Проба журналистского пера: военкор 1. Хлопок

1 2296

Неожиданно резко упав с кровати, я проснулся от стреляющей боли в плече и, моментально отойдя от сна, бросился к небольшой шатающейся колыбельной. Малышка уже надрывала голос, а я, не медля, схватил её и со всех ног побежал в подвал. Пока нам еще было, куда бежать.

Сев на грязный пол в собственном, пусть и малюсеньком, бомбоубежище, я прижал сестру к сердцу и пытался успокоить. То ли себя, то ли её – или и себя, и её. Было страшно. Наверху звуки взрывов сменяли один другой. Было страшно, но не особо удивительно – за четыре года «жизнь» в подобных условиях, так или иначе, заставят очерстветь.

Я мимолетно осмотрел комнатушку размером четыре на четыре метра. В сознании сразу всплыли кадры, когда этот подвал использовался по прямому назначению: мама хранила здесь десятки трехлитровых банок с запасами на зиму, а отец складывал всякий хлам по типу старой стремянки или сломанных лыж. Тогда еще здесь включался свет. Сегодня же здесь включается только моя надежда. И та – время от времени.

Сестренка заснула. Этот сморщенный комочек уже спокойно посапывал у меня на груди, а мое сердце готово было вырваться наружу: от страха, от безнадежности, от банальной аритмии, развившейся на почве последних событий.

Это началось в уже далеком 2013 году, когда властям нашей страны вдруг пришла в голову странная идея – войти в Европейский Союз и пользоваться его услугами, будто бы кто-то нас там ждал. Вряд ли Янукович и прочие представители власти ожидали таких необычайных последствий отказа. А затем – первый ЕвроМайдан, второй, создание Луганской и Донецкой Народных Республик, попытка их отделения и погибшие… Сотни, тысячи, десятки тысяч погибших, чья кровь полилась от рук своих же соотечественников. И все это – на глазах у детей, у только начинающих жить ребятишек, чьи юные годы точно не должны были омрачиться бомбами и бесконечными стрельбами!

Мне было 13, когда я впервые понял, что такое жестокость. Я тогда всего-то гонял мяч с парнями на улице и иногда приходил домой позже положенного срока. А потом… а потом я в одночасье повзрослел, ибо на игры просто не осталось времени. Каждое слово, каждый шаг, казалось, каждая мысль могла нанести вред мне и моей семье. И она нанесла.

Ни одна семья на востоке Украины не осталась без потерь. Это кровожадная, хладнокровная, практически перманентная чужая война стала частью жизни тех, кто не знает, куда уехать, и тех, кто не хочет покидать Родину даже в таком положении.

Отец погиб год назад, возвращаясь домой с ночной смены. Политический кризис в стране не нуждается в комментариях: продуктов либо не было, либо стоили они столько, что хоть за голову хватайся. Тогда он устроился на третью работу – выхода просто не оставалось. Папа попал под бомбежку нацистов и даже не был захоронен, как четный человек. Здесь вообще перестали произносить слова «честь» и «совесть». Но разве это справедливо, когда человек, который не хотел этой войны, так глупо попадает под снаряд и отдает свою жизнь. Он лишился самой главной вещи в мире, а бессердечные противники власти, что-то странным образом добивающиеся, даже не дали возможности попрощаться тем, для кого этот человек являлся всем. Тело отца мы так и не нашли.

В тот день я повзрослел еще на несколько лет. Мне некогда было страдать, ибо я знал: теперь в доме один мужчина, и он не имеет право на нюни, как бы сильно не требовала этого его тонкая, юношеская душа.

Эта самая душа едва ли не разорвалась, когда из жизни ушел мой смысл. Единственную больницу в этом округе беспощадно взорвали, и моей матери никто не смог оказать помощь. Она родила крохотную девочку и скончалась на руках у доброй тетки-соседки, находившейся рядом. В тот день я окончательно вырос.

Засыпаешь, сидя «бункере» и пытаясь не думать о том, что происходит на улице. Просыпаешься – а за окном люди, оказавшиеся в ненужное время в ненужном месте.

Сейчас я сижу в подвале своего крохотного дома, являющегося единственным напоминаем о счастливой беспечной жизни. Признаться, иногда мне кажется, что это счастье – всего лишь часть моего воображения. А все почему? Потому что чьи-то амбиции не совпали с реальным расположением дел. Потому что руководство страны легко оставило погибающий народ. Потому что верхушка не заботится о низах. Потому что люди не думают друг о друге. Все озадачены политикой, своей шкурой и лучшим положением страны, которой давно уже не существует.

Говорят, что «в войне не бывает второго приза для проигравших». Интересно, а что получат в этой войне выигравшие?

                                                        Юлия Белякова

Языковой вопрос убивает реально, вот страшный пример

В настоящее время подразделения 1-й Танковой Армии выбивают ВСУ из Першотравневого, ежедневно занимая ранее удерживаемые врагом дома и опорные пункты в северной части поселка.В одном из таких опорных ...

Евангелие от Дарвина

Знаете, за что присуждается премия Дарвина? Многие думают, что за самую нелепую смерть, но это не точно. Премия Дарвина выдаётся тем, кто не смог продолжить свой род. Нелепая смерть – это ч...

Обсудить
  • Когда я читала статью, постоянно напоминала себе, что это наши дни. Всегда мысли улетали к 1941 году. С ужасом осознаю, что где-то на нашей планете, такая же семнадцатилетняя девушка, как и я, боится встречать новый день. В то время, как я не знаю, как сдать сессию, она не знает, как пережить сегодняшний день.