома, являющегося единственным напоминаем о счастливой беспечной жизни. Признаться, иногда мне кажется, что это счастье – всего лишь часть моего воображения. А все почему? Потому что чьи-то амбиции не совпали с реальным расположением дел. Потому что руководство страны легко оставило погибающий народ. Потому что верхушка не заботится о низах. Потому что люди не думают друг о друге. Все озадачены политикой, своей шкурой и лучшим положением страны, которой давно уже не существует.
Говорят, что «в войне не бывает второго приза для проигравших». Интересно, а что получат в этой войне выигравшие?
Юлия Белякова
Оценил 1 человек
1 кармы